Закон сохранения энергии на небесах

Глава 15. Между большим и малым

С каждым днём Си Ши всё сильнее казалось, что Яшма так не вернётся. Однажды она, никому не сказавшись, ушла из мастерской, покинула Предел и пешком отправилась на восточную дорогу. Одинокая, немолодая, точно высушенная женщина, которая мечтала сделать что-то великое, но ей не хватило смелости и она просто плыла по течению. Но все реки куда-нибудь впадают.

Когда перед ней наконец появилась белая полоса облаков, был уже вечер и солнце позади садилось. Си Ши обернулась, чтобы полюбоваться закатом, и неожиданно обнаружила, что солнца два.

— Яшма! Наконец-то, я так по тебе скучала!

Приземлившийся рядом с ней большой рыжий феникс сиял так ярко, что глаза слезились. А может, это от радости?

— Яшма, нам придётся рискнуть! — громко сказала Си Ши. Ещё бы за столько лет не запомнить, как дела со слухом. — Возможно, это наш последний шанс остановить О-Цуру и тех, кто её на это толкает!

"И мой последний шанс сделать хоть что-то яркое, хоть что-то полезное, что сделало бы мир хотя бы чуть-чуть лучше".

В наступившей звёздной ночи над облаками феникс был очень заметен, и женщина надеялась, что это воспримут правильно. В конце-концов ни один нормальный шпион, диверсант и так далее не будет себя так выдавать.

Вот внизу показалась старинная каменная стена, но вместо сигнальных костров там были электрические лампы возле зеркал, как в маяке. Несколько потоков света направились на неё. Си Ши вынула белый платок и подняла его над головой: она летит на переговоры.

Внизу мелькали ассиметричные прямоугольные домики, ворота, мосты, каменные дорожки, храмы, деревья сакуры, которая должна была скоро зацвести, но чем дальше летела женщина, тем больше в воздухе ощущалось смога и дыма. Вскоре показались трубы заводов, грустные серые бетонные дома рядом с помпезными дворцами. По улицам маршировали просто одетые неодоспешенные солдаты с ружьями, а мимо них на конях проезжали защищённые самураи. Си Ши даже удалось заметить ангар с самолётами. Наверное, не очень новые.

Всё же Такамагахара готовилась к нападению, но в темноте не удавалось всё хорошо разглядеть. Собственно, будь это действительно её задачей, она бы уже была мертва как неприятельский лазутчик. А так она самовольный парламентёр.

…Ранним утром дверь перед ней распахнулась, и Си Ши смело шагнула вперёд, мысленно стараясь игнорировать двух солдат за плечами.

О-Цуру сидела за столом и что-то помечала на карте Тянь-Чжунго. Она была одета не в кимоно, но в униформу, седые волосы острижены, однако в позе, движениях и манерах по-прежнему было что-то птичье. И она была всё такая же мелкая с маленькой грудью. За спиной висело императорское знамя.

— Коничива, зайчище! — она подняла голову и улыбнулась, зубы у неё стали ещё кривее, а потому впечатление создавалось жуткое. Морщины трещинами разбежались по её лицу: видимо, далеко не всегда ей хватало времени на цигун.

Она сделала знак солдатам, те ушли и затворили дверь. Всё это казалось таким невероятным: они две, такие старые, но как-будто те же, вокруг них полумрачный кабинет со шкафами и подвешенным на стенах огнестрельным оружием. Скромный, суровый: О-Цуру не любила лишние вещи.

— Смотрю, время никого не щадит?

Си Ши улыбнулась уголком рта: полгода назад она выглядела как девушка.

— Следовать пути Даоса непросто. Наверное, если бы все люди это делали, им бы не пришло в голову крошить других в кровавую лапшу.

О-Цуру, все так же улыбаясь, высоко подняла брови, из-за чего её глаза стали круглее. Всё такая же… только старая и в этом странном кабинете военачальника, где висит императорское знамя.

— Да? Это Такамагахара устроила геноцид в Эдеме? Это Такамагахара срубила целый лес в Лукоморье? Это на Такамагахару точит зуб Лапута, потому что там укрыт один из врагов этой страны?

Видя, как Си Ши поджимает губы, О-Цуру сделала менее экспрессивное выражение лица.

— Си, я, кажется, догадываюсь, что ты вряд ли занимаешь высокое положение в обществе и потому вряд ли можешь знать, что происходит за пределами Тянь-Чжунго и что на самом деле значили последние пятьдесят лет. — Она упёрлась подбородком о ладони, поставив локти на стол. — Тянь-Чжунго совершил большую ошибку, решив довести войну в Эдеме до конца. Мало того, что это не помогло ему справиться с энергетическим кризисом, так ещё возмутило против него другие небесные страны. Лайонесс, славный связью с легендарным королём Артуром, точно не простит этого. Но страшнее всего Лапута, которой ничего не стоит организовать против нас западные и северные страны. Поэтому то, что я делаю — это единственная надежда и возможность сохранить нашу культуру от этих нечестивцев.

Си Ши прищурилась.

— Видимо, я много дышала отравленным воздухом Предела, иначе не могу дать объяснения, почему мне твои слова кажутся противоречием.

О-Цуру наклонила вбок голову.

