Записки прохожего

Глава 2

— у меня вокруг глаз припухлость какая-то- это твоё лицо

Итак, время — четыре часа, вторая половина дня. Это Макс сказал.

— И что там, в избушке, Макс?

— Там всё на месте. В печке чугунки с окаменевшей едой. В серванте посуда, в шкафах одежда. В подполе сгнившая картошка, до сих пор наполняющая домик углекислым газом. Года два, как заколотили. Ещё в подполе есть шесть ящиков с тонкой стеклянной посудой и один ящик с оружием и ценностями.

— Покажи-ка мне через глаз, весь бедлам.

Обычная изба, с русской печью. Два «славянских шкафа», две железных кровати, покосившийся сервант. Кухонный стол с дверцами и верхним ящичком. В серванте ряды хрустальных рюмок, графин с водкой и стеклянным петухом внутри. Вокруг него шесть стопок, разрисованных петухами, причем это не красками изображено, а цветным стеклом. Легенда, которой нет даже в музее хрусталя. Впрочем, здесь может быть и есть. Забираем всё. Ещё три связки столового серебра с монограммами. Ложки и вилки разнообразные, ножи. Фарфоровый сервиз, на шесть персон. В шкафах много одежды, но ничего не беру, на фиг. Трюмо большое, тоже на фиг, неизвестно что оно отражало за свою жизнь. В подполе ящики с рюмками и фужерами, блюда, розетки, салатницы и вазы. Ничего в общем особенного. Когда мы переезжали на пмж на юга в прошлой жизни, тоже взяли с собой четыре ящика хрусталя. На юге очень ценная валюта была.

— Макс, это не тонкое стекло, это мальцовский хрусталь. В этом городе никого не удивишь хрусталем, половина населения на хрустальном заводе работает. Всё молча в хран, а ящик с оружием сюда, будем смотреть.

В деревяном ящике из-под гвоздей, было два хорошо смазанных пушечным салом обреза, из двухстволок горизонталок. Тульская курковка и бескурковка. Обе шестнадцатого калибра. Сотня латунных патронов, в них порох Сокол, картечь восьмерка. Переложено мешочками с силикагелем. Часы карманные, шесть штук, старинные с двумя крышками, цифры римские. Мешочек с бижутерией, сережки, колечки, три браслета, всё из золота и с камешками, рубинчики-брюлики. Заколки для волос с изумрудами и зажим для галстука, с брюликом. Зажим это хорошо, нужная вещь. Тысяча советских денег, красными червонцами со Сталиным.

Макс подал голос:

— Шеф, вот этот браслет, что без камней, гладкие овалы, он из платины. Тебе нужно его съесть. Тогда мы нанитами будем обеспечены на десять перерождений.

— Да без проблем, режь его на сегменты, буду глотать как таблетки. Запить бы ещё чем.

Браслет распался на десять сегментов, перед лицом повис дрожащий шар воды. Поглотал, запивая водой. Раз Макс сказал, значит надо. В желудке образовалась приятная тяжесть и тепло. Макс достал колбасу, хлеб и этот графин с петухом и водкой.

— Желудок почти пустой, для ускорения процесса, выпей всю водку и закуси колбасой с хлебом. Нанитам проще двигаться в полужидкой среде. Водка чистая, сорок пять градусов.

— Наверное «Сибирская». Меня не срубит от семисот граммов водки за раз?

— Даже не заметишь ничего. Это просто пища.

Пью, закусываю, закуриваю. Нормальна. А что ещё есть на участке, обычно сарайчег бывает. Раз есть русская печь в доме, значит и запас дров должен быть. На другой стороне дома, через заросший лопухами двор, был небольшой сарай. Именно для дров, но дров было не много. С кубометр березовых колотых, в аккуратной поленнице. И больше там ничего не было. Забираем дрова в трещину.

