Заклинатель 5

Глава 2

2.

Любой бой это в первую очередь состязание умов. Столь нехитрую истину мне поведали Дитрих и Берг давая самый первый урок владения клинком. И мастера меча знали о чем говорили, если не будешь использовать серое вещество, то это сделают за тебя твои противники и тогда поражение неизбежно.

Обмани врага, притворись более слабым, чем есть, подпусти ближе и ударь со всей мощи — об этом писал в трактате войны еще древний восточный военачальник. И как инструкторы по владению оружием, он тоже знал о чем говорил, за свою жизнь одержав не одну победу…

Всадники скакали по дороге, ведущей с Восточного Тракта в сторону Одинокой Горы. Холенные, уверенные, в добротных доспехах, с хорошим оружием на боку, совершенно не сомневаясь в победе. Готовые смести любое препятствие, они нахлестывали лошадей, считая, что главное уже произошло и что осталось лишь закончить начатое, подавив остатки сопротивления разрушенного города, если оно вообще будет.

И конечно воины в черном не воспринимали одного человека на дороге угрозой, они были готовы смахнуть его как грязь, продолжая путь дальше.

Напыщенность. Самоуверенность. Самодовольство. Скакавший отряд буквально излучал эти эмоции с надменностью взирая на окружающий мир. Воспринимая всех, кто ниже на уровне букашек, которых можно втоптать в пыль.

Именно на этом я собирался сыграть, подпустив врагов, как можно ближе, действуя по заветам искусства боя.

Притворись слабым и нанеси неожиданный удар со всей мощи.

Я встал посередине дороги, одинокая фигура в темном дорожном плаще с наброшенным на голову капюшоном. Позади рушился Последний Приют, от которого почти ничего не осталась. В склоне Одинокой Горы зияла огромная проплешина куда продолжали валиться обломки. Чужая магия хорошо поработала, с показной небрежностью преодолев защитные заклинания волшебников Чародейского квартала. И, кажется, я догадывался об истоках сил, позволивших провести такую колдовскую атаку. Слишком знакомым потянуло, когда по магическому фону прошла первая рябь.

Это была магия рогатоподобных — могущественная, древняя, способная на равных потягаться с самыми сильными заклятьями, а многие с легкостью превзойти. Что и показало нападение на город, чары подземных умельцев не смогли оказать достойного сопротивления и были отброшены прочь, разорваны и развеяны в клочья, прежде чем началось основное действие, приведшее к локальному армагеддону…

Всадники становились все ближе. Заключенные в темную броню, с развивающимися за плечами черными плащами, на рослых конях, воины в черном олицетворяли образ несокрушимой мощи и разрушения, казалось, ничто не сможет их остановить.

Перед мысленным взором возник Сумеречный Круг, знак «Тумана» перезарядился и был готов к активации. Но еще большее нетерпение испытывала теневая сущность, являющаяся одновременно частью меня. Она проникла глубоко внутрь, став естественным продолжением изменившегося сознания.

Я медленно приподнял руку, символ «Тумана» вспыхнул и погас. По плечам скользнули струйки черного дыма. Не стоило пугать врага раньше времени, вызывая теневого охотника в полную силу, достаточно пока ему только материализоваться.

Воины в черном нахлестывали коней, из-под копыт вылетали комья грязи и снега. Справа и слева белели заснеженные поля, над головой сияло яркое солнце. Легкий морозец приятно холодил кожу. Всадники и не думали останавливаться, готовые снести одинокую фигуру, как мусор.

Я был готов убивать. Я хотел убивать. И откликаясь на это желания в предвкушении радостно стелился по земле черный дым.

За спиной с готовностью заколыхалась тьма. Теневой охотник был готов устроить жатву.

Ни страха, ни опасений, ни колебаний, ни сомнений. Ничего. Только внутренняя сосредоточенность и бурлящая в крови жесткая колдовская сила, требующая выхода.

Я чувствовал себя воплощением смерти. Я и стал воплощением смерти.

Топот становился ближе. Солдаты в черном даже не удосужились вытащить оружие, полностью уверенные, что удастся снести идиота, вставшего на пути одним ударом в грудь лошади.

