Заклинатель 2 (СИ)

Глава 19

Человек ленивое существо, инертное по своей сути, идет туда, куда идут все. При этом это весьма эгоистичное существо, не станет шевелить пальцем, если этого не потребуют экстренные обстоятельства, возникшие прямо здесь и прямо сейчас.

Абстрактная угроза совершенно не воспринимается, считается чем-то далеким, несущественным, даже если вдруг появляются обстоятельства ее чрезвычайной серьезности. Но даже тогда основная масса продолжает ждать, что проблему решат за нее и совершенно не собирается добровольно куда-то отправляться и что-то делать, искренне считая, что это не их дело, невзирая на то, что опасность касается всех.

Такова людская натура и от этого никуда не деться. «Своя хата с краю» — появилась не просто так, поговорка великолепно отражает суть человеческой природы, которая всеми силами противиться любым попыткам привлечь к чему-то, заставить делать что-то, да еще при этом без осязаемого вознаграждения, лишь со смутной благодарностью, которой можно вообще не дождаться.

И нельзя за это винить. Кто бросит все и пойдет противостоять неведомой угрозе, если последняя не подступила к порогу дома? И неважно, что со временем это совершенно точно случится, ведь здесь и сейчас все нормально, а значит можно расслабиться и ничего не предпринимать.

Такова сущность большинства, лишь единицы способны отправиться в путь ради общественного блага, спасая от угрозы, которой пока нет. Но даже эти единицы воспринимаются основной массой, как странные безумцы, кому просто него делать.

Большая часть покрутит пальцем у виска и продолжит заниматься своими делами, пока не станет слишком поздно. И вот тогда начнутся крики: спасите нас, помогите, вы обязаны это сделать!

Обязанность, которую непременно попробуют переложить на чужие плечи даже в момент наивысшей опасности, чтобы самим стоять в стороне и наблюдать, как напрягаются другие и много позже небрежно похлопать спасителя по плечу, сказав, что он молодец.

Такова человеческая натура. Не уметь смотреть в будущее и надеется на случай. Или найдется дурак, что сделает все за них, пока они будут наслаждаться жизнью. Не идиоты ведь лезть в пекло, пусть этим займутся другие. А когда станет слишком горячо, можно возопить и позвать на помощь, обязательно кто-нибудь придет и сделает все что потребуется. А толпа потом, так и быть, покричит здравицу в честь спасителей, чтобы позже разойтись по кабакам, праздную победу и одновременно внутри надсмехаясь над дураками, рисковавшими своими жизнями ради той самой толпы.

Я прекрасно знал это все, и по прошлой жизни, и по жизни Га-Хора, имевшим богатый жизненный опыт, и знавшим, что в большинстве своем люди неблагодарные свиньи и что стараться ради них гиблое дело. Серая масса все равно не поймет, в крайнем случае покачает головой, удивляясь чужой глупости.

Ни одному «нормальному» человеку не придет в голову отправляться куда-то ради спасения чьих-то жизней, если это его не касается напрямую. Ведь это глупо и неразумно, а главное ничего не даст. Даже гипотетической благодарности не дождаться, ведь люди не просили их спасать.

И как сказано выше, я отлично это понимал, и ловя на себе косые взгляды Нильса нисколько не удивлялся реакции. Для следопыта это было дико и странно — пускаться в погоню за опасным врагом, который может убить, только ради того, чтобы не допустить большого кровопролития в будущем, спасти людей, которые даже не знают о нависшей над ними опасности.

Даже действия магички из Ольсца и ее солдат были для него более понятными. Ведь в конечном итоге, в первую очередь они спасали свое королевство от нашествия нежити, а лишь затем заботились, чтобы зараза не распространилась на остальные земли. Если бы они знали, что мертвитель направится в другую сторону, и точно не станет нападать на них, то сто бы раз подумали, прежде чем отправляться в путь на борьбу с ужасным монстром и его не менее чудовищной свитой.

Потому что такова человеческая натура. И этого не изменить.