Дальше наш путь на жд вокзал. Есть там один хитрый складик. Откуда знаю. В той жизни у друга Витька мама работала завскладом на оптовой базе. Товары прибывают по железке, потом отгружаются на склады базы, потом по магазинам. Но в любой партии товаров есть процент на бой и прочую порчу. И этот процент неукоснительно соблюдался, оседая на особом складе. И расходясь потом по первым среди равных, которые равнее. Кому за деньги, а кому и так. Мы с Витьком, как только смогли держать ящик водки не роняя, привлекались к тайным перемещениям материальных ценностей. Мать его была монументальной женщиной, прошла всю войну зенитчицей. Материлась просто виртуозно, грузчики в осадок выпадали. И что в жизни почём, донесла до нас ещё в младом возрасте, самыми простыми словами.

Иду по кривым улочкам, люди встречаются редко, рабочий день ещё не закончился. Над крышами домишек встречаются телеантенны, на пять-шесть домов одна. С телевизорами напряженка, однозначно. Без проблем добираюсь до оптовой базы. Ворота с натянутой поперек цепочкой и вахтёр. Но мне главный вход без надобности, забор тут с множеством прорех. Оказалось, что здесь забор довольно прочный и если где и есть тайный лаз, то я о нём не знаю. Но ничего, в неприметном месте ухожу под землю, высунув наружу глаз идем к нужному складу. Склад закрыт на все замки, это хорошо. Внутри много ящиков… В этот момент снаружи раздаются несколько возбужденные голоса. Перед воротами склада останавливаются трое. Зачуханный мужичок, ментозавр с наганом на боку и лощёный хмырь в костюме, шляпе и галстуке. Хмырь вкрадчиво вещает в пространство:

— Ну и где ваша Ольга Олеговна, час уже ходим по территории и в последнем, самом нужном нам складе её тоже нет!

— Дык нам начальство не докладает, куда оно идёт. Может здесь где…

— Где? Где здесь где? Пятнадцать минут до конца рабочего дня, а её нет на рабочем месте!

Из-за другого угла выныривает ещё один персонаж в костюме. Дядя Сеня. Начальник оптовой базы. И начинает вещать тоже сладеньким голосом:

— Ой, а мне тут доложили, что у нас товарищ прокурор с проверкой, что же вы сразу ко мне не зашли? Все вопросы можно решить у меня в кабинете.

— Да не все. Вот у вас есть ключи от этого склада?

— Извините, ключи от складов только у материально ответственных товарищей и больше ни у кого нет. От этого склада у Ольги Олеговны, а она с утра уехала в Брянск с полугодовыми отчётами. Вернется поздно, а что случилось, может посидим, обговорим?

— А отчего это завсклад с отчётами поехала, а не главбух?

— Так главбух тоже поехала и товаровед тоже. Я им свою волгу выделил, дело серьезное. Там разные вопросы по отчёту возникнуть могут, одна главбух не справляется.

— Значит так, будем ждать их возвращения у вас в кабинете, а пока опечатаем склад, во избежание.

Открывает свою папочку, извлекает длинную ленту с печатями и тюбик клея БФ-2. Лепит ленту на обе створки ворот. Не откроешь, порвётся.

— Селюков, остаёшься здесь на посту! Склад открывать только в моём присутствии.

— Есть!

Ментозавр берет под козырёк, остальные удаляются.

— Вот скажи мне Макс, какова вероятность того, что мы такие красивые сразу угодили в эпицентр вертухайской разборки? Вопрос риторический, надо спасать тётю Олю. Поэтому в складе метем всё под дугу и потом ещё гавна какого нить туда закинем, если успеем.

Мы всё успели. Не заходя в склад, активными щупами вымели всё за пять минут. Остался пустой стеллаж у стены и трельяж, из которого я вынул большое зеркало и отломил одну дверцу тумбочки.

