Южный шторм

Глава двадцать девятая

Подготовка пиратского нашествия не держалась в тайне. Об этом гудели все острова. Под чёрным знаменем императора Терона Первого стало в строй более половины мужского населения из его подданных. Сверх того не смогли бы вместить суда, даже включая изъятые у рыбаков посудины.

Бурлили икарийские герцогства. Впервые с распада Ламбрийского королевства им угрожал столь многочисленный противник. Однако далеко не везде призыв о вступлении в объединённую армию возрождаемой империи получил поддержку. Северяне, обычно воинственные, заявили, что им нет дела до событий на юге материка.

Иэрос спланировал было акцию против двух северных герцогств, но Алекс Алайн его отговорил. Операция неизбежно повлечёт потери, крайне опасные перед вторжением пиратов. С мятежниками стоит разобраться позднее.

И в других областях страны раздавались голоса: незачем воевать. Хорошо известно, что южане претендуют на цивилизованность и желают лишь торговых форпостов в виде южных княжеств. Не проще ли дать им желаемое?

Горг Мейкдон, самый жёсткий из местных правителей, накануне вторжения ввёл военно-полевые суды. Распространителей подобной агитации он велел приговаривать к каторге.

Потеряв две северных провинции, империя обрела Арадейс. Иэрос опустил шпагу на плечо тея Кироса, признавая его вассалом и узаконивая герцогский титул.

Десятки тысяч человек перемещались на огромные расстояния. Спешно ковалось оружие. Стягивались припасы. Срочно верстались основные и дополнительные планы.

Княжество Иллиния переполнилось военными в зелёных имперских мундирах. Единственная железнодорожная ветка через горы была отдана исключительно под армейские нужны. В Никсе, центре княжества, работал имперский штаб. Ожидался ход от южан, но он мог последовать совсем не там, где рассчитывали обороняющиеся.

В первых числах июля, когда, казалось, даже булыжники мостовой плавились от жары, Рикас увидел обманчиво знакомую женскую фигурку. Сердце ёкнуло, пропустило удар, потом забилось сильнее.

Разум говорил: не может быть. Виновата жара и раскалённые камни, от них поднимается зыбкое марево, а фантазия облекает увиденное в желаемую форму. Но глаза упрямо твердили иное. По узкой припортовой улочке, среди торговцев, матросов, зевак, имперских и местных патрулей пробирается Хели.

Княжич ускорил шаг, но, даже перегородив ей дорогу, не мог поверить.

— Вы?!

— Доброе утро, синьор Алайн.

Широкополая голубая шляпка покрывала голову, лёгкая вуалетка затеняла глаза. Голубой дорожный костюм был одинаково пригоден и для супруги богатого коммерсанта, и для путешествующей инкогнито принцессы. Вокруг шумел портовый Никс, но его звуки, запахи и пёстрые картины отдалились безмерно, когда Хели промолвила:

— Вот уж не думала когда-либо, что обрадуюсь, встретив человека из рода Алайн.

Глава этого рода заставил сына повторить дважды рассказ о неожиданной встрече, ради чего выгнал всех остальных из своего штабного кабинета

— Провокация. Или выглядит таковой. Рассеять наши силы, пробовать защищать оба княжества, а то и всё побережье.

Князь сидел за широким столом, Рикас мялся напротив, не приглашённый даже присесть. Он выглядел как проштрафившийся унтер, оправдывающийся перед офицером.

— Но отец! Принцесса так рисковала…

— Сразу две ошибки, мой мальчик. Во-первых, мы не признаём пиратское логово империей, стало быть, Хели — дочь обыкновенного бандита. Во-вторых, всякое сообщение с островами прервано, как с нашей, так и с их стороны. Но кто-то выделил ей корабль, когда каждое корыто на учёте для перевозки десанта. Уверяю, в море ей нечего было опасаться. Я прикажу арестовать женщину как шпионку и провокатора.

— Не нужно, отец! Я сам за ней прослежу!

— Интересно, каким образом. Пристроишь «принцессу» поварихой в свой обоз? Кстати, она привезла того бастарда? В чьём отцовстве обвиняла меня.

Рикас потупился.

— Нет. У Хели никогда не было ребёнка.

