Законник Российской Империи

Глава 18

Принц Андрей Алексеевич Романов откинулся на спинку своего кресла, расположенного в специальной ложе для высокопоставленных зрителей. Его глаза все еще искрились азартом после увиденного поединка. Рядом с ним расположились Родион Юрьевич Воронцов и Антон Евгеньевич Шрамов, их лица выражали глубокую задумчивость.

— Итак, господа, — начал Воронцов, поправляя свой безупречно сидящий мундир, — думаю, нам стоит обсудить увиденное. Начнем с Левински.

Шрамов подался вперед, его взгляд стал острым, как лезвие кинжала.

— Я считаю, что Левински не заслуживает повышения ранга, — твердо заявил он. — Использование запрещенного заклинания с истинным словом «Смерть» — это серьезное нарушение. Он проявил не только неосмотрительность, но и пренебрежение правилами безопасности. Да, его заклинание было одно из самых мягких, если можно так выразиться, среди тех, что используются с данным истинным словом, но тем не менее!

Воронцов задумчиво потер подбородок, его взгляд скользнул по арене, где еще недавно разворачивалось магическое сражение.

— Я понимаю вашу позицию, Антон Евгеньевич, — произнес он медленно, взвешивая каждое слово. — Но давайте не будем забывать, что заклинание «Пожиратель душ» — это все же заклинание четвертого круга. Его использование требует не только значительной магической силы, но и глубокого понимания природы магии. Левински продемонстрировал выдающиеся способности, несмотря на… неосмотрительность в выборе заклинания. К тому же, давайте учитывать, что понимание смерти — это нечто удивительное для любого человека. Нельзя это отрицать. Таких специалистов у нас не так много среди государственных магов.

Шрамов нахмурился, явно не согласный с такой оценкой.

— Родион Юрьевич, вы же понимаете, что использование истинного слова «Смерть» — это не просто нарушение правил. Это потенциальная угроза жизни не только противника, но и всех присутствующих. Левински мог потерять контроль над заклинанием в любой момент.

Принц Андрей, до этого момента молчавший, вдруг оживился. Он махнул рукой, словно отметая все предыдущие аргументы.

— Да-да, господа, все это, конечно, очень интересно, — произнес он с легкой ноткой скуки в голосе. — Выдайте ему ранг и покончим с этим. Он был пятым, верно? Пусть будет шестой. А теперь давайте перейдем к обсуждению второго кандидата. Вот там, действительно, есть, о чем поговорить!

Воронцов и Шрамов обменялись удивленными взглядами. Принц редко проявлял такой явный интерес к процедуре определения рангов. Для него все это было до этого не более чем формальностью и один из наследников императора, как правило, полагался на мнение других членов комиссии.

— Ваше Высочество, — осторожно начал Воронцов, — вы имеете в виду Темникова?

Словно был какой-то другой кандидат, помимо него и Левински. Но заинтересованность третьего принца настолько сбивала с толку, что даже глава Судебного Бюро задал такой нелепый вопрос.

— Именно, Темников. Как я понимаю, сын нынешнего министра финансов, впрочем, не это важно! — воскликнул он, подаваясь вперед. — Вы только посмотрите, что он продемонстрировал! Пространственная магия — это уже само по себе впечатляюще. Но то, как он ее использовал… Это было нечто!

— Должен согласиться, Ваше Высочество, — Шрамов кивнул, его строгое лицо смягчилось. — Пространственная магия действительно сложна в освоении. Далеко не каждый маг обладает пониманием того, как работает окружающее пространство, чтобы вот так запросто манипулировать им в разных состояниях, да еще и настолько быстро. Тем более с таким противником, как Левински.

— Да, это правда, — задумчиво кивнул Воронцов. — Я бы даже сказал, что большинство магов считают пространственную магию не слишком эффективной в бою. Слишком много энергии требуется для минимального эффекта. Но сегодня Максим Николаевич показал, что в умелых руках эта магия может быть чрезвычайно мощным оружием.

