Записки прохожего

Глава 21

— Грех предаваться унынию, когда есть другие грехи!

Когда шли над Салониками, магический радар застрекотал, есть что-то, да и ладно потом найдем.

Приземляюсь прямо на Белую Башню. Под скрытом же переодеваюсь в светлый костюм и плащ, шляпу опять же. Планирую вниз на призме, иду по набережной, тут сплошные отели. На первых этажах сплошь рестораны, кафе и кафетерии. Некоторые и с шести утра открыты.

Выбрал отель с балкончиками. Захожу, портье дремлет за стойкой, увидел меня оживился.

— Есть, спрашиваю, номер с видом на море.

— Есть, но только за пять долларов в сутки.

Не понял. Это дорого или дешево, типа есть, но подсобка.

— Че за хрень, говорю, по-гречески, конечно, так не скажешь, но примерно.

Он зачастил:

— Извините, говорит, но дешевле нету с видом на море, а этот большой одноместный номер со всеми удобствами, с большой ванной и сортиром.

— А, говорю, так ты в этом смысле. Давай прописывай на неделю.

Он аж вспотел: паспорт нужен. Даю паспорт Дюпона, в принципе есть отдаленное сходство, но без бороды же. Ну побрился, с кем не бывает. Он так на фото посмотрел, на меня: — у нас оплата вперед, за все время пребывания, если что, мы деньги возвращаем.

Даю пятьдесят долларов одной бумагой.

— Оставь, говорю, себе на память и не надо ничего возвращать.

Тут как из-под пола горничная выросла, взяла ключ и приседая повела меня в номера. Третий этаж, лифт есть, номер приличный, все показала, все рассказала, дал ей доллар, иди, говорю, спи дальше.

Посидел на балконе, покурил. Город начал оживать, люди пошли, по набережной штук несколько бегунов прошлепало. Из приезжих, конечно, явно не греки. Достал книжку, разлегся на диване, читал долго потом задремал. Потом был обед в ресторане внизу и выход в город. Бродил пешком по улицам, постепенно приближаясь к источнику магического сигнала. Это был магазинчик древностей вперемежку с китайскими приколюхами, а владел лавкой китаец. Возможно, там были древности. Как всегда, там было всего на свете вперемежку. Сигнал выдавал диск на ножках.

Вот как его описать, диск размером с тарелку, двадцать пять сантиметров в диаметре, сантиметр толщиной. Верхний срез гладкий, не сказать, что отполированный, просто гладкий. В центре отверстие пять сантиметров в диаметре. Ребро диска или гурт, если как у монеты, срезан не под девяносто, а наискось под сорок пять градусов, имеет символы. Вдавленные символы и много. Низ диска имеет шесть изогнутых ножек высотой в три сантиметра. От центра к краям спирально завивался вдавленный узор. Занятная вещица. И сделана из сплава, больше на нержавеющую сталь похоже. Подержал диск в руках и поставил на место, пошел смотреть дальше на диковинки.

Купил три разноцветных китайских веера, десяток бумажных фонариков. Бамбуковую флейту. Четыре бумажных змея трех-сегментных, под драконов, красные и желтые.

Потом спросил у китайца, что это за штуковина, кивнув на диск. Тот неплохо говорил по-гречески, выдал версию, что это подставка под чашу для пунша, чаша серебряная вот рядом стоит. Толстые свечи с латунным блюдечком вот тоже есть. Ставишь диск на ножки, в центре ставишь свечу, в дырку чтобы огонек был. Сверху ставишь чашу с пуншем и содержимое чаши горячее, пока горит свеча и происходит процесс распития пунша. Макс фыркнул: — Идея хорошая и он почти угадал.

Весь комплект сто долларов. Чаша из чистого серебра, с орнаментом. Подставка из неизвестного сплава, но похоже из метеоритного железа. Поэтому дорого.

Хмыкаю скептически, но достаю сотку и забираю товар. Выходим из лавки и движемся в сторону гостиницы. Макс по пути разъясняет суть приобретения.

— Это бытовой артефакт, алхимики тоже такими пользуются в лабораториях. Нагреватель и морозилка в одном корпусе. Пользоваться таким может только маг. Там на срезе символы вдавленные, они разделены на четыре сектора выпуклыми полусферками. Два режима подогрева, два заморозки. Один режим подогрева как электроплитка горячий, можно кипятить и варить. Тоже на под режимы разделяется. Второй режим слабый нагрев, держать что-то теплым при заданной температуре. Два других сектора — охлаждение и заморозка. В одном режиме можно поставить стакан с соком, будет просто холодный. В другом можно положить кусок мяса, за три секунды будет заморожено до звона. Посылаешь энергию в нужный набор символов и вуаля. Сам по себе артефакт тоже нужно сначала зарядить, он уже на издыхании.

