Записки прохожего

Глава 9

Тихо слямзил и ушёл, называется нашёл.

Странное это было ощущение, прогуливаться по пустынному сказочному городу. Не было понатыканных где попало автомобилей, как это было в моём прошлом. Почти не было современных зданий, все такое основательное и немного нереальное. Тихий шелест листвы и никого. Полтора часа неспешной прогулки по Берну, привели меня на Лангмауэрвег, слева высокий склон, поросший кустами и деревьями, справа широкий газон с редкими деревьями и река. Иду неспешно, а вот и лавочка, врезанная в склон бетонная ниша, а в ней лавочка. Присаживаюсь, осматриваюсь.

— Макс, просканируй тут все на тему визоров.

— Ничего здесь нет, а на том берегу если и есть, то далеко и непонятно будет сквозь деревья и кусты.

Достаю Пьера, он пошатывается, придерживаю его.

— Присаживайся, Пьер, приди в себя, покури вот, выпить хочешь?

Пьер закуривает, откидывается на спинку, задумчиво выпускает дым вверх.

— Все нормально, выпить не хочу, мы же только что поужинали, а мы где?

— Мы в Берне, на Лангмауэрвег, где-то двадцать пять. Сейчас раннее утро, пятый час, светает.

Некоторое время сидим молча, курим сигары.

— Что дальше, Пьер, тебе надо положить золото в банк, но сначала переодеться. Вот доллары, из тех, что остались от операции. Вот твой саквояж.

— Доллары оставь себе, у меня тут ещё есть. Тебе тоже надо переодеться, где ты выкопал этот наряд? Ты выглядишь как гангстер из дешевого боевика.

— Да вот, удалось разжиться, по случаю, в Риме. Шляпа, кстати, эксклюзив, пять долларов, белая замша, это тебе не хрен в стакане. И давай говорить по-французски, мне нужно практиковаться в произношении.

Пьер переходит на французский.

— Тебя обманули. Это синтетика. Пойдем вдоль и наверх, есть тут магазинчики, скоро будут открываться уже. Там прибарахлимся и в банк. В идеале, ты просто должен пойти со мной в хранилище и проследить за всем процессом сдачи золота на хранение.

— Да без вопросов, покатили — жизнерадостно выдал я.

Шли неспешно, Пьера слегка штормило, видимо переход давлений и температур давал о себе знать. Посидели в ранней кафешке, попили кофе с бутербродами. По просьбе Пьера, я достал два мешочка крюгеров, Пьер отсыпал в саквояж двести штук. Саквояж потяжелел, сразу заметно, что не пустой. Улицы начали заполняться народом. Ещё прогулялись и вот он, магазин готовой одежды. Себе я взял чёрные брюки и рубашку цвета маренго с коротким рукавом, а Пьер в зеленоватых тонах оделся. Двинули в банк. Ну что сказать, здание монументальное. По дороге к банку Пьер нудил, что он должен, просто обязан записать меня как доверенное лицо и обеспечить в завещании доступ к его личному сейфу и прочая муть.

— Пьер, послушай, если мне понадобиться извлечь золото из этого банка, то мне не потребуется никаких документов. Изыму все, включая трусы секретарши, которые управляющий хранит в своём личном сейфе. Не то чтобы они мне были нужны, но чисто из вредности. Переложу их в сейф начальника полиции. Поэтому не парься, донесу твоё золото до сейфа в лучшем виде.

— А откуда ты заешь про трусы секретарши?

— Ниоткуда, это предположение. Все управляющие банками альтернативно одаренные. Были у меня по службе среди них контакты, ни одного нормального.

— У меня тоже в Париже есть секретарша — невпопад брякнул Пьер.

— Как же трудно с вами, буржуями, простых шуток совсем не понимаете.

— Я не буржуй.

— Мда, сегодня ты тормоз. Надо было из Рима сюда добираться на такси. Пришли, однако, заходим.

Для конспирации я взял саквояж Пьера и нес за ним, отрабатывая роль носильщика-инкассатора.

