Закон сохранения энергии на небесах

Глава 4. В порядке, но произвольном

Софи появлялась нерегулярно и всегда неожиданно. Но ей удавалось высчитать момент, когда их никто не заметит и девушки будут одни, а затем они втроём сообразили назначать время и место, но Софи всё равно появлялась неожиданно. Того тёмного трико на ней больше не было — обычное ципао, соломенная шляпа и накрытая корзинка на локте. Простая городская девочка, которую, наверное, уже могли пытаться выдать замуж. И выдали бы, если бы у неё были золотые лотосы, но, увы, Софи была очень даже здоровой с сильными ногами.

В целом Софи производила впечатление подростка, который очень хочет казаться взрослым, но не сильно, чтобы никого не обидеть, и при этом из кожи вон лезет, чтобы понравиться старшим. Она таскала ученицам драконов жареное мясо, завёрнутое в бумагу, и сладости, зная, какое у них примерно меню. Эмань презирала инициативно-бестолковых, а Хамуцо было очень неловко пользоваться услугами несовершеннолетней (что Софи несовершеннолетняя, они вдвоём решили безо всяких уточнений). Возможно, не будь Софи китаянкой, с земли, не ниндзя и не готовой болтать о чём угодно, даже о совершенно бесполезных для неё вещах, девушки постарались бы с разной степенью деликатности попросить не приходить к ним. А так с ней можно было и играть в шахматы, в шарики и в мяч, вместе тискать Пельмешка и просто болтать. Софи, в отличие от учениц из Дома Мандаринок, могла гулять и по Среднему кольцу, и по Новому Эрлитоу, и даже по Пределу, но там одной нельзя, небезопасно. Только гуляла она не просто так, а с определённой целью: по её словам, ей нужно было найти подставных людей и проследить за ними или что-то украсть, но так, чтобы они её не засекли, и нельзя было, чтобы её обнаружили ши-цза. Реальных миссий ей пока не доверяли, потому что она ещё бестолковая. О себе рассказывать Софи немного стеснялась, а Эмань заметила, что она не знает "многих культовых вещей".

— Мне кажется, её родня были сектанты или какие-нибудь шаолиньские монахи, — решила Хамуцо.

— Одно и то же, — хмыкнула Эмань.

Конечно, это было всё странно. Но девушки уже поняли, что далеко не все правила их мира здесь работают хотя бы по порядку причинно-следственных связей, поэтому…

Жить в одном сыхэюане с антропоморфными лягушками? Окей.

Стоять на носочке на бамбуковом столбе, держа на голове поднос с чайником, где был кипяток? Хорошо.

Кормить уток, у которых человеческие ступни? Ладно.

Дружить с ниндзя-подростком, который сказал о себе всю основную информацию? По сравнению со всем предыдущим вообще нормально.

Обучение по-прежнему казалось невыносимым и бессмысленным, хотя результаты и были, ещё и у Меркурии, по-видимому, кончилось вдохновение и теперь она вновь стала учиться каллиграфии, пытаться пройти по верёвочке, заваривать чаи и протирать пыль. А Эмань и Хамуцо по сути жили встречей с Софи — единственным существом, которое стояло на их стороне всегда, везде и в любом случае. Причём одновременно и на стороне Эмань, и на стороне Хамуцо.

Раз она решилась прийти к ним после отбоя и дала снаружи условный знак: трижды стукнула палочками для еды. В ответ ей Эмань включила на телефоне специально подобранную песню: путь свободен, заходи. Вообще иногда Хамуцо напрягал тот факт, что Софи может зайти куда угодно, но ничего не поделаешь.

— Я, наверное, надолго, — сообщила она Меркурии, закрывая книгу и с тоской глядя на сигарету — сейчас это был как праздник.

— Угу, — ответила та, что-то считая.

— Даже если на всю ночь? — зачем-то уточнила Хамуцо.

— Угу, — не поменяла тона Меркурия.

— И ты не скажешь, что мы ушли?

— Угу, — в третий раз невнятно промычала соседка

— Хорошо, — дочь генерала вышла из комнаты и пошла к Эмань, у которой уже сидела Софи. Но на этот раз она была в трико и куртке.

— Девчат, погнали на Храм Диких гусей!

— В Храм Диких гусей? — переспросила Хамуцо. — А разве они на ночь не запираются?

— Нет, на Храм, на Храм! — Софи показала наверх. — И могла бы не тушить сигарету, я нормально отношусь к этому.

— А я нет! — вставила Эмань, вынимая наушники. Софи, наверное, из солидарности не стала с ней отдельно разговаривать, а просила подождать соседку.

— Я вдохну весь дым, — успокоила она тайваньку. — Ну что, погнали? Я подожду, пока вы соберётесь. Только там прохладно, оденьтесь теплее.

Если бы Софи была старше или они знали бы её дольше, чем неделю, Хамуцо и Эмань бы отказались. Ладно уходить из Дома Мандаринок на час или два, но лезть на пагоду у самой стены с Истинным Эрлитоу?

