Законник Российской Империи

Глава 21

Утро встретило меня прохладным ветерком, скользнувшим по коже, когда я вышел на крыльцо поместья Темниковых. Небо только начинало светлеть, окрашиваясь нежными розовыми и золотистыми оттенками. Я глубоко вдохнул свежий воздух, наполненный ароматами цветущих яблонь и влажной после ночной росы травы.

Размяв мышцы несколькими привычными движениями, я начал свою утреннюю пробежку по ухоженным дорожкам, обрамляющим поместье — территория вокруг была достаточно большой, чтобы мне не требовалось выходить наружу. Ноги легко несли меня вперед, а в голове царила приятная пустота, свободная от тревожных мыслей и планов на день.

В своей прошлой жизни я редко находил время для подобных занятий, вечно погруженный в работу и бесконечную гонку за успехом. Но здесь, в этом новом мире, дядя Эдвард сумел вбить в мою голову важность ежедневных тренировок так прочно, что теперь я не мог представить свой день без этой утренней рутины. Да и чем крепче тело, тем сильнее магия, пусть и не напрямую и со многими условностями, но лучше я продолжу тренироваться, а то, кто знает, где сейчас находится дядя Эдвард — он и раньше меня вылавливал, когда я еще не понимал, зачем это надо.

Пробегая мимо цветущих кустов сирени, я невольно улыбнулся, вспоминая, как поначалу ворчал и сопротивлялся этим тренировкам. Дядя Эдвард был непреклонен, и теперь я был ему за это благодарен. А потом просто сформировалась привычка, и все.

Завершив круг, я остановился у небольшого фонтана, чтобы перевести дыхание. Капли воды, сверкающие в лучах восходящего солнца, освежали разгоряченное лицо. Я позволил себе минуту покоя, наблюдая, как просыпается мир вокруг меня. В окнах поместья постепенно загорался свет — слуги приступали к своим обязанностям.

Вернувшись в дом, я направился в свою комнату, чувствуя приятную усталость во всем теле. Умывшись прохладной водой, я услышал осторожный стук в дверь.

— Войдите, — произнес я, вытирая лицо полотенцем.

Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула Мила. Ее глаза расширились, а щеки мгновенно залились румянцем, когда она увидела меня, стоящего перед ней в одних только штанах.

— О, прошу прощения, молодой господин! — воскликнула она, отводя взгляд. — Я не знала, что вы… не одеты.

— Брось, Мила, — махнул я рукой, усмехнувшись. — Ты видела меня и в менее приличном виде с самого детства.

Мила, казалось, покраснела еще сильнее, если это вообще было возможно.

— Но мы… мы ведь повзрослели, молодой господин, — пробормотала она, все еще не решаясь поднять глаза.

Я не смог сдержать улыбку. Было что-то трогательное в ее смущении, напомнившем мне о том, как далеко мы ушли от тех беззаботных дней нашего детства.

— Ладно, что у тебя там? — спросил я, решив сменить тему.

Мила, словно обрадовавшись возможности отвлечься, поспешно протянула мне сверток с одеждой.

— Я принесла вашу новую одежду, молодой господин. Немного приталила рубашку и подогнала по размерам.

Я развернул сверток и внимательно осмотрел работу Милы. Она прекрасно знала мои размеры и делала работу невероятно качественно. Внезапно мне в голову пришла идея.

— Мила, — начал я, — ты ведь с детства увлекаешься пошивом, верно?

Она кивнула, и ее глаза загорелись энтузиазмом.

— Да, это моя страсть. Все свободное время бы этим занималась, люблю делать красивые наряды, правда… использовать их не всегда выходит, — последние слова она произнесла с легкой грустью в голосе. — А что-то не так с одеждой, молодой господин? — обеспокоено посмотрела девушка на меня.

— Нет-нет, с ней все прекрасно, — поспешил заверить я ее. — Просто взгляни сюда.

Я подошел к гардеробу и распахнул дверцы, демонстрируя ряды парадных мужских нарядов, каждый из которых был более пестрым и вычурным, чем предыдущий.

— Какие прекрасные наряды! — ахнула Мила. — Молодой господин, вы будете выглядеть просто великолепно в любом из них!

Я скептически хмыкнул.

