Закон сохранения энергии на небесах

Глава 16. Сражайся!

Хамуцо пришли проведать Йеча, её братья и сёстры по оружию, а ещё Бирюза.

Правда, себя-то Хамуцо считала уже вполне здоровой, а вот они выглядели уже не так бодро: глаза либо потускнели, либо блестят как при температуре, лица осунулись, на телах появились следы ранений. Только Бирюза всё так же кротко улыбался.

— Ничего, ребята, — утешила их Хамуцо. Сама того не замечая, она стала ощущать себя зрелым ответственным человеком, а всех собеседников себе равными. — Последний рывок надо сделать. Я уже понимаю, что долгую войну мы не потянем.

Йеча стоял рядом с ней усталый и печальный.

— Мы справимся, мастер. — Она осторожно, сначала пальцами, коснулась его кисти, а затем взяла его руку в свою. — Я не подведу вас, я буду помнить, что ценна каждая жизнь, и всякий, кто пройдёт по пути Даоса, достигнет гармонии и счастья.

Но Йеча не сжал её руку в ответ.

— Боюсь, что это я тебя подвёл, Хамуцо. Я не смог вытащить пленных, и ты едва не погибла. Мне ни в коем случае нельзя было оставлять тебя. Но теперь я тебя не оставлю.

Глаза Хамуцо расширились. Поскольку слизистая была раздражена, у неё часто текли слёзы, но теперь они полились сильнее.

— Мастер, вы чего говорите? Теперь ей грустно! — слегка осудили Йечу Родинка и Роу.

Внезапно Хамуцо сжала руку Йечи так, что у него хрустнули пальцы, и ему пришлось сжать свою ладонь в ответ.

— Значит, так: я взрослый человек и ученица драконов. Как пока что превосходящий вид в этой стране по отношению к переселившемуся я снимаю с вас ответственность за мою жизнь. На время войны я не ваша ученица, но младшая сестра по оружию. Не переживайте и не грустите, защищайте тех, кто в этом нуждается сильнее, чем я. Мои грехи да не лягут на ваши плечи. Свидетели тому другие люди, дракон и само Небо.

— Батюшки… Это же самая настоящая клятва! — прошептал Родинка, от волнения закрыв рот руками.

Йеча был явно огорошен. Мало кто из его учеников просил его о снятии ответственности именно чтобы уберечь от последствий его самого. Кажется, так сделала только Айминь и несколько других, кто ушёл в ши-цза в Предел.

— Слышу страшные слова, а произношу-то их не я! Это не может не огорчать! — к ним "невзначай" заглянул Лист. В тёмных солнцезащитных очках, изготовленных по совету Эмань, потому что был день, а в больничном отделении находилось окно. — Пациент уже выписывается и сразу в драку?

Хамуцо отпустила руку Йечи и улыбнулась ему.

— Нихао! Я как раз хотела с вами серьёзно поговорить насчёт генерального сражения, в котором вашему уму отведена большая роль.

— И-и-и! — Лист крадучись приблизился к ней и обратил на неё почернённые линзы. — Мне очень интересно, хотя я уже скоро ёбнусь! Как вообще все в этой стране!

— Как там Меркурия? — спросила девушка. — У неё всё готово?

Лист устало растянул углы рта.

— Уже давно. Это наш самый громкий звук?

Улыбка Хамуцо стала заговорщической.

— Наш самый громкий звук — а по-нашему козырь — это неожиданность!

— Я не перестаю охуевать с человеков с земли! — то ли с ужасом, то ли с восхищением говорил Лист, отпивая чай. Он и Йеча были в тёмной пустой лаборатории, так что подлесник с превеликим счастьем снял очки. — Что у них там вообще происходит? Какой-то тырнет, ядрён… ядерная война, искусственный интеллект, мировая пандамия…

— Пандемия, — поправил Йеча. — Панды там на грани вымирания, но Хамуцо говорила, что теперь ситуация лучше благодаря какому-то форду дикой природы.

— Бил Гец, Ирон Маск, Микросорт, Нитьфликс и Дицней — это злодеи, как я понял. Многовато… У нас вот только О-Цуру и Совет.

— И ты, — добавил Йеча.

— Я само собой разумеется! — Лист ткнул себя в шею первым и пятым пальцами одной руки. — Но я не понимаю, ты-то чего такой грустный? Тебя выебать?

Йеча свой чай не допил, поэтому содержимое чашки выплеснулось в лицо подлеснику.

— У вас теперь новая традиция что ли? — сморщился Лист, вытираясь подолом замызганного халата.

— Просто слова надо выбирать.

— Кто бы говорил… Девушку довёл.

Некоторое время они молчали, слушая, как в Пределе тревожно и перегорающе носится взад-вперёд жизнь.

— Лохматик, — позвал Лист.

— Чего? — устало повернул голову йетиманси.

— Что будет после этой войны?

Йеча почесал щёку, которую недавно случайно оцарапала пуля.

— Смотря что произойдёт завтра.

— Это не ответ! — обиженно пискнул подлесник.