Но Софи была младше. А они считали, что давно уже взрослые, причём независимые взрослые. Поэтому они бы согласились даже помочь украсть драгоценности у какого-нибудь чиновника, чтобы не выглядеть жалко в мире, где чувствовали себя неуместными и ненужными.

Хамуцо накинула куртку, в которой прибыла. Эмань достала со дна рюкзака какую-то синтетическую бледную халабуду на три размера больше.

— Всё равно я сейчас уродина, пусть и не такая, как ты или Меркурия. — Она пересчитала монеты с прямоугольным отверстием в середине. — Со служанками сейчас договорюсь. Сможем задержаться и на подольше.

Чувствуя себя сбегающими преступниками, девушки ушли в ночь вслед за зыбкой тенью, какой казалась в пёстрой темноте улиц их новая подруга.

Дорога казалась бесконечной и тревожной. Ступать по выпуклым плиткам было непривычно, старинные дома в несколько этажей с наружными лестницами и объёмными крышами казались непривычными, поздние гуляющие непривычно одетыми, да и вообще давящая тишина, малолюдность и полумрак (несколько уличных электрических фонарей горели) в относительном центре города казались нереальными, хотя к лесной тиши Дома Мандаринок девушки уже привыкли. Хотя, возможно, Софи просто вела их наиболее укромными путями, где люди обычно ночью долго не тусовались и при этом не были влиятельными личностями с необходимостью это напоминать.

— Для внимательных не всё то, чем кажется, — неправильно интерпретировала их молчание Софи. — Здесь как будто спокойно, но по ночам здесь иногда очень шумно из-за скандалов, пьяных загулов или разбойного нападения. Вот в этом доме бордель. А то человек не просто так стоит: у него наркотики. Где-то ещё торгуют запрещённым товаром. Однажды у меня было задание выкрасть титановую пластину. Здесь мало металла и он дорого стоит, и…

— Тление проникло даже сюда? — изумилась Хамуцо, перебив её. — Наркотики, пьянь… Тут же живут достойные, нет?

Софи странно на неё посмотрела:

— Тление везде.

— У богатых извращения ещё страшнее, — равнодушно пояснила Эмань. — Хотя это же вроде середняк, так что может тут всё по-классике.

Некоторое время шли молча, пока впереди не замаячил силуэт патрульного.

— Идём спокойно, — Софи поравнялась с девушками и коснулась их рук. — Хамуцо, сними ленту со лба и подвяжи ей волосы на макушке: нам лучше, если он примет тебя за мужчину, а то… В общем, три свободно гуляющие ночью юные девушки — это неприлично и не очень безопасно.

Шалость удалась, никто не воспринял их всерьёз. Да и что плохого они собирались сделать? Просто залезть на пагоду. Это ведь не запрещено законом, они не собираются заходить внутрь, что-то брать, что-то красть или ломать…

Между рядами домов появились просветы. Они вышли к переулку, где на отдельном выделенном пятачке за каменным забором и рядами кустов находился ансамбль прудов, а за ними возвышалась пагода. Где-то на фоне зловеще серела огромная многометровая стена.

— Основная проблема — гуси, которые могут поднять шум. Но я была здесь днём, так что им теперь неохота шевелиться. А насчёт охраны не беспокойтесь, я вас безо всяких проблем проведу, — пояснила Софи, подошла к ограде и начала через неё перелезать. — Сами справитесь?

— После Сушилкиной тренировки-то? — не очень бодро ответила Эмань и полезла следом. Колени у неё дрожали. В рюкзаке, который она взяла с собой, что-то стеклянно звякнуло.

Хамуцо пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить желание убежать: ведь она нарушает правила, а это немыслимо. Однако, когда ноги всех троих коснулись изящной плитки садовой дорожки, обе девушки почувствовали облегчение и некое принятие: раз первый шаг сделан, отступать поздно.

— Идём, — шепнула Софи.

Они подошли к пагоде, которая вблизи оказалась куда выше и неодобрительно позвякивала подвешенными колокольчиками и металлическими пластинками.

— Лезем по колонне в то окно. Прямо сейчас! — скомандовала Софи, прислушавшись. Кажется, к ним кто-то шёл с обратной стороны пагоды.

Сердце у Хамуцо и Эмань бешено забилось, они практически взлетели на крышу первого яруса. Внутренность ритуального сооружения встретила их красноватым мраком с запахом тайных обрядов, дымка, дерева и трав.

— Теперь по лестнице, — повела их Софи.

Девушки думали, что самое сложное позади, но это было несравнимо с тем чувством страха, который они испытывали, стоя на очередном пролёте, пока Софи забегала вперёд, прислушивалась, а иногда с шумом убегала в сторону, чтобы увести кого-нибудь из охраны, и подавала условный знак, чтобы девушки быстрее бежали вперёд по ступенькам. Причём иногда её не было очень долго. Казалась, что эта дурацкая пагода никогда не закончится, потому что высота у неё до стратосферы. Хамуцо могла поклясться, что чувствует снаружи магнитную бурю и беспощадный ливень ультрафиолетового излучения, поскольку озоновый слой давно пройден.