— Прекрасные? Мила, это же настоящая безвкусица. Мне нужно что-то строгое и деловое, а не эти павлиньи хвосты. Ну ты взгляни, что это за рукава, в таком даже поесть невозможно, а если писать, то все чернила будут на манжетах.

Мила выглядела озадаченной.

— Но ведь так одеваются аристократы, разве нет?

— Возможно, — прервал я ее, — но у меня есть идея получше. Скажи, ты сможешь сшить одежду по рисунку и примерному описанию?

— Конечно, молодой господин. Я могу сшить все, что угодно, если у меня будет хороший образец или рисунок.

Я кивнул и, взяв лист бумаги, быстро набросал эскиз костюма, который планировал надеть на поэтический вечер. Мила с любопытством наблюдала за моей работой, и когда я закончил, она внимательно изучила рисунок.

— Это… очень необычно, молодой господин, — произнесла она наконец. — Я никогда не видела ничего подобного. Даже без гофрированной отделки и жабо. Очень странно, но… интригующе.

— Это очень хороший и удобный костюм, Мила, — улыбнулся я. — Мне не нужно выделяться, я просто хочу удобства для себя. Ты сможешь сшить его за пару дней?

Мила задумалась на мгновение, явно прокручивая в голове процесс работы.

— Думаю, да. Я попрошу помощи у швей рода Темниковых. Мы неплохо сдружились, так что за два дня точно управимся.

— Отлично, — кивнул я. — Я знал, что могу на тебя положиться.

Мила зарделась от похвалы и, сделав легкий реверанс, поспешила покинуть комнату, унося с собой мой эскиз.

Сколько я ни пытался научить ее называть меня просто Максим, хотя бы когда мы наедине, все бесполезно.

Приведя себя в порядок и одевшись, я направился в Судебное Бюро. Здание, как всегда, встретило меня суетой и гулом голосов. Поднявшись на нужный этаж, я привычно замедлил шаг перед дверью кабинета Соколова. Мое тело автоматически напряглось, готовясь к возможным сюрпризам.

Осторожно открыв дверь, я мгновенно отпрянул в сторону, уворачиваясь от струи какой-то подозрительной жидкости, вылетевшей из скрытой форсунки. Что-то новое, а где же иглы?

Перекатившись по полу, я избежал падения тяжелого мешка, который, судя по глухому звуку удара, был наполнен чем-то весьма увесистым.

— А, Максим, — раздался голос Соколова из глубины кабинета. — Рад, что ты не теряешь форму. Проходи, не стой на пороге.

Я сделал шаг вперед, но тут же прищурился, потому что слишком уж ехидным был голос учителя.

Послышался треск тетивы.

— Защити! — выставил я руку в сторону.

Три арбалетных болта со спиленным острием ударились о возникший передо мной барьер и упали на пол. Не смертельно, но даже так, учитывая скорость их полета, они и перелом оставить могут. Если попадут куда надо.

Я выпрямился, отряхивая костюм.

— Доброе утро, учитель. Вижу, вы сменили репертуар.

— Нужно же как-то развлекаться, — усмехнулся он. — Я периодически меняю ловушки, а то есть тут такие, кто начинают привыкать и захаживать чаще. А мне и так бумаг хватает, чтобы мне еще и новые доставляли. Ты только взгляни, вот этот отчет о погибшем в прошлом году мужчине. Хоть от яда помер, а то я бы за ним следом отправился, только от скуки.

Я подошел к его столу, попутно перепрыгнув через едва заметную нить, натянутую на уровне щиколоток.

— У меня к вам дело, учитель, — начал я без предисловий. — Мне нужна информация о том деле в поезде. Хочу посмотреть протокол допроса наемников и узнать, что стало с контрабандным товаром.

Соколов наконец оторвался от своих бумаг и внимательно посмотрел на меня.

— И зачем тебе это, думаешь, следователи не справятся?

— Есть пара моментов, которые меня беспокоят, — ответил я, выдерживая его взгляд. — Хочу проверить некоторые догадки.

Соколов задумчиво погладил бороду, а затем кивнул.

— Что ж, полагаю, это не повредит. Товар, как обычно в таких случаях, осел на складах бюро вместе с другими доказательствами. Сложно найти концы контрабанды. Скорее всего, повиснет дело. Да и с протоколом допроса дела обстоят не так гладко.