По моим губам скользнула жесткая усмешка, ублюдков ждет неприятный сюрприз.

Воины в черном стремительно вырастали в размерах. Тьма за моей спиной заклубилась, набирая объем. Мир обратился в серое, краски поблекли, истаяли. Словно остались только черный и белый с оттенками серого. Пепельная реальность, где нет жизни, а есть только смерть.

Нахлестывающие лошадей всадники что-то заподозрили, скачущие впереди натянули повод, пытаясь остановиться. Но было уже слишком поздно, они подошли на расстояние колдовского удара.

Поверхность клубящейся тьмы взволновалась. Миг — и вперед выстрелили тысячи тонких игл, сотканных из мрака. Послышались ржание испуганных коней. Иглы пронзили воздух, а следом и черных солдат.

Черное на черном.

Это была бойня в чистом виде. Передние ряды просто смело, вместо них появилось кровавое месиво из человеческих и лошадиных тел.

Это выглядело по-настоящему страшно.

На выцветавшее полотно реальности щедро плеснули красным. Кровь, ее оказалось неожиданно много, щупальца-иглы то и дело пронзали новые тела. Красное плескалось, пока полностью не изменило окружающий мир, подвергнув его очередной трансформации.

Я внутреннее содрогнулся, настолько открывшаяся картина оказалась ужасной, но тут же опомнился. Хищнические инстинкты взяли вверх, возвращая холодную сосредоточенность. Я не сдерживал их, дал полную волю, позволяя агрессивности выплеснуться наружу.

Сотканная из черного тумана сущность не просто убивала, пронзив тела дым вытягивал из них остатки жизненных сил, поглощая с жадностью алчущего крови вампира.

Десять, пятнадцать, двадцать, я сбился со счета скольких убил. Действуя, как живой, черный туман бил щупальцами, и я служил ему центром изначального появления.

Одинокая фигура на утоптанное зимней дороге в темном плаще с надвинутым на голову капюшоном с клубящейся за спиной тьмой, откуда то и дело вырывались гибкие щупальца, собиравшие щедрую жатву.

На дороге образовалась мешанина из мертвых тел людей и коней. Всадники во втором рядом затормозили. Щелкнули арбалеты. Черные жгуты, как живые метнулись навстречу с легкостью перехватывая болты.

— Нет!!! — крикнул кто-то.

Я зажег на ладони фиолетовый сгусток огня и тут же метнул в скопление черных воинов. Закованная в доспехи фигура свалилась с седла, в центре нагрудника из темной стали остался идеальный круг выжженного пятна. Товарищи мертвеца испуганно шарахнулись в сторону, от былой холеной уверенности не осталось следа.

— Убейте его!!! — завопил рослый воин, державшийся чуть в стороне.

И тут произошло неожиданное — в меня ударил рубиновый луч. Щупальца тьмы с легкостью перехватили вражеское заклятье, встав на пути. Луч завяз в сформированном облачке мрака и тут же потух.

Мой взгляд метнулся к всаднику, ударившему магией. Это был человек без доспехов, в балахоне темных тонов, с отброшенным назад капюшоном. Худощавый с когтистым лицом с зачесанными назад волосами, лет сорока.

Маг.

Его аура стремительно наливалась силой, но это была заемная сила, я четко это ощущал.

Мои губы раздвинулись в мертвой улыбке. Дурак, освоивший пару трюков, решивший помериться силами с истинным заклинателем. Его питали артефакты и накопители, сам он ничего из себя не представлял.

Наши взгляды скрестились. Маг вздрогнул, он сразу понял в какой попал переплет и какую совершил ошибку, позволив состояться зрительному контакту. Я не стал использовать заклинания, просто поймал взор чужака и начал ментально давить, безжалостно превращая вражеский разум в мягкий кисель.

По установленному ментальному каналу радостно рванула сущность тени, предвкушая сытный обед. Все-таки нечасто удается вкусить жизненную энергию одаренного.

И в какой-то миг чужак понял, что его ждет. Это было подобно мелькнувшему откровению, он увидел, как его поглотит инфернальная тварь, созданная на стыке древнего колдовства и магии смерти мертвителя. И не выдержал.

