Глава 5

Я в недоумении посмотрел на Андрея Павловича.

— Но разве вы не сказали бабушке, что будете обучать меня магии?

Нет, конечно, яды — это тоже хорошо, кто знает, когда может это пригодиться, учитывая, когда вот такие вот странные учителя лазают по ночам в окна, но магия меня интересовала больше. Все же ее в моей прошлой жизни не было, впрочем, я и ядами не интересовался.

— Боюсь, ты знаком с человеком, который знает про магию намного больше меня, — почесал бороду Соколов. — Так что пусть он займется твоим обучением более основательно в этом плане, ну а я обучу тебя тому, что знаю лучше всего.

Что-то я думаю что этому мужчине просто лень объяснять базовые вещи для мальца которого ему скорее всего навязали. Ну и ладно, книги я могу почитать и самостоятельно, а вот яды это тема интересная. С учетом же того как часто травились аристократы в истории мира из моей прошлой жизни, то такие знания могут спасти мою собственную жизнь.

И все же кого он имел ввиду? Я знаю не так многих людей, которые могли бы…

— Дядя Эд? — с недоверием спросил я, потому что больше кандидатов на эту роль не было. — Он что, настолько хорош?

— Видишь ли, в империи не так много магов десятого ранга. Их также называют Платиновыми магами, потому что у них соответствующая бирка. Всего таких пятеро на всю империю. Думаю, если бы Эдвард не совершил один проступок, то он был бы шестым. А если бы еще какое-то время потренировался, то мог бы стать сильнейшим среди них. Но этого мы скорее всего никогда не увидем — ему подобное просто не интересно. Впрочем это не значит, что у наших соседей нет магов такой же силы, так что запомни это — никогда не переступай им дорогу.

Вот уж ничего себе. Я и подумать не мог, что он настолько силен. И этот человек меня защищает? Выходит, мне вообще нечего бояться. Хотя… вспоминая прошлую ночь, он не очень-то мне и помог. Да уж…

— Ты тоже весьма неплох, — заметил Андрей Павлович. — Учитывая, что тебе восемь, а ты уже можешь управлять маной в теле на таком серьезном уровне, значит, ее количество превышает возможности твоего возраста и тела.

— Это плохо? — я непонимающе поднял бровь.

— Ты должен правильно тренироваться. То, что ты управляешь импульсами маны без знания слова — никуда не годится. Сядь ровно.

Соколов подошел ко мне и коснулся пальцем там, где находилось сердце.

— Отпусти свою ману, дай ей собраться по жилам в сердце, такого старика, как я, ты вряд ли удивишь, какой бы сильной она ни была.

Я закрыл глаза и сконцентрировался. Вдохнув, наполнил свое тело ощущениями, будто по нему что-то медленно течет. Вскоре я почувствовал ману, которую начал собирать у своего сердца. Но в какой-то момент поступил так, как сказал учитель, не отправив ее циркулировать по телу дальше, а отпустил ее. Она, словно река, прорвавшаяся через дамбу, хлынула волной и тогда я впервые ощутил, что ее намного больше, чем обычно я использовал.

Выходит, из-за неопытности я этого и не знал вовсе. Удивительно.

— Я чувствую! — воскликнул я, открывая глаза, и тут же отпрянул назад от неожиданности.

Лицо Андрея Павловича было сморщено так, будто он откусил огромный кусок едва поспевшего лимона.

— Мелкий засранец, как ты можешь быть так силен в восемь лет… — недовольно пробурчал он.

— Что вы сказали? Я не расслышал.

— Я говорю, молодой господин, ты невероятно силен для своего возраста, это впечатляет, — любезно улыбнулся мужчина, переменившись в лице. — И как только ты смог так развиться?

— Это не он, — внезапно раздался голос со стороны окна. Я резко развернулся и увидел дядю Эда, сидящего на подоконнике. А ведь до этого ни я, ни учитель его не замечали. — Его мать оставила ему эту ману. Наследственность…

Еще и говорят с таким умным видом, будто прекрасно понимают друг друга, но вечно что-то не договаривают. А мне приходится играть роль любопытного ребенка, но держать язык за зубами. Бесит!

— Госпожа Мария, хм… Тогда это имеет смысл. Однако если так пойдет, то он не сможет обуздать эту силу. Сейчас он, словно хрустальный сосуд, который может треснуть от обилия воды в нем, — задумчиво потер подбородок Соколов. Кажется, его совсем не удивило появление дяди, либо он умело делал вид.

— Я научу, что с этим делать. Жду тебя ближе к полуночи, у восточных ворот города.