Он достал из ящика стола папку и протянул мне. Я быстро пробежал глазами по строчкам, чувствуя, как растет мое разочарование.

— Здесь же почти ничего нет, — произнес я. — Неужели они так мало говорили?

— Боюсь, что так, — пожал плечами Соколов. — Эти ребята оказались крепкими орешками. Единственное, что можно сказать наверняка — они боятся своего нанимателя гораздо больше, чем нас. Оно и верно, мы-то их не убьем. А с той стороны за развязанный язык ждет смерть.

— Неужели у вас здесь практикуют пытки? — удивленно поднял бровь я.

— Ну, не то чтобы прямо пытки… — хмыкнул Соколов. — Скажем так, у нас есть реестр разрешенных методов убеждения. Правда, они не очень эффективны против матерых ребят, которых готовили к подобному.

— И что же это за методы? — спросил я, чувствуя, как во мне растет нездоровое любопытство.

— О, ничего особенного, — махнул рукой Соколов. — Иголки под ногти, сдавливание запястий веревками… Такая мелочевка. Настоящих профессионалов этим не проймешь. Даже пальцы ломать нельзя. Ох, а если б можно было ядами пытать, мама дорогая, я б из подвалов Бюро не вылезал. Хотя если так подумать, — задумчиво потер мужчина подбородок, — меня бы еще больше завалили работой…

Я почувствовал, как мои брови поползли вверх от удивления. Несмотря на всю жестокость моего прошлого мира, официально одобренные пытки казались мне чем-то из средневековья.

— И это… законно? — осторожно поинтересовался я.

— А ты думал, мы тут в бирюльки играем? Конечно, законно. Все одобрено и подписано на самом верху лично императором. Если кто-то угрожает спокойствию и процветанию государства, то у нас весьма широкие полномочия, чтобы это предотвратить.

Я покачал головой, пытаясь переварить эту информацию. Затем вернулся к изучению документов и нашел то, что искал — место, где содержались наемники.

— Учитель, — начал я, поднимая глаза от бумаг, — я хотел бы поговорить с этими людьми лично. Вы не против?

— Не против, но хотелось бы знать, зачем тебе это нужно — вряд ли ты выудишь что-то большее, чем уже написано в протоколе. И да, лучше их не трогай, или хотя бы реестр разрешенных методов убеждения глянь, на вот, — с этими словами он достал небольшой томик, который так и назывался просто и незамысловато: «Реестр Методов Убеждения».

— Как я уже сказал, есть пара моментов, которые вызывают у меня вопросы. Я хочу их прояснить. А что касается информации… Я буду действовать в интересах бюро, можете не сомневаться.

Соколов некоторое время изучал меня, словно пытаясь прочесть мои мысли, а затем кивнул.

— Хорошо, Максим. Я доверяю тебе. Но будь осторожен — заказчик у этих людей явно не из простых.

— Не беспокойтесь, учитель, — улыбнулся я. — Они же под стражей.

Получив необходимое разрешение и пропуск в подземную тюрьму Бюро, я покинул кабинет Соколова, и направился к лестнице, ведущей на нижние уровни Судебного бюро.

На первом цоколе меня встретил молчаливый сотрудник бюро, чье лицо вообще не выражало эмоций. Увидев показанный мной пропуск, без лишних слов он провел меня к небольшому механическому лифту, больше похожему на клетку для опасных животных, чем на средство передвижения для людей.

— Прошу, господин Темников, — произнес он сухо, открывая дверцу лифта. — Лучше стоять по центру…

Я шагнул внутрь, и металлическая конструкция с протяжным скрипом начала спускаться еще глубже под землю. Вокруг царила кромешная тьма, лишь изредка прерываемая тусклым светом редких ламп на стенах шахты.

Когда лифт наконец со скрежетом (но тут больше был звуковой эффект, чем особенности конструкции — антуражно) остановился, я оказался в длинном коридоре, освещенном странным голубоватым светом, исходящим от кристаллов, вмонтированных в стены. Воздух здесь был сухим и прохладным, с едва уловимым запахом чего-то металлического.