На территории базы удалось найти две треснутых колесных пары от вагонеток и саму вагонетку. Два старых глушителя от газона, несколько рессор и пружин. Ещё кучу хрен пойми какого металлолома, старые поддоны и ржавую печку буржуйку. Полуразобранный двигатель от газона с треснувшим блоком, явная разморозка. Весь этот хам был тихонько выгружен на склад, в художественном беспорядке. Даже на стеллаже разложил несколько непонятных штуковин.

Мент молча смолил Беломор и ничего не заподозрил.

Только я закончил аккуратной стопочкой складировать поддоны, как делегация во главе с прокурором притопала к воротам.

— Открывайте Ольга Олеговна, надеюсь ключи при вас? Вещает прокурор.

— Уверяю вас, там нет ничего кроме неликвида и пересортицы. Лепечет дядя Сема.

А тётя Оля молча открыла все шесть навесных замков и распахнула ворота. В глазах у неё промелькнуло удивление, на долю секунды. Но этого никто не заметил. Кстати, это была не та тётя Оля, не из моего детства. Но тоже могучая женщина. В завсклады других не берут.

— Смотрите, махнула она рукой, отошла в сторону и закурила беломорину.

— Ну вы тут разбирайтесь, описывайте наличие, я у себя. Облегченно выдохнул дядя Сема и свинтил в туман. Прокурор его ухода даже не заметил, он стоял «как громом пораженный». Потом молча повернулся, сказал: — Селюков, за мной. И побрел на выход. Тётя Оля зашла внутрь, потрогала пальцем грязную железяку на стеллаже. Понюхала палец. Вытерла носовым платком и бросила его на пол. Закрыла ворота на шесть замков и пошла в контору. А я, на глубине в десять метров, проследовал за ней. Вот и кабинет Семена Анатольевича, вот и он сам. Хлебает коньяк из чайной кружки и курит сигарету. Ольга Олеговна зашла, взяла со стола бутылку и допила из горлышка оставшуюся половину. Села на стул, закурила беломорину и задумчиво уставилась на начальника.

— Подумалось что все, здравствуй солнечный Магадан.

— Что это был за тип?

— Если ты о прокуроре, то это уполномоченный из Москвы, приехал бороться с хищениями на производстве и приписками. И сразу к нам. Сдали кого не жалко. Теперь вот фиг, всё как положено, ни одной бутылки налево, ни пачки сигарет. Только между собой, никаких кладовок.

— А где всё, мы же с тобой утром отгружали два ящика коньяка, всё было там. Потом я уехала.

— Понятия не имею, кто так художественно всё провернул. Дай бог ему крепкого здоровья и долгих лет жизни. Да и на кой оно нам надо, знать как да что. Мы ничего не знаем, ничего не видели и не было ничего такого. Отчёт сдали? А да, мне же главбух чирикала, что все прошло нормально. Заговариваться тут скоро начнешь. До пенсии два года.

На этом месте начальник достал из сейфа ещё бутылку коньяку, а я пошёл в сторону юга. На тринадцати метрах, глаз два метра над поверхностью. Нам надо на Белый Колодец. Летом, в июле темнеет поздно. Наконец на месте, светло, седьмой час. Все так же, как и в той жизни, полуциркульный обрыв, прямо под ним озерко, на поверхности которого пляшут три водяных горба, здесь очень мощные ключи. Пробуем воду, я пью, Макс что-то бормочет, выдает вердикт, что вода хорошая, чистая, гораздо лучше той, что в больничном озере. Можно набирать. Захожу по шею, стою так минут двадцать, все, можно выходить, двести тонн в запасе есть. Занятное ощущение, выходить сухим из воды. Вышел, и не течет с тебя, и ноги сухие.

— Что у нас с запасом энергии?

— Пять процентов, хорошо под землей прошлись.

— В ледяной воде было нормально как в комнате. Климат контроль?

— И климат-контроль и фильтры, всё есть. Можем дышать на дне Марианской впадины. Скажи что делать там нечего, темно и скучно.

— Ладно, время у нас почти семь вечера, сейчас два километра по лесной дороге. Там будет широкая просека и высоковольтная линия. У нас ещё два часа светлого времени. Вперёд.