— А-а-а-а!!! — завопил человек в плаще, попытавшись отвернуть голову в сторону, тем самым разрывая ментальную связь. Но оказалось слишком поздно, «черныш» уже достиг чужого разума и вовсю веселился, высасывая жизненные силы со скоростью сухой губки.

Один удар сердца — и замершее тело с глухим стуком свалилось с седла. Находящиеся рядом всадники ошарашенно проводили падение, застигнутые врасплох смертью отрядного мага.

— Назад! Назад! — закричал кто-то.

В этот раз это было правильное решение, но оно опять запоздало. Клубящаяся тьма разбухла, обретая объем. В мгновение ока участок дороги оказался накрыт куском черного как антрацит первородного мрака. Послышались испуганные крики, но уже приглушенные, словно через плотную воздушную пелену.

Я скользнул во мрак, на ходу активируя символ «Когтя». Руку оттянуло призванное оружие в форме прямого полуторного меча. Тьма рассеялась, для меня окружающий мир приобрел пепельный оттенок, но воины в черном слепо тыкались в разные стороны, кто-то пытался развернуть лошадь, кто-то спешился. Слышались ругательства и стоны боли, проклятья и отрывистые команды держаться вместе.

Они уже не надеялись победить, только выжить. Это четко читалось по растерянным жестам, в прорезях закрытых забрал плескался страх и непонимание происходящего.

Первого я убил ударом клинка наискосок, в последний миг добавив через рукоять холода колдовской энергии. Благодаря этому лезвие легко разрубило доспех, разваливая тело практически надвое.

На стоящего рядом приятеля мертвеца плеснуло красным. Он испуганно отшатнулся и попытался отмахнуться вытащенным мечом. Я легко обошел его сбоку и ударил наотмашь в районе предплечья. Отрубленная рука со смачным звуком упала на землю. Воин завизжал:

— А-а-а-а!!!

Стоящие рядом от неожиданности шарахнулись в сторону. Один поднял коня на дыбы, тот замолотил копытами в воздухе. Моя рука выстрелила вперед открытой ладонью. Символ «Молота» вспыхнул и погас. Всадника вместе с лошадью ударило с чудовищной силой и опрокинуло на бок. Раздалось испуганное ржание вперемешку с воплем боли, при падении не успевшему соскочить на землю наезднику придавило ногу упавшим конем.

А потом на меня накатило, сознание накрыло алой волной, и я потерял себя.

Я бил и рубил, кровь хлестала в разные стороны. Рассеченные груди, отрубленные руки и ноги, вспоротые животы и вываливающаяся наружу требуха. Все смешалось в калейдоскопе кровавого безумия. Перед глазами повисла алая пелена, я действовал, подчиняясь инстинктам, не на секунду не останавливаясь. Хищник внутри радостно взревел и взял бразды в свои руки. Теневая тварь с удовольствием помогала, убивая при помощи сотканных из тьмы игл, пронзая и накалывая на кончики тела, будто пойманных бабочек.

Я рубил черных солдат с такой же легкостью с какой они рубили обычных крестьян и не испытывал ничего кроме желания продолжать и не останавливаться. Это была настоящая бойня, где у избиваемых не было ни единого шанса. То и дело вылетали заклятья, призванный клинок поднимался и опускался, щедро собирая жатву, следом теневой охотник пожирал жизненную энергию убитых.

Все переплелось в сознании, пока наконец не наступило внезапное отрезвление. Я ощутил себя стоящим на дороге, остатки отряда нахлестывала коней в страхе уносясь прочь в сторону Восточного Тракта. На земле остались лежать не менее половины направлявшихся в Последний Приют воинов в черном.

Тьма поредела, но все еще лениво колыхалась над землей, перекатываясь волнами над поверхностью, стекая с моих плеч подобно темной воде.

Дорогу усеивали мертвые тела, почти все несли следы смертельных ранений. Губы дрогнули в кривой усмешке. Дитрих и Берг могли бы гордиться прилежным учеником, усвоившем главное правило боя — не оставлять живых врагов за спиной.

