Закон сохранения энергии на небесах

Глава 18. Благословение небес

Эмань не знала, сколько точно прошло времени. Она завязла в прострации и горькой рутине: надо было провести обряды и похоронить мёртвых, восстановить то, что разрушено, и как-то плавно влиться в работу, потому что Тянь-Чжунго потерял не просто людей, но рабочие руки. И это потеря очень скоро дала о себе знать.

На руке Эмань были часы. Её "Ролексы". Обгоревшие и разбитые, они не тикали. Видимо, швейцарское качество не самое надёжное в мире. Или села батарейка. Это было всё, что осталось от Аллату, кроме золотого ядра, но оно было у Бирюзы, который исчез в неизвестном направлении.

Браслет кумихимо, который подарила ей Софи, она положила в её могилу возле того самого поля, где было сражение. Часть людей похоронили у стен Эрлитоу, часть на родине: в Каменных соснах, Приречном краю, восточных деревнях.

Сторонники Такамагахары ушли, захватив с собой своих мертвецов либо их прах. О-Цуру уносили с особой торжественностью.

Неизвестно, каким был договор членов Совета и секретарей и адъютантов О-Цуру, потому что ни Эмань, ни старост деревень не пустили дальше положенного расстояния. Кажется, больше войны не будет. Но в продолжении стыковки, скорее всего, обе стороны не будут питать друг к другу дружеских чувств.

Однако Эмань знала, что беды ещё впереди, потому что лично разбиралась с энергетическим вопросом в Приречном краю — одном из основных кормильцев страны.

Урожай будет куда хуже, чем в прошлом году. И не только потому, что заклинатели не культивировали его: из-за подготовки к войне люди попросту не успели как следует выполнять полевые работы, из-за чего растения погибли.

Гибель скота на юге из-за ёкаев и местных демонов, пострадавшие из-за военных действий посадки на восточной стороне, суровая малоснежная зима на севере — становилось очевидным, что во вторую половину года людям есть будет нечего.

И, что было ещё ужаснее, эти самые люди рассудили, что всё решить может кто-то другой. А раз, например, Аллату больше нет, то есть Эмань.

— Госпожа Хонг, ячмень поник, вы можете напоить его ци?

— Госпожа Хонг, вода в реке отравлена трупным ядом, есть ли микстурка, чтобы его растворить?

— Госпожа Хонг, в мой дом влетел снаряд! Кто-нибудь может мне его отстроить?

— Госпожа Хонг, у нас…

— Госпожа Хонг!

— Госпожа Хонг!

— Госпожа!..

— Я не знаю! — завопила Эмань. — Мне нужно согласовать всё с Пределом! Возможно, он сможет поставить технику, которая поможет вам убрать поля и…

— Так нечего убирать, госпожа Хонг! Урожай погиб! Мы умрём от голода, а ши-цза выбьют из нас наши последние харчи!

Эмань вздохнула, глядя на крестьян.

— Не придут к вам ши-цза, они устраняют беспорядки в городе.

Йеча во время выздоровления очень тосковал по каждому из своих погибших учеников. Лист старался множеством способов развлечь его, однако у него нашлось множество причин для головной боли: пострадавших много, Предел бомбили, всё производство встало, его наркоманы никуда не делись, а тут ещё нашлось множество товарищей, наживающихся на чужой беде.

Поэтому Йеча решил пока вернуться в Сосны, очень боясь того, что он там увидит и тем более услышит.

Но, вопреки его ожиданиям, всё прошло спокойно. Насколько спокойно может всё пройти у людей, чьи родные и близкие были убиты. Вдобавок пара самолётов летала бомбить деревни, и в Каменных соснах было разрушено несколько домов. К счастью, никто не пострадал. Как ни странно, даже Берлога уцелела.

— Только кого я буду в ней обучать? — спросил у пейзажа Йеча. Пейзаж не ответил.

Беда была в другом: из-за взрывов шахта обвалилась. Йеча (поскольку староста был убит, будучи в составе ополчения) позаботился о том, чтобы из Предела привезли технику и рабочих восстановить шахту, но это в любом случае заняло бы время. А так люди остались без работы. И без денег. Кое-кто без дома. Но многие — с разбитым сердцем.

Никому в голову не приходило обучаться боевым искусствам, хотя мародёры с соседних провинций и с города пытались прибавить горя, за что получили палкой от Йечи и кузнеца, отца Родинки. Несколько позже кузнеца избрали новым старостой, поскольку Йеча от этого предложения отказался.