С этими словами дядя спрыгнул с окна. И что, он приходил, только чтобы сказать это? Странный все же человек. И почему никто из этих взрослых не хочется пользоваться дверями⁈

Соколов, естественно, решил, что это его заслуга в том, что столь могущественный маг согласился стать моим учителем, и весь оставшийся день был в хорошем настроении.

Мы прошлись по самым азам его искусства, также он пообещал мне чуть позже подопытную животину для работы на практике. Да уж, я, конечно, в прошлой жизни бывал на практике в морге, но скажи мне, что я буду препарировать живых существ для обучения… Кто вообще толкнет на такое ребенка⁈

Когда солнце начало клониться к закату, в дверь постучали. Это была служанка с подносом, на котором стояли две тарелки с ароматным ужином.

— Госпожа велела принести вам еду сюда, — сказала она, передавая поднос Андрею Павловичу, который поспешно подошел к ней.

Я почувствовал, как у меня от запахов свежей горячей еды заурчало в животе. Только сейчас я осознал, насколько проголодался за день.

Мы с Андреем Павловичем уселись за стол. На тарелках красовалось аппетитное жаркое из кролика, политое густым соусом с травами. Рядом лежали ломтики свежего хлеба и овощи, будто только с грядки — у нашего поместья были очень хорошие поставщики продуктов.

— Приятного аппетита, — сказал мне учитель, берясь за вилку.

Я с энтузиазмом приступил к еде. Мясо было нежным и сочным, соус придавал ему пикантный вкус. Я успел съесть несколько кусочков, когда вдруг почувствовал странное покалывание в животе.

Сначала я не придал этому значения, но через минуту боль стала настолько сильной, что я невольно схватился за живот.

— Что это? Что с едой⁈ — выдавил я, чувствуя, как меня скручивает новый спазм, а чуть ниже началась очень тяжелая и не сулящая ничего хорошего давка.

Андрей Павлович, к моему удивлению, продолжал спокойно есть, как ни в чем не бывало.

— А что с ней? — спросил он, едва заметно улыбаясь. — Прекрасная, вкусная еда. В этом поместье кормят просто великолепно. Пожалуй, это было прекрасное решение отправить меня сюда, определенно!

Я уставился на него, не веря своим ушам. Неужели только моя порция была отравлена? Стоп… отравлена!

— Но вам лучше поторопиться, молодой господин, — добавил он как бы между прочим, махнув вилкой. — Потому что яд, который был подмешан в вашу еду, очень сильный, можно и не добежать до уборной. О, это будет очень неловко. Весьма.

Я сощурился, глядя на Соколова.

— Вы! Это ваша месть, да? Ну, вы еще заплатите за это!

Но мою гневную тираду прервал очередной спазм в животе. Я понял, что больше не могу сдерживаться. Вскочив со стула, я бросился к двери, надеясь успеть добежать, пока не стало слишком поздно. Чертов учитель!

* * *

Я все же успел до того, как навлек на себя позор, но чувствовал себя опустошенным во всех смыслах этого слова. Проклятый Соколов и его яды! Клянусь, я ему это еще припомню. Но сейчас у меня были дела поважнее — нужно попрощаться с Настенькой перед ее завтрашним отъездом. Вот и чего все эти события наложились одно на другое?

Я нашел сестру сидящей на пороге выхода, ведущего во внутренний двор дома. Она задумчиво смотрела на темнеющее небо, усыпанное первыми звездами. Ее силуэт, освещенный теплым светом, льющимся из окон, казался хрупким и одиноким. Я тихо подошел и сел рядом.

— Красиво, правда? — спросил я, глядя на небо.

Девочка вздрогнула от неожиданности, но тут же улыбнулась, увидев меня.

— Да, очень, — ответила она тихо. — Знаешь, я буду скучать по этому виду. И по тебе, конечно.

Я вздохнул. Эта девочка за последние годы стала мне по-настоящему родной, несмотря на то, что мы были лишь сводными братом и сестрой.

— Я тоже буду скучать, Настенька, — сказал я. — Но знаешь что? Ты всегда будешь моей сестрой, неважно, как далеко мы друг от друга.

Девочка посмотрела себе под ноги, сжав края своей одежды.

— Обещаю тебе, — продолжил я, — что очень скоро я тоже прибуду в столицу. И тогда мы обязательно встретимся.

Настенька подняла на меня свои большие голубые глаза, полные надежды.

— Правда? Ты не обманываешь?

— Клянусь своей честью Темникова, — торжественно произнес я, положив руку на сердце.

— Ты такой серьезный, когда так говоришь. Прямо как дедушка! — рассмеялась сестра.