Темницы Судебного Бюро оказались совсем не такими, как я ожидал. Вместо грязных, сырых подземелий я увидел чистые, хорошо освещенные помещения. Стены были выложены гладким серым камнем, а пол покрыт плитками, настолько чистыми, что в них отражался свет кристаллов.

Но, несмотря на кажущуюся опрятность, атмосфера здесь была гнетущей. Тишина давила на уши, прерываемая лишь звуком капающей где-то вдалеке воды и приглушенным гулом работающих механизмов. Каждая камера была оснащена массивной металлической дверью с небольшим окошком для наблюдения.

— Впечатляет, не правда ли? — раздался голос за моей спиной. Я обернулся и увидел женщину средних лет в форме сотрудника бюро. Ее глаза были холодными и цепкими, как у хищной птицы. — Меня зовут Анна Павловна. Я отвечаю за допросы в этом секторе.

— Максим Николаевич Темников, — представился я. — Меня направил Андрей Павлович по поводу наемников из дела о контрабанде.

— Да, нас предупредили о вашем визите, — кивнула женщина. — Следуйте за мной, я провожу вас в комнату для допросов.

Мы прошли еще несколько коридоров, прежде чем остановились перед неприметной дверью. Анна Павловна открыла ее, жестом приглашая меня войти.

Комната для допросов была небольшой, но хорошо освещенной. В центре стоял массивный стол, прикрепленный к полу, и два стула по разные стороны от него.

— Кого вы хотите допросить первым? — спросила женщина, когда я устроился за столом.

— Давайте начнем с лидера, — ответил я, доставая из внутреннего кармана небольшой блокнот и карандаш.

Через несколько минут в комнату ввели крепко сложенного мужчину с суровым лицом, изборожденным шрамами. Его руки были скованы магическими наручниками, которые блокировали любые попытки использовать ману.

— Присаживайтесь, — сказал я, указывая на стул напротив себя.

Мужчина молча опустился на стул, его взгляд был тяжелым и неподвижным, как у каменной статуи.

— Давайте начнем с простого, — начал я, открывая блокнот. — Как вас зовут?

Мужчина молчал, глядя куда-то сквозь меня.

— Ладно, — вздохнул я, — тогда я буду называть вас… допустим, Шрам. Подходит?

Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины.

Я откинулся на спинку стула, внимательно изучая его. Татуировка «Серых Теней» на его шее выглядела свежей, что уже вызывало подозрения. Вряд ли их бы выпустили на задание в другую страну, едва приняв в ряды наемников.

— Знаете, Шрам, — начал я непринужденным тоном, — я много слышал о «Серых Тенях». Говорят, вы лучшие в своем деле. Но я всегда думал, что ваши татуировки… ну, как бы это сказать… более впечатляющие?

На лице мужчины мелькнуло едва заметное выражение замешательства, которое он тут же попытался скрыть. Но я уже зацепился за эту маленькую трещину в его броне.

— Правда, — прошептал я, активируя истинное слово.

Мир вокруг меня словно стал острее, каждая деталь — ярче. Я чувствовал, как малейшие изменения в мимике и жестах моего собеседника становятся для меня открытой книгой.

— Расскажите мне, — продолжил я, — как давно вы состоите в «Серых Тенях»?

— Пять лет, — ответил он хрипло, и я сразу понял, что это ложь. Его пальцы едва заметно дрогнули, а зрачки на мгновение расширились.

— Интересно, — протянул я. — А вы знаете Кшиштофа Новака?

Имя я выбрал наугад, просто вспомнив какой-то старый фильм из своей прошлой жизни. Но реакция Шрама была мгновенной — он напрягся, словно готовясь к удару.

— Не знаю такого, — ответил он слишком быстро.

— Жаль, — улыбнулся я. — Мне довелось узнать, что он один из лучших оперативников «Серых Теней». Но, возможно, я ошибаюсь.

Шрам молчал, но я видел, как он сжался, пытаясь понять, блефую я или действительно что-то знаю.

— Ладно, давайте поговорим о вашем последнем задании, — сменил я тему. — Зачем вам понадобилось меня убивать?

— Мы выполняли приказ, — ответил Шрам заученной фразой. — Детали нам не сообщали.