Поднимаемся в номер, Макс заряжает артефакт, пробую все режимы. Работает, отлично работает. На коротких привалах можно не разводить костер, а воспользоваться вот таким удобством. Закипятил в кружке воду и развел брикет какао с сахаром. Нормально, все работает. Выхожу покурить на балкон.

На соседнем курит худенькая француженка. Макс выдал сразу: агентесса, французская сигуранца.

— Почему сигуранца, это же в Румынии — фыркаю я.

— Ну ты же сам любую спецслужбу сигуранцей называешь, ещё в детстве насмотрелся этих фильмов с Миклованом.

— Согласись, название прикольное. И таки да, так проще. А название французских спецслужб с бодуна не выговоришь, да и по трезвому не всегда. И справедливости ради, не все подряд спецслужбы я так называю, иногда упоминаю штази или массад.

— Ну и вот. Потихоньку обкладывают нас, вот разведку уже подослали.

— А на самом деле как её звать по имени-фамилии.

— Жозефина Аллер, а здесь по легенде Лора Жаме.

Вежливо киваю француженке и возвращаюсь в номер.

— Вот в кои-то веки хотел поспать как нормальный человек на кровати в гостинице. Отдохнуть.

— Так и спи, тебе вон и грелку прислали, из лучших домов Парижа. Всё как ты любишь, кожа, кости, немного наполнителя и весёлые, задорные глаза.

— Но пассаран! Не для неё моя роща цвела.

— Нет у тебя никакой рощи, кроме как на голове. Все остальные волосы на теле я вывел. Сегодня она вряд ли рыпнется, так что можно спокойно ложиться спать. А завтра видно будет.

— Поэтому никуда более сегодня не пойдем, перекусим в номере и спать.

Проснулся утром в шесть. Рассветает в семь, только засерело на улице. Не спеша переодеваюсь в спортивную форму и выхожу на набережную. Пробежка. Отжим. Пробежка. Поднимаюсь в номер. Застаю горничную, постель заправлена, комната проветривается, горничная приседает. Даю ей доллар и показываю на дверь, чеши милая, пока ветер без камней.

— Ну что там, Макс, прибавилось оборудования?

— Мда, не ожидал, такая скромная девушка. Визоры во всех углах и микрофоны тоже появились. И похоже, что Греция тоже нами заинтересовалась.

— В ванной хотя бы нет кристаллов?

— В ванной есть, с пяти ракурсов.

— Извращенцы.

Переодеваюсь в цивильное.

— Наверное, мы покидаем сей любопытный город. Вернее, город любопытных. Пошли, там, за углом есть харчевня, с шести утра работает, а уже восьмой час. Позавтракаем и в путь. Оставляю ключ от номера на столе, дверь не запираю.

В холле на первом этаже, из-за кадки с фикусом выруливает Жозефина Аллер, мастерски спотыкается и начинает падать мне на руки. Как она думает. Делаю шаг назад и она с костяным стуком рушится на паркет. Говорю по-французски:

— Жози, ты всё такая же неуклюжая колода. Со школы ты совсем не изменилась, мадам катастрофа.

Портье сползает под стойку. Жози удивленно смотрит на меня, опершись на локоть. Перешагиваю через её ноги и выхожу на бульвар.

— Что думаешь, Макс?

— Думаю, где-то час у нас в запасе есть.

Неспешно заходим в таверну, переговорив с официантом, получаю большую порцию разогретой баранины, лепешку и кружку горячего чая. К концу завтрака за соседний столик приземлился грек, за другой столик, явно француз. Оба заказали кофе.

— Что Макс, они?

— Оне, оне-с. Давай вариант «сортир в Риме».

Сортир тут был, наглядно так, вход из зала и окон в нем не было, визоров внутри тоже не было, при входе в зале один был. Захожу и ухожу под скрыт, грек заходит следом, разминаемся в дверях, Макс своё дело знает туго. Француз пьет кофе и тупо пялится на дверь. Входная дверь в таверну открыта нараспашку, утреннее проветривание помещения. Перехожу бульвар и плавно ухожу в воду. Пересекаю акваторию наискосок, у подножия портового крана выхожу на берег под скрытом и ухожу в небо. До Италии четыреста километров, если не будет дождя, час полета.