Мы посидели еще немного, наслаждаясь теплым вечером и обществом друг друга. Наконец Настенька вздохнула и поднялась.

— Спасибо тебе, братец, — сказала она. — Я постараюсь достойно принять этот отъезд. И буду ждать нашей встречи в столице. Я тоже не подведу тебя и буду очень стараться!

Я встал и крепко обнял ее на прощание, прекрасно понимая, что нам просто не дадут попрощаться позднее. Когда мы разомкнули объятия, я увидел в ее глазах новую решимость. Моя маленькая сестренка росла на глазах.

Попрощавшись с Настей, я отправился на встречу с дядей Эдом — на этот раз меня выпустили без проблем, а значит, в доме уже знали о моей отлучке. Признаться, я был заинтригован предстоящим обучением магии. Кто знает, может быть, скоро я смогу творить настоящие чудеса? Все же одной книги мало, чтобы понять, что это такое на самом деле, а в городе на прогулках мне ничего такого не попадалось.

Но как же я ошибался.

Когда я добрался до восточных ворот города, дядя Эд уже ждал меня. Без лишних слов он повел меня за собой в лес. Мы шли, казалось, целую вечность, пока не вышли на небольшую поляну.

— Итак, — сказал дядя Эд своим обычным бесстрастным и даже в некоторой мере холодным тоном, — ты хочешь научиться магии?

— Да! — воскликнул я с энтузиазмом.

— Тогда начнем с простого. Пробеги вокруг этой поляны пятьдесят кругов.

Я уставился на него, думая, что ослышался. Какие еще круги?

— Простите, что?

— Маловато? Хорошо, сто кругов, — невозмутимо ответил дядя Эд.

— Но… при чем тут бег? Разве мы не должны изучать заклинания или что-то в этом роде?

Мужчина вздохнул, словно объясняя очевидные вещи глупому ребенку.

— Чтобы использовать магию, нужно закалять не только разум, но и тело. Ты должен быть готов к любым серьезным нагрузкам. А теперь беги, пока я не увеличил количество кругов до двухсот. Я не люблю ждать.

Я открыл рот, чтобы возразить, но, увидев выражение его лица, понял, что спорить бесполезно. Проклиная все на свете, я начал бегать вокруг поляны. Видимо, этому человеку было плевать, что мое тело попросту не выдержит двести кругов, пусть они и были не такими большими.

Это было только начало. В последующие дни дядя Эд заставлял меня выполнять самые разнообразные физические упражнения: отжимания, приседания, подтягивания на ветках деревьев. Иногда мне казалось, что он просто издевается надо мной, вот только он всегда оставался невозмутимым.

Но постепенно, к моему удивлению, спустя несколько недель я начал замечать изменения. Мое тело становилось сильнее, выносливее. А главное — я стал лучше чувствовать ману внутри себя. Получается, в здоровом теле — здоровый дух?

Так прошел целый год. Днем я учился у Андрея Павловича искусству ядов, а по ночам тренировался с дядей Эдом. Это было изнурительно, но я чувствовал, как с каждым днем обретаю нечто новое, что-то, что позволит мне выжить в этом мире, который мне пока не дают посмотреть.

Однажды Соколов решил преподать мне особенно «интересный» урок.

— Сегодня, мой юный ученик, — сказал он с загадочной улыбкой, — мы будем изучать грибы.

Я насторожился. За прошедший год я уже успел узнать, что любая «интересная» идея Андрея Павловича обычно заканчивалась для меня не самым приятным образом.

— Вот, — он протянул мне небольшой гриб с ярко-фиолетовой шляпкой, — попробуй это.

Я с подозрением посмотрел на гриб. Таких даже в своем мире я не знал, хотя не то чтобы я разбирался.

— А он не ядовитый?

— Конечно, ядовитый! — рассмеялся Соколов. — В этом-то и суть. Нам нужно закалять твое тело и вырабатывать иммунитет.

— Но…

— Никаких «но»! — отрезал учитель. — Съешь гриб, а потом сам приготовишь противоядие по рецепту, который я тебе дам. У тебя, возможно, не будет под рукой антидота, так что надо уметь все делать самому.

Я вздохнул. Выбора у меня не было — не захочу сам, мне его скормят все равно, проходили. Зажмурившись, я откусил кусочек гриба и проглотил.

Следующие несколько часов были настоящим кошмаром. Меня тошнило, в глазах двоилось, а кожа покрылась холодным потом. Но под бдительным присмотром Соколова я все-таки смог приготовить противоядие и выпить его.

— Молодец, — похвалил меня учитель, когда симптомы отравления наконец отступили. — В следующий раз попробуем что-нибудь посильнее.