— То, что я говорю, разумно. Такамагахара очень сильна, поэтому она должна объединить под своим стальным журавлиным крылом Тянь-Чжунго, Айренг, Сукхавати и Лемурию. Да, со стороны это будет выглядеть как захват, и все это так поймут, но на самом деле мы просто объединим вас под властью императора. — Она встала и протянула в сторону неба руки: — Благословение да опустится на нас и да поможет оно покарать на небесах тех, кто причинил столько боли на земле!

Си Ши с удивлением и беспокойством наблюдала за ней.

О-Цуру увидела, что Си Ши не сделала, как она. Конечно, они не виделись целую вечность, но всё же бывшая подруга часто повторяла за ней. Она ведь всё такая же, только старая, усталая и почему-то озабоченная бедами, казалось, всего мира. Зато у неё есть феникс.

— Что с тобой? Тебе это не нравится? Мы же грезили об этом!

Си Ши чувствовала, что лучше оставлять О-Цуру в максимально благожелательном расположении духа, поэтому всё же воздела руки к небу.

— Да поможет нам Гроза и да сделает она свой выбор верным! Мне нравится, но я не совсем понимаю. Получается, ваша цель ничто иное как создание азиатского союза, так?

— Ты совершенно права! — О-Цуру села и хлопнула по карте. — Для этого мы войдём в Истинный Эрлитоу!

— И никто не пострадает? Война будет только маскарадом? — с надеждой в глазах спросила Си Ши. А вдруг действительно всё окажется не таким страшным? А вдруг они уже пережили ад, а точнее Диюй[1], и теперь продолжается их искупление? О-Цуру была кто угодно, но не фанатичная дурочка.

Однако старая подруга усмехнулась так, как когда, бывало, Си Ши скажет какую-нибудь глупость.

— Думаю, что порядочным людям бояться нечего. В конце-концов это не они виноваты в энергетическом кризисе и оттоке ци. А вот всякую гниль вроде иномирцев или изгоев, обитающих под стенами — тех, конечно, придётся убрать. Но не думаю, что будет сильно сложно, мы уже придумали, как побыстрее убрать трупы.

Она сказала это таким тоном, точно собиралась всего лишь травить клопов. Си Ши постаралась ничем не выдать загоревшиеся в ней гнев и ужас.

— Это единственная проблема, мешающая нашему союзу?

О-Цуру с удивлением развела руками.

— Конечно, не единственная! Вот посмотри на себя. Кто ты? Может, заслуженный учитель, мастер, или любящая и любимая жена, мать, бабушка и прабабушка, у которой уже постаревший муж в шутку вынимает шпильку из причёски и убегает на своих еле гнущихся ногах, чтобы ты отняла её у него, а он тебя бы поцеловал? Си Ши, ты же никто, наверняка никто, так ведь?

Си Ши вздохнула и кивнула. Что правда, то правда. Прошло столько лет, О-Цуру поднялась аж до собственного дома недалече от императоского, но жизнь Си Ши так и осталась в Среднем кольце Эрлитоу, пока и вовсе не скатилась до Предела.

— А кто в этом виноват? Я? Такамагахара? Нет, виновата твоя собственная страна, виноват ваш проклятый конфуцианский режим, ваш заплесневелый Совет, ваше оскорбительное неравенство и подчинение одного кольца к другому, когда все должны поклоняться солнцу, а солнце — это император. Нет, это оставлять нельзя, мы снесём эти стены, мы сделаем женщин такими же усердными, разумными и добродетельными работницами, как и мужчины.

Неожиданно она встала, обошла стол, подошла к Си Ши и положила ладони ей на плечи.

— Си, это шанс наконец-то всё изменить. Те, кто хорош, не пострадают, а те, в ком есть порок, умрут. Мы наконец очистим этот костеневший, гниющий мирок, и ци снова начнёт циркулировать по живым клеткам, свободным от опухоли. Ты с нами, зайчик?

Бывшая ученица драконов, бывшая наставница, бывшая работница оружейной мастерской закрыла глаза и воскресила в памяти Дом Мандаринок, объятый дымом, кровавое месиво в глазнице Эмань, разбитый лоб Хамуцо, сидящей верхом на драконе с обеспокоенно смотревшем на неё Йечей, умоляющий и одновременно наивный взгляд Меркурии, просившейся в ученицы к производителю наркотиков, который нарочно отравлял людей из-за детства в гареме и пережитого ужаса Эдема. Неужели круговорот кошмаров никогда не закончится? Не проще ли действительно зачистить всё и начать сначала, чтобы ни у кого не было ни боли, ни обиды, а были бы все счастливы? Что это будет за мир? Тот, о котором они вдвоём мечтали?

Си Ши медленно кивнула головой.

— Ты права, О-Цуру. Тянь-Чжунго прогнил, там счастливы лишь порочные. Я вернусь, чтобы предотвратить возникновение сопротивления. Но на этот раз я тебя не брошу. Прости меня.

В глазах О-Цуру заблестели слёзы. Она крепко обняла бывшую подругу, бывшую соседку и единственного человека, кто так долго был с ней до того самого момента с грозовым зеркалом, когда пришло время переправить часть энергии на землю.

— Спасибо, Си. Даже если ты не стала кем-то великим, для меня ты невероятная.

Си Ши летела на Яшме назад, внимательно смотря вниз и подмечая важное, что могло бы дать представление о силе Такамагахары. Благо теперь солнечный свет делал скрытое во мраке ясным.