— Не лучшее время, чтобы назначить йетиманси решать проблемы людей. Да и я не могу быть хорошим руководителем. Ведь я же подвёл вас.

Бесцельно, не считая нескольких единовременных дел, пробыв в деревне несколько недель, Йеча решил всё же вернуться в Предел, где за множеством занятий куда проще было заглушить грызущего червя вины. Или случайно погибнуть от руки какого-нибудь опасного неудачника. Или сторчаться. Будь с ним его палаш, он символично бы перерезал себе им горло.

Йече не удалось ни то, ни другое, ни третье: он попал в больницу с передозом, когда его нашёл в подворотне бездомный батрох. После этого йетиманси на время бросил попытки умереть, потому что к нему пришли Йонта и Мийч, устроившись работать у Листа.

— Неужели нет никакого удобрения, ускорителя роста, фитогормонов, чтобы увеличить урожайность? Неужели вы этим никогда не занимались? — вопрошала Эмань у Аи.

Та устало пожимала плечами.

— Удобрения у нас есть, только они и до этого не сильно помогали. Мне жаль тебя огорчать, сестра по науке, но проблема действительно в том, что энергии не осталось. Совсем.

— Су-у-ука… — отчаянно произнесла Эмань, держась за виски. — Вот мы на своей земле жили без этих энергий и всё нормально было!

— Ваша земля — не кусок материка, парящий в небесах среди облаков, — резюмировала Аи. — Может, это только кошмарные сны страдающих подозрительностью людей, но возможно, что Тянь-Чжунго даже опустился чуть ближе к земле из-за этого всего.

— То есть мы ещё и упасть можем?! Господи, здесь хоть что-нибудь будет хорошо?

Эмань, дёргая себя за растрёпанные косички, походила взад-вперёд.

— Нам нужно собрать всю нашу команду сверхразумов. Дело жопа, мы не справляемся, надо что-то придумать.

В кратчайшие сроки Совет Сверхразумов был собран. В него вошли: Лист, Аи, Йеча, Меркурия, Пенгфэй и Донгэй как единый разум, Тихомира, Мийч и Йонта, несколько работников Листа из числа йетиманси и подлесников, а также маленькая Туман и даже Пузырчатка, поскольку свободных стульев был ещё полно. Председателем самоназначилась Эмань. Местом собрания был выбран так называемый конференц-зал, в котором Йеча чуть не снёс голову Листу. Не являлся членом, но участвовал в собрании Совета — дицзян Пельмешек.

— Итак! — Эмань встала, прижимая к груди свою шапку и демонстрируя собранию чёрные волосы с поседевшими прядями, под ней скрытые. — Собрание объявляю открытым и озвучиваю вам проблемы, которые будут обсуждаться. Во-первых, как сообщила Пузырчатка, в Эрлитоу на Третьем и Втором кольцах продолжают твориться беспорядки, жители строят баррикады, чтобы отбиваться от других жителей, дома горят и всё очень плохо, однако также были сообщения, что из Истинного Эрлитоу побежали люди, как крысы с корабля. Это, друзья мои, ничто иное как наступление анархии, и возникает вопрос, а существует ли теперь Совет вообще. Во-вторых, проблема энергетического кризиса до сих пор не решена, и очень скоро мы начнём помирать от голода. Такамагахара всё ещё пристыкована, но вряд ли она нам поможет, и, скорее всего, она нас попросту добьёт. Поэтому нужно решить эту проблему как можно быстрее. В-третьих, Си Ши успела передать некоторым лицам предупреждения О-Цуру о будущих угрозах со стороны других небесных стран, что также обуславливает необходимость хоть как-то навести здесь порядок, чтобы мы всё не умерли. В-четвёртых, мы должны придумать, что у нас сегодня на ужин, потому что лично я не ем уже два дня. Высказываемся по одному, не всей толпой. Желающие говорить поднимают руку, и я даю им шапку. Поэтому говорить имеет право только тот, у кого шапка.

Первым шапку получил Лист.

— За двадцать лет своей деятельности я никогда не задумывался о каких-нибудь пиз… а, тут дети, да? о каких-нибудь очень глобальных проблемах, которые касались всей страны. Точнее, я задумывался, но я не принимал решение их решать. Думаю, нам надо сосредоточиться на своих делах, а все остальные части мозаики сами встанут на свои места, потому что ими займутся нужные люди.