Разве что волшебница могла бы что-нибудь предпринять, понимая нависшую над всеми опасность, но и то не факт, ведь в о мертвителях уже многие столетия не было слышно, Коллегия распущена (настоящая, имперская), никто не заставляет бросать все дела, ради устранения мифической угрозы.

И в таких обстоятельствах наше поведение выглядело для Нильса плохо объяснимым, ведь на храброго героя, отправляющегося убивать драконов, я совершенно не походил.

Скорее наоборот, в своем темном дорожном плаще с постоянно надвинутым на голову капюшоном и явно колдовским медальоном на груди, я больше напоминал повелителя тех самых драконов, желающим захватить мир. И тем удивительнее была моя готовность свернуть с пути, чтобы сразиться с угрозой. Особенно после постоялого двора с кучей трупов в выгребной яме, что прямо указывало на более чем серьезную опасность будущего врага.

В конце концов, нахмуренная задумчивость из глаз следопыта исчезла, заменившись уверенностью. Он думал, что понял, для чего мы все это делаем.

Разумеется, ради силы и власти. А точнее их дальнейшего приобретения. Ведь черный маг мог стать источником дополнительного могущества, а у него могли быть волшебные амулеты и тайные книги с древними знаниями, и еще куча всего, что может пригодиться любому магу.

Получив таким образом свое внутреннее объяснение странным «геройским» поступкам, Нильс окончательно успокоился, перестав бросать в мою сторону косые взгляды, вместо этого полностью сосредоточившись на выявлении следов мертвителя с его новообращенной свитой.

Мы ехали всю ночь и все утро, но так и настигли ни чернокнижника, ни его созданий. Мы даже не увидели никого на горизонте, чтобы подтвердить, что погоня идет по верному пути.

Вскоре погода испортилась, пошел снег. Крупные сырые хлопья падали, оседая на одежде и лошадях тяжелым покровом, стелясь над дорогой, опускаясь на землю.

— Рановато для снега, — пробормотал Нильс, кутаясь в плащ.

Похолодало, небо затянуло тучами, превращая окружающий мир в неприветливое место, где не хотелось быть.

Дорога раскисла, хотя дорогой это трудно назвать. Скорее направление на уходящий вдаль равнине с редкими вкраплениями чащ и мелких лесков, кустарников, временами переходящих в холмистую местность.

Догнать мертвителя ни утром, ни днем не получилось, то ли расчеты Нильса оказались неверны, то ли черный маг прибавил скорости. В конечном итоге все-таки пришлось сделать привал. Мы не двужильные, наши лошади тем более. Никакая магия и никакие алхимические эликсиры не могли заменить полноценный отдых со сном.

Выбрали место посуше у основания большого дуба. Одинокий и могучий, он рос посреди поля, великаном возвышаясь над окружающими землями словно безмолвный страж, следящий за своими владениями изо дня в день из года в год, минуя столетия с невозмутимостью истинного долгожителя.

— Хоть ветра нет, — потер ладони Нильс, успев пробежаться по округе и быстро собрать валежник.

— Зато снега в изобилии, — ровным тоном заметил я, подняв голову к небу. Листва на дубе давно опала, лысая крона не могла защитить от валившего липкого снегопада. Пока редкого, но грозящего вырасти в нечто серьезное, мешая продолжать путь.

Чиркнуло кресало, в аккуратно сложенный костер метнулся робкий сноп искр, следопыт чертыхнулся.

— Слишком сыро, — пожаловался он.

Я без слов зажег на ладони огонь и метнул в край собранного валежника. Ярко вспыхнуло, колдовское пламя с жадностью начало пожирать беспомощную древесину. Фиолетовые отсветы магического заклятья постепенно истончились, переходя в привычный желто-оранжевый цвет. Вскоре горел обычный огонь, не напоминая, что был разожжен колдовским способом.

— Неплохо иметь под рукой мага, — пробормотал Нильс и поспешно улыбнулся, показывая, что это всего лишь шутка.

— Ты уверен, что сможешь потом отыскать следы? — спросил я и кивнул на затянутое тучами небо: — Снег не помешает найти нашего общего друга?

Следопыт пожал плечами.