Принц вдруг рассмеялся, чем вызвал удивленные взгляды своих собеседников.

— Ох, господа, вы даже не представляете, насколько вы правы… и одновременно ошибаетесь, — сказал он, загадочно улыбаясь. — Да, истинное слово «Пространство» еще изучается. Возможно, Максим Николаевич понимает больше, чем наши Статс-маги восьмых и девятых рангов. Но меня больше заинтересовало последнее заклинание. Это было не пространство, хотя могло так показаться.

Воронцов и Шрамов обменялись озадаченными взглядами.

— Но, Ваше Высочество, — осторожно начал Шрамов, — разве мы не видели, как пространство буквально разорвалось вокруг заклинания Левински?

Романов покачал головой, его глаза сияли от возбуждения.

— Нет-нет-нет, вы не понимаете! — воскликнул он. — Я видел нечто совершенно иное. В момент, когда Максим произнес заклинание, я заметил… — он на мгновение замолчал, словно подбирая слова, — … я заметил, как сама реальность вокруг него задрожала. Это было похоже на то, как если бы кто-то попытался стереть часть мира и нарисовать заново. Понимаете? И мана, она же просто улетучилась. Если даже сжать пространство, хм, не так…

Андрей Алексеевич взял лист бумаги и карандаш, начиная чертить какую-то сложную картинку.

— Когда маг использует заклинание, происходит выброс маны. Верно? — задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил свои рассуждения. — Даже если маг свернет заклинание, остаток маны все равно будет присутствовать, растворяясь в окружении. Я, конечно, никогда бы не увидел этого, ведь не являюсь магом, но спасибо огромное разработке прекрасных линз, которые позволяют мне это делать. Так вот, мои линзы способны уловить даже самые тонкие остатки маны, вот только после того, как Темников разбил «Пожирателя Душ» Левински… Не было ни капельки маны. Это не слово «Пространство», готов поставить на это свой титул третьего принца!

Воронцов и Шрамов выглядели озадаченными. Они переглянулись, явно не понимая, о чем говорит принц.

— Простите, Ваше Высочество, — медленно произнес Воронцов, — но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Как можно стереть часть реальности?

Романов вздохнул, явно разочарованный тем, что его не понимают.

— Это сложно объяснить, — сказал он. — Но я уверен, что-то, что использовал Темников, было чем-то… иным. Чем-то, что я никогда раньше не видел.

Шрамов нахмурился, его аналитический ум пытался осмыслить слова принца.

— Возможно, это какая-то новая форма пространственной магии… Вы ведь сами говорили, что, кажется, он понимает больше наших Статс-магов? — предположил он. — Или, может быть, это комбинация нескольких истинных слов?

— Нет, это было одно слово, — уверенно покачал головой принц. — Что-то… фундаментальное.

Андрей Алексеевич внезапно замолчал, его взгляд стал отстраненным, словно он погрузился в глубокие размышления. Воронцов и Шрамов терпеливо ждали, зная, что когда третий принц входит в такое состояние, лучше его не тревожить.

Спустя несколько долгих мгновений Воронцов осторожно произнес:

— Ваше Высочество, возможно, нам стоит обсудить ранг для молодого Темникова? Учитывая его выдающиеся способности, я полагаю, шестой ранг был бы…

Андрей Алексеевич резко вышел из задумчивости, его глаза вновь заблестели.

— Шестой ранг? — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Господа, вы шутите? Разве вы не заметили, насколько необычайно талантлив этот юноша?

— Но, Ваше Высочество, — нахмурился Шрамов, — шестой ранг уже является исключительным для первичного определения…

Принц нетерпеливо махнул рукой, прерывая прокурора.

— Вы не поняли! Разве вы не обратили внимания, как он формулировал свои заклинания? Максим Николаевич использовал лишь одно слово, отдавая приказ самой реальности! В то время как Левински применял полные формулы с указанием кругов.