— Благодарим господина Предрассветного за высказывание, — произнесла Эмань, когда шапка вернулась к ней. — Однако проблема в том, что теперь мы и есть те нужные люди, потому что Си Ши, Аллату, старост деревень, председателей провинциальных советов и, как выяснилось, Красного Ворона, которая поддерживала порядок в квартале белых, убили. Разумеется, по закону термодинамики ситуация рано или поздно устаканится, но хотелось бы минимизировать последствия.

Как ни странно, второй была Пузырчатка.

— Госпожа Ши рассказывала, что, когда Тянь-Чжунго управляли драконы, столетиями не менялось вообще ничего. Может быть, нам попросить драконов вернуться? Только я знаю лишь то, что они живут на севере.

— Неплохая идея, — криво улыбнулась Эмань, — но звучит слишком фантастически. У кого ещё идеи?

Следующий была только Туман, которая пожелала, чтобы все стали хорошими.

Больше идей не было.

— Оке-е-ей, — Эмань натянула шапку на голову. — В целом, можно попробовать не делать ничего и надеяться, что всё само получится, но как раз именно из-за этого я не совсем люблю даосизм в том виде, в каком он изначально. Идеал даосизма — отшельник, отречённый от мира, вот только не могут все люди стать такими. Потому что надо что-то есть, надо во что-то одеваться, всё это обеспечивается обществом, которое производит и выращивает. Можно, конечно, сильно вымереть и не придётся так из-за этого страдать, вот только тогда человечеству на новый уровень не выйти. Поэтому… поэтому я не знаю, что делать.

— На вашем месте можно действительно прислушаться к предложению Пузырчатки и подняться на горы страны драконов.

Часть людей и нелюдей повскакивали со стульев.

— Это Бирюза, — сообщили Лист и Йеча, а Лист отдельно добавил: — Периодически я его слышу, но не всегда точно определяю, где он. А если честно, то не определяю вообще.

Вскоре сам Бирюза явился собственной персоной.

— Я знаю туда дорогу и отведу вас на место. В любом случае я услышу, когда вы будете готовы.

И ушёл быстрее, чем Эмань успела сказать, а где он, собственно, пропадал, и куда спрятал тела Хамуцо, Родинки и остальных.

— Вместо аграрной и промышленной революции мы будем искать таких же социопатичных психов, как Бирюза. Мне кажется, я начинаю понимать, чего Сушилка была такой злой: этот мир безумен, — ворчала Эмань, натягивая поверх ханьфу куртку и надевая на плечи рюкзак. Их было всего шестеро — как раз идеально, чтобы Бирюза и Яшма могли бы отвезти их по воздуху

— Я могу уточнить, кто именно согласится нам помочь? — спросил Йеча у Бирюзы, который всё это время и до сих пор хранил в своих глазницах два ядра — их главный дар другим драконам.

Бирюза загадочно улыбнулся.

— Хуанди Байлун.

Услышав это имя, Аи вздрогнула, Лист поджал уши, Пузырчатка с удивлением открыла рот. И избранные члены Совета Сверхразумов в вопросе, связанном с одним из пяти воспитанников Лун Му, разделились на две группы.

— Разве он не умер?

— Разве он не в Истинном Эрлитоу?

Бирюза мотнул головой:

— Ему помогли перебраться туда, когда до стыковки с Такамагахарой оставалось несколько дней. Это было связано как раз с исходом Совета и казнями в Истинном Эрлитоу. Именно сейчас Тянь-Чжунго грозит разруха, поэтому для меня стало возможным вам помочь. Вдобавок Эмань и Меркурия всё равно должны попасть туда: они же могут послать благословение на землю, пока ещё не стали полноценной частью Тянь-Чжунго.

Мечта Эмань увидеть настоящую страну драконов сбылась. Но, как это часто бывает, не в то время не в том месте.

Правда, им мало что удалось рассмотреть из-за тумана, верхушек деревьев, которые росли, казалось бы, на такой высоте, где вообще ничего расти не может, и крыш некоторых особо широких зданий, но то, что они увидели, их сильно поразило.

Бирюза неспроста говорил Хамуцо, что может только пить чай. Взрослым драконам действительно не нужно было питаться, голодными бывали только юные растущие организмы, которые змейками или бабочками скользили по мху, траве и камням, играя в свои, какие-то сложные игры, непонятные без знания правил. Для них в больших оранжереях выращивались фрукты и овощи, а на склонах паслись бойи и другие неведомые звери. Вообще было очень много всего, что в самом Тянь-Чжунго встречалось очень редко, но в целом страна драконов (точнее, страна драконов и фениксов) напоминала одновременно и какую-нибудь Атлантиду своей сложностью и неведомой высокой культурой, и простую деревеньку с маленькими радостями в виде праздников, чьей-то свадьбы и хорошего урожая.

