Южный шторм

Глава тринадцатая

В век телеграфа, особенно беспроволочного, личные встречи потеряли прежнее значение, как и письма на бумаге. Ныне герцоги, графы или заводчики предпочитают ехать на другой конец Икарии, если важно видеть глаза собеседника, слышать паузы между словами, следить за учащённым дыханием и нервными движениями рук. Иногда только так угадаешь — врёт или говорит правду твой визави.

Есть ещё один повод преодолеть расстояние — соображения необычайной секретности. Иэрос буквально сиял от восторга, рассказывая младшему единоутробному брату смелую идею. Для её воплощения в жизнь требовался выход к морю в уединённых местах, у центрального герцогства отсутствующий.

Перед посвящёнием Горга в план визитёр для пущего нагнетания обстановки попросил продемонстрировать состояние фиолетовой гвардии Майрона. При виде вышколенных, хорошо вооружённых но, увы, немногочисленных стрелков и канониров, отмаршировавших по брусчатке у замковых стен, старший Мейкдон доверительно сообщил последние новости с Юга.

— Князь заканчивает муштру пиратского сброда, Архипелаг подомнёт Двенадцать островов. Алексайону обещана свобода, но он совсем не уверен, что Терон выполнит обязательства. Не исключено, заставит участвовать в подготовке высадки на икарийское побережье.

Горг заметно вздрогнул. Перспектива, что на них свалится десант в десятки тысяч опытных головорезов, вдохновлённых обещанием грабежа, да ещё под предводительством самого известного военачальника, отнюдь не обрадовала.

Конечно, победа над Республикой пиратам не достанется бескровно. Им понадобится несколько месяцев, чтобы восстановиться, починить корабли, заготовить оружие. На следующий год…

— Да, на следующий год, — подтвердил его опасения Иэрос. — Время есть. И есть шанс доказать, что мы с тобой умеем защищать страну не хуже родственника.

Горг не возмутился по обыкновению при слове «родственник». Если у старшего брата есть мысль, как победить самого Алайна, то какого рожна он медлит и изображает загадку?

Герцог Кетрика осведомился, точно ли никто не может подслушать их разговор, если его продолжить в башне замка. Там извлёк из сундучка стопку бумаг и вручил брату.

Ознакомление с сокровищем Иэроса привело Горга в замешательство. Потом он начал откровенно хохотать. Но веселье было грустным: угроза пиратов реальна, в отличие от средства борьбы с ней.

Четверть века назад к промышленному буму добавилась изобретательская истерия. Тысячи самоучек, от детей лавочников до благородных теев, пытались осчастливить мир гениальными прожектами. Один из военных инженеров Леонидии вспомнил предложение двадцатилетней давности: смонтировать пушки на дирижабле.

Утопия обрела черты реальности, если для летающей артиллерийской платформы большой дирижабль перестроить особым образом. Около трети объёма баллона обычно занимают ёмкости с горючим газом. По мере его расхода он замещается воздухом.

Столичный инженер предложил взять малый запас топлива, вместо горючего газа закачать водород. Грузоподъёмность вырастет и позволит прицепить под гондолой палубу с тремя-четырьмя короткоствольными орудиями. По его замыслу, пушки позволят поразить корабли с безопасного расстояния.

— Брат! Ты же много раз летал на дирижабле. Гондолу и так раскачивает — боковым ветром, встречным ветром, от дрожи машины. Представь доску в двадцать шагов длиной на длинных тросах, не меньше трёх-четырёх человеческих ростов, болтающуюся как конский хвост. Выше — нельзя, там горючий водород.

— Представил. И что?

— Допущу, что канониры-самоубийцы взлетели и разок дали залп. Скорее всего — в никуда. Отдачей эту платформу кинет так, что морская болезнь во время океанского шторма покажется насморком.

Иэрос театрально извлёк новый лист.

— Эти возражения очевидны. Мой инженер предложил закрепить вертикальный щит, словно большой плавник. За счёт парусности он уменьшит раскачивание.

— И увеличит крен от бокового ветра. Брат, ты хочешь сей нелепой конструкцией остановить десятки тысяч пиратов с Алайном во главе?

— Нет, конечно. Расчёт на пиратскую психологию. Ты же знаешь, дражайший, морские бродяги способны рубиться только во имя спасения жизни и за золото. Как только они узнают, что атака не сулит наживы, оправдывающей потери и риск, сразу ищут пути к отступлению. Теперь представь сигару дирижабля, а на диких островах пираты не видят в небе ничего кроме облаков и птиц, она сама по себе смотрится внушительно. С недосягаемой высоты падают снаряды. Затопить деревянную лохань можно пятью-шестью попаданиями, подпалить — двумя-тремя зажигалками. Начнётся паника.