— Судя по последним часам, он двигался в одном направлении — строго на северо-восток, вряд ли свернет в ближайшее время. Иначе зачем идти в ту сторону, никуда не сворачивая.

— Может он ждал непогоду, — хмуро заметил я, но в глубине души был согласен со следопытом.

Во-первых, мертвитель не знал о нас и о том, что его преследуют, и соответственно не путал следы. Во-вторых, его явно что-то гнало в указанном направлении, о котором также упоминала магичка из Ольца. Это не могло быть совпадением, черному магу что-то нужно там — на северо-востоке. Подозреваю это напрямую связано с его планами создать армию, или хотя бы отряд готовых умертвий.

А главное, кроме следов на земле, в магическом фоне за мертвителем оставался тонкий флер его колдовства. Почти незаметный, но если знать куда смотреть, вполне ощутимый. Так что, даже без навыков Нильса, я знал, что смогу найти чернокнижника, хотя и не хотел об этом распространяться. Пусть следопыт думает, что он тоже полезен.

Пока Нильс возился с готовкой, я вытащил меч. Подушечки пальцев пробежались по гравировке на лезвии с изображением змеи, обвивающей и грызущей меч, обвитый терновником. Взвесил в руке клинок, идеальная балансировка. Нет, такое произведение искусства не могло принадлежать заштатному болвану-барону.

Я задумчиво провел кончиком пальцем по кромке лезвия, ощупал рукоять и гарду, помедлил и сделал то, что сначала не собирался делать — обратился к внутреннему источнику магии и напитал металл силой.

По лезвию скользнули струйки энергии насыщенно фиолетового цвета, сочного и яркого, будто чистый огонь. На другой стороне костра пораженно охнул Нильс.

— И с другим оружием так можно? — быстро спросил он. Рука парня неосознанно коснулась рукояти кинжала на поясе.

Подумав, я отрицательно качнул головой.

— Вряд ли, — с сожалением протянул я и пояснил: — Клинок очень древний, у него особый металл, способный взаимодействовать с магической энергии. Правда не уверен, что это не наносит ему вред, но думаю на какое-то время запаса прочности хватит.

— Это усиливает силу удара? — наивно осведомился следопыт.

Я хмыкнул.

— Скорее проникающее воздействие. Хотя насчет этого тоже сомнения. Вряд ли мечом владел настоящий маг или заклинатель, они обычно не используют холодное оружие. Думаю это просто одно из свойств, случайно появившихся в ходе ковки. В старые времена любили привлекать специалистов из Коллегии для создания ценных вещей, которые потом хранили в родовой сокровищнице. Полагаю при создании клинка использовались алхимические реагенты и накладывались заклятья. Это сделало его долговечным, а главное — отличным от остальных мечей. Отсюда и необычные особенности вроде умения проводить магическую энергию.

Я поднялся на ноги и пару раз взмахнул мечом. Получилось неумело и неуклюже. Нильс скептически наблюдал за спонтанной разминкой.

— Такими движениями только дрова рубить, — хмыкнул он, но я не обиделся, понимал, что нахальный охотник за древностями полностью прав, боец на мечах из меня аховый. Как бы себе ногу не отрубить, не то что кому-нибудь голову. С другой стороны, попасть по медленно двигающемуся объекту вполне по силам даже такому профану, как я. А это в нашем случае вполне достаточно.

Против умертвий бесполезно использовать «Туман» или «Коготь». Более или менее эффективными останутся «Молот» и «Файерболл». «Щит» выступит временным барьером, но полноценным атакующим заклятьем стать не сможет. Поэтому приходится изворачиваться, находить другие пути, в том числе с использованием непривычных инструментов вроде меча.

Жить захочешь и не так раскорячишься. Хотя если честно никаких позывов к экзерцициям с холодным оружием у меня особо не возникало. Никогда не понимал любви к остро заточенным железякам.

Хотя… я провел по лезвию кончиками пальцев… было в холодном оружии все же что-то завораживающее. Инстинктивное, что есть в глубине души любого мужчины, поневоле заставляющая любоваться идеальной красотой клинка. Это как с красотой хорошо сложенного женского тела, ни один мужчина не сможет пройти мимо, не остановив взор.