Но Бирюза и Яшма несли их дальше, где строений было меньше, но они были куда старше.

Наконец они очутились у здания, напоминающего большую пещеру с округлой взлётно-посадочной площадкой. Там сторожили, играя в какую-то стратегическую игру с фишками, два дракона, они были гораздо мельче Бирюзы. Завидев компанию ещё издали, они убрали игру и встали на задние лапы, давая понять, куда приземляться. После посадки они сообщили что-то на своём языке Бирюзе и Яшме, те кивнули.

Эмань вообще заметила много нового: и что жесты и мимика драконов вообще ни разу с человеческой не схожа, что украшения и некое подобие одежды они носят, но скорее потому что находят это симпатичным, и что с пониманием других языков Тянь-Чжунго у них тяжко.

Один дракон пошёл (или пошла) доложить, второй остался. Длинный, тонкий, морда вполне как по мифологии, но живее и более "рептильная", хотя глаза тёплые, добродушные. Ни он Эмань, ни Эмань ему ничего объяснить друг другу не смогли, но хоть наслушались и насмотрелись.

Наконец первый дракон вернулся, и компания вошла во внутрь.

Йеча слышал, что Хуанди Байлун древний и потому огромный — несколько десятков метров в длину. Однако когда они вошли в нужное помещение, перед ними оказался… усатый безногий старик, попивающий чай и увлечённо что-то записывающий. А по бокам от него сидели и что-то вышивали… те женщины-близняшки, которых Эмань видела всего один раз и которые показались ей жуткими.

Старик поднял взгляд на вошедших, те ответили ему долгий поклон. Бирюза и Яшма также были в человеческом обличье. Собственно, они заинтересовали старика куда больше, чем целых четыре вида разумных существ.

— О, Бирюза с Яшмой! Как говорят в Тянь-Чжунго, нихао. Я о вас ничего не слышал последние лет двадцать точно. Чего ж вы ко мне не прилетели чаю вместе выпить, в маджонг сыграть? А то лишь с ними, — он указал на близняшек Хуа, — играть и остаётся, я уже всех их финты выучил.

Бирюза взял Эмань за руку и вышел с ней вперёд.

— Мой старший родич Байлун, мы двое здесь, чтобы больше никогда не полететь. И просьба у нас одна: мы хотим, чтобы вы и другие мудрецы вернулись в Истинный Эрлитоу, но не в чайный дом, а в Нефритовый Чертог. Совет пал, и очень скоро Тянь-Чжунго погрузится в хаос. Эта девушка — с земли. И она просит разрешения говорить с вами.

Старик отложил писанину и чай и вдохнул.

— Что же вы такие нервные и драматичные. Чуть что — и всё, рассеиваться! Ну что там у тебя, деточка случилось?

Эмань набрала в лёгкие воздуха и резко склонила голову.

— Господин Хуанди! Я имею честь называться ученицей таких как вы! Мне много раз говорили, что я этого не заслуживаю, поэтому я много училась, чтобы стать достойной! Но теперь все мои труды могут пойти прахом, ведь страна, которую я люблю, пережила ещё одну войну и не может справиться со страшным кризисом. Я очень хочу ей помочь, но не могу. Что нужно сделать мне… и нам, конечно, чтобы спасти её?

"Боже, я что, говорю как Хамуцо?! Да, такое было бы в её стиле. Неужели я теперь и немного она…"

Старик крякнул и хлопнул себя по культяпке.

— И тут драма! Великие жертвы, миссии, игра в героев и трагедия! Право, я столько этого за свою жизнь повидал, что мог не удивляться, но всё удивляюсь. Ну подумаешь — энергия у них… — тут он осёкся и задумался. — А вообще да, из-за нарушений в единой раздельности миров на дереве времён, пространства и миров энергия-то и утекла. Только, честное слово, мы не виноватые.

Лист и Йеча украдкой посмотрели друг на друга, потом на Пузырчатку, та развела руками.

— И, Бирюза, — обратился старик, — чего ты там стесняешься?

Слепец снял повязку и показал два золотых ядра. Байлун, кажется, даже удивился.

— Двое человек умерли, достигнув Даоса! Какая же там у вас война была жестокая…

Эмань осторожно кивнула, поджав губы.

— Это ваши доказательства?

— Это наш дар, — ответил Бирюза.

— Дар? — Старик аж приподнялся на руках. — Неужели вы прямо настолько отчаялись?