Мастер вздохнул.

— Я действительно не знаю! Не могу предположить так далеко! Ты думаешь, что я оказался гением, как ты? Всё, чему я учился, давалось мне с большим трудом. Некоторые мои ученики превосходят меня меньше чем за два года и…

— Умирают, — подсказал Лист. — Значит, не превзошли.

Йеча опустил голову. Тогда Лист потрепал его по волосам.

— Не время грустить! Завтра важный, к сожалению, день, а не ночь, и у нас полно козырей в рукавах, целая колода! Тем более по радио уже передали разведдонесение, Хамуцо хотела его с тобой обсудить. Вы же у нас по факту всё решаете, как-никак. Во-е-на-чальники!

Неожиданно Йеча встал и лизнул шершавым языком его переносицу.

— Спасибо, что помогаешь. Теперь я не буду страдать ложной жалостью и уничтожу всех, кто желает нам смерти.

— Лучше сам выживи, — улыбнулся побагровевший от внезапной нежности Лист. — Мне ведь очень плохо будет.

Время вышло: солнце — их восточное солнце — налило небо сочной желтизной. Но под стенами Эрлитоу никого не было, только туман стелился. Уцелевшие самолёты, три дня назад загнанные на наскоро расчищенные площадки, снова были готовы разогнаться по дороге и взлететь. Впрочем, не самолётами едиными…

О-Цуру докурила трубку, потому что производство сигарет наладить не удалось.

— Что ж, противник опоздал, а это означает, что сражение им проиграно. Идём к воротам.

Она вскочила в седло и поскакала впереди, за ней последовали конные отряды, затем бодрым шагом вылезшие из засады шиноби, после них захромали-поползли ёкаи, а уже за ними дрожащие от страха и утренней прохлады простые солдаты. Такая вот армия победителей.

Когда они немного продвинулись вперёд, позади из-за деревьев послышалась стрельба. Несколько наименее везучих солдат упали.

— Это крестьяне-партизаны! Чёрт, будем стрелять, они разбегутся… — развернула лошадь О-Цуру, выслушав доклады адъютантов. — А, ладно, поднимите самолёты!

Хамуцо, смотревшая на всё это в трубу старосты с крыши одного из одиноких домов недалеко от внешней стены, усмехнулась.

— Бирюза, твой выход!

Из белого тумана навстречу начавшем кружение зелёным Ки-10 вылетела синяя лента, очень хорошо знакомая лётчикам из Такамагахары: отправила в небо над небом не одного и не двух их товарищей.

— Коничива, ребята! — заорала им Аллату, хотя её никто не услышал, кроме, собственно, Бирюзы.

— Дракон! За ним! Сбейте его, но не убивайте, только сбейте! — полетело сообщение со стороны противника.

Самолёты унеслись за Бирюзой, ёкаи рванули за стрелками в лесополосу, так что армия, а заодно и оставленный ею позади лагерь открылся.

— В атаку!

О-Цуру немного растерялась, когда из тумана выскочили люди на лошадях быстро сократили расстояние и открыли огонь. Более того, стрельба явственно послышалась сзади, но теперь уже за лагерем.

— В кольцо решили взять? Неплохо-неплохо… А китайчикам хватит ли патронов и людей?

Но стрельба длилась недолго: атаковавшие начали что-то отцеплять от ремней на груди и кидать их в противника. Это что-то лопалось, повалил дым, и вскоре сторонники Такамагахары начали кашлять.

— Сколько же они бобов съели, что у них столько газа? — не на шутку рассердилась О-Цуру, быстро закрыв рот и нос воротом кофты. — Хорошо, сейчас ответим…

Ответить не успели — мечники в очках и респираторах начали сначала игру "выбей орудие", а потом "раз противник по-хорошему не понимает, придётся нанести увечья".

— Ворон! — завопила О-Цуру. — Свистните демонов и действуйте! Мы с конниками в лагерь, пока его не разнесли!

— Будет сделано! — красно-чёрная белая женщина вылетела вперёд и обрушила страшный удар серпа на голову первой попавшейся девушке-мечнице. Это была Ху, и хоть на ней был шлем, она рухнула на землю и изо рта у неё полилась кровь. Красный Ворон махнула ей по шее.

— Никакой больше пощады этим грязным узкоглазым…

— НЕ-Е-Е-ЕТ, ХУ!!!

Хенг быстро и жёстко расправился с одним из напавших на него с катаной и бросился к Красному Ворону. Однако на пол пути свалился от резкой боли в бедре: железный самурай, которому Йеча тогда обломал обе катаны, снова был с катанами и заряженным пистолетом. Правда, с повязкой на одном глазу.

— Этот мой, поймай ту девчонку, а я поймаю барсука, — пробасил он женщине, та кивнула.

Хенг сражался достойно и отчаянно, но — увы! — не мог отбивать атаки сразу двух мечей. Спустя минуту, со следами пуль на пластинах доспеха, отрубленной рукой и разрезанным лицом, он упал недалеко от любимой девушки и больше не поднялся.