Горг пессимистически качнул головой.

— Сколько выстрелов нужно для одного попадания? Сто? Двести? Даже без топлива дирижабль много не поднимет. После пары часов полёта до цели вынужден будет поворачивать к берегу. Снизиться сможет лишь выпуском водорода. Авантюра, брат.

— Согласен. Но шанс многообещающий. Нужны расчеты. Проверить их можно только стрельбой с воздуха на твоих южных островах. И, конечно же, успех опыта не освободит нас от рутины — мобилизации и отправки к побережью обычных войск, способных доказать пиратам невыгодность их предприятия.

— Острова хоть на камни разноси, если тебе угодно, — Горг отложил бумагу с эскизом небесной артиллерии, упорствуя в скепсисе. — Я же подумаю о рутине.

Его единокровная сестра также занималась бумагами и думала о расчётах. Долгие недели заточения выматывали душу. В один из редких визитов Орвис Далматис, в очередной раз вывалив ворох обещаний «всё будет хорошо», предложил скоротать время за изучением экономики Республики и Архипелага лордов. В юности Айна усвоила множество знаний, превращавших её, по отцовскому выражению, в тея-счетовода. Она с трудом понимала, зачем ей лавина самых разнообразных сведений, вряд ли нужных в жизни девушки из благородной семьи. Часть из них помогла скоротать время.

Крайне сложно было составить общую картину. В Винзоре она видела толстенные книги с длинными колонками цифр, каждый месяц подсчитывались доходы и расходы, выводился остаток в казне. Здесь — ничего похожего. Орвис доставил в особняк целый сундук пиратского бумажного добра: расписки, описи, договоры, неряшливые обрывки деловой переписки. Флибустьеры оказались крайне неаккуратны в ведении учёта. Собственно говоря, каждый знал число монет в своём кармане. Вожди Двенадцати островов имели общее представление о количестве золота в казне пиратской республики, точнее — о плачевном его отсутствии. Более глубокие изыски никого не интересовали. Гражданин Далматис, в виде исключения, попытался сообразить, насколько Острова жизнеспособны, если люди на них попробуют жить без традиционного дохода — от грабежа. Каким образом отвратить местный сброд от привычки, впитанной с молоком матери, гражданин лорд не объяснил.

Обрывочные данные подтверждали его догадку. На островах и вокруг них масса ресурсов, при рачительном подходе они способны приносить доход. Возможно — не меньший, чем от морского разбоя. Хлопок, специи, тропические фрукты, дары моря, экзотическая древесина и многое другое без труда находит спрос в Империи.

Радуясь, что хоть в какой-то мере она может принести пользу, Айна готовилась к приезду Далматиса с необычным волнением. Долгожданный хозяин тюрьмы изволил навестить затворницу только во второй половине августа, был задумчив, даже несколько невнимателен. Коснувшись губами девичьей руки, лорд объявил, что с дороги голоден. Слуги бросились накрывать на стол в беседке, со всех сторон укрытой зеленью. Здесь, в тропиках, она не теряла листвы и зимой. Летом, очевидно, создавала некоторую прохладу.

— Дорогая Айна, — начал Орвис, выслушав отчёт о бумажных раскопках. — Признаюсь, что я в затруднительном положении. Многие в Республике понимают ситуацию. Если нам превратиться в обычное государство и жить по законам, похожим на имперские, народу станет легче, но… Пока рядом с нами Архипелаг, где в ближайшее время никаких изменений не произойдёт, всё впустую. Если тратиться на охрану купеческих караванов или закладывать в расчёты потерю каждого второго судна, наш хлопок нужно продавать в Атанассии дороже золота. Иначе не выгодно. Не говоря о том, что торгаши с материка неохотно покупают товар островного происхождения.

— Что же делать? — спросила девушка, тронутая обращением «дорогая».

— Парадокс, но шансов больше, если бы инициатива исходила от верховного лорда. Он, когда сравнительно трезв, тоже понимает — нельзя бесконечно существовать преступным промыслом. Но пока не торопится ничего менять.

— Архипелаг сильнее?

Далматис пригубил вино, с явным безразличием к его вкусу.

— Флот не лучше. Тем более часть кораблей обычно находится в море в ожидании добычи — и у них, и у нас. Бойцов много, но не настолько, чтобы без труда захватить Двенадцать островов. Вы, наверно, знаете — атакующая сторона всегда теряет больше, если высаживается на чужой берег под огнём… Простите, что утомляю благородную синьорину скучными военными подробностями.

— Что вы, Орвис. Я выросла в замке князя Алайна, военные разговоры меня окружали с колыбели.

— Я не забываю, чья вы дочь. Тем более, присутствие вашего отца в десанте может стать решающим козырем.

— И когда это произойдёт?