Вместо ответа компания улыбнулась с разными оттенками боли и грусти.

Байлун сел на место.

— Надо подумать. Что-то вы все такие несчастные, прямо на трагическую песнь претендуете. Яшма и Бирюза, вы действительно хотите рассеяться?

Яшма поглядела на Бирюзу, лицо того было холодной маской.

— Мы не сможем закрыть пропасть внутри себя. В Тянь-Чжунго для этого энергии нет. Проще нам прекратить свое существование в форме этих личностей и отдать свою энергию.

Сердце Эмань пропустило удар. Так вот о чём сейчас речь шла… Из глаза помимо воли потекли слёзы: ещё одна… нет, две смерти! За что ей всё это?

— И, честно говоря, — продолжил Бирюза, — мы сломлены. Мы потеряли равновесие и больше не можем быть счастливыми. Мы не люди, чтобы жить с этим.

Старик долго и тяжело выдохнул.

— Оставили?

Бирюза и Яшма кивнули.

"Что оставили?" — не поняла Эмань.

— Ладно, — старик наклонился, чтобы сесть поудобнее, — вот моё решение, которое, скорее всего, остальные старейшины поддержат. Мы — драконы, фениксы, а вообще просто исконные обитатели небесья — ушли сюда, чтобы как раз предоставить новым жителям творить всё самостоятельно, и поправлять всё на своё усмотрение ничего не собираемся, неправильно это потому что. Беды все ваши, что никак вы к гармонии между собой не придёте и не осознаете, что тогда хорошо будет, когда каждый ответственность поимеет за всё, что творит он сам и что творит тот, кто дорог ему. Нам-то всё это не нужно — государство, экономика, границы, политика. Мы без этого тысячи лет жизни и столько же проживём. Нам бы смотреть, как растёт и всё сложнее вьётся эта непокоримая, непознаваемая и бесконечная жизнь. Так что, деточка, прости, я тебе не дедушка, а ты взрослая и разумная, сама со всем справишься да друзей своих разновидовых зови на помощь. А энергия будет вам… Дай-ка сюда сущности.

Бирюза вынул из глазниц два ядра. Под действием культивации старика они слились в одно.

— А и небо с вами! — неожиданно заявил старик. — Чувствую, такие тут умерли, чего бы наконец покрутить колесо ещё раз и не присоединиться к ним? Мемуары я свои уже дописал, а стихи — ну́ их, дурные получаются. А вот вырасти ячменным колосом, рисовым стеблем, яблоней, а потом стать частью кого-нибудь вроде деточки, а потом могильным червём, а уже затем снова птицей воспарить — вот это того стоит! Ну-ка, все на выход!

Близняшки вскочили, лица у них были испуганные и растерянные, даже немного обиженные.

— Господин Хуанди, а как же?..

— Чего вы? — повернулся на них старик, на одну и на другую по очереди.

— А как же мы?

Усы Байлуна дрогнули.

— Вы? — спросил он с усмешкой.

— Мы, — скромно повторили близняшки. — Что делать нам, если вас не станет?

Старик вдруг расхохотался, и хохот у него был точно раскаты грома. Эмань даже отступила на полшага.

— Что вам делать? Да что угодно! Хотите — присматривайте за нашей молодёжью. Хотите — играйте в игры и пейте чай. Хотите — сами растите чай. Хотите — считайте птиц на небесах, или качайтесь на качелях, или сочиняйте стихи и пойте песни. Хотите — вот деточке помогите, а то она переживает. Это ваша жизнь, и вы можете делать всё, что считаете нужным, если это не вредит чужой жизни. Вот так вот оно устроено. Ну а пока вынесите меня наружу — пора расправить крылья.

Как сказал Байлун, вихрь будет большой, держать надо явно не двоим.

— Так, народ! — воскликнула Эмань. — Нас тут по одному представителю от каждого вида, обитающего в Тянь-Чжунго, так давайте мы четверо возьмёмся за руки вокруг ядра! Во имя Хамуцо, Аллату и всех, кто погиб, кто живёт и кто ещё только родится. Преодолейте свой страх — мы все содержим ДНК, состоим из клеток и имеем разум!

Она взяла за руку Листа и Йечу, те взяли за руки Пузырчатку. Шар завис между ними. Они стояли на площадке точно во время ритуала. Собственно, это он и был. Аи и Меркурия, держась друг за друга, отошли в сторону. Близняшки Хуа тоже отошли, но держа дистанцию с недостойными.