Ложью больше, ложью меньше. Она и так подвела очень много людей, чтобы быть прощённой. Ни к чему теперь строить из себя праведную.

Главное, чтобы О-Цуру ещё заблуждалась. Впрочем, если она себя в этом убедила, то её ничто не разубедит. Это же Стальной Журавлик, гнёт свою линию до конца. И плевать, сколько при этом прольётся крови, своей либо чужой.

Пусть кошмары вращаются, пусть дни сменяются ночью. Это лучше пустыни, опаляемой бесконечным, вечно восходящим солнцем.

— Надо бы помолиться предкам.

События понеслись как горная река. Никто не мог сказать, когда же именно началась война: точно ли в день пристыковки или спустя несколько дней, утром или вечером, с первого сражения или когда японская нога коснулась китайской земли — всё это было неизвестно. Но точно можно сказать, что Хамуцо ничего не увидела с Бирюзы, Аи по радио не дождалась сигнала, Йеча с отрядом из действующих и бывших учеников напрасно сидели в засаде и в траншеях, а Мийч зря уговорила Кью попробовать совместный полёт на аэрошаре.

Ополченцы ожидали одного генерального сражения. Участники армии Такамагахары ожидали, что никакого сражения не будет вообще. Хамуцо догадывалась, что на первых порах военные действия будут представлены небольшими стычками отрядов. Так и случилось. Война всё-таки началась: на лесных тропах, в оврагах, у деревень, возле рек, где разведчики становились лагерем.

Японцы и остальные сторонники Такамагахары, сошедшие с пристыкованного куска коры, не сумели перейти на землю Тянь-Чжунго за один и даже за два дня и при этом не хотели и не могли торчать на главных дорогах, они начали рассредоточиваться по всей восточной части, занимая деревни и выгоняя оттуда местных. По радио постоянно поступали короткие невнятные сообщения. Надо ведь было его прятать.

Хамуцо, быстро перешедшая из воздушной разведки в наземные защитники, всерьёз боялась, что против них будут танки, вездеходы, пулемёты, гаубицы, но японцы, видимо, не разогнались: против Тянь-Чжунго была только конница, ружья и катаны. Впрочем, у защитников тоже было пока слабое оснащение, потому что стычки происходили в лесах, возле деревень, где-нибудь на лугу — словом, на сильно неровной местности. Стороны сходились, обменивались выстрелами, потом выхватывали клинки, а затем японцы оставались перевязывать раны, а ополчение отступало ввиду своей малой численности. Боевые заклинатели пока держались в стороне: Хамуцо понимала, что иначе их выносливости не хватит.

Йеча сразу признал, что стратег он не блестящий, и доверил руководство своей ученице. И не пожалел. Только беспокоился.

— Мы не слишком ли быстро отступаем? Так и до Эрлитоу их доведём.

На что Хамуцо ответила, вытерев со лба пот после быстрого перехода:

— Мы не знаем, сколько их. Если истратим все силы, нам придёт конец. Вдобавок в спину наверняка ударят предатели — белые люди из Эдема. Дадим ложную надежду о своей слабости, а на равнине ударим со всей силы по всем их отрядам. А когда они начнут отступать, засадные отряды добьют их с юго-востока.

Так шли первые дни войны на фронте. Пока что тихие и больше напоминающие лагерные игры. Только смерти были настоящими.

Вообще фронта было два: восточный, где Тянь-Чжунго мелко бил и тоскливо уходил, и воздушный, где было куда интереснее. Самолёты из Такамагахары преследовали две цели: вести разведку и бомбить Предел.

Самолётов у Такамагахары оказалось мало, зато снарядов предостаточно. Тем более что сбивать самолёты со стороны Тянь-Чжунго могли лишь три силы: пушки Предела, аэрошар с Мийч и Кью (Йеча умолял найти другого пилота, но все остальные боялись бывшую мафиози), и Бирюза, управляемый Аллату.

Стремление самолётов сбросить как возможно больше снарядов сыграло в конце концов дурную шутку: один из лётчиков, столкнувшись с Бирюзой и не желая падать или возвращаться полным, развернулся и по ошибке сбросил снаряды прямо в Третье кольцо.

Поскольку Эрлитоу по факту в противодействии Такамагахаре не участвовал — это всё провинции бунтовали, — то такое было всё равно что объявление войны. По крайней мере между Такамагахарой и Новым Эрлитоу.

Так к ополчению присоединились отряды ши-цза из Третьего кольца, что не могло не радовать, и наконец после пятидневного морочанья головы Тянь-Чжунго нанёс крепкий удар и отбросил японцев назад. Когда об этом передали по радио, Предел на радостях стал запускать салюты и тем самым случайно вычислил камикадзе-сольника, который втихаря, выключив двигатель, снижался, чтобы уничтожить концерн с мехамотонами.

— Перенесите их под землю. И желательно спрячьте газ. Помните, что в улье могут быть шершни, — посоветовала им Хамуцо в своём сообщении.

Вот только радоваться, как и посылать подобные сообщения, было рановато.

Хамуцо ночевала, привязав себя к ветке довольно возрастного дуба. Так легче было заметить приближение врага.