Пьер чирикал со служащими банка, оформлял бумаги, а я скучал. Золото было по тридцать пять долларов за грамм. Шесть килограммов крюгеров стоило двести десять тысяч зеленых. Аренда личного сейфа — две сотни долларов в год. Пьер оплатил двадцать лет. Взял пару пачек наличных, остальные перевел на валютный счет. Себе я тоже обменял сто крюгеров на доллары и незаметно спрятал наличку в карман. Пьер сказал, что доллары охотно берут в любой стране. В отличие от моего прошлого мира, здесь доллар все ещё обеспечивался золотым стандартом.

Наконец выдвинулись в хранилище, где я и сгрузил три мешочка с крюгерами в сейф.

Вышли из банка, поймали такси и направились железнодорожный вокзал. Билеты в двухместное купе удалось купить на десять вечера. Прибытие в восемь утра на восточный вокзал в Париже.

Впереди двенадцать часов свободного времени. Заваливаемся на Крамгассе, на этой улице под арками старинных домов, можно было купить многое. Пьер говорит, что здесь все дешевле, чем во Франции, а вещи те же. Хоть это не так уж и важно, но некий стимул есть, так что вперед на шоппинг! Сначала покупаем десяток клеенчатых баулов, литров по сорок каждый, черным фломастером подписываем их половину Пьер, половину Мишель. Идем в шмоточный, покупаю белья, шелковых галстуков. Курток, рубашек, брюк, плащей на вырост, с головными уборами проблема. Их много, но с большими размерами напряг, да что же тут у всех такие маленькие головенки. В нескольких лавках, нахожу несколько подходящих шляп и котелков, зимних шапок. Потом была лавка с часами, объяснил продавану, что мне нужно десяток неубиваемых точных часов без всякой феерии, тот вынес десяток простой Омеги в стальном корпусе. По двадцать долларов. Купил. Еще по десятке взял пять настольных часов с календарем. В этом мире с электроникой пока было не очень, зато механика была очень хорошо развита, да и цены не такие большие.

Потом наткнулись на распродажу луковых кос, плетенки из репчатого лука с увядшими цветами и травой, десяток на доллар. Купил полсотни. Потом пообедали в ресторанчике, все восхитительно вкусное, гуляш просто улет. Потом была лавка с сырами, можно было пробовать. Знаменитый твердый сыр мне не понравился, взял десяток головок какого-то мягкого. Шоколаду взял немного, килограмма четыре разного. Попался коньяк Плиска, болгарский, мне он всегда нравился, он такой ненавязчивый, взял двадцать бутылок, больше у них не было. Два ящика португальского портвейна. Ну и конечно ножики мультитулы, впрочем, много брать не стал, десяток разных, для образца. Надоело тратиться, хомяк зашевелился и начал выходить из спячки, потом лучше ограблю склад, найду, где все это есть, на Швейцарии свет клином не сошелся. Пора сворачиваться, Пьер вон тоже набил три баула и стал сонный. Сидим в открытом кафе, тут можно курить, полдничаем, пьем чай.

— Пьер, а пошли потихоньку прогуляемся до поезда пешком, нравится мне этот город.

— А пошли, действительно красиво тут, когда ещё сюда попадешь, расслабимся…

— Ну расслабляться нам рановато — говорю в полголоса. — Ведут нас ещё от вокзала. Засекли возле банка, скорее всего. По твоему фото. А возле кассы на жд хмырь уже слушал, куда мы билеты берем, помнишь запыхавшийся мужичок заскочил и что-то там бормотал: майн гат, успел. Типа радовался. С тех пор два хмыря нас ведут, интересно, как они объяснили себе куда делись все наши покупки, хотя в лавки они за нами не заходили, слежка поверхностная. Видимо, Марк просто спрятал наследника и никто не знает, что он уже дома у папы. Теперь слежка внезапно засекла тебя, про меня они думают, что телохранитель. Все совпало, ты нашелся. А пасут нас, потому что непонятно где пацан и чтобы мы мимо поезда не прошли. Там брать будут. Раньше вряд ли, слишком людно. Поэтому, неспеша гуляем до поезда и неспеша садимся. Похоже, тут задействованы просто местные бандюки. У них даже не узнаешь толком ничего. Они знают только, что надо взять объект и доставить по адресу. Видимо крутая организация занялась банкиром, если в каждом городе топтуны есть.