Лист, с начала путешествия и до сих пор в солнцезащитных очках, держал за руку батроха, и ему не хотелось убивать или бежать прочь. Пузырчатка сжимала тонкую руку подлесника и руку-лапку йетиманси и была в экстазе от их теплоты и необыкновенной анатомии. А Йеча осознал, какой же ошибкой была его боязнь проявления ксенофобии со стороны окружающих и собственное одиночество. Эмань же просто хотелось, чтобы хоть как-нибудь кошмар закончился.

— А теперь, — сказал старик, и от него повеяло необъяснимой, древней, бесконечно могущественной силой, — до свидания, горы, увидимся скоро в иной форме!

Компания аж завопила: кто от ужаса, кто от восторга. Потому что смешной маленький безногий старик взмыл вверх огромным — метров семьдесят пять длиной — молочно-белым драконом без задних лап, зато с необыкновенно длинными усами, а также косицами с гривы, локтей, хребта, хвоста. Точно воспаря в толще воды, огромное существо начало описывать над головами сложные петли, колыхаясь плавно и торжественно, заставляя взгляд неотрывно следить за каждым движением. Однако Йеча всё же услышал и краем глаза увидел, что Бирюза и Яшма тоже взмыли в воздух. Остальные заметили их лишь тогда, когда они рыжим всполохом и синей лентой присоединились к молочному водовороту. Скоро на склонах, у обрывов, на крышах зданий и даже на самой площадке собралось множество других драконов и фениксов. Эмань поняла, почему: это были ещё прижизненные похороны, и уходящие прощались, а провожавшие обещали, что они встретятся в другой форме. Это было грустно и красиво.

"Жаль, что Хамуцо, Аллату и многие другие этого не видят! — с тоской подумала Эмань. — Хотя, если Аллату была права, то сейчас они с Хамуцо — гармоничная часть любой системы, в том числе той, которая формируется сейчас, а это значит, что они везде, и они сейчас рядом с нами, когда мы держимся за руки. Ох, не думала, что проникнусь философией. Видимо, моя юность ушла, теперь уже не всё впереди и мне нужно будет бороться дальше за то, что у меня уже есть и, возможно, будет".

Внезапно круговорот стал нарастать, и синее с рыжим начало сливаться с молочно-белым, вращаться… а потом стремительно начало падать вниз прямо на четвёрку героев.

Крик слился со свистом разгоняемого воздуха.

Бах!

Ударная волна от поглощения шаром водоворота, перешедшего в смерч, была столь сильна, что Эмань, Йеча, Лист и Пузырчатка удержались только до адской боли, до разрыва связок и вывиха суставов сжав руки. Им всем стало понятно: отпустит один, и их всех просто снесёт вниз со скалы, где был дом Хуанди Байлуна.

Но наконец эта пытка закончилась. Четвёрка, растрёпанная, продутая потоками воздуха и звёздной пыли, держалась за кровоточащие кисти с сорванной кожей и переломанными пальцами вокруг огромного, сияющего золотого ядра. Им казалось — хотя, возможно, это была коллективная травма головы — что их ноги не касаются земли.

— О небеса, вы!.. как это?!. — взвизгнула Аи.

— Левитируете, — подсказала Меркурия.

Но долго наслаждаться бездыханной лёгкостью с непомерной тяжестью[1] четвёрке не пришлось: к ним подлетели два дракона и два феникса, подхватили их за плечи и унесли в южную сторону.

Две девушки проводили их взглядом.

— Они вернутся? — спросила Меркурия. — А то это похоже на орлов, которые сбрасывают с высоты черепах, чтобы полакомиться их мясом.

— Не знаю, — ответила Аи. — Но мы их дождёмся.

Прилетели в страну они днём, поскольку улетали рано утром. А четвёрку вернули ночью. Они без сил упали на землю.

— Что произошло? Что вы сделали? — Меркурия начала мягко трясти Эмань. Та со вздохом посмотрела на свои руки. Как ни странно, у неё они восстановились.

— Смотрела видео, как на Хиросиму бомбу сбрасывают, как там людей выжигает и дома сносит?

— Да, — спокойно ответила Меркурия. — А что?

— Ну вот примерно тоже самое. Мы сбросили ядро прямо в Нефритовый Чертог. Правда, не уверена, что кого-нибудь убило, а жаль.

— Сестрицы, — окликнула их Аи, — это очень интересно, но, кажется, у вас двоих остался ещё долг перед местом, где вы родились.