— Боюсь, уже весной. В конце сентября или начале октября. Благодарю вас, синьорина, за потраченное время. Двенадцать островов наверняка со временем станут цивильной страной, надеюсь — процветающей. К сожалению, до битвы с лордами это откладывается. Очень надеюсь, тогда разрешатся многие проблемы. Вам не придётся более тосковать в заточении. Вашему брату — тоже.

— У вас есть сведения о нём?

— Вернётся эскадра моего друга Бенезета, узнаем. Мне же придётся раскланяться. Одновременная служба двум непримиримым лагерям требует дьявольски много времени и усилий.

Прощаясь перед исчезновением, он добавил:

— Поверьте, синьорина, каждый раз, покидая вас в этом уютном гнёздышке, я искренне расстраиваюсь.

Айна несколько дней после встречи со спасителем и тюремщиком в одном лице пребывала в смятении. Неужели этот блестящий корсар в самом деле к ней неравнодушен?

Странная, загадочная личность. Никогда не говорит о прошлом. Зная о его пиратской профессии, расспрашивать опрометчиво. Важно не то, что случилось когда-то, а к чему Орвис стремится сейчас. Его помыслы благородны, а методы… Методы соответствуют грубой реальности.

Рик ему не доверяет. Айна решила для себя по-другому. Нужно помочь, не жалея сил. Орвис стоит того, его дело — тем более.

А ещё предстоит разобраться в себе. Почему при мысли о гражданине пирате на губы наползает глуповатая улыбка?

Пока синьорина предавалась размышлениям, её отцу было не до улыбок. В отличие от Далматиса, князь точно знал назначенную дату отплытия. Как и предполагал Терон, Алекс по натуре своей был не способен трудиться спустя рукава. Вместе с теем Йоргосом они, двое благородных синьоров, превращали разбойничий сброд в подобие регулярной армии.

Леность и своеволие отдельных особей раздражали невероятно. Ветеран нескольких походов к ламбрийским берегам по кличке Череп, уверенный в непревзойдённом превосходстве над окружающими, смел неповиноваться открыто.

Алекс рассвирепел. В армии любой страны и любого мира командир должен быть уверен, что отданная им команда не будет проигнорирована. Если хоть раз проявлено неподчинение, и оно не пресечено жёстко, в назидание другим анархиствующим молодчикам, с мечтами о дисциплине можно попрощаться.

— Считаете, вы знаете и умеете всё, необходимое в бою? — подчёркнутое обращение на «вы» и ледяной тон, обычно ввергавшие в трепет гвардейцев Винзора, у Черепа вызвали лишь ухмылку.

— Даже вам могу преподать урок. Не спасут проклятые тейские штучки.

Пират скинул с головы треуголку. Обнажилась идеально гладкая лысина, перечёркнутая черной повязкой с наглазником. Из ножён с шорохом выскочила абордажная сабля.

Алекс смерил глазом наготу черепа и клинка. Мятежник облегчил задачу, фактически сам вызвал на поединок. Но… Во-первых, крайне не желательно его убивать или калечить, тактически не верно. Эту честь лучше уступить пиратам Двенадцати островов. Во-вторых, сохраняя жизнь одноглазому красавцу, нужно и себя сберечь. Заколоть первым же выпадом гораздо проще.

Выставив для опоры ногу назад, князь без затей ударил Силой. Не ожидавший оплеухи, Череп грохнулся на спину, тут же вскочил, вскипев от бешенства.

— Могу ударить точно в горло.

— Тейское отродье… Я тебя… Во все места…

Алекс сделал вид, что его не трогает длинная оскорбительная тирада.

— Вы изволили намекнуть, что для продолжения поединка мне лучше воздержаться от применения способностей, доступных только благородному синьору? Извольте. Обойдусь одной шпагой.

Вокруг собралась толпа. Около сотни крепких мужчин замкнули круг, наполняя воздух дыханием не очень свежих ртов и ароматом вспотевших на учениях тел. Любопытство бурлило. Князь неоднократно показывал боевые приёмы всеми видами оружия и, очевидно, хорошо ими владел. Но никто из островитян не осмеливался бросить ему прямой вызов, хоть разговоров ходило предостаточно. Мол, Алайн уже не тот, что был двадцать лет назад, и на прежней славе далеко не уедешь. Лишь у Черепа хватило мужества либо безрассудства поставить вопрос ребром.

У одноглазого нашлись поклонники.

— Ставлю две монеты на Черепа! — выкрикнул долговязый ветеран в очень заношенном сером камзоле.

Его поддержал кто-то, другие кинулись ставить на Алекса, пока тот не выхватил шпагу и не гаркнул на спорщиков.