Дождя не было, за сорок минут долетели, показался городок Отранто, чистенький, выбеленный солнцем, сверкающий белоснежными бликами. Но я пошёл вдоль берега на юг, дошёл до маяка, там берега становились достаточно обрывистыми и высокими. Рановато мне пока к людям выходить. Как показывает практика. В неприметной расселине над водой делаю лаз и далее с небольшим лабиринтом вход комнату. Вырезаю её за полметра от внешнего среза скалы, делаю узкое окошко и вставляю в него раму с сеткой. На строительной пене, по торцам слегка брызнул, лишь бы не выпадало. Хорошо, свет есть, приток свежего воздуха, тоже. Стол, стул, ложе для матраса вырезал в нише. Здесь, на юге Италии жарко и погода ясная. Иду купаться. Потом Макс высказался в том духе что он наконец-то что-то там понял и нам надо плотно поесть хорошего калорийного и спать, потому что так надо. Достаю термос чёрной икры, черный хлеб и коньяк. Вперед.

Просыпаюсь, опять дикий голод, ем и требую у Макса рассказать, что происходит.

— Вся фишка в стабилизации каналов, твоих и моих. После пригорания во время магического выброса, все не до конца пришло в норму. И я нашел в архивах как проблему решить. А результате, ты станешь немного больше по размерам, надо ещё покушать. Ты ешь, ешь не отвлекайся.

— Успеется, пусть уляжется. Закуриваю. Знаешь Макс, песенку:

А я милого узнаю по походке, он носит бpюки галифе, а шляпу он носит на панаму…

А пальто, видимо, он заправляет в трусы. Вот с этой шляпой на панаму, история ещё та. По некоторым слухам, не проверенным, это всего лишь сленговое выражение, означающее что шляпу этот поц одевает только когда идет на дело. Сие критики не выдерживает, никакой фраер не будет так палиться. Опять таки, в галифе, в ботинках и шляпе, вот именно это сочетание и наводит на мысль о пальто, которое заправлено в трусы. Четыре других версии говорят нам о том, как это здорово и круто, носить шляпу поверх панамы и какие это дает офигенные преимущества. Про галифе с ботинками никто и не подумал. Все это из серии: — Захожу в кабак и говорю: — Ну и дураки же вы все. Обосновать не успел, мне сразу как вломили…

— Это ты к чему сейчас все приплел?

— Это к тому, что узнаю́т нас по походке. Внешность менять при этом бессмысленно, записей на кристаллах предостаточно. Французы вышли по старому следу, греки заинтересовались, потому что французы приперлись. Теперь мы персона нон грата в Греции и во Франции. А там если испанцы смекнут и подключатся, то на фоне одного этого шевеления, заинтересуются немцы, швейцарцы и бриты.

А нам в Германию надо, не все ещё собрали в коллекцию. Надо менять походку, а тело ты говоришь, само изменится. Мне не охота сыпать щебень в ботинок, может ты сделаешь одну ногу короче другой, ненамного. Говорят, хромота сильно изменяет походку.

— Хыммм — сказал Макс. Хыыымм. Ты ешь и натирайся оливковым маслом. Потом спать.

Пробуждение, опять светло, опять хочется есть. Ого, да я почти качок. В теле легкость, настроение ничего, вполне ровное. Ем-ем-еммм. Потом плаваю-ныряю, взлетаю на скалу, бегаю, опять плаваю.

Устанавливаю зеркало, осматриваю тело. Темновато в пещерке, вынимаю оконную сетку, делаю проем больше дверного, вот теперь светло. Внешность другая, не то испанец, не то итальянец. Рост чуть выше, мускулатура тоже порельефнее, походка плавная, пластичная. Ассасин в отпуске.

— Что будем делать с паспортом? У меня были мысли, как найти другой.

— Да и ни к чему другой. Сейчас исправим имя — фамилию — номер паспорта. В фотоавтомате сделаем фотокарточку и приклеим. Паспорт итальянский, внешность соответствует.

Достаю паспорт, Макс запускает магему очистки, точечно. Достаю тушь, перья. Дюпон исчезает, появляется Michele de Costa — Микеле де Коста. Можно так же и Мишелем представляться, не суть. Номер паспорта тоже подвергается коррекции, тройка превращается в восьмерку, да и хватит. В Германии надо будет найти немецкий паспорт и сделать облик белокурой бестии. Тельце уже подходит, для итальянца даже великоват. А сколько времени? А чего это? Двадцать первое сентября понедельник? Полдень.

— Макс, а что, пять дней в отрубе прошло?

— Ну да, пять дней. Работы много было. А чего?

— Да ничего, ты просто гений. Все нормально, пошли искать, где сфоткаться.

— Оденься для начала. Вот с одеждой могут быть проблемы, ты теперь горилла.