— В каждом городе есть бензозаправки, нефтебазы, значит и представители корпораций.

Пьер потрогал шрам на лице.

— Чем тебя так приложило?

— Сбили с ног, упал лицом на осколки бутылки. Думали, что я все, но боль и мысль что я потерял глаз, придала мне злости, лежа и перестрелял нападавших. В мальчонку они стрелять не могли, терялся весь смысл акции захвата. Вот и получилось, что он да я остались в живых. Левый глаз оказался сильно залит кровью, но уцелел.

— Ничего, Пьер, порезы от стекла почти не оставляют шрамов, если стекло было не очень грязное.

Так, говоря ни о чём, мы и добрели до жд вокзала. Посидели в буфете, а там и на посадку пора. Пьер шел с саквояжем, а у меня был чёрный дипломат. На входе в вагон, у нас проверили билеты, паспорта, записали в журнал. Таможня дает добро.

Купе наше было предпоследнее и вот что характерно, купе между нами и сортиром уже было занято группой захвата. Три человека. Макс просунул глаз, осмотрел их, послушал. Потом, когда поезд тронулся, все получили постели и чай, просунул активный щуп в узкую щель, проделанную на стыке стенок и усыпил всех на час. Порылся в их мозгах, да, это местная элита полусвета, они должны были вырубить Пьера, кольнуть наркотой, чтобы шел без вопросов. Затем высадиться с ним где-то на промежуточной станции, где — непонятно.

— Пьер, далее действуем так. Этих я прибираю себе, зачищаю их купе, вроде они собрались и ушли. Тебя усыпляю, тебе надо поспать, когда проснешься, сделай вид что проснулся перед самым Парижем, начинай бегать — орать — скандалить, что у тебя похитили клиента. Вот оставлю на вешалке пиджак с паспортом и дипломат со шмотками. Будут у тебя вещдоки, что клиент был. Что за клиент, придумай сам, ловили там в Берне крокодилов или искали клад по наследству. Выслеживали неверную жену, не мне тебя учить. Главное больше паники, больше скандала, делай вид, что не в себе. В Париже в полиции все зафиксируй и свободен. Скажешь мне адрес, где тебя найти потом. Сам я незаметно удаляюсь с поезда, потом тебя найду. По идее, мальца ты передал представителям банкира ещё в Праге. Ты уже не при делах. Куда делся я, вместе с группой захвата, пусть сами разбираются, расклад получается интересный. А этих потом или подброшу куда-нибудь в интересное место или там видно будет. Где тебя искать в Париже?

— Придешь вот по этому адресу на улице Шапельри, ночью я всегда буду там. Это частный сектор, окраина Парижа, у меня там тайная квартира. Вернее, частный домик. В Париже скажу, что ты мой троюродный брат, живешь в Италии, случайно встретились в Берне. Когда тебя ждать?

— Завтра — послезавтра ночью. Приду, расскажешь, как все прошло. Вот чекушка водки, отпей сейчас, остальное допьёшь, когда проснешься, чтобы запах был. Ну все, спи.

Выхожу из купе, захожу в соседнее. Прибираю боевиков, два чемоданчика и закуску со стола, постелей они не брали, чай тоже. Кристалл записи приклеили над окном, снимаю. Все, ушел. Выхожу на переходную площадку, раздвигаю резиновый фартук вверху и вылезаю на крышу следующего вагона. Проводов над поездом нет, вагоны тянет тепловоз.

Ухожу на призме в ночное небо.

Впереди светит огнями город, спускаюсь у автомобильной развязки, читаю: Базель, это все ещё Швейцария. Город двух границ, налево пойдешь во Францию попадешь, направо — в Германию. Лечу прямо, опускаюсь ближе к центру, в заросли на берегу Рейна.

— Макс задолбала меня эта бороденка и усы.

— Если сбрить сейчас, то будут светлые пятна на лице, мы неплохо загорели в Италии. Можно тональным кремом бы обработать, но его надо ещё найти. Осветлять кожу насильно нежелательно.

— Поищем парфюмерную лавку, поищем. Но пока сбривать не будем, есть идейка, надо перехватить Пьера в полиции в Париже. И объявиться, что вот он я, нашелся. А то припишут ему ещё и убийство меня.