Но наконец воздух стал прохладнее, волосы почувствовали ветер, темнота рассеялась серым, и жительницам земли открылись просветы в мутное тёмно-сизое небо.

— Вот и крыша, — обрадовала девушек Софи, наконец появляясь аж спустя десять минут. — Вылезаем, а то сюда поднимаются.

Выйти в окно, опереться ногами о деревянные перила, цепляться руками за покатую черепицу, лежащую волнами и прыжком переместить сюда свою тушку, когда за спиной начинается полёт на землю в течение примерно сорока метров, — дело сложности примерно запредельной. Но всё же наконец-то над головой вновь оказалось небо, а не бесконечные ярусы.

— Г-господи… — пролепетала Эмань, укладываясь на широкой горизонтальной балке. — Ты, б-блин, что, каждый день так?

— Не каждый, — спокойно ответила Софи, безо всякого страха стоя прямо на краю. Сейчас она была явно в своей тарелке, и в её голосе не чувствовалось никакого смущения и ложной скромности. — Но это того стоит, уж поверьте.

Хамуцо, усилием воли гася ужас, была готова признать, что, в сущности, так и есть, и не зря они в обход охраны взобрались на вершину одной из самых высоких пагод в Эрлитоу. Невероятный древний город вновь раскинулся перед ними, только теперь в ночной теме и с высоты птичьего полёта: тёплым светом горели сотни бумажных фонариков возле главных улиц, жёлтые квадраты окон внушали уют, прохожие с лампами напоминали светлячков. Дома и вовсе казались фантастическими замками. А там, где они втроём тогда шли, было по-прежнему темно и неуютно.

"Неравенство", — подумала Хамуцо и посмотрела в сторону стены, отделяющей второе кольцо от третьего. Она была далеко не такой высокой, как та, что скрывала сердце сердца, и они могли видеть то, что было за ней.

А за стеной мир был другим: но свет был каким-то неуютным, жухлым, а темнота казалась зловещей. Домишки были либо низенькими, точно их уронили с высоты, либо не внушающим доверия нагромождением.

А ещё дальше тянулся смог с рыжими, серо-буро-малиновыми, зеленоватыми отблесками, рёбрами невероятно огромного чудовища торчали кривые трубы. Хамуцо не была фанатом "Властелина колец", как и всего не китайского, но сейчас бы назвала это Мордором.

— Это Предел? — уточнила она у Софи, которая была у неё справа, а слева была крыша.

— Да, это он, — грустно кивнула Софи. — Там очень тяжело дышать, а ещё из-за того, что ши-цза ловят там максимум тех, кто говорит слово против Совета, высок уровень преступности, да и ёкаи прячутся и забирают человеческие сердца именно там. Вот он — идеальный миропорядок, который принесли драконы.

Последнее слово было сказано с горечью, которая больно обожгла Хамуцо. Нет, у Софи не промыты мозги, она что-то чувствует.

— Кстати о драконах, — оживилась Эмань, — что о них известно? Они в Истинном Эрлитоу? Их пятеро?

Софи задумалась, недовольно щурясь.

— Вот точно не могу сказать. Мне ничего не объяснили, но точно могу сказать, что вряд ли они сейчас защищают людей. Скорее всего спят где-нибудь в Нефритовом Чертоге, и сотни слуг следят за тем, чтобы они плесенью не покрылись. И вряд ли их пятеро: Хуанди Байлун же отдал свою силу в форме золотых ядер и её распределили по хра… — тут она осеклась. — То есть, её рассеяли, да. — Она потёрла свои пальцы, Эмань последила за её движением.

— Ну раз рассеяли, то можно выпить за упокой. Зря тащила что ли? — Тайванька вынула из рюкзака бутылку чоудзю.

Глаза Хамуцо с возмущением распахнулись.

— Совсем мозги пропить решила?!

— Тс-с-с… — хором зашикали на неё Эмань и Софи. — Тут охрана!

— Простите… — стушевалась дочь генерала. — Просто пить… нехорошо, так?

Эмань молча сделала глоток и потянула ей бутыль.

Хамуцо поморгала. С одной стороны это возмутительно, а с другой…

Девчачий напиток, нет бы стопку водки в компании друзей отца под их одобрительное улюлюканье, да?

…А с другой они и так нарушили правила.

Да, этой гнилой стране нужна хорошая революция и насильственное внедрение коммунизма, чтобы каждый из ходящих внизу даже во сне мог цитировать Маркса и Ленина!

Великий Мао, какой бред лезет в голову…

— Чего застыла? Уже и ответить мне ниже твоего достоинства? — хмуро вернула в реальность Эмань.

— Спасибо, — Хамуцо взяла бутылку и скромно отпила. Напиток действительно был сладким и не очень крепким. Наверное, надо было много его выпить, чтобы так пьянеть.