— Хороший воин. Иди с миром, — сказал ему на прощание двумечный самурай.

— Хреново дело, — пробормотала Хамуцо, наблюдая за этим в трубу. О черепицу ударилось несколько пуль: туман, естественный и искусственный, начал понемногу рассеиваться, и её заметили. — Что же, дела у меня ещё есть, а Красный Ворон всё равно сама меня найдёт.

Она надела очки и респиратор, соскользнула с крыши и исчезла в глубине тумана.

Мечники — и молодые, и опытные, и простые, и из ши-цза Предела, провинций и Нового Эрлитоу — дрались с наивысшим мастерством, на которые были способны. Однако численный перевес был на стороне противника, и мечники стали сдавать: кто был убит, кто тяжело ранен, кто просто исчерпал свои силы. Санитарный отряд боялся оттаскивать тех, кому была нужна помощь, так как противник не брезговал косить и их заодно, хотя это были ни разу не воины.

— Не могу больше! Где помощь, где техника, где заклинатели?

— Вижу! Летит!

— Дракон?

— Нет, какой-то шар.

Мийч и Кью наконец сумели вылететь. Но трудности продолжились

— Из-за тумана ничего не вижу! — прокричала девушка йетиманси, сидя на корточках у косящего и периодически заклинивающего пулемёта, который было очень тяжело наводить. — Спустись пониже!

— Нас собьют, пули обшивку пробивают, это же пассажирский! — возразила Мийч.

— Тогда подай связку вот тех хреней.

— Давай лучше полетим к лагерю и кинем их там, а то своих убьём.

Воюющие с разными эмоциями провожали улетающий на восток аэрошар.

Но сюрпризы только начинались.

Йеча не ожидал столкнуться с таким жутким инугами, да ещё и управляемым наездником. Софи-Дайю тоже не ожидала, что будет сражаться с таким маленьким, но необыкновенно шустрым существом, которое умудрялось не только отбивать все атаки, но и наносить свои. А хотя… стоп, это же тот самый незаконный мастер Йеча! Из-за очков было не разобрать. Теперь-то всё понятно… Берегись, самозванец, ведь против тебя сдвоенная пасть и когти!

Впрочем, этот иномирец пока не получил ни одной царапины, а между тем у её инугами уже порезаны язык, глаз и выбито пару зубов.

Бах! В ногу Йечи вонзилась пуля.

Железный Изаму подоспел на помощь!

— Не должно зверю владеть боевыми искусствами воина! — сказал он басом, и начал целиться Йече в голову, но лишь затем, чтобы тот отскочил прямо в пасть инугами. К своему счастью, йетиманси в последний момент вернулся и покатился по земле.

Плохо дело, он меж двух огней… Они же в курсе, что он не рядовой мечник, на которого можно пустить и менее подготовленных людей.

Наверное, следует сначала пробить этого цельнометаллического самурая: девушка в открытом ближнем бою вряд ли так хороша.

Однако Софи и Изаму действовали слаженно: Йеча вдвойне тратил силы на провальные атаки и уклонения, в то время как каждому из этих двоих (или троих, если считать ёкая отдельно) нужно было сделать лишь немного движений. Началась игра на истощение.

И вот наступил критический момент, когда палаш Йечи практически попал между двух пластин доспеха и вошёл в тело, но двумечный самурай, стиснув челюсти, сумел зажать клинок и резко рвануть.

Дзын-н-нь!

Йеча точно в замедленной съёмке видел, как осколки его бесценного палаша разлетаются в стороны, падают на молодую, но уже затоптанную траву, пачкаются во влажной земле… Этот меч ему подарил Джеймсон, потому что на такого маленького воина тяжело было подобрать что-то, с чем он бы мог полноценно управляться. Все эти годы он берёг его, чистил и затачивал, даже не клал в подвал с остальным оружием, чтобы он как-нибудь не повредился. Этим палашом он разил демонов, отбивался от учеников "Тигра", выполняющих волю своего учителя, желающего смерти для грязного иномирца. А теперь его нет…

— Игра окончилась, кошка бесхвостая. Нитку собрали в клубочек, а тебя сгребли за холку в уголочек, — коротко и глухо усмехнулся Железный Изаму, с трудом вынимая половину клинка, которая в нём застряла.

И в этот момент когтистая лапа инугами с такой силой ударила Йечу под живот, что тот взлетел в воздух, а когда упал, то отскочил от земли и остановился перекувырнувшись. Левая стопа вывернулась под углом, на животе расползались красные пятна.

Софи-Дайю и Изаму посмотрели друг на друга, затем обернулись на остальных сражающихся, потому что сами ушли в сторону, да и там были свои передвижки.

— Кажется, наша берёт, — заметил двумечный самурай. — Вон О-Цуру уже выгнала тех страшных черепах.

— Пойду добью его, — мотнула головой девушка. — Йетиманси ужасно живучи, звери как-никак.

— Родился зверем и сдохнет зверем, — кивнул Изаму.

Острый кинжал отразил блик солнца.

Йеча не открывал глаз…

— Мы зде-е-есь!