— Да ну, с чего?

— Эх Макс. Ты анекдот читал, где едут пьяные прокурор и начальник полиции. И на пешеходном переходе сбивают двух пешеходов. Один завис на капоте, другой улетел на газон. Полицай говорит:

— во блин, чего делать будем? А прокурор: — да чего тут непонятного, оформим как нападение на сотрудников внутренних органов при исполнении служебных обязанностей, а вон тому, что на газоне припаяем попытку к бегству с места преступления. Вызывай наряд, пусть пакуют.

Примерно так. Если у тебя пропала жена, к примеру, сначала скажут, что видимо загуляла, нагуляется придет. Если не придет, будет рассматриваться версия, что это ты сам её убил и съел. Если не съел, то закопал. На любые вопросы ответ один: — мы должны рассмотреть все версии. Вот так-то, мон ами. Не думаю, что здесь полиция лучше, везде подходы примерно одинаковые.

Иду шататься по улицам. Время за полночь, народу мало, спят бюргеры. Вечер пятницы, вернее, уже утро субботы. Они тут что, пятницу не отмечают? Сворачиваю в проулочек, какой старинный домик, палисадник сбоку с бузиной, вывеска гласит, что это охотничий магазин. Окна темные, перешагиваю оградку всего по колено, иду в заросли бузины. Нахожу свободный пятачок земли. Посмотрим на швейцарские охотничьи ружья, взяли моду беззащитных зверюшек стрелять. Мне нужнее, вдруг инопланетная крокопидра какая-нибудь подвернется. Так что, шпагой рубить её на дольки? Не спортивно, картечью, будем бить, из ружья. Это если порох там гореть будет.

— А что, Макс, слышал я, что в магических мирах порох не горит, синтетика разлазится.

— Не во всех мирах. Да и порох не то, чтобы не горит. Он портится. В стазисе ничего ему не будет. Достал револьвер стрельнул, спрятал. А если подержать пистоль в руке полчаса, то да, порох испортится. Синтетика по-разному. Иногда ничего, иногда за один день осыпается пылью. Нам-то это не грозит, под защитным полем у нас своя атмосфера. А вот если кому подаришь синтетический пуховичок, то может нехорошо получиться.

— Макс, сделай затемнение на фигуру и жестко просканируй все вокруг на визоры. Найдешь — сразу снимай. Давай пройдемся в подвал этого домика, нору пока не засыпай, уходить тем же путем будем. И сканируй все, где живые есть, может хозяин магазина спит под прилавком?

Повал был, хозяина не было. В подвале на полках было полсотни пачек бездымного пороха, дробь всякая, картечь в деревянных ящичках. Прибрал. Патроны латунные, снаряженные разной дробью и разного калибра, пока брать не стал.

Двери в подвал не было, арочный проход. Поднимаюсь в магазин, не так уж тут и много оружия. Есть разное, но из хорошего взял три горизонталки и две вертикалки двенадцатого калибра. Зиг Зауер, хромированные внутри стволы, бескурковки. С узорчиками. Оптических прицелов десять штук, все что было. Ножики охотничьи были, сорок штук, сталь не очень и на вид отстой, но сгреб все, потом разберусь.

Спускаюсь в подвал, забираю все патроны двенадцатого калибра с разной дробью и картечью, все гильзы латунные 500 штук. Можно уходить.

— Макс, что с визорами?

— Пять штук снял.

— Уходим, засыпай нору песком.

Выхожу в палисаднике, прохожу его насквозь, идем дальше. Запах свежего хлеба, сильный, оттуда.

Запасы хлеба у меня небольшие, можно и увеличить. Опускаюсь под землю, высовываю глаз, разглядываю. Серьезное производство, карусельная печь, шесть человек работают. В остывочной буханок сто готового горячего черного хлеба. Беру щупом одну, пробую. Хороший черный хлеб, напоминает Бородинский. Есть белых батонов ещё полсотни, холодные уже, пробую, подсохшие, на вторичную переработку видимо, но сойдет, есть можно. Забираю все, ухожу. Потом долго ищем парфюмерную лавку, находим наконец, но подходы очень плохие, везде камень, плитка, асфальт. Сделать дырку в плитке или потренироваться забрать её в карман и на место положить потом. Надоело тут шататься, пора в путь. Просто прислоняюсь к стене просовываем глаз и активный щуп в лавку и выметаем с полок все, ваще все. Кремы, лаки для ногтей, тени, туши, духи-одеколоны, зеркальца и маникюрные наборы. Для мужчин там тоже было, и бритвы, и лосьоны, мне не нужно, но забрал. Снимаем визор над дверью и гордо удаляемся. С чувством исполненного долга.