— Могу сделать небольшие ходули из поля, шаг станет шире, дойдем быстрее.

Дошли за десять минут. В это время в лесу никого, располагаюсь возле высоковольтной опоры. Достаю ростовое зеркало от трельяжа. Снимаю рубашку. В общем тельце тренированное, но упал-отжался и прочее делать надо. Так. Лицо.

— Макс, надо что-то делать с мордой лица. Волосы опять же.

— Давай попробуем изменить черты лица, питательных веществ в организме достаточно. Смотри в зеркало и будем думать. Нос, что?

— Горбинку оставляем, кончик носа не такой мясистый сделай чуть поострее, поизящней. Надбровные дуги вровень со лбом и глаза не такие запавшие. Под глазами эти бугры убрать, щеки чуть усадить, брыли усадить, лицо поовальней, но подбородок пусть такой и останется. Уши, их прижать и уменьшить, чтоб ваще не видно было. Брови в меру тонкие, ресницы в меру, прическа чуть подлиннее. Типа каре.

— Будет морда топориком. Цвет глаз меняем или как?

— Пусть так и будет серый. Потом если что поменяем. Это я к чему, сейчас поужинаем, потом отдых. Но сначала прикинем что раздобыли на складе.

— Да что прикидывать, у меня всё записано. Водка «Московская» в бутылках ноль пять, пятнадцать ящиков, триста бутылок. «Пшеничная» в чекушках, двести бутылок. Коньяк ноль пять болгарский сто бутылок, армянский пятьдесят штук. Вино красное крепленое пятьдесят бутылок. Кстати, выпей одну бутылку сейчас, вот эту. Теперь сорок девять бутылок. Двадцать поллитровок ликер «Лимонный». Шесть керамических бутылочек «Бальзам Рижский». Сок болгарский фруктовый купаж, тридцать семисоток под резьбу. Лимонад «Буратино» сто бутылок. Тушенка свиная по триста грамм двести банок. Говяжья пятьдесят банок. Консервы рыбные, шпроты пятьдесят, горбуша в масле сорок банок. Сгущенное молоко сто банок. Сгущенное какао сто банок. В выгородке из нержавеющих листов было сыру десять головок по три кило. Сахар кусковой в двадцать коробок, чай грузинский сто пачек. Пятьдесят брикетов кофе с сахаром прессованный, пятьдесят какао. Приправа для кухни, смесь перцев и кардамона молотые, двести пакетиков. Печенье сливочное, тридцать пачек, конфеты шоколадные «Стрела» двадцать подарочных коробок. Свечи стеариновые сто штук, спички картонный ящик. Сигареты «Мальборо» молдавские двадцать блоков. Сталь нержавеющая полтора миллиметра, листы метр на два, восемь листов. Видимо выгороженный ящик от мышей защищал товар. Стол книжка кухонный белый, одна штука. Зеркало большое одно. Фанера. Всё.

Надо же, молдавские сигареты, болгарский коньяк. Железный занавес и войны не было. А где у нас политическая карта Европы? Открываю атлас. Тадам! Ладно Молдавия, она и была, Румыния, Болгария и Финляндия тоже в составе СССР. Паанятна. Собственно, может и занавес здесь не такой уж железный. Кто его тут знает, что оно тут как. Оно жеж у нас всегда было, думают одно, говорят другое, делают третье, а в скобках, за пределами смыслов, болтается четвертое. Навроде веры в бога втихаря и бабок-знахарок, заговаривающих бородавки. Ладно мне это всё так, для общего развития и понимания текущего момента. Линять надо, за кордон.

На ужин открыл банку свиной тушенки. Сыр был без названия, в красной корке, прямоугольная головка как два кирпича. Дырочки мелкие, вкусный. Банка фруктового сока, отлично. Спать улегся неподалеку от кромки просеки. Трава по грудь, рядом пройдешь не заметишь.

— Макс, затемнить поле можно?