— Мы никому не должны, это будет нашим добровольным решением, — Эмань устало поднялась и спросила у одного из фениксов: — Прошу прощения, где мы сможем принести благословение?

— Вообще-то мы, так уж и быть, вас отведём, — отозвались близняшки, выходя из дома Байлуна. — Надеемся, что хоть вы примете нормальное решение.

"Дорогая моя Айминь! Я не знаю, получишь ли ты это моё сообщение, потому что законы небес куда сложнее трёх законов термодинамики и основных положений механики, кинетики и прочих страшных вещей включая квантовую физику, но суть не в этом. Знай, что твоя Эмань жива, хоть и не ест арбузы и не смотрит дорамы, потому что ей, к сожалению, некогда, хотя здесь иные живут сотни лет и всё равно ничего не успевают. Возможно, будь с нами Хамуцо и Кью, выбор пал бы на другого человека, но мы с Меркурией решили дать шанс тебе. Я не знаю, что произойдёт в будущем. Я не знаю, правильно ли поступаем мы или кто-нибудь ещё. Поэтому, пожалуйста, не думай, что твоя судьба предначертана кем-то свыше и что ты обязана сделать что-то великое. У тебя есть разум — величайшее сокровище и единица любой цивилизации, и неважно, сколько у её жителей пальцев или сосков. Если ты считаешь, что вещь, за которую ты сражаешься, достойна того, то продолжай сражаться. Если же нет, найди способ избежать многочисленных трагедий. В том числе трагедии для себя. В конце концов, возможно, мир станет лучше, если колесо по мере вращения будет подниматься выше к небу.

Ты не поверишь, но я бросила пить. И я уже не та красавица, на которую дрочили белые парни. У меня даже нет одного глаза. Но это не сделало меня уродом, которого надо убрать куда подальше, дабы он не оскорблял своей убогостью других людей. Это вообще не настолько сильно меня изменило, чтобы я перестала быть Эмань. Я просто другая Эмань, а лучше или хуже — понятие относительное. Вселенная — и, возможно, мультивселенная — не добрая и не злая, драконы тоже, зато мы можем это определять и соответствовать. Потому что у нас не только разум и энергия, но моральные ориентиры, которые помогают нам не убивать друг друга хотя бы некоторое время. В общем, чтобы ты ни решила, видя, как бурно течёт жизнь в Китае и Тайване, я в любом случае верю в тебя. Даже если ты решишь уничтожить треть всего населения — я знаю, что у тебя это получится. Но лучше не надо, ведь кто-то из этой трети пишет музыку, шьёт одежду, чинит часы, выращивает рис, печёт хлеб. Мы все как клеточки в организме — маленькие, но нужные.

Передавай привет, конечно, всей родне. По приколу можешь даже моим бывшим. Но лучше, если для тебя не будет сложно, передай кое-что следующим людям:

Генералу Чан из Шанхая — что его дочь стала одним из лучших воинов и хорошим командиром, чьи действия помогли небесному Китаю подготовиться к войне и не проиграть в ней. Теперь её ци в каждом уголке парящей земли, которую она полюбила и за которую умерла.

Триаде "Вошинво" в Тайване — их Белолобая Кью уничтожила четыре вражеских танка без единого выстрела. Ценой собственной жизни и защитив миллион людей и не только людей.

Луи Чанг и Мари Деворак, Гонконг — их внучка стала одним из ведущих инженеров и изобретателей небесной страны, у неё всё хорошо и её больше не мучает сонный паралич. И ещё добавь, что они многое угадали в своей книге, вот только небесная страна не одна. Их, возможно, сотни, и потому у них так много имён. А ещё драконы и фениксы существуют, Атлантида была, но не в нашей реальности, а Лапута действительно есть и активно летает. Но я очень надеюсь, что она к нам не прилетит.

Моим можешь передать, что я не спилась, не сторчалась, не стала проституткой и теперь работаю в лаборатории младшим научным сотрудником, хотя и помимо этого у меня полно всяких дел.

В общем и целом, я не буду желать тебе удачи. Она у тебя уже есть".

Эмань, чья чёрная часть волос, местами разбавленная седыми нитями, доставала до подбородка, распахнула двери большого зала Библиотеки Истинного Эрлитоу. Ради похода в такое место пришлось снять шапку и надеть ханьфу поприличнее.

— О, Хонг Эмань, ученица драконов и хранительница запада! Рад, очень рад, что ты доросла до моей Библиотеки! — радостно поприветствовал её Бай Цзе. Он вообще не изменился и, видимо, текущая реальность интересовала его исключительно тогда, когда уже становилась историей.