— Жаль, храмовники перестали появляться в наших краях, — заметил Нильс, ловко сооружая из трех воткнутых в землю палок треногу и подвешивая на ней котелок.

Когда вода закипела в котелок полетело пшено, пучки трав и кусочки вялено мяса. Варево получилась не слишком приятным на вид, зато очень сытным и питательным.

— Какие храмовники? — не понял я, откладывая в сторону меч и доставая из седельной сумки хлеб и сыр. Баклажка с разбавленным вином была вытащена ранее.

Следопыт удивленно воззрился на меня.

— Вы никогда не слышали о храмовниках? — в голосе недоверие, в глазах сомнение.

И тут меня накрыло флешбеком.

'… я стою где-то на возвышенности, откуда так удобно метать огненные шары. Справа деревянный мост, его прикрывает шеренга щитоносцев, слева низина, там идет страшная рубка, сошлись не меньше трех сотен, остервенело уничтожая друг друга. Первые пытались прорваться к переправе, вторые старались их остановить, время поджимало, но обоз с припасами еще не подошел, а его обязательно следовало переправить на другой берег.

Внезапно шум битвы слегка изменился, незаметно для постороннего уха, и как выстрел грома для внимательного наблюдателя. Криков обороняющихся стало больше, звон клинков громче, стоны раненных и удары щитов чаще.

Он шел сквозь строй и по обеим сторонам от него падали солдаты как подрубленные. Обоерукий воин, сметающий всех на своем пути.

В руках два слегка изогнутых клинка, длинные лезвия будто исходят голубоватым огнем. Не магия, просто необычная сталь, отличающая от простого железа, как ограненный алмаз от стеклянной побрякушки.

Воин был олицетворением холодной и безжалостной силы, способной сломить любое сопротивление, уничтожить любое препятствие. Рядом кто-то испуганно выдохнул:

— Жнец.

Я знал что это обозначит. Не имя, не прозвище. Титул. Титул, который почти невозможно заслужить.

Как высокородный Га-Хор Куэль Ас-Аджар знал несколько больше обычных людей и по праву мог оценить прозвучавшее замечание. А оценив, сделать вывод, что с высокой долей вероятности битва проиграна.

Таких воинов обучали в далекой крепости, получившей среди простых людей названия храма, хотя никаким храмом в прямом смысле слова крепость не была. Просто горная цитадель, затерянная на самых непроходимых вершинах. У нее не было названия, поэтому многие называли ее просто храм. Испокон веков оттуда выходили лучшие из лучших воины, способных творить настоящие чудеса в обращении с оружием. Принимали туда далеко не всех, смертность при подготовке зашкаливала, каждый кандидат подвергалась невероятным испытанием. Но те, кто в итоге проходил весь курс, становился подлинным мастером.

Их было немного, но они были лучшие. Особую касту из них составляли жнецы, это был титул прошедших все ступени обучения и шагнувших далеко выше, став настоящими виртуозами клинка.

И каждый них руководствовался простым правилом: начал убивать — не останавливайся.

Что жнец и делал.

Аура воина наполнилась холодной безжалостной силой и абсолютного подавляющего превосходства. Тяжелый взгляд давил, обещая смерть. Многие солдаты с опаской начали пятиться, нервно прячась за щитами, сжимая рукоятей мечей в подрагивающих руках.

Воин действовал уверенно и стремительно. В какой-то момент он еще больше ускорился. Пластика движений претерпела изменения, внеся свою долю страха. Бесшумно и грациозного воин с двумя мечами скользнул вперед и сразу два щитоносца рухнули, не успев заметить ударов, похожих на росчерк молний. Силуэт расплылся и словно стал тенью. А еще через секунду началась настоящая бойня…'

Я встряхнул головой, прогоняя видение, помедлил, задумчиво глядя в огонь и медленно обронил, повторяя сказанное Нильсом раньше:

— Да, жаль, что храмовники перестали появляться в этих краях…