Послышалось шуршание. Хамуцо открыла глаза, но пока не шевелилась, чтобы себя не выдать. Однако увиденное чуть не опрокинуло её на землю: в траве крался огромный нэкомата — ёкай-людоед, похожий на жирного кота с двумя хвостами. Конечно, Такамагахара уже ведь выпускала сюда своих демонов. С засильем похитителей сердец они, мечники, во главе с Йечей справились накануне войны — это была опасная, но хорошая разминка, хотя удары Йечи отчего-то не были такими сокрушающими, как тогда с многоруким ёкаем. А теперь реальный бой.

Хамуцо медленно вытащила из ножен дадао — уже свой собственный, который выковал для неё отец Родинки. Он был легче, у́же, но длиннее, и потому управлять им было удобнее.

— Трево!..

Хамуцо хотела крикнуть "Тревога, ёкаи!", но у её горла очутился кинжал. Это была Софи-Дайю.

Холодный пот выступил на лбу у девушки: конечно, с демонами не грех отправить на войну и шиноби, раз очевидно, что теперь всё серьёзно. Надо как можно вытаскивать и свои козыри, иначе Йеча окажется прав, и Истинный Эрлитоу перейдёт под контроль Такамагахары, и тогда уже ничего нельзя будет сделать.

— Мне велено тебя убить, если всё зайдёт очень далеко, — прошептала Софи-Дайю, — но я не могу сделать это с тобой. Так что ты просто помолчишь. А потом я провожу тебя к О-Цуру.

Хамуцо бессильно смотрела, как нэкомата пополз к овражку, где отдыхали её ребята…

Надо срочно что-то придумать! Что ж, придётся рисковать и включить свою внутреннюю Эмань.

— Как дела, Софи? — спросила она еле слышно, почти не издавая звука.

Кажется, шиноби от неожиданности зарделась.

— Так, ничего… Нормальную вы тут войну устроили, скажу честно.

Нормальная война… Одна беготня и бессонница. Ёкай уже покинул лес. Минута — и он будет сворачивать шеи.

— Уж мы не виноваты, так получилось, — отшутилась Хамуцо, чувствуя, что холод стали слегка отстал от её шеи.

— В Такамагахаре всех запугали гневом императора, так что мы тоже не виноваты, — вздохнула Софи-Дайю. — Отрядам сказали просто перейти на материк и начать зачистку от иномирцев.

Хамуцо между тем плавно и медленно планировала упасть с дерева.

— Жизнь несправедлива, — заметила она чуть погромче, но кинжал отодвинулся ещё дальше: у Софи уже рука устала.

— Мы могли бы быть хорошими друзьями…

Хамуцо сделала вид, что ей жаль.

— Конечно, но всему виной другие люди.

— Да уж…

Ура, можно падать!

— Ах! — взвизгнула Софи-Дайю от неожиданности, но Хамуцо повисла вниз головой и заорала.

— ПИЗДА НАМ!!!

— Твою ж мать! — Софи попыталась ранить Хамуцо, но только пробила ей голень. Девушка отвязалась и рухнула на землю, после чего вскочила и бросилась на нэкомата, чьи планы втихаря всех убить и сожрать уже рухнули. Софи неловко спрыгнула с дерева, из-за чего потеряла пару секунд, а когда догнала Хамуцо, та одной рукой держала за уши отрубленную кошачью голову с такими жуткими глазами, что Софи-Дайю едва не упала на подкосившихся ногах. В другой у китаянки с земли было превосходное оружие — острый клинок дао.

— Не хочешь оказаться на месте этой ебанины — держись подальше от нас! — жёстко ответила девушка. — Мы решаем, чья жопа сядет на вышитые золотом подушки, и это не японская.

Утром к ставке Хамуцо с северной стороны прибрёл кто-то из ши-цза. Он выглядел ужасно: одна рука была оторвана, обрубок кое-как перевязан, доспехи точно пожёваны.

Когда посеревшая от ужаса девушка помогла стражу снять шлем, то узнала в нём Айминь. Точно, та же присоединилась к ним одной из первых, поэтому ей доверили командование маленьким отрядом в шесть человек.

— Что случилось?!

Айминь тяжело дышала, на губах пузырилась кровавая пена.

— Кицунэ… Одна из них притворилась тобой — облик сменила, значит… Кха-ах!

Изо рта у неё полилась кровь, Хамуцо поддержала её, чтобы та не рухнула.

— Вот… Она завела нас в ловушку, там были другие ч… чудовища… И всех сожрали… Я ушла, чтобы доложить… капитан…

Она потеряла сознание от потери крови, её потащили в импровизированный лазарет. Но спустя несколько часов Айминь всё равно умерла, так и не открыв глаза снова. Ополченцы и мечники долго боялись говорить с Хамуцо, настолько жутким и потерянным стало её лицо. Это была первая смерть союзника, случившаяся так близко, так неотвратимо и больно.

Спустя время Хамуцо совершенно неожиданно сообщила своему отряду:

— Надо пробиться к радио. Пора вынудить О-Цуру дать генеральное сражение.

"Сообщение для Эмань. Координаты: левое ухо панды, шея панды, левый бок панды. Через 38 часов — спокойной ночи".

Эмань внимательно изучала текст. Лист — снова лохматый, грязный и с опухшими глазами — стоял рядом. Аи задремала, уронив голову на стол. Прошла уже неделя, как одни изменения перетекли в другие, и Эмань пыталась вспомнить, какой она была до этого. Когда-то она играла на пипе у обрыва, а теперь бегает в другой корпус за электродами, чтобы получить в ходе гидролиза ещё немного хлора. Жизнь такая странная штука. Сейчас идёт война, но в это сложно поверить, потому что вся война возле них — иногда пролетающие самолёты и рвущиеся снаряды. В фильмах было не так.