— Он спустя время в голову бьёт, — точно прочитала её мысли Эмань и скорее на автомате протянула бутылку Софи. Та вопросительно на неё уставилась.

— Ой, — поняла свою оплошность Эмань, ловя немой укор Хамуцо. — А хотя я вообще с четырнадцати выпиваю, один глоток не страшно.

Софи отхлебнула и сморщилась, точно это была настойка на скорпионе.

— Как мы спускаться-то будем? — неожиданно спросила Хамуцо, имея ввиду скорее алкоголь, чем собственно трудности спуска.

— Всё будет в порядке, — махнула рукой Софи. — У них пересменок будет.

— Ясно, — кивнула Эмань. — А расскажи ещё что-нибудь!

Софи заулыбалась. Вообще всем троим казалось, что они, сидя на высокой крыше точно огромные птицы, пока под ними говорят тысячи огоньков и пестрят сотни оттенков ночи, в то время как сверху тяжёлым пуховым одеялом обволакивает купол неба над небесьем, представляют собой на редкость умилительную и живописную картину. Бутылка вина тоже добавляет свой шарм — такой бунтарский, непристойный, свободный от скрепов и тысячелетних традиций, где цена девушкам была куда ниже любого из мужчин, даже самого отвратительного.

— Мы как в "Человеке-Пауке", — неожиданно сказала Эмань.

— Где? — не поняли Хамуцо и Софи.

Эмань удивлённо посмотрела на них.

— Девчат, да ладно, вы что, не смотрели…

Софи кивнула, но Хамуцо произнесла:

— Вообще ничего общего. Там всегда был вечер, а сейчас ночь глубокая.

Эмань обиженно замолчала. Некоторое время они слышали только ветер и город внизу.

— Я обещала рассказать… — робко начала Софи. — В общем, не знаю, насколько это правда, но здесь ещё и водятся мёртвые ходоки.

— Ходоки? Чё за "Игра Престолов"? — снова оживилась Эмань. — Или ты имеешь ввиду зомби?

Софи неожиданно растерялась.

— Короче, мертвецы, которые не до конца умерли, так? — выручила её Хамуцо.

— Да, — поймала нить юная ниндзя. — Это иномирцы, которых мы зовём подлесниками. И они все мёртвые-е-е… — протянула она на манер страшилок.

— Да не бывает такого! — фыркнула Эмань. — Кто-то должен быть живым, чтобы восполнять популяцию. И если честно, все эти зомби-вирусы в фильмах какие-то очень странные: если тело мертво, то как мышцы двигают его вперёд, как кровь приносит питательные вещества, как происходит иннервация… Короче, зомби в целом бредятина, но продолжай.

— Чего ещё ждать от лаоваев… — пробурчала Хамуцо.

Эмань нагнулась вперёд и влево через Софи, чтобы сказать бывшей соседке прямо в лицо.

— Цензура твоей страны покрасила в аниме кровь в белый и теперь она выглядит как сперма! Наслаждайся жёстким порно!

— Да… замолчи ты, — сдержалась Хамуцо. — Софи, что там твои зомби?

— Ах, да… — вспомнила Софи, которая во время перебранки внимательно смотрела вниз. — Подлесники движутся за счёт энергии ци. Во время войны с Эдемом они были бронемясом и их больше не осталось.

Девушки затаили дыхание, ожидая продолжения. Но его не последовало.

— Что такое Эдем? — уточнила Хамуцо. Она вспомнила, что о нём говорила Си Ши.

— Эдем — небесная страна, в которой было белое население, — почему-то очень тихо и хрипло произнесла Софи, глядя вниз. — Тянь-Чжунго начал войну и истребил большую часть жителей, когда она пристыковалась на северо-западе.

— Ох… — выдохнула Хамуцо.

— Я думала, ты скажешь: "Охуеть, вот молодцы!" — съязвила Эмань.

— Эмань, сколько времени? — переключила фокус Софи. — Мы должны успеть уйти вовремя, иначе сильно рискуем.

Эмань закатала рукав и посмотрела на свои "Ролексы".

— Прошло три часа.

— До смены час с лишним, — прикинула Софи. — Давайте не будем о плохом, ладно? Мы вместе, а это уже здорово, даже если для всех остальных мы лишь инструменты без воли и разума, от которого требуется только подчинение.

Это было сказано невинно, но мысль читалась. Девушки списали это на подростковый максимализм. Таковы правила, увы. Зато в своём мире вряд ли бы они перемахнули через такой забор и залезли так высоко. Всё-таки они стали сильнее.

Но в чём-то Софи права: мир не прост. Надо иметь волю, чтобы удержаться и не упасть, отклонившись в одну из сторон, когда идёшь по верёвочке.

— Взгляните на восток! — неожиданно произнесла Софи.

Девушки развернулись в ту сторону, откуда пришли в эту страну. Неужели это было недавно? Казалось, прошли уже годы…

— А что там? Я слепая, — спросила Эмань.