Никто бы из армии О-Цуру и подумать не мог, что за два часа до своей потрясающей, хоть и не до конца успешной атаки ополчение считало своё дело полностью проигранным.

Хамуцо видела испытания мехамотонов Меркурии в исполнении её самой. Агрегат напоминал экзоскелет-погрузчик, вот только крепче и защищённее, и руки-крюки у него могли выбрасываться, хватать и бить током, хотя и обычный их удар был силён. Даже если их непосредственно в бою испытать не удастся, на противника с восьмидесятилетними самолётами они точно наведут ужас. А ведь у них ещё куча шокеров.

И вот за два часа до восхода всё едва не погибло, когда группа неизвестных устроила в концерне взрыв…

Часть мехамотонов была безнадёжно повреждена, часть требовала починки. А ведь их нужно было ещё и переправить, пока туман мог держаться. Сделать это мог только Бирюза. Но во время начала сражения он, как известно, был занят уничтожением самолётов.

Варианта было два: вообще отказаться от этой затеи или попросить часть боеспособного народа задержаться и решать эту проблему. Скрепя сердце, Хамуцо выбрала второе.

И теперь, отложив трубу, надев доспехи и взяв в руки дадао, она остро об этом жалела.

— Вот ты где, шпала мелконосая.

Красный Ворон неожиданно вынырнула из потерявшей внятность из-за дыма толпы сражавшихся.

— Надеялась отсидеться в командирском кресле, пока твои друзья здесь умирали? — Она ловко покрутила перед собой серп. — Сдавайся сразу и будешь жить. Возможно, даже дольше, чем пару месяцев.

Девушка как бы невзначай завела левую руку немного за спину, а в правой сильнее сжала дадао.

— Это вы сдавайтесь и будете жить. Возможно, дольше чем пару часов. Потому что это максимум, который остался вашим товарищам по оружию.

Ворон оглушительно расхохоталась.

— О дьявол, ты меня умиляешь! Хорошо, если охота лишиться пары пальцев или руки целиком, я к твоим услугам!

Дадао скрестился с серпом. Драка между сильными женщинами началась…

…и закончилась, когда серп Красного Ворона глубоко вошёл Хамуцо в левое надплечье. В ту же секунду раздался выстрел из пистолета.

Необыкновенная женщина, как по внешности, так и по способностям, ставшая наёмницей на чужой земле и пытавшаяся найти своё новое место под другим, но всё-таки таким же чужим знаменем, упала на траву с зияющей дырой во лбу.

Пистолет выпал из левой руки Хамуцо, которая теперь была совершенно непригодна к бою.

— Мне жаль. Вы были слишком неуравновешенны. И, конечно, в честном бою, который на самом деле можно увидеть лишь на соревнованиях, вы бы наверняка одержали заслуженную победу.

Похоже, серп из тела лучше не вынимать…

— Наконец-то! — послышался со стороны голос Бровки. — Хоть кого-нибудь спасём!

— Мы зде-е-есь! — донёсся со стороны тумана милый сердцу голос. Наконец-то. Теперь можно признать, что она воевать пока не может.

Противник был немало шокирован, когда увидел боевых заклинателей, но куда сильнее его поразили невиданные машины. И шарики, из которых вылетала парализующая сеть.

— Что это за чушь такая? — возмутился Изаму и, не дожидаясь, пока Софи кончит с Йечей (такой момент, надо растянуть), направился к загадочными ходячим доспехам.

Эмань стояла на мехамотоне-флагмане, которым управляла Меркурия.

— Бей вон в того железного, он меня чуть не покромсал.

От одной атаки манипулятором двумечный самурай увернулся, но со второй попытки Меркурия попала и пустила ток. Хорошего заряда хватило, чтобы вывести противника из строя, и на этот раз Эмань вонзила скальпель точнее.

Защитники Тянь-Чжунго радостно загудели, а сторонники Такамагахары решили на всякий случай убраться поближе к востоку. Однако спустя минут пять ополчение перестало догонять, присмотрелось вперёд и задрожало от ужаса: на них шли…

— Танки?! — сощурила единственный глаз Эмань. — Это реально танки?! Здесь?! Ну нихуя себе… Разведка о них не доносила! Блин, где Хамуцо? Нам срочно нужна Хамуцо!

Будь здесь Хамуцо, она бы сказала, что это довольно простые по конструкции лёгкие танки "Ха-го", которые устарели ещё к самому началу Второй Мировой войны и, скорее всего, их тут собирали из привезённых запчастей по чертежам. Но Хамуцо тут не было.

— Что это за странная штука? — спросил Родинка у Роу, как будто та могла знать. Вообще им их хотели отправить в Каменные сосны, и уже отправили, только они выпрыгнули из электроколымаги и всё это время прятались.

В это время один из танков навёл пушку на них. Точнее, не на них самих, а на палатку санитарного отряда позади них.

— Бежим! — заорала Роу, и они с Родинкой побежали назад.

Бух!

Мимо! Но Родинка и Роу упали полуоглушённые.