— Видимо, дела на востоке не очень, раз Хамуцо просит травить аж на линии трёх деревень.

Лист медленно моргнул.

— Она хочет всех убить? Я думал, что она добрая, а не как ты.

Эмань прищурила на него опухший покрасневший глаз.

— Наши дела стали хуже, Лист. Я верю Хамуцо: она тоже сумела нащупать в себе чувство гармонии и ни за что не решилась бы на такой ответ, если бы можно было обойтись без этого.

— Она же человек, как ты. Она тоже внезапно может стать жестокой. — Листа опять заело. Когда его заедало, он начинал пищать одно и то же, что необыкновенно раздражало.

— Это война. Приходится выбирать между тем, убить ли всех или парочку конкретных людей. Не мы это начали. Но мы попали в эту дисгармонирующую систему, и нам надо убедить активную сторону перестать сеять хаос, а потом остановиться самим. — Эмань вздохнула. — Кажется, вам двоим пора отдохнуть. Во мне-то много ци, я ж заклинатель.

Лист обиженно прижал уши.

— Йечи тут нет, как мне отдыхать?

Эмань прыснула и расхохоталась.

— А прикиньте, каково Хамуцо без Бирюзы? И у меня, между прочим, тоже мальчики есть. Но умирать, не долюбив, конечно, обидно…

Война. Это так странно, так бредово. Кто-то умирает там, на востоке, в лесу или возле реки. А они здесь без отдыха делают яд. Так странно. Война.

Вечером Красный Ворон в своей похожей на гигантские сложенные крылья накидке стояла на крыше дома старосты захваченной ими деревни и через деревья видела, как ярко горят огни в ставке Йечи.

— Идиоты, — пробормотала она. — Может, они и искусны в своей технике кунг-фу, но стратеги никудышные. Хотя чего ожидать от этого хорькоголового? Тьфу!

Этот хорькоголовый едва не отрубил ей в прошлый раз руку, но страшные вещи хочется побыстрее забыть. Женщина спустилась с крыши и сказала ожидавшим её людям, которые были одеты и оснащены куда хуже, чем она.

— Ночью тихо подойдём к ним и бросим гранаты. Тех, кто выживет, добьём. После чего быстро проходим вперёд. Уже дней десять пытаемся преодолеть расстояние в день!

Где-то из сарая послышался стон.

— Заткните этих дур, — махнула рукой Красный Ворон. — Ждём ночи и заканчиваем это дерьмо.

Слышавшая всё это из колодца Йонта долго выжидала, когда все разбредутся по делу, после чего вылезла и на четырёх конечностях скользнула в сторону лагеря своих.

А ночью к деревне на юге подошёл отряд Хамуцо в усовершенствованных респираторах из Предела и в защитных очках. У них были баллоны с трубками, плюсом Мийч должна была сбросить часть баллонов с аэрошара.

— Начинаем здесь и движемся к северу, там столкнёмся с отрядом Йечи, — напомнила знаками Хамуцо.

Удушливый желтоватый газ расстелился по улочкам, озадачив стоящих на часах. Но очень скоро они начали кашлять, у них заслезились глаза, обожгло слизистую, а жёлтый туман между тем распространялся и заполонял собой всё…

Хамуцо под свою ответственность насмерть отравила всех сторонников Такамагахары в двух деревнях и подбиралась к следующей. Её люди не жалели газа.

— Пусть думают, что у нас его много и мы способны зачистить им целую провинцию.

Однако у последней деревни в темноте их остановил Йеча.

— Ни в коем разе, Хамуцо! Там остались крестьяне!

Хамуцо сжала баллон.

— Под мою ответственность…

— Прошу, не надо, — Йеча вырвал у неё трубку, потому что Хамуцо действительно готова была отравить и эту деревню. — Видишь нашу ставку? Там никого нет, но Красный Ворон атакует её прямо сейчас. Пустите хлор туда.

Хамуцо тяжко выдохнула через респиратор.

— Пустим газ туда — его разнесёт ветром дальше на север, и люди там отравятся. Выбор стоит между большим и меньшим злом.

Неожиданно Йеча встал одной ногой на баллон, подтянулся и заглянул девушке прямо в глаза, и даже толстые защитные стёкла не смогли защитить её от строгого и пронзительного взгляда.

— Тогда не делай ничего.

Хамуцо вздрогнула. Помедлила. Разжала руки. Её отряд также сложил своё смертоносное оружие.

— Нападём на Красного Ворона и её людей с двух сторон, когда они клюнут на нашу ловушку, — предложил Йеча.

Но план не сработал: противники пустили разведчика, и тот вернулся с сообщением, что это подстановка.

— Видать, что-то задумали, — хмуро заметила Ворон. — Дождёмся их здесь.

В отряде Йечи была одна подлесница — ещё мелкая девчушка из Предела с коротким именем Туман. Днём она спала, спрятавшись в тёмный мешок, а ночью могла бесшумно передвигаться даже в кромешной темноте. Теперь она была разведчиком.

— Они останутся в деревне и будут нас дожидаться, — передала она.

— Можешь освободить крестьян и сказать, чтобы они как можно дальше ушли от деревни? — попросила Хамуцо.