Софи загадочно выдохнула:

— Такамагахара. Свет её огней. Однажды она пристыкуется, и наступит день суда…

Когда они собирались перелезать через забор, на них втихаря напали гуси и сильно покусали за ноги, а Эмань ещё и за ягодицу.

Последующие дни Эмань была в полном восторге от ночной прогулки, и даже бесконечные укоры Си Ши и иногда срабатывающие розыгрыши служанок не могли выбить её из колеи, и Пельмешек радостно прыгал возле её ног, норовя сбить. А вот Хамуцо напротив — нагрузилась мыслями, которые думала. Но ничего не выходило, уж больно много противоречий. Драконы есть боги этого мира — и в то же время они веками прячутся за сотней замков. Среднее кольцо цветущее — и в то же время мрачное. Тянь-Чжунго хранит мир и традиции — и уничтожил другую небесную страну? А Софи весела и юна — и в то же время многое знает и потому печальна… И зомби с Такамагахарой… Ни в одной методичке, книжке, легенде, обсуждении, песне, просто поговорке — ничего подобного не было.

А ещё Хамуцо всё чаще замечала, что, когда она на улице, то ловит на себе беспокойный взгляд Рыжей. Надо с этим разобраться.

Такой шанс вскоре предоставился: во время своей обыкновенной утренней пробежки Хамуцо увидела, что Рыжая выпускает из загона мандаринок и лиху на пруд.

— Физкульт-привет! Могу чем помочь? — деловито подскакала она.

Рыжая улыбнулась и помотала головой в сторону.

— Ты выглядишь грустной, тебя что-то беспокоит? — спросила Хамуцо, но в этот момент Рыжая опустила голову, а когда подняла и увидела, что девушка что-то от неё ждёт, то неуверенно приоткрыла рот и вопросительно прищурилась.

"Всё-таки глухонемая и читает по губам", — с печалью подумала дочь генерала и повторила:

— Ты грустная. Тебя что-то беспокоит?

Рыжая опустила углы рта вниз и наклонила голову вбок, как бы вопрошая, с чего бы это.

— Просто я вижу, как ты с Си Ши… с госпожой Ши то есть… говорите о чём-то, и лица у вас напряжённые. Просто если есть проблемы, то я, имея военную подготовку и всё-таки некоторые знания дипломатии…

Рыжая на несколько секунд широко улыбнулась и махнула рукой: мол, не твоё это дело, голову себе не забивай. После чего вернулась к уткам.

— Но я хочу помочь! — крикнула ей в спину Хамуцо без особой надежды.

Неожиданно Рыжая обернулась.

— В эт-том твоя и про-о-облема… — произнесла она дребезжащим голосом, точно это — рождение слова от движения воздуха сквозь связки и ротовую полость — требовало от неё титанических усилий.

Хамуцо была так поражена, что ещё несколько секунд стояла с открытым ртом.

Когда же она вернулась с пробежки и собиралась вернуться в свою комнату, то увидела, что Меркурия стоит снаружи строения и очевидно ждёт её.

Хамуцо казалось, что Меркурия если и спит, только часа три в сутки, не более. Она постоянно была занята чем-то связанным с обработкой информации. Девушка потеряла всякое желание наладить с ней контакт, там более Меркурия более не интересовалась ни иномирцами, ни небесными странами, а конструировала какую-то машину на гусеницах и всё бормотала о "ци-двигателе".

Но сейчас она ждала, ничего не читая, ничего не считая, и лицо у неё было осунувшееся.

— Что случилось, Мер? — забеспокоилась Хамуцо.

Девушка, до этого державшая себя за руки, теперь скрестила их на груди, точно хотела спрятаться.

— Это повторилось.

— Что, что повторилось? — не поняла Хамуцо.

Меркурия глубоко вдохнула.

— Ты не будешь презирать меня ещё больше?

Хамуцо на мгновение потеряла дар речи. Уже второй раз за утро.

— Э-э-э, презирать? За что?

— За всякое, — дёрнула плечами Меркурия. — За то, что бабушка белая. За то, что я жирная. За то, что проблемы со сном, пищевым поведением, общением, волосами, терморегуляцией. За то, что я зануда и знаю больше, чем надо. За то, что мои родители погибли, отравившись поддельным алкоголем на вечеринке после конференции. Много чего.

Хамуцо почувствовала, что её заливает красным кипятком стыда.

— Я-а-а… — попыталась сказать она, но с первого раза не получилось. — Я… прошу прщ… прощения и… — Она сделала несколько коротких вдохов-выдохов и отвернулась. — В общем, это всё было несправедливо. Я не буду тебя презирать. Говори.

Меркурия задумчиво опустила глаза.

— Если честно, я действительно немного боюсь спать. Потому что… — она, видимо, набиралась смелости прежде чем говорить. — Сонный паралич. Всего пару раз в жизни, но с тех пор я боюсь его возвращения. А затем я поняла, что если правильно рассчитать фазы сна, то можно меньшим количеством времени нагнать больше часов полезного пребывания в полуотключённом состоянии. Великие так делали.