С бельем проблем не было, а вот с костюмчиками да, все мало́. Из того что на вырост, один костюм подошел, серый. Рубашек много было, галстуков тоже. Полуботинки одна пара подошла.

Шляпа серая была, шляп я набрал до шестьдесят второго размера включительно.

Придется зайти в модный дом, кто там в Италии у нас. Прада, Дольче Габбана, Валентино. Кого-нибудь найдем. Решено было идти вдоль берега над морем под скрытом, на север. Приглянулся город Бари, большой портовый город. Там и фотоавтомат нашелся и костюмчики трендовые. Взял один белый костюм и белые туфли и один кофейный с туфлями и галстуком. Девчушка из обслуги, увидев доллары, начала строить глазки. А что, думаю себе, на итальянку она не похожа, тех не уболтаешь.

— Макс, что она там себе думает, не наводчица?

— Эмм, нет, не похоже. У них тут занятия в универах с октября начинаются, а у неё проблема с оплатой семестра, не укладывается по деньгам. Осталось два дня. Судорожно ищет деньги.

— Понятно, попробуем примитивный способ.

— Сеньорита, а что Вы делаете сегодня вечером? Не желаете поужинать или сходить в кино?

Она желала, договорились о встрече в ресторане неподалеку, через час.

Цыпленок Парминьяна был хорош, ризотто есть можно, в целом хорошая попытка, Италия, но нет.

Та же Греция на голову выше, в смысле съедобного провианта. Иначе не назовешь. Девочки, поучились бы у матушки России, что ли. Оно понятно, жара, море рядом, всеобщая расслабленность.

Погуляли, утром потащил Жульку в банк. Да можете смеяться, но её имя было Джульетта. И брать тысячу долларов она наотрез отказалась, ей надо было всего сто, а за учебу пятьдесят. И она боялась ограбления. Но счет в банке у неё был и на нем было три тысячи лир. Здесь лира валялась не так низко по отношению к доллару, как в нашем мире, но была равна одному пенсу. Сто лир — один доллар. Сто долларов — десять тысяч лир. Весьма условная цена в пять тысяч лир за полгода обучения была доступна не всем. Зарплаты низкие, цены тоже. Раз уже я приперся в банк, закачал ей на счет сто пятьдесят тысяч лир и отдельно перевел двести баксов за два года на оплату в универе.

Цыкнул зубом на лупоглазого клерка, Макс слегка приласкал его инфраимпульсом. Тот позеленел и понял, что не в ту сторону смотрит, ибо мафия бессмертна, а он, очень даже.

Выходя из банка, щуп глаз-ухо оставили на месте и пока выходили, пока шли вдоль банка, он был там. К «нашему» клерку подошел другой такой же, и спросил:

— Ну что?

— А ничего, у неё брат мафиози из Неаполя, и сама она из Неаполя, и учится в Неаполе. Ты хочешь однажды утром проснуться с пулей в голове? Я — нет.

На этой позитивной ноте, их разговор затух.

— Макс, так мы теперь мафиозное семейство из Неаполя? Ничего так у меня сестренка.

— Да что ты понимаешь, в наведении тени на плетень. Это тебе не пяткой в грудь стучать, тут дело тонкое. Такие образы как «брат», легче всего прилипают к нейромедиаторам. Брат — это не отец и не спонсор, брат он непонятно, то ли есть, то ли его нет, в любой момент может выскочить как чертик из коробки и никто не удивится. Брат же. Существо не предсказуемое.

— А давай прокатимся до Неаполя на поезде, сестренку проводим и вообще…

— Кстати о сестренке, она в Италии немного не местная, живет в кампусе при универе. И уже предвкушает, как будет рассказывать подружкам о чудесном приключении. Надо бы поставить блочок, особенно про деньги, растрынькает ведь всё на раз.

— Ставь конечно. Сегодня мы ещё гуляем, завтра отъезд, ночью поставишь. Деньги, что бы только на себя тратила и то на необходимое, про меня вот ту версию и приживи: брат из Африки приехал. Сводный и дальний. И опять уехал на войну.

Гуляли по городу, догуляли до жд вокзала, взяли два билета до Неаполя, на завтра на семь утра. Поезд шел около пяти часов, утром садишься, в обед уже в Неаполе. Вагоны общие, мягкие кресла как в автобусе. Потом гуляли — обедали, ужинали на квартире, откармливал Жулю черной икрой под Плиску, она морепродукты любит. Ночью ставлю две метки каплей крови Джульетты на желтые камни пеленгатора, вместо баклана. Точка сразу смещается к центру экрана. Оно понятно, Жуля вот она. Утром Джульетта вручила мне небольшой саквояжик, отдала ключи хозяйке и мы прибыли на такси к поезду. Всю поездку она нагло продрыхла, привалившись ко мне, видно ночью не выспалась. Да и не спали почти, я тоже вздремнул, как горные пейзажи сменились полями, смотреть стало не на что. Прибыли в Неаполь на вокзал, Джульетта сказала, что ей тут совсем рядом до Неаполитанского универа, буквально две дороги перейти. Поэтому такси ей не нужно, взяла саквояж, чмокнула в щечку и упылила в неизвестном направлении.