Туман, как и все юные подлесники казавшаяся чем-то космическим из-за огромных ушей и глаз, отрицательно сморщилась.

— Одна не справлюсь.

— Мы с Йе-йе ей поможем, — тихо улыбнулась Йонта.

Хамуцо кивнула и дала ей свою ракетницу.

— Пускаете зелёную, если всё получится и вы уйдёте на достаточное расстояние. Красную, если всё пойдёт не по плану.

— Не вздумай нас отравить! — Йонта дёрнула Хамуцо за ножны.

— Не вас, а эту белую птицу. Желаю удачи, не подведите.

В отряде Хамуцо из профессиональных мечников были только Родинка и Роу, они же единственные дети. Родня была, конечно, против, но юные воины рвались на войну, а Хамуцо казалась самым безопасным вариантом для них. Однако теперь девушка жалела, что не оставила их в Каменных соснах.

Ждать было утомительно. Как всегда. Это раздражало. Враг на их территории, разбрёлся повсюду непонятно где, а им его ловить и бить. Ждать утомительно.

Внезапно в деревне поднялся шум. В мутное ночное небо взлетела красная ракета.

— Чёрт! — пробормотала Хамуцо, вынимая фонарик, чтобы натянуть его на лоб. — Что ж… Род и Роу, вы готовы сражаться?

— Всегда готовы, Муцо! — громким шёпотом ответили дети.

— Тогда пока снимите респираторы и очки, но не убирайте слишком далеко. Всем остальным — ждите зелёный сигнал и тогда пускайте газ.

Солдат, поймавших у сарая двух йетиманси (Йече пришлось взять нож вместо палаша, чтобы прокрасться на четырёх) и одного подлесника и уже собиравшихся пристрелить наименее полезных, ослепила внезапная вспышка света. Через пару секунд Хамуцо выбила у них из рук оружие и перерезала верёвки у пленных.

— Жизнь дорога — съёбывайте! — крикнула она противникам, а затем обратилась к Йонте: — Ну что же вы? Пленники здесь?

Йонта вздохнула.

— Уже нет, их перевели. А здесь была ловушка. Эта женщина не дура.

— Вот сука… Эй, Туман, прислушайся, может услышишь.

Однако девочка уже рыдала.

— Я не… не… могу! Тут… тут так шумно и светло!

— Сука… — повторила Хамуцо, сжимая рукоять дадао. В деревне действительно поднялся переполох, сторонники Такамагахары бежали к ним, пытаясь стрелять на ходу. Родинка и Роу позади Хамуцо легли на землю, сняли со спины карабины и тоже стали пытаться стрелять. Правда, попасть им удалось только в уже раненую Софи ногу старшей подруги.

— Да какого х… хрена вы все лажаете…

Желание конфликтовать с союзниками ушло, когда в темноте показался силуэт Красного Ворона.

— Уйдите все отсюда, оставьте мне только ракетницу. Сама разберусь, — тихо буркнула Хамуцо.

— Я тебя не брошу, — быстро ответил Йеча.

— Мы тоже! — крикнули Роу и Родинка.

Но теперь настала очередь Хамуцо награждать пронзающим взглядом. Конечно, они минимум дважды её подставили… Ещё одна пуля, на этот раз со стороны врага, обожгла девушке левую руку.

— Блядь, — выругалась Хамуцо. — Всё по пизде идёт.

Йеча вздохнул.

— Умоляю, не умирай и не делай глупостей.

Когда Красный Ворон показалась перед Хамуцо, скомандовав прекратить стрельбу и не тратить и без того дефицитные патроны, Хамуцо уже осталась одна.

— Опять ты, — поморщилась женщина. В свете фонаря её красная пополам с чёрным шевелюра, большие глаза и длинный горбатый нос казались еще более фантастическими. — Обидно, что талантливые люди с земли подчиняются тысячелетним правилам, составленным жадными стариками. С твоими умениями ты могла бы подчинить всё себе и плевать на приказы старших.

— Вы белая, вам не понять, — ответила Хамуцо.

Лицо Ворона исказилось, она невесело рассмеялась.

— Ваш национальный юморок? Слышала, знаю. Шутки у вас, изобретателей пороха, разрывные.

Хамуцо постаралась абстрагироваться от боли в руке и ноге.

— Чего же вы тогда торчите на этой небесной стране? Почему бы вам, как и всем недовольным, не эмигрировать в Такамагахару?

А вот теперь Красный Ворон коварно улыбнулась.

— С того, что у меня здесь работа. И мой заказ — минимум две ученицы драконов. В тот раз не вышло, но теперь вся война впереди!

У Хамуцо внутри всё похолодело: она поняла, что её окружают.

Но не успела Красный Ворон вынуть свой серп, как Хамуцо подняла вверх ракетницу.

— Я ведь вам живой нужна? Вы и тогда дрались не в полную силу?

Женщина хмыкнула.

— Живой не живой, не так важно, лично мне плевать на благословение, тем более вас четверо. Тогда мы вас не узнали, эта дура Дайю описала вас немного другими. И я что-то не понимаю, чем ты пытаешься меня пугать.

Хамуцо глубоко вздохнула и почувствовала, что газ начало надувать и сюда.

— Я стреляю, а спустя минут десять мы все умираем.

— Херню не неси, — срезала Ворон.