Хамуцо мало что поняла кроме того, что Меркурия боится спать.

— Но можно ничего не бояться, если устаёшь. В ту ночь, когда вы ушли гулять ночью с той девчонкой…

Хамуцо испуганно дёрнулась. Она вроде ведь не говорила Меркурии, что они были с Софи.

— …Я легла спать раньше, хотя не устала. Потому что все уснули, и было неуютно. Но, когда я проснулась под утро — но вас ещё тогда не было — то я поняла, что не могу пошевелиться. А прямо передо мной струящийся силуэт копался в твоих вещах…

— В моих вещах? — напряглась Хамуцо.

— Да, но он потом всё вернул как было, ничего не изменилось, и я решила, что у меня случился сонный паралич и это была галлюцинация. Вот только это повторилось сегодня ночью.

Хамуцо побледнела, на неё лице выступил пот. Прямо рядом с ней человек потерял способность дышать, а она даже не проснулась…

— Вот только всё это была реальность, — беспощадно закончила Меркурия. — А этим силуэтом была та рыжая служанка. Госпожа Ши подозревает, что к тебе или к Эмань эта девчонка могла что-то подсунуть, чтобы скрыть и выйти сухой из воды.

Хамуцо недоумённо моргнула, затем помотала головой.

— Не могу поверить, какой-то бред… Зачем, зачем это делать?

Меркурия уже куда раскованнее пожала плечами.

— Не принимать на веру без доказательств вполне разумно, а у меня только субъективные наблюдения, так что ты можешь быть права. Кто знает, настолько окружающая реальность является плодом хаотичных бессознательных фантазий нашего мозга…

Софи снова позвала их гулять ночью.

— Предлагаю пойти на железную пагоду Храма Металла. Она не такая высокая и довольно старая, охраны там меньше. Слышала, что тысячелетие назад её построили, чтобы выпрашивать у великого космоса металл. Короче, молили о метеоритной бомбардировке: в метеоритах же есть металл, а на небесные страны они падают довольно часто.

— Обожаю металл! — Эмань резво вскочила с матраса. — Особенно хэви, ню и глэм[1]! Куда лучше гусей, кусающих за жопы!

Хамуцо осуждающе на неё прищурилась.

— Не надо орать про гусей.

— А вообще самый крутой металл — это титан. Или вольфрам. Софи, не знаешь, есть ли здесь вольфрам? — задала Эмань совершенно неожиданный вопрос.

— Э-э-э, не знаю… В пещерах к северу может и есть, — неуверенно потеребила пальцы юная ниндзя. — Давайте собираться, пока ещё светло, в темноте успеем нагуляться.

В этот раз они пошли в другую сторону, и хотя здесь дома выглядели повеселее, впечатления у Хамуцо по-прежнему были мрачные, и она не могла понять, отчего.

Рядом протекал канал, днём там плавали лодки, на берегах находились открытые закусочные, веранды, пристани, смотровые площадки, а через серо-голубую ленту протягивались изящные широкие и узенькие мосты.

Но вот троица подошла к старой части города, где камень и древесина построек были крошащимися и выцветшими, деревья превратились в сухостой, а дороги были разбиты, и настроение у Хамуцо ещё больше испортилось, хотя две её спутницы были навеселе.

Вот уже впереди показалась широкая, кургузая, тёмная пагода, выглядевшая так, как будто её пригнула к земле гигантская ладонь. И Хамуцо поняла, что идти туда не хочет.

— Товарищи, — окликнула она впереди идущих, — извините, я, наверное, дальше с вами не пойду. Я тут, у канала погуляю, не волнуйтесь.

Эмань минорно просвистела.

— Назад сдаёшь, да?

Хамуцо подняла брови.

— Никого я не сдаю, просто не хочу мешать вам своим дурным настроением. Просто погуляю.

Софи подошла к ней поближе и мягко взяла за руку:

— Раз тебе плохо, то твои друзья тебе помогут!

Хамуцо покачала головой и мягко вынула свою руку.

— Мне поможет немного тишины. Ещё раз простите.

Эмань сняла рюкзак и теперь что-то пыталась достать.

— Ох, ну какая же ты… ы-ыхть! занудная. Вот, держи! — В руках у Хамуцо очутилась бутылка с алкоголем. — Потом вымоешь пол за двоих. Бай-бай, философ Лао Цзы!

Эмань двинулась к пагоде, увлекая за собой Софи, которая растерянно оборачивалась на оставшуюся на месте Хамуцо. Та оглядела бутылку, сунула её за пазуху и повернула обратно.