Бредем по закоулкам, Базель, это не Берн. Нет в нем того романтизьму. Не та красота, не та, есть, но не та. Набредаем на кучу щебенки на газоне, куба три, хороший калиброванный галечник на сорок. И серого песка кубов пять, впритык к щебню куча. Пока щебень и песок тихо шуршат в карман, закуриваю. Сразу все кубы не возьмешь, доставать неудобно будет, приходится брать порциями, а это время.

Даа, утром Базель будет потрясен серией дерзких и бессмысленных краж.

Время два ночи, до Парижа четыреста пятьдесят километров, час полета. В темном скверике взмываю в небо. Курс на северо-запад. Пробыв в воздухе с полчаса, мне захотелось есть. Вот сильно захотелось. Внизу было множество дорог, селушек на десяток домов, поля и лесополосы. Впереди светился огнями какой-то приличных размеров город. Прицеливаюсь на развилку, освещенную двумя одинокими фонарями и вижу большие дорожные указатели, которые гласили, что город этот — Труа, а на Париж это вооон туда. Ещё там была будка с плоской битумной крышей, похоже, что электро. На её крыше я и устроился, поставил стол, стул, достал снедь. Свет фонаря сюда добивал, видно было отлично. Подкрепившись шашлыком и коньяком, сижу, изучаю атлас. От Труа до Парижа сто семьдесят километров. Время уже пятый час, рассвет. Звезды выцветают, занимается заря. По низинкам собирается туман. По трассе, натужно гудя и коптя соляркой пропыхтел длинномер с бетонными плитами.

— Макс, а почему я не ощущаю запаха горелой соляры, воздух такой же свежий?

— Фильтр номер один. Для тебя практически нет в воздухе опасных примесей нигде. Фильтр номер два — обычное дыхание с запахами. Номер один — это переработка окружающего газа в чистый воздух. Или твердого тела из запаса. Кстати, нам надо сделать запасы твердого тела, на всякий случай. Вдруг в космос выкинет. Воздух надо будет из чего-то вырабатывать, энергию. Одной тонны кварцевого щебня на все про все, хватит на год. Если стальных шариков от подшипников, то триста кг на год. Плюс, можно использовать шары как метательные снаряды. Дюймовый шар, защитное поле может послать в цель со скоростью тысяча метров в секунду, с приличной точностью. Расход энергии при этом очень мал. Примерно, если выпулять пять тонн шаров, сотая доля процента.

— Такие шары есть в мире, от больших подшипников. Надо завод поискать, ограбим, если не удастся договориться за деньги. А как будет выглядеть в реале выработка энергии, ведь запасы шаров в хране будут?

— Ты видел фрески древнеегипетских богов? Там, у них над головами, шар такой непонятный изображен. Историки думают, что это нечто навроде нимба. Нет. Это рабочее тело в защитном поле, обеспечивающие инопланетное существо атмосферой и энергией. А самое удобное место — над головой, не мешает ни обзору, ни движениям. Достаем шар из кармана, завешиваем в поле над головой и вырабатываем все, что нужно. Даже в космосе можно болтаться годами, пока не причалишь к планете или там астероиду. Тебе пищу можно тоже заменить энергией, можно впасть в анабиоз, но мне, надо для обеспечения этого всего, разлагать вещество.

— Ясно, займемся в ближайшее время. А почему нас может выбросить в космос?

— Нештатное срабатывание телепорта, крушение космического корабля, да мало ли что. Потом подробнее разъясню, сейчас пора в путь, утро уже.

— Тогда полетели. Поднажмем по тому же курсу и через двадцать минут будем в Париже. А там и встретим Пьера прямо с поезда. Разберемся с полицией и всякими прочими козлоплюями.