Я застонал. «Следующий раз» звучало как угроза.

Но, надо отдать должное Андрею Павловичу, его методы, хоть и жестокие, были при этом весьма эффективны. За этот год я узнал все о ядах и противоядиях. Если бы не его знания и опыт, я бы уже несколько раз отправился на тот свет. Но этот баланс между жизнью и смертью, постоянное обучение на грани, очень закалили меня.

Правда, была одна загадка, которую я никак не мог разгадать. Все это время Соколов подмешивал мне в еду какой-то секретный яд, о котором отказывался рассказывать. Из-за этого я часто оказывался прикован к уборной, что было весьма неудобно и унизительно.

— Это для твоего же блага, — говорил он каждый раз, когда я жаловался. — Когда-нибудь ты поймешь и оценишь мою заботу.

Я, конечно, пытался отомстить. Сколько раз я пробовал подсыпать яд в еду Соколова! Но каждый раз он каким-то чудом распознавал мои попытки и избегал отравления. А потом травил меня в два раза сильнее, как он говорил, в назидание, потому что надо или добиваться успеха или вообще не пытаться.

И что самое ужасное, несмотря на всю закалку — этот яд все равно действовал очень эффективно.

— Неплохо, неплохо, — хвалил он меня после очередной неудачной попытки. — Но тебе еще есть чему учиться.

Наконец, когда этот год стремительно подошел к концу, Андрей Павлович объявил, что рассказал мне все, что знал.

— Пришло время возвращаться в столицу, — сказал он. — Я горжусь тобой, Максим. Ты оказался достойным учеником. Даже не ожидал, что так время пролетит.

Я был тронут его словами. Несмотря на все испытания, через которые он меня провел, я действительно привязался к этому эксцентричному и весьма необычному человеку. За этот год мы неплохо подружились, и теперь мысль о расставании вызывала у меня тоску.

В последний вечер перед отъездом Соколова мы сели за прощальную трапезу. Бабушка расстаралась на славу: стол просто ломился от разнообразных блюд.

Мы с аппетитом принялись за еду, обсуждая планы на будущее. Я как раз рассказывал о своем намерении посетить столицу, когда вдруг заметил, что Андрей Павлович как-то странно побледнел.

— Учитель, с вами все в порядке? — спросил я с картинным беспокойством.

Соколов не ответил. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а глаза расширились от ужаса. Внезапно его скрутил такой сильный спазм, что он чуть не упал со стула.

— Еда! — только и смог выдавить он сквозь стиснутые зубы.

Я невинно похлопал глазами.

— А что с ней? Прекрасная, вкусная еда. Кормят у бабушки отменно! Или же вы хотите сказать иначе?

Соколов уставился на меня, когда я повторил его фразу, сказанную в первый день нашего знакомства, он все понял.

— Значит, ты узнал рецепт моего яда, да? — прохрипел он, прежде чем его снова скрутило.

Я не смог сдержать торжествующую улыбку.

— Ну, вы же сами говорили, что я способный ученик. Вам бы в уборную, а то будет неловко…

Договорить я не успел, очередной приступ боли заставил Соколова вскочить и броситься к выходу. Я слышал, как он, спотыкаясь, бежит по коридору в сторону уборной.

Глядя ему вслед, я не мог удержаться от смеха. Наконец-то справедливость восторжествовала! Бабушка, конечно, неодобрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала на этот счет — все же это было из-за действий моего учителя.

На следующее утро мы с Соколовым стояли у ворот поместья. Машина, которая должна была увезти его в столицу, уже ждала.

— Ну что ж, — сказал он, глядя на меня с гордостью, — должен признать, ты превзошел все мои ожидания. Я до сих пор удивлен, что ты смог распознать состав яда, которым я травил тебя целый год. Его рецепт, между прочим, никто кроме нас двоих не знает.

— У меня был хороший учитель, — я скромно улыбнулся.

Андрей Павлович рассмеялся, но тут же поморщился, видимо, все еще чувствуя последствия вчерашнего отравления.

— Да уж, ученик превзошел учителя. Что ж, Максим, я горжусь тобой. Ты многому научился за этот год. Настоящий сын своей матери!

Тут я безо всяких подначиваний низко поклонился, выражая свое глубочайшее и искреннее уважение.

— Благодарю вас за все, учитель. Ваши уроки были очень полезными и, надеюсь, помогут мне в выживании.

Соколов усмехнулся, затем он полез во внутренний карман своего камзола и достал оттуда небольшой металлический предмет.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая мне жетон. — Это мой знак представителя судебного бюро. Ты заслужил его.