Воронцов и Шрамов обменялись взглядами. Это, действительно, было так, и подобное — редкость для мага. Одним словом пользовались либо беспрецедентные абсолюты в мире магии, имеющие платиновую бирку, либо же… те, кто обладают невероятным пониманием законов мироздания. Но подобное случалось слишком редко, чтобы вывести какую-то закономерность.

Тут даже изучение философских трудов или научных работ не всем помогает понять истинную природу мира. Но все же время от времени появлялись маги, способные проникнуть своим разумом за границы возможностей остальных. Именно они становились двигателями магической науки.

— Вы правы, Ваше Высочество, — медленно произнес Воронцов. — Это, действительно, может стать отличием.

— Именно! — третий принц энергично закивал. — Мы не можем ставить их на одну ступень. Поэтому у нас есть два варианта: либо мы утверждаем Темникову седьмой ранг, либо даем ему шестой, но Левински остается на пятом. Поймите, между ними огромная разница.

Воронцов и Шрамов погрузились в размышления. Наконец, Шрамов нарушил молчание.

— Полагаю, седьмой ранг будет справедливым решением. Хотя должен отметить, это будет первый случай в истории бюро, когда маг получает седьмой ранг при первичном определении. Да еще и в таком возрасте!

— Да, это беспрецедентно, — кивнул Воронцов, соглашаясь со своим подчиненным. — Но, учитывая обстоятельства, вполне оправданно.

— Превосходно! — просиял Андрей Алексеевич. — Кажется, этот Максим Николаевич — весьма интересный экземпляр. Я с удовольствием понаблюдаю за его дальнейшими успехами.

Он встал, давая понять, что обсуждение окончено. И одновременно с этим к словам Романова не могли не прислушаться. Такие особы так просто ни на кого не обращают внимание, и это тоже надо учитывать в дальнейших раскладах.

— А теперь, господа, мне пора. У меня назначена встреча, — но вдруг он остановился, словно что-то вспомнив. — Кстати, а вы не знаете, этот Максим… Он играет в шахматы? Его дед, Владимир Федорович, был выдающимся гроссмейстером. Ах, как жаль, что он покинул столицу до того, как моя любовь к шахматам окрепла. Интересно, обучил ли он внука этому искусству?

Оба мужчины переглянулись и синхронно пожали плечами.

— К сожалению, мы не располагаем такой информацией, Ваше Высочество, — ответил Воронцов.

Губы принца растянулись в широкой улыбке.

— Что ж, придется выяснить это самому. До свидания, господа!

С этими словами Андрей Алексеевич, все еще улыбаясь каким-то своим мыслям, покинул ложу, оставив Воронцова и Шрамова обмениваться озадаченными взглядами.

Я медленно шел по коридору лазарета, чувствуя, как каждый шаг отдается легкой болью во всем теле. Магический поединок выжал из меня все соки, но я не позволял себе показать даже намека на слабость. Рядом со мной, слегка прихрамывая, шел Ярослав Левински. Его усы, обычно лихо закрученные, теперь выглядели несколько помятыми, но думаю, он быстро исправит эту оплошность.

Лазарет встретил нас ярким светом и запахом целебных трав. Стены, выкрашенные в успокаивающий бледно-голубой цвет, были увешаны схемами человеческого тела с обозначением основных энергетических потоков. В воздухе витал едва уловимый аромат лаванды и мяты — верный признак недавно использованных заживляющих зелий.

Нас встретили два мага-целителя, облаченные в белоснежные мантии с вышитыми на груди золотыми символами жизни.

— Присаживайтесь, господа, — произнес один из них, указывая на две кушетки, расположенные у противоположных стен. — Сейчас мы займемся вашими ранениями.

Я опустился на кушетку, наблюдая, как целители приступают к работе. Их движения были плавными и уверенными, когда они начали творить свою магию.

— Круг Первый: Исцеление, — произнес целитель, обращаясь ко мне.

Я почувствовал, как теплая волна энергии проходит сквозь мое тело, снимая боль и усталость. Это ощущение было удивительным — словно погружаешься в теплый источник, каждая клеточка тела наполняется жизненной силой.