Эмань поклонилась ему.

— Нихао, Бай Цзе. Могу ли я попросить разрешения взглянуть на недоступное большинству знание?

Бывший их проводник (как давно это было, десять лет назад что ли?) по-оленьему наклонил голову.

— Что же это за знание?

— Предсказания Кайминшоу на грядущие стыковки с другими небесными странами.

Эмань ожидала, что Бай Цзе немедленно откажет, однако он добродушно улыбнулся.

— Как же быстро стали расти дочери земли! Уже готовы смириться с неизбежным. — Он повернул и повёл девушку к нужной секции.

— Простите, но почему с неизбежным?

— Потому что предсказания Кайминшоу имеют свойство сбываться, — сообщил хранитель знаний как само собой разумеющееся.

— К сожалению, не всегда, — вдохнула Эмань.

Бай Цзе с удивлением обернулся на неё. Девушка показала на сломанные часы на запястье.

— Он говорил, что мы отдадим ценное и бесценное. Я отдала Аллату свои часы и время, но вот часы снова у меня и время на них навсегда застыло в тот момент, когда её убили.

Бай Цзе внимательно склонил голову над часами, а затем посмотрел Эмань в глаза со снисходительной улыбкой.

— А вы уверены, что предсказание Кайминшоу уже сбылось?

И тут Эмань почувствовала… чужое сердцебиение? Нет, это пульсировало что-то другое. Что-то, что было в кристалле Аллату на её шее, где маленькой горошинкой крутился осколок золотого ядра Хамуцо.

— Если честно, мне что-то страшно, — нервно улыбнулась Эмань.

Бай Дзе сонно закрыл глаза.

— Чего бояться, время в вас может и закольцеваться. Не планируете стать наставницей для следующих учениц драконов?

Эмань вдохнула.

— Хотелось бы запрячь на это дело Меркурию. Адронный коллайдер здесь построить, может, и возможно, но космический межпланетный крейсер точно нет. Не найдём мы столько горючего!

— Господин Предрассветный! Господин Предрассветный!

Рывком распахнувшая дверь в комнату Аи застала Листа и Йечу в самый неподходящий момент.

— Видимся, блядь, раз в вечность, то ученики, то у меня взрывы ебучие, и в единственный вечер, когда я могу не думать о пиздеце… — ворчал Лист, когда они бежали за девушкой в подвал временно заброшенного корпуса. Йеча на всякий случай захватил с собой свой новый меч, который с удовольствием выковал ему отец Родинки. Тот сумел смириться с потерей сына, погрязнув во множестве дел.

— Вот! Господин, это просто… вот если бы не запах, я… — Аи не находила слов для описания. Ни у Листа, ни у Йечи их тоже не оказалось.

В помещении из всякого тряпья, рухляди, прожжёной кислотой мебели было сделано нечто вроде гнезда. В нём лежали… яйца. Крупные округлые яйца размером с голову взрослого человека. И их множество — жуткие, бледные, как будто фарфоровые, туско отражающие свет фонаря Аи. Но самым выворачивающим было не это.

Яйца были отложены сверху на трупы. Те самые, что исчезли тогда с поля сражения. Прошло уже много времени, но, видимо, сотворившие это законсервировали ци, потому что даже самые мягкие ткани не тронуло разложение. Родинка выглядел точно спящим, а Роу походила на сломанную куклу. Йеча разглядел труп Хамуцо: он был обёрнут вокруг самого крупного яйца. Мастер почувствовал, что его сейчас вырвет. Что ещё отвратительнее — семенем Листа.

— Мои ж крестодеревья… — пробормотал подлесник, — этот бардак надо разгрести, я не хочу разводить здесь опарышей.

— Не получится, — передёрнулась Аи. — Тут точно барьер, я не смогла пройти.

— И что тогда делать, мать вашу?! — вспылил Лист.

Йеча растёр руками лицо.

— Ждать, пока оно вылупится и поест…

Лист тонко запищал.

— Поест?! Ждать?! И сколько, блядь?! И что вылупится?!

— Не знаю, — пробормотал йетиманси. — Возможно, ещё несколько месяцев. Я пытался уточнить у Бирюзы особенности размножения драконов, но что-то особо ничего не понял. Ещё вроде бы поначалу они есть энергия, но не разум, однако со временем…

Неожиданно то яйцо, вокруг которого в вечном сне лежала физическая оболочка Хамуцо, дало трещину.

1. Не поверите, но это отсылка на одноимённую песню группы "Сплин".