Танк собрался выстрелить ещё, но дети об этом не подумали, потому что из палатки выползли перевязанная Хамуцо, помогавшие ей Тихомира, Бровка и ещё две девушки.

— Род?! Роу?! Что вы тут делаете?! — Хамуцо аж затрясло от отчаяния и гнева, пусть она и была на пределе из-за раны.

Тут её взгляд упёрся в чёрную точку на фоне небольшого стального плохо крашеного прямоугольника.

— Ой, бля… УХОДИМ!!!

БУХ!

Тихомира, одна из простых девушек и не очень в последнее время везучая Хамуцо отскочили в стороны удачно. Другая девушка, Бровка и дети — не очень.

Но погубило их не это.

— Сбрасываю! — крикнула Кью, кидая связку взрывчатки на танк.

— Сколько..? — Когда глаза Мийч стали круглыми как кнопки, Кью поняла, что кинула лишнего.

Кое-как спаянный лёгкий танк просто разнесло на куски, которые полетели во все стороны и даже достали до аэрошара, ударив по пулемёту, двери, защитному стеклу, попав Кью в бок и, кажется, в один из двигателей…

— Прав был Йеча, — с трудом проговорила Мийч, уводя летательный аппарат к другим танкам и чувствуя, что её точно облили маслом и подожгли, — не стоило мне пытаться сравниться с его сестрой… Я зверь и просто чудовище…

Кью держалась за бок и смотрела вниз с посеревшим лицом.

Хамуцо-то успела отскочить, но мир потемнел и зазвенел, наполнился отвратительными запахами, которых не было, а органы все одновременно захотели вырваться наружу.

Она перевернулась на спину и повернула голову в бок, чтобы не захлебнуться рвотными массами, и на неё навалилось сизое небо с проступающими звёздами. Хотя сейчас был вроде день…

У Софи-Дайю была травма ноги, вдобавок она отвлеклась на пришествие мехамотонов, поэтому шла она к Йече достаточно долго для своей быстрой цели. Инугами получил команду "сидеть".

Нет, Йеча сохранил сознание. Но головой ударился крепко, из-за чего там всё перемешалось: звуки, запахи, мысли, воспоминания…

Запах влажного тропического леса, свежесрубленного бамбука и собственного пота. Когда и где? Точно, около восемнадцати лет назад, на юге, с Джеймсоном.

— Мастер, у меня ничего не выходит как надо! — сказал тогда Йеча. Причина была: он уже год как изучал всё что только можно, но ничего не получалось. Он знал, как правильно, он чувствовал — и не мог. — Я безнадёжен, мастер. Мне очень-очень жаль, что вы потратили ваше бесценное время на недостойное вас существо вроде меня, когда могли бы обучить нормального человека.

Джеймсон, определённо, был очень странным. Наверное, из всех учителей кунг-фу самым странным учителем с самой странной судьбой. Он деловито осмотрел Йечу, точно тот ему ничего не сказал, а затем выдал:

— Нормального человека? Так ведь ты не человек!

Йеча аж запнулся.

— Д-да.

Мастер хмыкнул, а потом хлопнул в ладони.

— В этом вся проблема! Ты сражаешься как человек! Ты прям из кожи — или из шерсти, на чём там она у вас держится? — вылезаешь, чтобы сделать всё по-человечески. Только не получается!

Йеча вдохнул.

— К сожалению, и…

Но Джеймсон поймал за хвост мысль и теперь играл с ней, раскручивая и обматывая её вокруг йетиманси.

— Вот! И не получится! Потому что ты ни разу не человек! По-нашему инопланетянин. Зверь, вот! Можешь ли ты стать человеком, если тебя побрить?

— Э-э-э… — в голову Йечи аж ударила ледяная родниковая вода. — Нет?

— Да! — хлопнул Джеймсон. — Не можешь! Потому что у тебя мозги по-другому заточены. А это значит, что нафиг не сдалась тебе человечность. Ты зверь, так будь зверем! Сражайся по-звериному! Рычи, кусай… что там ещё звери делают? И в постели будь звер-р-рь, хе-хе! Шутка, конечно. Нам, бедолагам, приходится практиковать воздержание перед важным сражением, а оно тут может наступить в любой момент. Да и честно, с местными… э-э-эх!

"Сражайся по-звериному!"

"Сражайся по-звериному!"

Да, конечно. Из-за этого даже Листа, чья психика была сломана "хозяевами", так переклинило на нём и на йетиманси вообще. По сравнению с местными они действительно звери. Как бы они не пытались быть вежливыми, обходительными и покорными людьми. Пожертвовали своей цивилизацией, технологиями, образом жизни… А ведь можно было бы захватить себе кусок небесной земли и жить как тогда на родине…

Да, он зверь. Чего уж отрицать? Особенно перед смертью…

Софи-Дайю с интересом наблюдала, как Йеча, стоя на коленях, мучительно выплёвывает кровь и какие-то ошмётки.

— Ты уже мёртв. Оружия нет. Сражаться ты не можешь. Зверюга блохастая…

Йеча повернул на неё голову, и Софи передёрнуло: улыбка у Йечи оказалась длинная, зубастая, больше похожая на оскал. Ещё и рот в крови.