Краем глаза я наблюдал за вторым целителем, который занимался Ярославом. Его руки светились мягким золотистым светом, когда он водил ими над поврежденной рукой Левински.

— Круг Первый: Регенерация тканей, — произнес он, и я увидел, как опухоль на руке Ярослава начала спадать.

Мой взгляд невольно задержался на действиях целителей. Я прекрасно знал, что в основе их магии лежит истинное слово «Жизнь». Это знание пришло ко мне из той самой книги, оставленной матерью. Но, как ни странно, несмотря на все мои усилия, мое понимание этого слова оставалось на удивительно низком уровне. Максимум, чего я мог добиться — это ускорить заживление небольшого пореза.

Эта мысль вызвала у меня легкое раздражение.

Ярослав, похоже, заметил мою задумчивость.

— Впечатляет, правда? — произнес он, кивая в сторону целителей. — Знаешь, истинное слово «Жизнь» — одно из самых сложных для понимания.

Я повернулся к нему, скрывая свое удивление за маской легкого интереса.

— Вот как? И почему же?

Левински усмехнулся, явно довольный возможностью продемонстрировать свои знания.

— Видишь ли, «Жизнь» — это не просто слово. Это целая концепция, включающая в себя бесконечное множество процессов и явлений. Понять его — значит постичь саму суть существования, от мельчайшей клетки до сложнейших организмов. Это как пытаться охватить взглядом весь океан, стоя на берегу.

Я кивнул, признавая справедливость его слов. Действительно, жизнь во всех ее проявлениях настолько многогранна и сложна, что уместить все это понимание в одном слове казалось почти невозможным.

— Большинству магов это слово не дается, — продолжил Ярослав, слегка морщась, когда целитель коснулся особенно чувствительного места. — Мне, например, оно тоже не поддается. Но зато, — тут его глаза заблестели, — я обладаю пониманием слова «Смерть».

Эти слова заставили меня насторожиться. Внезапно картина нашего поединка на арене предстала передо мной в новом свете.

— То заклинание на арене… — начал я, но Ярослав уже кивал, подтверждая мою догадку.

— Именно. «Пожиратель душ» основан на истинном слове «Смерть». Впечатляюще, не правда ли?

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Использовать такую силу в тренировочном бою казалось мне верхом безрассудства.

— Это, действительно, мощная сила, — произнес я осторожно. — Но, честно говоря, я бы никогда не рискнул использовать ее в тренировочном поединке. Слишком опасно.

Левински махнул рукой, словно отметая мои опасения.

— Брось, у меня все было под контролем. Я знаю, что делаю.

Я решил не развивать эту тему дальше. Вместо этого я решил перевести разговор в другое русло.

— Кстати, Ярослав, ты ведь уже работаешь в бюро. На какой должности?

Левински выпрямился, явно гордясь своим положением.

— Я младший следователь в первом отделе, который занимается магическими преступлениями, — ответил он. — Честно говоря, я давно бы уже продвинулся выше, но почему-то не дают. Не понимаю, в чем дело, хоть убей. Эти вечно брюзжащие мужики всегда найдут причину, лишь бы не пустить молодых и талантливых туда, где они сидят десятилетиями.

Я едва сдержал усмешку. Причина, по которой Ярославу не давали повышения, была для меня очевидна — его характер явно не располагал к продвижению по службе.

— А ты? — спросил он в свою очередь.

— Я буду внештатным сотрудником бюро, — ответил я.

Ярослав уважительно кивнул.

— Неплохо, очень неплохо. У внештатников больше свободы действий, но меньше вариантов двигаться вверх. Если, конечно, не попадешь на какое-нибудь крупное дело, которое сделает тебе имя и само продвинет дальше.

Повисло небольшое молчание. Целители закончили свою работу и вышли из комнаты, оставив нас одних. Я чувствовал, как Ярослав борется с собой, явно желая что-то сказать.

— Слушай, Максим, — наконец произнес он. — Я, пожалуй, был не прав насчет тебя. Ты оказывается нормальный парень, да еще и магией так лихо владеешь. Так что, мир?