— Ага! Той ночью я был слишком пьян, чтобы его зачать? — Алекс уже откровенно глумился.

— Хели уверяет — ничего не произошло, она вообще не испытывала близости ни с одним мужчиной. Мать её заставила позировать на фотографическую картинку…

— В причастность Евы верю охотно. В невиновность Хели — извини. Она приехала первый раз с ложью, нет ни малейшего повода верить ей теперь. Вижу, ты неровно к ней дышишь? Женское обольщение всегда служило испытанным оружием шпионажа.

Князь решительно сдвинул в сторону стопку папок и вытянул чистый лист с вензелем имперской армии.

— Приказ об её аресте?! Только не это…

— Да! Заранее отметаю твои дальнейшие возражения и готов только на одно послабление. Это будет не тюремная камера в башне, как она заслуживает, а домашний арест. Попрошу кого-то из местных поселить у себя так называемую принцессу и глаз не спускать. Даже стрелять при попытке побега. Вы с Айной сидели заложниками, моя дочь и сейчас у них, так что Хели уравновешивает. Быть может, это удержит Терона и зятя от некоторых глупостей. Прим-офицер! Свободен!

— Есть! — Рикас отдал честь и повернулся на каблуках с чувством совершённой непоправимой ошибки. Нарушая устав, он, отправленный прочь вышестоящим офицером, вдруг остановился у двери.

— Отец! Хели научилась летать. Айна помогла…

— То есть втёрлась в доверие не только к тебе? Иди уже! Воздыхатель…

Единственное, что удалось Рикасу, так это сопроводить девушку к месту заточения — богатому купеческому дому-крепости, где заправляла тираническая мать семейства, не склонная поддаваться чьим-либо чарам, тем более — заезжей дочери пирата. По пути он бормотал, что приложил максимальные усилия, но отец не поверил…

— Пустое, — перебила Хели. — Ваша сестра рассказала мне про тейские законы чести. Я сделала всё от меня зависящее, и совесть моя чиста.

Они шагали по улице в верхней части города. Сзади топали два гвардейца с винтовками и примкнутыми штыками, словно вели каторжника, купеческий лакей тащил сундучок с вещами пленницы. Рик предложил руку, но Хели отказалась. Они шли, едва не касаясь друг друга локтями.

Тей обернулся. У бухты возвышаются форты, количество артиллерии в них удвоилось, в гавани ждут на якоре самые боеспособные корабли… Если армия Далматиса и Терона ударит не здесь, а в Барбо, как предсказала перебежчица, потери с нашей стороны возрастут многократно, зато Хели получит свободу. Чего он хочет больше? Рик не взялся бы ответить на этот вопрос.

— Ваш отец считает меня принесшей ложную весть. Его право. Подумайте вот о чём. Если меня отправили ваши враги, то мой арест — очевидный ответ на эту весть. То есть князь Алайн не верит в возможность нападения в другом месте.

— Выходит, шанс избрания другого объекта атаки вырос, — кивнул Рикас. — Я ещё раз поговорю с отцом.

— Поговорите. Я более не желаю ему зла, как и всей вашей семье. Но это не ваша заслуга, синьор. Скорее — вашей сестры. Она сумела заглянуть в мою душу и увидеть там вещи, в которых и я сама себе не признавалась.

— О да! Ковыряться в чужом и находить там недостатки — это любимое дело Айны, синьорина.

Хели удивилась.

— Так меня ещё никто не называл.

Они как раз пришли к месту заточения. Конвойный постучал в кованую калитку. Её отворили. В толстой стене, увитой виноградом, образовалась узкая брешь.

— Вы — дочь чистокровного тея, обладаете Силой и способностью к полёту. Предупредив нас о преступных планах доказали, что благородство вам не чуждо. Встретимся после битвы, синьорина. Прощайте! — Рик ещё минуту созерцал запершуюся дверь, потом решительно двинул в казармы.

Военная необходимость принудила перетасовать войска. Не глядя на молодой возраст, Рикас получил редкий боевой опыт, отчего получил под командование целый полк, рекрутированный в Кетрике. Муштруя новобранцев, зелёных и по цвету мундира, и по выучке, княжич снова остро ощутил одиночество. Его обычная команда — гвардейцы Винзора — расквартированы за городом. Отец далеко, точнее говоря, слишком высоко по армейской иерархии. Неожиданно тепло думалось об Айне, столь же одинокой на островах, если сумела сблизиться даже с Хели. И очень не хватало Дараньона.