"В этом твоя и проблема". Чёрт возьми, в чём? В том, что она пытается помочь? Да разве не в этом смысл, чтобы помогать людям? Хотя… вот смотришь на эти дома, среди которых старые и сладковато пахнут гнилью, но там кто-то живёт… Правда, сейчас все спать легли, по улицам только всякие нехорошие шастают. Вот как этот вдали в темноте — шёл, шёл, свернул куда-то. Тут улицы узкие, пыльные, тёмные, а там, где они сегодня ходили, — светлые, красивые. Нет этой гармонии. Только машина времени из будущего в прошлое… Патруль ши-цза.

— Куда идёте, молодой друг?

— На берег канала, размышлять, — ответила Хамуцо. Похоже, она и правда сильно похожа на парня, а в темноте и не понять, что она с земли. За время общения с обитателями Дома даже нахваталась местных интонаций.

— Не дело, молодой друг, не дело! — хохотнул один из стражей. — Работать нужно, а для этого по ночам надо спать, а не думать. Ну да будет вам, спокойной ночи. В воду не лезьте, там всякие твари водятся, их только веслом по башке и надо. Если вы, конечно, не кормить их собой!

Патруль ушёл, смеясь, а Хамуцо порадовалась, что не сильно их заинтересовала. Её мысли снова вернулись к тому, что всё как-то не так.

Размышляя так, она дошла до берега канала, села на старую полуразвалившуюся лавочку в тени старой расщеплённой ивы почти у самой воды и достала бутылку. Было прохладно, за спиной была насыпь, так что никто не смог бы увидеть её из окна.

Пить одной, конечно, порок, но… Но трогать чужие вещи тоже порок, и забираться на храмы тоже порок, и уходить без ведома наставницы, и сомневаться в законах, и не верить, что мир прекрасен, и начать думать, что старшие не всегда правы, и…

— Вечер добрый. Редко кто приходит к воде поразмышлять, а вот пить — подозрительно часто.

Хамуцо обернулась. В тени насыпи стоял человек неопределённого пола и возраста в старом линялом ханьфу, вероятно, сине-зелёного цвета, с длинными чёрными волосами, кое-как собранными на голове и, вероятно, не очень чистыми, и с повязкой на глазах. Этакая смесь заклинателя и нищего. Кажется, это он шёл вдали, когда на Хамуцо вышел патруль.

— Простите, не стоило вас пугать, просто хотелось предостеречь от пьянства. Это плохой путь, он отравляет ци, — мягко и как будто сам себе сказал незнакомец.

Хамуцо отчего-то стало менее грустно, и она решилась пошутить, надеясь, что это не будет оскорбительно.

— Если выпьете со мной, это не будет считаться пьянством.

Незнакомец улыбнулся.

— Давно никто не приглашал меня, даже посидеть рядом.

Мысленно Хамуцо выдохнула: не обиделся! Наверное, потому что не знает, что за собеседник перед ним.

— Почему же никто не приглашает достойного человека?

— Видимо, из-за жизни в одиночестве мне не удаётся приводить себя в должный порядок, а это расценивается как неуважение, хотя мне кажется, что всякая жизнь достойна уважения хотя бы лишь потому, что продолжает существовать в круговороте энергии. Даже эта старая ива и толстый сом, что булькнул у самых ваших ног, всосав что-то съедобное.

По тому, как прохожий подошёл и сел на край лавочки, держа уважительную, но не отделяющую высших от низших дистанцию, Хамуцо поняла, что он действительно слеп, и повязка, видимо, скрывала серую муть вместо зрачков. Наверное, потому и причёска неаккуратная, и одежда в пятнах, и на шее видна грязь, хотя лицо было чистым. Но это было далеко не так странно, как то, что он сообщил про сома. Ива-то ладно, вид дерева можно определить по почкам и по коре. Или он мог застать её зрячим… если он когда-то был зрячим.

— Прошу прощения, глаза потерялись во время войны, хоть и не воин. Я резчиком по дереву буду, — точно прочитал её мысли незнакомец.

— Не извиняйтесь, если не виноваты, — обескураженно пробормотала девушка. — Я Чан Хамуцо, с земли, сейчас живу в Доме Мандаринок. Могу угостить вас, это рисовое вино, я не отпила ещё, — она протянула незнакомцу бутыль,

— Просто Бирюза, отсюда. Простой житель Тянь-Чжунго. Если непонятно, женщина ли я или мужчина, то это и не имеет значения. В конце концов это две противоположности, содержащие одна другое, а в сущности единое. — Слепец лишь слегка отхлебнул, то тут же сморщился, щёки у него запылали. — Кхе-кхе! Видимо, спустя столько лет Байцзю всё ещё мне не по зубам! Но спасибо!

Байцзю?

Хамуцо взяла бутылку и осторожно коснулась губами напитка. Тут же ей обожгло язык и выстилку щёк, она сморщилась, на глаза навернулись слёзы, а потому она не увидела, как у незнакомца изо рта на миг вырвалось пламя.

Эмань! Сучка! Ебанутая алкоголичка!

Это же крепчайшая водка! Как можно было так подставить?!

— Простите… — пробормотала Хамуцо.

— За что же, вы ведь угостили меня? — не понял незнакомец.