— Я жив. И я чистый.

Сказать ли что-нибудь отвратительное человеку? Это неслыханная дерзость, это то, что иномирцам вообще недопустимо. Сам Йеча считал это отвратительным. Но…

— В отличие от тебя, грязная шлюха. Спуталась с этим придурком, которого какой-то зверь чуть не уделал, и предала страну? Держу пари, у тебя на лоне уже сифилитические волдыри вскочили.

Вроде же так люди шутят над девушками? Во имя всех гнёзд, это так мерзко, во рту аж вкус гнили… Хотя нет, это земля.

Софи затряслась, побледнела, потом покраснела. Ей стало гадко, так гадко, что хотелось плакать. Какая-то тварь оскорбила её!

— Ты!.. Ты!.. звер-рюшка полудохлая! Сдохни нахуй!

Гнев часто оказывается таким себе другом.

Шиноби была убеждена, что Йеча с вывихом одной ноги и пулей в другой вряд ли сумеет отскочить от удара, но её кинжал вошёл в землю. Йетиманси прыгнул на четырёх конечностях прочь.

Софи-Дайю думала, что он убежит прочь, но вместо этого йетиманси развернулся и бросился на неё. Как настоящий зверь. С раскрытым ртом… нет, уже пастью.

— Ай! — девушка не попала кинжалом, зато когти Йечи задели ей глаз, а зубы задели ухо. Она кое-как отбила его, но он прыгнул снова и задел шею. — Чёрт! Но ничего, мой инугами тебе пока…

Свистка не было. На этот прыжок Йеча с травмами внутренних органов и сломанными рёбрами решился исключительно ради того чтобы его отобрать, отскочить подальше и на глазах у Софи разгрызть.

Инугами, чья связь с шиноби оборвалась, который был ранен и напуган раздавшимися выстрелами танков, попросту дал стрекача в сторону леса.

— Вот сука, — медленно и чётко произнесла Софи-Дайю, резко дёрнув головой, из-за чего её коса замоталась по сторонам.

— Вроде кобель же? — неожиданно отозвался Йеча, который сидел на земле недалеко от девушки. Выглядел он не как жалкая раненая тварь, не как загнанный в угол зверёк, а как усталый, но по каким-то необъяснимым причинам сохраняющий спокойное отношение к жизни человек.

Софи вытащила из земли кинжал, с двумя клинками наголо подошла вплотную к Йече, но не ударила.

— Вот как?! — крикнула она. Моложавая шиноби с кровоточащим глазом, разорванным ухом и шрамами через всё лицо.

— Чего "как"? — не понял Йеча.

Софи глубоко вдохнула.

— Как ты можешь это продолжать?

Йеча с трудом поднял одно ухо.

— Извините, не понимаю.

Девушка оттёрла кровь с лица и огляделась по сторонам. Что-то происходило, что-то великое, что в любом случае войдёт в историю либо Такамагахары, либо Тянь-Чжунго как ярчайшая победа, стоившая многих жертв. Но их сейчас точно отнесло в сторону от этих событий.

— Тебя презирают, ненавидят и боятся. Но боятся не в том смысле, чтобы убегать прочь, а в том, чтобы случайно до тебя дотронуться и оскверниться. Ты иномирец, не человек, и ты страшный. Полюбить тебя может только такое же непонятное существо со звериным обличьем. Почему ты продолжаешь сражаться на стороне, для которой ты никто?

Йеча с усилием набрал воздух в лёгкие.

— Меня уважают — мои ученики и деревенские. Меня любят — те, кто мне дорог. Меня не боятся — знают, что я не буду ругаться, страшно наказывать, бить и так далее. Да, я здесь чужой и мне не просто, но я сумел найти гармонию с этим миром и продолжать в нём жить. Кажется, я понимаю тебя: ты почти такая же, каким я был двадцать лет назад на войне в Эдеме. — Он постарался заглянуть Софи прямо в глаза. — Если ты знаешь, за что сражаешься, то продолжай сражаться. Но если тебе всё это кажется бессмысленным, если тебе страшно и ты боишься отступить назад, тогда уходи с этой войны. Если наша возьмёт, тебя не будут разыскивать за дезертирство, но я могу позаботиться об убежище для тебя. Начать сначала можно, пусть прошлое и не исчезнет навсегда.

Он сделал большую паузу, чтобы отдышаться.

— Это был мой последний рывок. Теперь — что ты скажешь.

Софи-Дайю поджала губы и опустила голову, из её глаз готовы были потечь слёзы, но затем она резко отвернулась и быстро смахнула их тыльной стороной ладони, в которой всё ещё был кинжал.

— Не могу. В этой стране я сделала слишком много… дурных вещей. Потому что здесь мне не нашлось места. Теперь я попытаю удачу в другом. Так что я продолжаю сражаться.

Йеча слегка улыбнулся и кивнул, подавляя кашель.

Софи-Дайю склонилась над ним.