Хотя нет, один все же остался, тот самый, кого в начале придавило упавшей лошадью, и кто до сих пор старался выбраться из-под нее. Я двинулся в сторону шевеления. Увидев меня, воин завозился сильнее, скинутый шлем из черной стали валялся рядом, открытое лицо выражало ужас.

И на то имелись причины. Я знал, как выгляжу сейчас со стороны: мрачная фигура в плаще, в темноте наброшенного на голову капюшона мерцают фиолетовым глаза, результат выплеснутого через Сумеречный Круг чрезмерного колдовства. Я выглядел воплощением смерти.

От бессилия воин яростно зарычал, когда до него оставалось несколько шагов. В моей руке покачивался призванный меч, отливающей пролитой кровью, я равнодушно обходил убитых, скользя, как призрачная тень.

Раненный завозился еще больше, в защитном жесте вверх вперед вскинулись затянутые в кольчужные перчатки руки. Но на волевом мужественном лице проступила безысходность, он понял, что ничем не помешает страшной твари, закутанной в плащ, подойти и доделать начатое.

Но надо отдать должное, воин до последнего не сдавался, дергался, шарил по поясу, пытаясь вытащить застрявший кинжал, тянулся к выпавшему после падения клинку, лежащему неподалеку, но недостаточно близко чтобы рука схватила рукоять.

— Будь ты проклято, порождение бездны!!! — выдохнул он, устало откидываясь назад, когда моя фигура замерла рядом.

Мои губы тронула жесткая усмешка. Какая патетика, будто это я скакал к разрушенному городу, торопясь подавить остатки сопротивления, пока защитники не пришли в себя после катастрофы.

Придавленный лошадью воин ожидал удара, но я медлил, внимательно изучая мужеское лицо с квадратным волевым подбородком и легкой щетиной на плотных щеках. До последнего боролся, хотя видел, что гибель неизбежна, и не молил о пощаде, униженно прося сохранить жизнь. Подобное поведение вызывало уважение.

— Как твое имя? — спросил я.

И сам от неожиданности чуть не вздрогнул, голос внезапно прозвучал тихим шепотом, напоминая змеиное шипение. В купе с надвинутым на голову капюшоном и мерцающими лиловым глазами это должно было оказать пугающее впечатление.

Так и произошло, воин дернулся, тоскливо огляделся и ответил «темному порождению бездны» глухим тоном:

— Командир Сорен. Меня зовут командир Сорен, и теперь можешь меня убить, тварь, больше я ничего не скажу. Может пытать меня, можешь…

— Это предложение? — быстро перебил я.

Воин запнулся, метнул в ответ злобный взгляд. Хорошо, значит не потерял присутствие духа, хотя видно, что испуган. Но храбрец не тот, кто ничего не бояться, а тот, кто способен перебороть страх. Этот способен, видит, что половина его отряда перебита, что кошмарный убийца завис над ним, но все равно старается держаться. В глазах мелькает отчаянная дерзость, когда уже все равно, что произойдет дальше.

Неплохой экземпляр. Может пригодится.

— Ты должен мне, командир Сорен, — тихим размеренным тоном произнес я.

— Что? — раненный даже растерялся, слишком внезапно прозвучало странное заявление. Он ожидал завершающего удара, а не каких-то претензий.

На то и расчет.

— Должен, — утвердительно кивнул я, помедлил и продолжил: — За потерянное жилище, которое я недавно купил в городе, который вы со своими приятелями разрушили, — я махнул рукой назад, указывая на Одинокую Гору.

Воин открыл рот, собираясь ответить явно что-нибудь провокационное, но его взгляд неожиданно застыл, зацепившись за что-то за моей спиной.

Я неспешно развернулся. И тут же мысленно выругался. На дороге стояла растерянная Тара. Я совсем забыл про нее, рыжая должна была пойти в сторону городских ворот, чтобы посмотреть какую можно оказать помощь.

Тара оторопело смотрела на меня и на плавающие в лужах собственной крови многочисленные тела. В глазах воительницы застыл шок, щедро приправленный страхом. И что-то подсказывало, что страх этот теперь с ней до конца ее жизни.