Это признание явно далось ему нелегко, и я оценил его честность.

— Спасибо. Ты тоже не так плох, когда не пытаешься задирать нос. Думаю, мир.

Он усмехнулся, признавая справедливость моих слов.

— Слушай, а ты уважаешь поэзию? — внезапно спросил он.

Этот вопрос застал меня врасплох. В моей памяти всплыли имена поэтов из моего прежнего мира — Пушкин, Лермонтов, Есенин. Россия богата на гениев литературы. Но здесь, в этой версии Российской Империи, их словно и не существовало. Даже император здесь был не Петр, а какой-то из Алексеев Романовых. Какой-то, потому что на моей памяти их было несколько.

— Когда-то нравилась, — ответил я честно. — Но потом как-то стало не до нее.

— Понимаю, — кивнул Ярослав. — Но знаешь, у тебя есть шанс вернуться к этому увлечению. Наследный принц устраивает поэтический бал при дворе через три дня. Такому гостю, как ты — сын министра финансов — там будут рады. Я тоже там буду, — добавил он с хитрой улыбкой. — Там собираются просто потрясающие дамы! Я даже пару стихотворений выучил для такого случая. Если ты понимаешь, о чем я, — подмигнул он мне, подкрутив кончик уса.

Я мысленно усмехнулся. Ловелас, как я и думал. Но идея посетить бал казалась заманчивой — это был шанс познакомиться с молодыми людьми империи, и, возможно, узнать что-то полезное.

Наш разговор прервал звук открывающейся двери. В лазарет вошел Соколов, его лицо выражало смесь удовлетворения и строгости.

— Левински, поздравляю с повышением до шестого ранга, — произнес он без вступлений. — Целители закончили? Отлично! А теперь будь добр, покинь помещение. Мне нужно поговорить с Темниковым наедине.

— Но я хотел узнать ранг Максима… — даже как-то растерялся Ярослав.

Соколов бросил на него суровый взгляд.

— Это нарушение протокола. Хочешь получить взбучку? Иди давай!

Левински, поджав губы, неохотно вышел из лазарета. Как только дверь за ним закрылась, Соколов повернулся ко мне.

— Максим, твой ранг — седьмой, — произнес он тихо. — Но я настоятельно рекомендую не распространяться об этом. Держись четвертого ранга, указанного в документах.

Он протянул мне две бирки — золотую с цифрой семь и серебряную с цифрой четыре.

— Поздравляю с отличным результатом, — добавил он, и в его голосе прозвучала искренняя гордость. — Получить золотую бирку при первом же экзамене… Впрочем, я даже не удивлен, ты отличный ученик, меньшего я не ожидал. Все же я, в том числе приложил к этому руку, а у меня не могло получиться плохо.

Я принял бирки, чувствуя их вес в своей руке. Седьмой ранг из десяти… Да, насколько я знал, чем выше ранг, тем огромнее пропасть до следующего, но тем не менее, это был приличный результат. И я понимал, почему Соколов советовал держать это в тайне.

— Спасибо, учитель, — ответил я, проигнорировав его минутку бахвальства.

Мы покинули лазарет и направились к выходу с полигона. Яркое солнце ослепило меня на мгновение, когда мы вышли наружу. Я уже собирался попрощаться с Соколовым, когда услышал голос, окликнувший меня:

— Господин Темников! Можно вас на минуту?

Я обернулся и на секунду замер. Что могло быть нужно от меня такому человеку?

— Ваше Высочество, — произнес я, склоняя голову в почтительном поклоне.

Принц улыбнулся, его глаза светились живым интересом.

— Я был впечатлен вашим выступлением, господин Темников. Не могли бы мы побеседовать наедине?

Я почувствовал на себе взгляд Соколова — в нем читалось предупреждение быть осторожным. Но отказать принцу было невозможно.

— Конечно, Ваше Высочество, — ответил я. — Для меня это честь.

— В таком случае, предлагаю прогуляться, — указал он в сторону.