А мне попался цветочный магазинчик, рядом с вокзалом. Логично, чё, встречать приехавших с цветами или приехал откуда и купил. Внутри скучала девушка неопределенной наружности. В переводе на доллары букеты были по пятьдесят центов, только чёрные розы доллар за три штуки. Всего чёрных роз было восемь. Взял за три доллара все. Двадцать голубых роз. Гладиолусов шесть букетов, по три метлы разного цвета. Гербер двадцать штук, белых роз сорок. Заполнил два больших баула и покинул магазин. За углом прибрал в карман, слямзил пишущий кристалл, а нечего где попало устанавливать. Локатор магических артефактов молчал. Конечно, прочесывать весь город мы не стали, че-то лень накатила. Значит, нам надо в Рим. Не может быть, чтобы в Риме не было совсем ничего. Такой большой древний город. Пойдем морем, в режиме подводной лодки, вдруг ещё чего обнаружится.

И оно обнаружилось. Рельеф дна тут был очень неровный, перепады от ста до пятидесяти и менее метров, трещины-расщелины, песок и камни, все было. В одной трещине закатилось. Метра три от уровня каменного дна моря, тридцать от поверхности. Пришлось распылять камень, добираться до фонящего объекта. Нашел, тубус шесть сантиметров в диаметре, пять высотой. Похоже на консервную банку, луженая, только покрыта оловом медь, а не сталь. Стенки два миллиметра и запаяно оловом наглухо.

— Ну что там, Макс, это оно?

— Там золото, камни и артефакт. Поплыли на берег, вскроем, перекусим, солнце садится и до Рима всего ничего осталось.

Пляжик был шикарный, метров сто шириной. Дальше виллы, может пансионаты может ещё что, но на пляже сейчас было пустынно. Солнце уже садится в море, время ужина. Далеко от воды отходить не стал, выпендриваться тоже. Расстелил туристический коврик, сел лицом к морю. Обрезал один торец тубуса, высыпал содержимое в миску из нержавейки. Что мы имеем, кубик чёрного цвета с ребром в четыре сантиметра. Десять одинаковых рубинов круглой огранки диаметром десять миллиметров. И кучка золотого песка. Им было пересыпано все вокруг кубика и камней, плотно.

— Помнишь, Макс у Джека Лондона: — У Вас есть зольотой песок?

— Теперь у нас есть зольотой песок.

Камни и песок ссыпаю назад в тубус, закрываю торец и обматываю скотчем, в карман.

Разбираемся с кубиком. Черного цвета, на двух противоположных гранях вправлены рубины, такие же, как и лежали в тубусе. По остальным граням проходит тонкая линия стыка и нанесен вдавленный узор, явно магемы и явно не совпадают по смыслу. Если стороны с рубинами провернуть, магемы совпадут и что будет? Не сработает ли телепорт?

— Макс, что это за кубик-рубик на минималках?

— Этот кубик, генератор искажений звукового поля. Антипрослушка по-нашему. Если провернуть грани до совпадения магем, то он включится. И создаст некий объем, метра два в диаметре, внутри которого можно разговаривать, а снаружи будет слышно только невнятное бормотание. Но этот прием не исключает специалиста, читающего по губам. Заряд восстановлен, шнягой можно пользоваться. Сделан из чёрного золота, сплав золота с кобальтом и хромом, прочный.

Облет Рима ничего особенного не дал. Три сигнала, все от людей с магическим ядром. Наконец-то мы обратили внимание на цвет искры, появляющейся в амулете при наличии сигнала. Макс не обращал внимания, а я и вовсе не смотрел, в общем пролосячили. А цвет отличался, на амулеты не живые он был золотой, а на живых зеленый. Этот интерес возник, когда появился сдвоенный сигнал, глянули на кабошон, а там две зеленых искры. Достаю стилет сатанистов — прибавилась искра золотая. Стало понятно, что нужны дополнительные наблюдения. С Римом обломались и легли на курс строго на север. Когда показались Альпы, пошли на приземление, начался дождь.

К двум часам ночи в отрогах гор сделали уютную пещерку и спать. Все остальное — утром.