— Это было не то… Просто… просто моя соседка — бывшая соседка, то есть — может выпить больше, чем мой отец, при этом у неё даже голова не заболит. Вот кто портит себе ци.

— Вы ученицы драконов? — уточнил незнакомец. Он держал голову прямо, никуда не поворачивая, потому что всё равно ничего не видел.

— Да, нас трое. Правда, драконов мы этих так не видели. — Чтобы заглушить побочное действие от шутки Эмань, Хамуцо достала из кармана куртки заныканных две сигареты и зажигалку. Предложила незнакомцу покурить, тот отказался. — Си Ши, наставница наша, говорит, что с ними что-то случилось.

Никак курить не бросить… Недели не продержалась, нет у неё силы воли.

Незнакомец вздохнул:

— Мало кто знает, но тех пятерых драконов, воспитанных Лун Му, уже давно нет, только Хуанди Байлун и остался. Они поняли, что, сосредотачивая силу в себе, они не делают сильнее страну, потому что энергия и ци не приходят из ниоткуда.

— Термодинамика или что-то в этом роде? Закон сохранения энергии? — сообразила Хамуцо.

— Думаю, да. Они отдали силу стране драконов и породили более слабых потомков. Драконы перестали быть богами, но их стало больше. Мало кто знает, но страной сейчас управляет только Совет, а не драконы. Но в чём-то он схож с ними: ничего не меняет, сохраняет всё первоначальным, вот только часть энергии всегда уходит во внешний мир.

Чтобы осознать информацию, Хамуцо сделала глубокую затяжку.

— Так значит, нам врали? Драконы не будут нас учить? Только такие же бестолковые люди, как и мы?

Незнакомец улыбнулся и странно помотал головой, но ничего не ответил на этот вопрос.

— Чему же вы учитесь?

Хамуцо с досадой запрокинула голову:

— Рисовать, каллиграфии-хореографии, игре на инструментах, варить еду в хого, мыть полы без швабры, изгибаться, как будто у нас нет костей, разливать чай, носить на башке кучу посуды, стирать руками и сушить бельё, бегая вокруг дома.

Слепец снова улыбнулся в никуда.

— Тренировка точности, гибкости, равновесия и силы… Госпожа Ши неплохо вас готовит, если учесть, что она не учитель и не мастер. Наверное, таких навыков хватит, чтобы перемахнуть через ограду княжеского дворца.

Дочь генерала с изумлением вытаращилась на него и сглотнула. Откуда он, чёрт возьми?..

— Ещё есть одна ниндзя, она отдельно от нас обучается и…

Тут у Хамуцо внутри похолодело, потому что незнакомец пугающе дёрнулся.

— Она звала вас с собой? — странно спросил он.

— Куда? — испугалась Хамуцо.

Незнакомец тут же успокоился.

— Главное, чтобы не в Истинный Эрлитоу без опечатанной бумаги. За такое вас могут казнить, даже если вы с земли. Недостойным нельзя за внутреннюю стену, этот закон писан золотом и кровью.

— Несправедливо, — заметила Хамуцо.

— Мир не идеален. В идеальном мире не было бы разумной жизни, поскольку энергия стремится течь ровно и тихо, как в пруду, а беспокойный разум — это река с водопадами. Но пресная вода попадает в море, где испаряется и становится облаками на небе, чтобы вновь пролиться на землю дождём. То же самое, но больше.

Такого лектора, как Бирюза, Хамуцо могла бы слушать вечно.

— И вправду закон сохранения… А у меня соседка физик…

— Мир построен по единой системе, которая повторяется и в большом, и в малом в рамках большого, — развёл руками в воздухе слепец. — Тонкости понимания этих систем и способность становиться с ним единым целым, оставаясь при этом также единой системой — главное, чему ты должна научиться, чтобы достичь Даоса.

— Даоса? — не поняла Хамуцо, не чувствуя, что сигарета догорела и обожгла пальцы.

— Совершенно верно. Даос — это то, что сделает тебя счастливой в мире, полном несправедливости, жестокости, насилия и страха, которые в обозримом будущем точно не исчезнут и будут присутствовать при любом устройстве страны, при любой религии, при любой общепринятой философии, при любом уровне развития технологий, у любого вида разумных живых существ, которые не достигли гармонии.

Хамуцо сглотнула. Долго молчала, затем спросила шёпотом:

— А разумных существ ещё много?

Бирюза поднял голову вверх.

— Думаю, йетиманси и батрохов ты видела. Ещё подлесники. Каждый достоин удивления и уважения, каждый похож и не похож на таких как ты. Но общение с ними сделает тебя мудрее и также способствует твоей истинной цели, — и добавил как-то странно: — в отличие от людей без прошлого. Но тебе пора, Си Ши может заметить ваше отсутствие. До встречи, Чан Хамуцо, и доброй ночи!

Хамуцо не поняла, когда слепец успел исчезнуть.

1. Шутка про жанры метала (или металла) — ответвления рок-музыки.