Прежде чем Хамуцо ударили прикладом по голове, она успела нажать на спусковой крючок, и тьму рассекла зелёная вспышка.

Хамуцо очнулась, потому что почувствовала, как жжёт в носу, во рту, как высыхают глаза и начинает болеть голова. Дёрнула руками, но они оказались связаны. Фонарик, пистолет и дадао, разумеется, отобрали.

— Ах! — испугался кто-то в темноте. Видимо, девушку кинули в подвал, где и были спрятаны остальные пленные.

— Эй, вы здесь? Я Чан Хамуцо, одна из командующих ополчением, быстро развяжите мне руки, у нас нет времени!

Напуганная группка, состоящая, по-видимому, из разновозрастных женщин и одного старика, покашливая и сопя носами, пыталась нащупать узлы на верёвке.

— Ради бога, быстрее! Почему вы сами до сих пор не сбежали?

— Мы боимся-а-а… У них ружья… — протянули ей и тут же зашлись кашлем. Но наконец верёвки были достаточно ослаблены, чтобы Хамуцо пожертвовала своей кожей. Как ни странно, немного помогло ранение в левую руку: кровь натекла и послужила чем-то вроде смазки.

К счастью, Ворон не забрала очки и респиратор, поэтому Хамуцо быстро натянула и то, и другое. Конечно, по правилам полагалось отдать всё это старику, поскольку среди них он был наиболее достоин почтения как самый старший, вот только он бы вряд ли кого-нибудь смог вытащить. А Хамуцо — да.

Правда, попытка выбить дверь-люк в подвал провалилась. Мало того, что её заперли на засов, так ещё поставили сверху стол. Зато стало ясно, откуда к ним спускается газ.

— Хватайте землю и залепляйте щели в двери, иначе мы все задохнёмся!

Когда дело было сделано, до Хамуцо дошло, что им остаётся только сидеть здесь и ждать, пока за ними не придёт помощь. Свершится это, вероятно, к утру, поскольку газ осядет из-за тумана, в котором, как известно, вода. А пока придётся передавать респиратор и периодически стучать по двери, чтобы их нашли по звуку.

Спустя примерно полчаса Хамуцо остро пожалела о своей доброте, когда её кашель стал тяжёлым и на руке ощущалось что-то мокрое. Газ всё равно проникал к ним, пускай и по чуть-чуть. Могла бы оставить респиратор себе, всё равно до утра доживут не все. Придумали оружие на своё горе…

— Эй! Хамуцо! Народ! — закричали гнусавые голоса.

Девушка из последних сил задолбила по двери.

— Я здесь! Со мной пленные!

Йеча, Йонта, Родинка, Роу, её отряд — они пошли в жёлтый туман за ней, рискуя жизнями. И не напрасно.

— Где мои вещи? — с трудом спросила Хамуцо, хотя в её положении разумнее было думать о собственной жизни.

— Мы их побрали на дороге у упавшего япошки! — сообщил через респиратор Родинка.

— А Ворон?

— Ушла, — также гнусаво пояснил Йеча. — И мы поскорее уходим отсюда.

Хамуцо и бывших в заточении крестьянок и старика пришлось быстро переправлять в Предел, поскольку хлором они надышались сильно. К сожалению, две женщины всё равно погибли.

— Ебанашка ты! — наклонившись сообщила Эмань лежащей с маской аппарата "проветривания лёгких" Хамуцо. — Знаешь, сколько людей померли из-за этого летучего пиздеца в окопах Первой Мировой?

Хамуцо хотела ответить: "Знаю получше тебя, я изучала военную историю и стратегию ещё на земле", но говорить вообще было затруднительно.

— Окей, у меня есть хорошие новости. Не знаю, каким был твой первоначальный план под названием импровизация, но Такамагахара послала вестового с сообщением от О-Цуру. К сожалению, не заявление о полной и безоговорочной капитуляции, а предложение решить всё во время генерального сражения.

Глаза Хамуцо явно хотели спросить "Когда?!".

— Через три дня, если считать от этого. Видимо, у них тоже теперь проблемы. Они изначально не были организованы и рассчитывали, наверное, просто войти в город.

Хамуцо начала делать знаки руками, а поскольку к одной руке у неё была присоединена капельница, то Эмань это начало здорово напрягать.

— Так, стоп! Погоди!

Она сбегала за тетрадью и карандашом.

— Теперь сообщай всё, что хочешь.

"Эмань, мы забыли про благословение".

— Чего? Ты реально об этом думаешь сейчас?

"Дело не в этом. Не забудь, что другие могут этим воспользоваться. Красный Ворон, видимо, нанята кем-то, в чьих интересах навредить Китаю".

— Я без понятия, как именно работает благословение, но это что-то вроде энергии, которую посылают. И откуда им знать, что там происходит на земле? Мы буквально единственный источник информации!

"Поэтому за нас не принялись всерьёз. Но не надо терять бдительности".

Эмань сжала кулаки.

— В рот я ебала это благословение, хуйня какая-то.

Хамуцо подумала, прежде чем написать.

"Согласна. Давай обдумаем стратегию защиты. Нам понадобится дым-машина и…"

— А давай не давай! Ты вообще-то у нас со сожжённой слизистой! — Эмань вырвала у неё тетрадку и карандаш и положила рядом на тумбочку. — Так что расслабься, сейчас придёт Тихомира и будет вливать тебе ци в поток для ускорения регенерации. У неё это хорошо получается, куда лучше, чем у меня.