— Да, начиная с пяти процентов запаса энергии можно. Наберем десять процентов, можно будет включать маскировку Хамелеон простой. С пятнадцати двойной Хамелеон, практически режим невидимки.

— А что, много маскировка потребляет эргов?

— Потребляет сотую одного процента, тут дело в другом. Так зашито в моей матрице, чтобы не расслаблялся, а стремился к накоплению энергии. Тараканы от создателя.

— Хорошо, тельце требует отдыха. Разбуди на рассвете.

Утро туманное. Небо чистое, светило ещё за лесом не видно, туман стелется по траве. Роса водопадами отовсюду, значит день ясный будет. Хорошо, идёшь так, вокруг всё мокрое, а ты сухой и тёплый. Подхожу к высоковольтной опоре, достаю зеркало. Да, лицо другое, причёска тоже, хипповатая такая. Сойдёт, подстричься можно в любой момент.

— Макс, а что одежда не мнется в защитном поле?

— Не мнется и не изнашивается. И мыться тебе тоже не обязательно. Очистка тела на автомате. Насчет одежды, конечно некий износ есть, но раз в сто меньше, чем при «обычной» носке.

— Это что, вечные носки?

— Да, лет на десять пары носков хватит.

— Изумительно. Уже завтракаем или как?

— Сначала пробежка. Разминка. Потом завтрак. Вот там подобие лесной дороги, по ней и бежим.

Пробежка, отжимания, странные упражнения с палкой, вместо шпаги. Макс сказал, что надо осваивать «фехтовальный комплекс». На вопрос: откуда кот знает фехтовальный комплекс, было отвечено, что кот знает много чего. При нашем объединении, Большой Папа забросил инфо пакет с разными знаниями. Там всё закодировано и всплывает по мере надобности. Просто так, как книжку, не прочтёшь.

— И чего это наш пакет от нас и закодирован.

— Да я же тебе говорил. Сам эксперимент рискованный. Объединение двух разных разумов в теле хумана. Обычно от такого люди сходят с ума. А тут ещё море непривычных знаний. Перегруз и выгорание случится сразу. А так, понадобилось нам пошарить у кого-то в голове или усыпить его, запускаем щупальце… Вот раньше у меня этих знаний и способностей не было. Сейчас подумал и понял что могу. И ты можешь тоже.

Потом был завтрак и прогулка через лес, на запад с легким отклонением к югу.

— Макс, а ты можешь через внешнюю мембрану поля зареветь как медведь?

— А зачем тебе?

— Вдруг встретим или ещё какое мероприятие…

— Звуковую волну защита может посылать без проблем, как во все стороны по кругу, так и направлено. Инфразвук можно мощный, толпа обгадиться может, кто сердцем слаб, то и ласты склеит. Или вот в закрытом помещении издать звук пароходной сирены. Контузия всем присутствующим обеспечена.

— Эге, неплохо, очень неплохо. Это мы уже можем?

— Да, это свойство защиты. Смотри, лесное озеро.

Небольшое такое озерцо, десять на двадцать метров.

— Раздевайся, поплавай, позагорай, защиту я стянул под кожу, так что ощущения будут реальные. Комар не прокусит, а загар нам полезен.

Поплавал, лежу загораю.

— Макс, ты же мою память можешь просматривать?