— Конечно, — кивнул я. — «Серые Тени» славятся своей дисциплиной. Но скажите, разве не странно использовать элитный отряд для того, чтобы убить никому не известного юношу из дальней губернии? Это как… отправить боевого мага подметать улицы.

Я заметил, как дрогнул уголок его рта. Сомнение. Именно то, что мне нужно.

— Знаете, что я думаю? — продолжил я, наклоняясь вперед. — Я думаю, что вы не имеете никакого отношения к «Серым Теням». Вы просто банда наемников, которых наняли для грязной работы и снабдили фальшивыми татуировками.

Шрам вскинулся, в его глазах мелькнула ярость.

— Ты ничего не знаешь, щенок!

— О, я знаю достаточно, — усмехнулся я. — Настоящие «Серые Тени» никогда бы не провалили такое простое задание. Они бы не позволили какому-то деревенщине раскрыть их план.

— Мы не провалили задание! Просто никто не думал, что ты… маг, который может управляться лишь одним словом.

— Отправляться на убийство, не изучив цель. Я думал, наемники работают более профессионально. Особенно такие именитые.

Шрам осекся, осознав, что сказал лишнее. Но я уже не собирался отступать.

— Знаете, что я думаю? — сказал я, откидываясь на спинку стула. — Я думаю, что вас наняли убить сына министра финансов. Но вы облажались. И теперь боитесь не столько бюро, сколько своего нанимателя, который убьет вас, если вы проговоритесь о его личности или деталях заказа.

Я бил по большей части предположениями, но был прав. Шрам сидел неподвижно, но я видел, как пульсирует вена на его шее. Он был на грани.

— Вы ничего не докажете, — прошипел он.

— Мне не нужно ничего доказывать, — улыбнулся я. — Вы уже сказали достаточно. Но знаете что? Я могу помочь вам. Расскажите мне все, и я гарантирую вам защиту.

Шрам рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Защиту? От кого? От польского правительства? Ты даже не представляешь, какие люди за этим стоят.

Я подался вперед, глядя ему прямо в глаза.

— Тогда просветите меня. Что такого сделал министр финансов, что кто-то решил отомстить ему через его сына? Разве может такой инцидент подкосить подобного человека.

Шрам на мгновение замер, а затем его лицо исказилось в злобной усмешке. Он даже придвинулся поближе, видимо, чтобы создать нужный эффект от своих дальнейших слов.

Мой блеф сработал.

— Ты думаешь, что все понял, да? Думаешь, что раскрыл какой-то великий заговор? Да твой отец просто оскорбил не того человека. Он унизил кое-кого очень важного, и теперь за это поплатится. А ты… ты просто разменная монета в этой игре.

Не ожидал, что попаду в цель, но… Неужели все действительно так просто? Месть за оскорбление? Что-то подсказывало мне, что это не вся правда. Или, скорее, та правда, которую поведали наемникам, чтобы ведущим дело сотрудникам было за что зацепиться и объяснить это дело.

— И вы готовы убить невинного человека из-за какой-то обиды? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Бизнес есть бизнес, — пожал он плечами, откинувшись на спинку стула. — Нам платят — мы выполняем. И поверь мне, мальчик, этот заказ все равно будет выполнен. Может быть, не нами, но кто-то обязательно доведет дело до конца.

— Спасибо за откровенность, Шрам, — сказал я, вставая. — Вы очень помогли.

Когда я вышел из комнаты для допросов, Анна Павловна ждала меня в коридоре.

— Вы получили то, что хотели? — спросила она.

— Более чем. Но у меня есть еще несколько вопросов к остальным членам группы.

Следующие несколько часов я провел, допрашивая остальных наемников. Каждый из них повторял ту же историю о польском следе, но в деталях их рассказы расходились. Кто-то говорил, что они были в «Серых Тенях» три года, кто-то — семь лет. Их описания структуры организации и методов работы не совпадали.

Используя заклинание «Правда», я улавливал малейшие признаки лжи в их словах и жестах, а допрос без участия других членов этой группы позволял мне понять детали. К концу допросов у меня не осталось сомнений — эти люди никогда не были частью «Серых Теней». Они были обычными наемниками, которых кто-то очень умело использовал, снабдив ложной информацией и фальшивыми татуировками.