— Тебе… вам… Вам очень больно?

Йетиманси неясно мотнул головой.

— Если вас не трогать, вы выживете?

— В плену точно умру… — совсем тихо выдавил из себя Йеча.

Софи сжала рукояти обеих кинжалов.

— Тогда лучше всё закончить. Вы очень хороши, но воин проигрывает только один раз.

Йеча кивнул с улыбкой, после чего покорно склонил голову и убрал волосы с шеи. Шиноби подошла поближе сбоку, примерилась и замахнулась. Йеча закрыл глаза…

Вжих!

Кинжалы выпали из рук девушки.

Меркурия внутри мехамотона и Эмань, стоящая на нём сверху, выросли из дыма точно в фантастическом боевике.

— Какого хрена?!

Эмань изящно спрыгнула, ци-вертушка прилетела к ней, и скоро окровавленной скальпель вновь был в руке. Она направилась к шиноби и йетиманси. Софи-Дайю взглянула на свои пробитые руки.

— Я вас щадила в знак старой дружбы!

— Мы тоже тебя щадим, нам только его забрать, — Эмань аккуратно взяла Йечу на руки. — Ой, а чего он жёсткий такой? Думала, он как кошечка…

— Но… он же… зверюга… — обиженно произнесла Софи.

— Его папочка — мой работодатель на биохимпроизводстве, и мне неохота, чтобы мне бюретку в жопу засунули, — весело объяснила создательница лекарства от чумы батрохов. — Поэтому пока бай-бай, тут у нас большие проблемы!

Мехамотон помчался к тому месту, где недавно был санитарный отряд. Однако Эмань и Меркурия к своему ужасу обнаружили там догорающий танк, взорванную палатку и десять тел: три разбросанных горелых трупа из танка, четыре трупа поражённых осколками, причём двое из убитых были дети, а одна — Бровка, и три тела в бессознательном состоянии.

— О господи…

К ней понеслись Пенг и Дон. Где-то сбоку послышались взрывы: Кью и Мийч сбросили снаряды на ещё один танк, при этом по ним открыли огонь.

Вообще со стороны Тянь-Чжунго потери были огромные. Со стороны врага, впрочем, тоже, вот только на его стороне были ещё и ёкаи.

— Мамуля, помощь нужна?

Пенгфэй и Донгэй. Какое счастье, хоть кто-то способный помочь…

— У нас тут четверо без сил, им бы энергии вкатить, а ещё лучше надо бы позвать других санитаров.

Дон побежал за помощью, Пенг остался реанимировать с помощью ци, Эмань тоже, а Меркурию попросили помогать и в случае чего помочь с электрошоком.

— Где Аллату и Бирюза? Всё ещё гасят самолёты?

— Вроде их подбили, когда они разобрались с последним. Упали где-то на севере, — ответил Пенг, умертвив целую поляну травы, чтобы Тихомира открыла глаза.

Эмань чувствовала, как её жизненная сила капля за каплей перетекает в Хамуцо…

Меркурии пришлось оставить Йечу: группка каких-то недоделанных самураев решила, что несколько раненных под защитой девушек — цель как раз по ним.

— Бросать больше нечего, прости, — сообщила Кью.

— Чего?! — у Мийч стояла дыбом. — Но они уже у самых ворот! Если войдут в Эрлитоу, то это будет считаться, что они победили!

— Что за идиотские правила? — усмехнулась девушка, скрывая, как ей больно.

Мийч неуверенно и нервно почесалась.

— Ну или это точно плохо, потому что они уже стреляют по мирному населению…

В это время аэрошар дёрнулся вниз.

— О гнилые гнёзда, он сильно повреждён, мы скоро сами взорвёмся… — произнесла она, стараясь сохранить трезвость разума, хотя сейчас ей хотелось реветь.

Тут она заметила углом глаза, что Кью начинает раздеваться.

— Эй, ты чего?

Кью посмотрела на неё. Такой необычный человек с таким холодным взглядом, теперь она почему-то ощущалась точно текучий сироп.

Мийч дёрнула носом и ощутила запах крови.

— Ты ранена?!

— Верёвка тут есть? — спросила Кью.

— Нет, но…

— Тогда спускаться будешь по моей одежде.

— Чего?!

Однако Кью уже сделала из кофт, штанов и ремня своеобразную верёвку, которую привязала к ручке.

— Надень мою куртку, так будет меньше синяков. Спустишься по верёвке, я выкину тебя на стену.

Мийч поняла, что сейчас точно поддастся эмоциям.

— А ты?

— А я снесу танки этой хернёй. Как видишь, оно так и вышло, как предсказали: я сейчас подохну. Так что быстро вали или умрёшь, особого приглашения не будет. Потому что ты охуенная зверодевочка и заслуживаешь жить дальше.

Когда что-то, похожее на чёрного дутого колобка, упало сверху на проход стены, вниз на землю рухнул аэрошар.

Погибло примерно десять человек. Среди обгоревших осколков и останков была найдена прядь белых волос.