Северянин, единственный дворянин среди капитанов военных пароходов, к началу компании против пиратов оказался в самом незавидном месте — в удалении от театра предстоящих военных действий. Ему доверили командование «Рыцарем», самым экзотическим и тихоходным броненосцем империи, нелепым выкидышем фантазии Иэроса. Этот корабль на время войны был приписан к Барбо, столице одноимённого княжества. Неудобное для высадки войск и освоения, княжество не рассматривалось как вероятное место высадки десанта. Но и бросать его без охраны сочли неразумным. Кроме странного, полупогруженного парохода, сюда отправили добровольческий полк с лёгким вооружением да местный правитель поставил под ружьё всех обывателей мужского пола от мала до велика. По крайней мере, всех, кому досталось ружьё.

«Рыцарь» крейсировал вдоль побережья, непривычным видом вызывая смешки. Жители приморья обычно разбираются в судостроении, экзотическое плавсредство вызывало недоумение. А Дараньон упорно гонял корабль и команду, пытаясь понять возможности этого чудо-оружия, представить его в бою. Шанс на огневой контакт с пиратами был невелик, разве что какой-то отряд, отколовшийся от основных сил, попытает здесь разбойничьего счастья. Но капитан не давал экипажу послаблений.

Максимальную скорость, весьма умеренную, «Рыцарь» держал часа два, не более. От дикой жары в машинном отделении люди падали в обморок. Орудия обладали завидной мощью, но их всего два, перезаряжаются долго и стреляют в одну сторону. Вдобавок — башня поворачивается медленно. Среди пиратов корабль действительно окажется как древний воин на поле боя в броне, с тяжёлым мечом, но быстро теряющий силу под наскоками многочисленных полуголых варваров. Скольких бы их он не положил, конец ясен.

Не отличаясь большой приверженностью к небу, Дар, единственный тей среди экипажа, взял на себя воздушную разведку, не полагаясь на синьоров из добровольческого полка. Он же первый увидел неправдоподобно огромное скопление дымов и парусов, двигавшееся к Барбо.

Если бы тей не бросился назад, чтобы успеть к корабельному беспроволочному телеграфу как можно скорее, а рискнул приблизиться к исполинской эскадре на расстояние винтовочного выстрела, увидел бы столпотворение на палубах, равного которому не знал этот мир.

Правители Южной Империи спрессовали своих подданных так, что суда напоминали работорговые. Воды, пищи и угля — ровно на переход до Икарии. Пираты обязаны воевать и победить, в противном случае погибнут в море. Вдоволь только патронов и снарядов.

Предводители предпочли не тесниться на кораблях, набитых десантом как бочки селёдкой. В вышине и на безопасном удалении от эскадры летел дирижабль с самым драгоценным грузом — вице-императором непризнанной империи. Из-за расстояния Дар не увидел дирижабля, шокированный размером вражеского флота.

Тревожное телеграфическое сообщение из Барбо упало на стол князя Алайна практически одновременно с донесением. Некие злоумышленники взорвали мост в горах. Иллиния потеряла железнодорожную связь с материком. Здесь заперты лучшие войска империи. Пути в Барбо также несложно уничтожить — все дороги через горы или болота.

Алекс обхватил голову руками. В начавшемся круге войны не прозвучало ещё ни одного выстрела, а противник уже выиграл первую схватку. Преодолев секундную слабость, князь начал отдавать приказы, чтобы начать переброску флота и войск. На советы с герцогами и командующими различными соединениями у него уже просто не было времени…

Рикас услышал новость, когда его полк подняли по тревоге. Началась спешная погрузка на корабли, к перевозке людей не предназначенные; крупнотоннажные торговые суда заблаговременно убрались в другие порты. Хлопоты не могли вытеснить ворох мыслей и чувств, так или иначе связанных с прекрасной пленницей.

Хели была права! Замечательно, что она на стороне Икарии.

И ужасно, что удар нанесён в предсказанное ей самое уязвимое место.