Когда последний из наемников был уведен обратно в камеру, я попросил Анну Павловну снова привести Шрама. Он вошел в комнату с тем же каменным выражением лица, но я видел, что за этой маской скрывается неуверенность. Мужчина, похоже, не понимал, почему его снова вызвали и почему я все еще тут.

— Знаете, Шрам, — начал я, как только он сел, — я поговорил с вашими людьми. Интересные вещи они рассказывают. Например, о том, как долго вы состоите в «Серых Тенях». Более того, один из ваших вообще состоит в «Белых Тенях». Не думал, что гильдии наемников со столь похожими названиями будут находиться в одной стране.

Шрам напрягся, но промолчал.

— Я думаю, вы провалили не просто задание, — продолжил я. — Вы провалили весь план. Вас наняли не только для того, чтобы убить меня, но и чтобы оставить ложный след. Польша, «Серые Тени» — все это отвлекающий маневр. А вы облажались по всем фронтам.

Я видел, как в глазах Шрама мелькнул страх. Он понимал, что его ложь раскрыта.

— Вы ничего не добьетесь, — прорычал он. — Даже если вы знаете правду, это ничего не изменит. Заказ все равно будет выполнен. И Министр финансов еще поплатится за свое высокомерие.

— Знаете, что я думаю? — я наклонился вперед, глядя ему прямо в глаза. — Я думаю, что вы сами не знаете, кто вас нанял. Вы просто пешка в чужой игре. И когда ваш наниматель узнает, как сильно вы облажались, он сделает все, чтобы замести следы. Включая избавление от вас и ваших людей.

Лицо Шрама побледнело. Я видел, как эта мысль впервые пришла ему в голову, и она его ужаснула.

— Но у вас есть выбор, — продолжил я. — Расскажите мне все, что знаете. Каждую деталь, каждую мелочь. И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы защитить вас.

Шрам колебался. Я видел борьбу на его лице — страх перед неизвестным нанимателем против страха за свою жизнь.

— Я… я не знаю много, — начал он наконец. Все же мужчина сдался, да и слава Бюро достаточно громкая, чтобы опасаться того, что будет дальше. — Нас наняли через посредника. Мы никогда не видели настоящего заказчика. Нам дали информацию о «Серых Тенях», научили, как себя вести, что говорить. Сказали, что нужно убить сына министра финансов и оставить улики, указывающие на Польшу.

— И вы не задавали вопросов? — спросил я.

— В нашем деле лишние вопросы — это быстрый путь в могилу, — горько усмехнулся Шрам. — Мы взяли заказ, потому что он был хорошо оплачен. Все остальное нас не касалось.

Я откинулся на спинку стула, обдумывая услышанное. Картина становилась яснее. Вот только они не были такими уж профессионалами своего дела. Показания разные. Да, пытки выдержали. У того же Шрама все ногти были в запекшейся крови, но…

Это наводит меня на мысль, что после выполнения задания их все равно бы убрали.

Когда Шрама увели, я еще некоторое время сидел в комнате для допросов, анализируя полученную информацию. Версия о мести за оскорбление казалась слишком простой, но в то же время логичной. Однако интуиция подсказывала мне, что за всем этим кроется нечто большее.

Предположим, что меня убили. Что это дает? Убит сын, пусть и незаконнорожденный, министра финансов. Ниточки ведут к тому, что заказчик — Польша, или Царство Польское, как его тут называют. Тем временем, примерно в этот же момент в империю приезжает польский посол. Совпадение? Не думаю.

Боюсь, кто-то решил сыграть на политической арене и не допустить договоренности между Царством Польским и Российской империей. Убийство сына чиновника — достаточная причина чтобы остановить переговоры для расследования, а к тому моменту все договоренности будут пересмотрены.

Но почему выбрали именно меня? Просто так? Сомневаюсь.

Я понимал, что мне нужно поговорить с отцом. Если кто-то и мог пролить свет на эту историю, то только он. Но как подойти к этому разговору? Как спросить у человека, которого я едва знаю, о его возможных врагах и политических интригах?

Выйдя из подземелий Судебного Бюро, я чувствовал, что стою на пороге чего-то большого и опасного. Но отступать было уже поздно. Я должен был докопаться до истины. Ведь я всю свою жизнь только этим и занимался.