Где-то на стене маленькое существо из другого мира бешено прыгало взад-вперёд, царапало когтями песчаник и выло.

Наконец Хамуцо с трудом открыла глаза.

— Неужели это ты, Эмань, возвращаешь меня к жизни? — слабо улыбнулась она.

— Ага, — хмуро ответила девушка. — Раз ты её так легко бросаешь.

— Что сейчас происходит?

Эмань медленно выдохнула сквозь зубы.

— Ну-у-у… Дракона у нас нет, мехомотонеры частично выведены из строя, часть танков удалось сломать, но они всё равно прут танками. Хотя вроде конников, шиноби и мечников добили. В целом, подружка, вариантов кроме как потравить всех хлором не особо осталось.

— Ясно, — грустно вздохнула Хамуцо, наблюдая за руками Эмань. Трава под ней тоже омертвела, вдобавок Эмань с внутренней болью забрала остаток энергии у Бровки, Родинки, Роу… Друзья, что теперь помимо своей воли отдали самое дорогое, ибо в Эмань уже не хватало. Хамуцо, точно бездонная пропасть, всё поглощала, и заклинательница не понимала, почему этот поток всё не может наполниться.

— Ловко у тебя это получается.

— Чего? — не поняла Эмань.

— Культивировать. Я чувствую, что снова могу сражаться. За счёт чего всё это?

Эмань невесело хихикнула.

— Ци течёт подобно реке. Где-то убавляется, где-то прибавляется, но не исчезает в никуда.

— Термодинамика? — усмехнулась Хамуцо.

— Вообще любой раздел физики, это же фундаментальный закон, — пожала плечами Эмань.

Неожиданно за спиной почувствовался до боли знакомый нечётко распознаваемый человеческим ухом свист. Эмань похолодела: неужели это Софи?

Однако мимо девушек, совершенно не предполагавших такое, пронёсся страшный тигр даошо — тот самый, которого так берёг Бирюза, и с рёвом принялся разносить чужеродных монстров поблизости от лагеря, а вскоре к нему подключились и другие местные демоны.

— Нифига себе… — пробормотала Эмань, всматриваясь. — Ладно, шансы у нас есть: у О-Цуру из сильного только танки и ёкаи.

— Госпожа Ши! — воскликнула Меркурия.

Эмань не сразу узнала её: та постарела на десятилетия, зато облачилась в короткое ципао и брюки, а в руках был… Томпсон.

Откуда она взялась? Ах, да, вдали стоит Рыжая, но выглядит неважно. Наверное, где-то там тоже было сражение.

— Что спите, девочки? Поле за нами! — крикнула она, тяжело дыша.

— Вы выжили! — обрадовалась Эмань.

— Меня не просто убить, пусть я больше и не госпожа Ши. Я не успею вам рассказать всё, что произошло, но наверняка это потом запишет Аллату. Прошу прощения за опоздание, но в этой битве для меня уготован только один бой.

Хамуцо с трудом встала и только теперь увидела Йечу, Родинку, Роу… Йеча с алыми пятнами на животе. Родинка с пробитой головой. Роу с куском обшивки, торчащим из груди. Трое самых дорогих, с которыми они прошли через все эти месяцы, с которыми на одном поле, сжав в руки клинки, и эти сутки в засадах и коротких стычках…

Убили…

Суки…

Детей убили…

О-Цуру и её армия… Объединители блядские… Ради идей, ради тупых империалистических влажных фантазий сотни, тысячи, миллионы таких Родинок и Роу лежат пробитые, остекленевшие…

— Муцо, дыши. Муцо, всё в порядке. Муцо, возьми себя в руки. Если мы победим, то больше жертв не будет, ты слушай меня, Муцо! — бормотала Эмань, крепко сжимая её руки. — Всё нормально. Йеча так вообще будет жить. Ты будешь жить. Война закончится сегодня. Сейчас не время горевать, мы доведём дело до конца, Муцо, слушай.

Эмань продолжала что-то говорить, а Хамуцо всё дышала — глубоко, тяжело, убыстряя темп, пока по её подбородку вниз стекала струйка крови, тонкая такая, смахнуть одним движением — и как не бывало…

Си Ши, остановившаяся Меркурия, Тихомира, Пенг и даже очнувшиеся Йеча и девушка из санитарного отряда — все с тревогой смотрели на Хамуцо. На то, что творилось с её лицом.

— ОТОЙДИ.

Эмань коротко взвизгнула, упав на землю: Хамуцо оттолкнула её одним движением руки, чтобы пройти вперёд и поднять с земли свой дадао. После чего она им ловко перерезала бинты, фиксировавшие её левую руку, и направилась на поле сражения — в ту гущу, где воины Такамагахары добивали мехомотонеров, где танки продвинулись почти до самой стены, где ёкаи порвали даошо и где японский кавалерист насадил на палку отрубленную голову одного из стражей ши-цза.

Все хотели крикнуть: Хамуцо, не надо, ты ранена, тебя контузило, ты одна не справишься. Но только понимали, что она их не послушает.

— Она не вернётся, — неожиданно произнёс Йеча.