Я с трепетом взял жетон. Он был тяжелее, чем я ожидал, и приятно холодил ладонь.

— Этот жетон позволит тебе войти в Судебное Бюро, если вдруг понадобится помощь, — объяснил Соколов. — Столица — небезопасное место. Лучше бы тебе, конечно, ее сторониться, но если вдруг ты посетишь ее, не забудь навестить старого судмедэксперта.

Да, как будто меня может миновать такая участь. Я, может, и выглядел как ребенок, но все прекрасно понимал и знал, для чего мне прививали иммунитет к ядам. Столица, действительно, опасное место, особенно, когда ты сын влиятельной фигуры.

— Спасибо, учитель, — искренне поблагодарил я. — Я буду хранить его как зеницу ока.

Мы обменялись еще несколькими словами, и Андрей Павлович сел в машину. Я смотрел, как необычно выглядящий для прошлого меня транспорт удаляется по дороге, увозя моего эксцентричного наставника. Часть меня была рада, что изнурительные уроки закончились, но другая часть уже начинала скучать по нашим безумным экспериментам.

Теперь моим единственным учителем оставался дядя Эдвард. Я вздохнул, представляя, какие испытания ждут меня впереди — ведь теперь мы могли заниматься дольше, если не учитывать, конечно, моей обычной учебной занятости.

* * *

Годы летели незаметно. Каждый день был наполнен тренировками, учебой и новыми открытиями. Дядя Эд оказался не менее требовательным учителем, чем Соколов, но его методы были совершенно иными. Он учил меня не только контролировать ману, но и понимать ее природу, чувствовать ее течение в мире вокруг нас.

Правда, зачастую это преподносилось через боль и изнурительные физические тренировки, а также спарринги.

Тогда я впервые узнал, что дядя слепой. И это, признаться, меня настолько потрясло, что я неделю ходил как в воду опущенный. Подумать только. Слепой человек каждый день ронял меня спиной на землю. Всегда знал, где я нахожусь, и, что самое необычное, он предельно точно знал, кто именно находится перед ним.

Со временем я начал замечать, как меняюсь и сам, благодаря его тренировкам. Мое тело стало сильным и выносливым, разум — острым и гибким. Я научился использовать простейшие слова, облачая их в силу.

Но самое главное — я начал понимать, насколько глубоко магия пронизывает этот мир. Она была везде: в шелесте листьев, в дуновении ветра, в каплях дождя. И чем больше я учился, тем яснее осознавал, как мало еще знаю. Возможно, это и нужно, чтобы стать магом?

Так пролетели еще девять лет. Девять лет учебы с лучшими учителями Дальнего Востока по всевозможным наукам, ведь школьную программу никто не отменял, ну и, конечно же, обучение магии с дядюшкой Эдом, который за эти годы совершенно не поменялся внешне. Будто бы вампир какой-то. Жуть, в общем.

А вот я как раз таки поменялся, хотя почти и не замечал этого, пока однажды, глядя в зеркало, не увидел перед собой молодого мужчину вместо мальчишки, которым пришел в этот мир.

В день моего восемнадцатилетия произошло нечто необычное. Утром ко мне подошла служанка и с поклоном передала конверт.

— Молодой господин, — сказала она, — вас приглашают на важный разговор к господину и госпоже.

Я удивленно поднял бровь. За все эти годы дедушка и бабушка никогда не обращались ко мне настолько официально. Что-то явно изменилось.

Да еще и письмо… Мы же в одном поместье, зачем вообще письмо, еще и с гербовым оттиском рода Темниковых в виде скрещенных мечей и пляшущими тенями. Довольно зловещий герб для тех, кто занимается финансами империи уже которое поколение.

С легким волнением я открыл конверт. Внутри была короткая записка, написанная изящным почерком бабушки:

'Максим Николаевич Темников,

Мы ждем тебя в большой гостиной в полдень. Есть важное дело, которое требует твоего безотлагательного присутствия.

С уважением, Валентина Андреевна Темникова'

Я перечитал записку несколько раз, пытаясь понять, что бы это могло значить. Простое приглашение. Достаточно было передать его устно со служанкой или просто дождаться вечера, когда мы все равно будем вместе ужинать.

Однако тогда я еще не знал всю важность материальных документов. И бабушка, которая чтила правила поместья и была малость повернута на выполнении всех процедур, конечно же, не упустила и этот маленький момент.

Я не знал, чего мне ожидать, а до полудня оставалось лишь несколько минут. Так что с чувством волнительного предвкушения я отправился в гостиную. Чувствую, что после этого разговора многое изменится. И предчувствие меня, как показали дальнейшие события, не обмануло.

Загрузка...