Знаки и мычание Хамуцо, по-видимому, означали: "А ты тогда почему здесь?"

Эмань хохотнула:

— Good morning! Тебе нужно, чтобы кто-то тебя ещё и прирезал? Я твой личный телохранитель, ведь Такамагахара просто мечтает убить тебя! А теперь твой враг — сама Красный Ворон, самая охуенная женщина и мечта лесбиянки! — Тут у неё дёрнулось веко, и она обречённо опустила голову. — Впрочем, как и мой, а я не лесбуха…

Свободная рука Хамуцо коснулась её запястья. Девушка обернулась, её глаз с надеждой просиял.

— Да, ты права! Вопреки страшным предсказаниям Сушилки, мы с тобой нереально пиздатые! Так что нам главное не ссать!

Хамуцо попыталась что-то пробубнить.

— О, кстати об этом: если нужно, могу позвать посодействовать. Хотя, поди, ты там даже не жрала ничего… Чёрт, война — страшная хрень…

О-Цуру, седая и сухая, с длинным, как у журавля, носом, ранним вечером стояла на холме. Внизу расстилалась долина, перемежающаяся полосками леса, а на горизонте распласталась цель — Эрлитоу. Всего день пути от Девяти врат, они всего-то пристыковались севернее, а он отвратительно долго недосягаем! Но ничего, по сравнению с вечностью это ничтожная заминка.

Позади был лагерь, где её люди, также верные императору и идеям единства людей Азии против омерзительных белых Запада, как и она сама. Хоть и куда моложе… Но ничего, у неё есть самолёты, ружья, бомбы, катаны, ёкаи… Этот мирок слаб, держится на отживших традициях. Разбить ополчение, пройти через ворота, занять Нефритовый Чертог — и всё. Фактически-то Эрлитоу уже ей захвачен: драконы ушли уже давно, Дом Мандаринок разрушен, Совет дал согласие, её отряды уже готовы к штурму…

А почему бы и не начать? Хотя на исходе только второй день, и её силы ещё не подтянулись в единое место… Чёрт возьми, как же тяжело собирать людей! Казалось бы, небесные страны такие маленькие, но поди ж ты…

А Си Ши, видимо, никто не слушал. Что же, вскоре они за это поплатятся. Очень пожалеют, что разозлили её. Особенно тот парень с дадао, что оказался девчонкой с земли. Впрочем, возможно, можно с её помощью прислать благословение Японии, надо только захватить ещё одну из её подружек.

А поздним вечером разразилась гроза и полил дождь…

Сидя в брезентовой палатке, О-Цуру неожиданно вспомнила, как они с Си Ши пытались приманить молнии на воздушный змей, чтобы с помощью силы электричества оживить умершую мандаринку. Правда, из этой затеи ничего не вышло, утка просто сгорела. Тогда Си Ши предположила, что есть определённый промежуток времени, в течение которого гармонию ещё можно вернуть в умершее тело, а потом уже всё — сколько сил не добавляй, мёртвое не оживить. Потому что оно достигло другой гармонии — полного покоя в отношении окружающего мира.

— Хочешь сказать, что мертвец по сути достигает Даоса? То есть чтобы постичь Даос, надо умереть? — рассмеялась О-Цуру. — А что, с Хуа это действительно проще всего!

Вот и опять гроза…

Мертвеца не оживить, он уже в гармонии. Прощайте все, кто умер ради цели: вы дали другим шанс обрести гармонию при жизни, а самим вам хватит и этой.

Глубоко на севере от Эрлитоу вверх по склону горы две одинаковые маленькие женщины, похожие на фарфоровых кукол, толкали коляску с безногим усатым стариком. Каждый километр давался им невероятно тяжело, пусть они и могли черпать ци извне.

— Право, девоньки: чем больше вы пыжитесь, тем сильнее я убеждаюсь в том, что мне надо было остаться, — задумчиво произнес старик.

— Не говорите этого, господин Байлун! — произнесла одна.

— Когда Эрлитоу будет захвачен О-Цуру, все драконы будут рассеяны! А вы последний из пяти, мы дали слово, что сбережём вас!

И они продолжили толкать коляску вверх.

Вот прошло время, и они наконец выехали на плато. Маленькие женщины без сил опустились на твёрдую породу, а старик внимательно посмотрел вперёд.

— Чую наших. Думаю, скоро можно будет и расправить крылья, не боясь нагнать лавину на деревни у подножия.

— Должно ли… льву… думать о муравьях… — еле произнесла одна из женщин.

— Ась? — услышал её старик. — Должно ли льву? Но я-то ни разу не лев— я муравей, что был соткан из солнечного света и лунной пыли. У меня просто больше нет лапок.

Когда у маленьких женщин немного восстановились силы, они продолжили толкать коляску вверх — туда, где нет бессмысленных и жестоких войн, где смерть не кажется величайшим горем, где нет ксенофобии, чинопочитания, унижения одних другими. Где знание намного дороже денег, потому что денег не бывает. И где можно посмотреть весь мир, оставаясь на одном месте.

В настоящую страну драконов. У которой нет названия, потому что оно не нужно.

1. Диюй — царство мёртвых или «ад», преисподняя в китайской мифологии. Представляет собой сложный лабиринт, где заточены души умерших.