— Конечно, вот сейчас, с перерывами на разговоры, смотрю фильм Терминатор 2. У тебя все очень подробно записано. И да, все эти сведения, что ты хоть когда-то краем глаза видел, нам доступны. Могу прокрутить как кино у тебя перед глазами, труднее будет найти именно то, что нужно, но это тоже секунды, не более. Сейчас мне нужно разобраться в тонкостях восприятия мира вашей расой. Русский язык у меня освоен, а вот обороты и всякий сленг — это исключительно из твоей головы. Все эти: убей себя ап стену, аффтар выпей яду. Пределы правильности понятий, тот же Терминатор, покажи мне его без привязки к твоим знаниям реалий, так я приму эту историю за абсолютную истину. И не таких терминаторов видел в жизни. Поэтому как себя вести в какой ситуации и что дальше делать — это только на тебе все, ты вон сколько прожил, опыт есть. Тут, на планете, нам не страшны ни двуногие, ни флора — фауна, ни катаклизмы. И магии тут практически нет. Если увижу магический поток, покажу тебе обязательно. А так нечего зрение перестраивать, смотреть просто не на что. Можем встретить какого-нить божка, вероятность десятка процента, но она есть. Эти да, с этими ухо востро держать надо. Убить его ты не сможешь, а вот он тебя процентов тридцать, что завалит. Именно из-за них, в основном и нарушается баланс в мирах. То паладинов разведут как собак нерезаных, то инквизицию какую выдумают, а то божественные артефакты в оборот пустят. А это практически всегда геноцид, ведущий к перекосу. В одном месте перекос, в другом, а потом срабатывает принцип домино и все начинает рушиться. Божки бормочут невнятно: «Мы хотели как лучше», а получается, как всегда. Вот и будем по мере сил и способностей изымать и курощать. Но это по приказу. Баланс должен быть во всем.

— Ну да, тишина должна быть в библиотеке. А энергетический запас он где хранится?

— Энергетический запас есть часть меня и пространственного кармана. Все увязано через нервные структуры, защиту и карман. Запас без живого тела существовать не может, он прописан во мне как функция, которую я и реализую в реале. Понял?

— Вот честно, не очень это понял, ну да и ладно, понятно, что в случае перерождения запас энергии будет на нуле опять. Будет хран с запасами, защита, а энергию снова качать.

— Это да.

— А те камни накопители энергии у тебя почему не заряжены?

— Так получилось. Достались они мне случайно, как простые ёмкие накопители. Потом пока сделал им нужную оправу, чтобы можно было хранить в нуль-хране заряженными. Так-то в каждый камень влезет процентов сорок нашего запаса. Сейчас там по трети процента в каждом, для общего баланса. Потом наполнить их я не успел, погиб. Последние двести лет, я прикидывался фамильяром у старикашки алхимика. Планетка заштатная, дикая. Магия есть, но мало. На расслабоне, я пренебрег техникой безопасности. Мне нравится алхимия, лечение разумных. У старика я многому научился. Была там неподалеку школа магии. Занимались алхимией и артефакторикой, энергии в том мире мало. В тот раз, я им в обмен на оборудование, заправил энергией накопители, себе оставил три процента. Думал не к спеху, накоплю и начну заряжать свои кристаллы. Но случился налет космических пиратов, людоловы. А я был в лесу, травы собирал. Пока добежал, учителя уже убили, сгоняют людей к челноку. Десант я уничтожил, людей освободил, но челнок начал взлетать. Прицепился к внешней обшивке и пробрался на их корабль, хотел захватить. А тут патруль вывалился из гипера. Два крейсера и линкор. Пираты начали разгон и попутно огрызались, чем могли. У них был жирный шанс. Но гоняться за ними никто не собирался. Залп главного калибра линкора, счетверенный дезинтегратор оставил от кормы пиратского корвета вспышку света и фотонный ветер. А я уже пробрался к двигателям, чтобы повредить их. В меня основной удар и пришелся.

— Значит большой дезинтегратор для нас опасен?

— Только в пустоте. Собственно, в атмосферах его никто не применяет. Распылит кубов сто воздуха возле излучателя и до цели не дойдёт. Он понимаешь ли опасен своей переменной частотой излучения. Тот же атомный взрыв не опасен, у него частота постоянная. Потратишь там процент на первичную защиту, а потом и поглощать можно, энергии море. А к дезинтегратору невозможно подстроиться. Частота меняется непредсказуемо, энергия на защиту улетает быстро, а мощность у линкора ахренеть какая. А у меня всего три процента, было бы хотя бы двадцать. Так и распылило на фотоны. И вот я здесь.