— Молчать! У нас не цирк, а серьёзное нарушение дисциплины, — слово «дисциплина» инородно прозвучало в этой компании. — Рядовой охотник ослушался командира, поднял на него саблю. Смотреть позволяю, но ставки аннулируются. Все слышали? Ангард!

Алекс поднял шпагу. Он остался в одной белой сорочке, с особым шиком поединщиков. На тонкой белой материи каждая капля крови ярко видна, громко кричит, что человек ранен. Кровь врага бодрит его соперника.

Череп напал неспешно, с уверенностью превосходства. Если исключить приёмы Силы, преимущество, по мнению пирата, принадлежало ему: как бы ни был опытен тей, никаких навыков не хватит, чтобы компенсировать узкие плечи, низкий рост, на две головы меньше соперника, да и разница в возрасте лет на пятнадцать играет против заносчивого синьора.

Со стороны это выглядело, как будто большой серый ястреб напирал на белого голубя. Череп непрерывно вращал саблей, выписывая восьмёрку одним движением кисти. Сталь образовала полупрозрачную блестящую фигуру. В ней было что-то завораживающее, напомнившее Алексу гипнотическое воздействие от опытов с качающимися сверкающими предметами.

Возможно, именно на такую реакцию Череп и рассчитывал. Не снижая темпа вращения, он ударил ногой по песку. Волна песчинок брызнула противнику в лицо.

Это произошло невероятно быстро. Настолько, что человеческая реакция не в состоянии угнаться за частичками кварца…

Спасла Сила. За долгие годы упражнений она до такой степени впиталась в нервы, жилы, мышцы, вошла в кровь, в ногти, в волосы, что стала неотъемлемой частью естества. Не успев даже моргнуть, Алекс ощутил толчок отдачи и увидел, как песок словно увяз в прозрачной стене и через миг беспомощно осыпался, а ему на смену прилетела абордажная сабля.

Князь не успел испугаться своеволия внутренней помощницы. Отточенным жестом он парировал удар, одновременно загоняя внутрь раздражение. Подобно зелёному новичку, умудрился пропустить банальный подлый приём. Контрвыпад заставил пирата отступить. В единственном глазу мелькнуло удивление, но отнюдь не уважение.

Череп переменил тактику. Теперь он включил всю руку, длинную как багор. Абордажная сабля со свистом пронзала воздух. Удары падали сверху вниз. Пират норовил рассечь лицо и грудь противнику, вспороть его как свинью… Тейская шпага была короче, чем одно только лезвие абордажной сабли, и мятежный подчинённый чувствовал себя в безопасности.

Он пытался обезоружить Алекса, рубанув шпагу у эфеса под прямым углом. Тей преследовал противоположную цель. За микроскопический миг до звона металла он доворачивал кисть, сабля била вскользь по шпажному четырёхграннику и врезалась в гарду.

Но бесконечно защищаться нельзя. Алекс отступал вдоль плотного пиратского строя и тихо радовался, что импровизированный ринг не имеет углов. В противном случае Череп загнал бы его в западню.

Плюнув на обещание не использовать Силу, уже нарушенное, тей выпустил её струю вдоль клинка. Сталь упрочилась, превратилась в продолжение руки, наполненная субстанцией, которую морскому бродяге не понять и не представить. Князь жёстким батманом принял очередной выпад в уверенности, что шпага не переломится, и провёл молниеносный рипост, поднырнув под руку с саблей. Остриё ужалило в предплечье и проткнуло его насквозь.

Пират взревел. Левая рука перехватила рукоять сабли. Князь воспользовался секундной заминкой и вышел на центр круга, помахивая шпагой в ожидании соперника.

Встряхивая в воздухе пробитой конечностью и не слишком ловкий слева, Череп уже не представлял прежней опасности. Он сам осознал, что неминуемо проиграет, если не придумает что-то радикальное. В этой ситуации самым правильным бывает самое простое решение.

Пират раскрутил саблю над головой. Сверкающий диск наклонился вперёд. С утробным, каким-то животным воем Череп бросился вперёд, вложив в бросок всю энергию и силы.

Алекс также поступил просто. Он пропустил сталь над собой и врезал ногой по сапогам пирата. Тот грохнулся вперёд, сабля продолжила движение. Остриё полоснуло по бедру одного из болельщиков.

— Не шевелитесь. Отпустите саблю.

Череп почувствовал, как что-то болезненно укололо его в основание черепа. Не желая ощутить это «что-то» в глубине черепа, послушно разжал пальцы.

Победитель обвёл глазами зрителей. Увидел испытующий взгляд Йоргоса. Для острастки необходима финальная точка, что-то жестокое, унизительно скверное, чтобы другим неповадно… Морщась от презрения к самому себе, Алекс коротко взмахнул шпагой. Красный лепесток упал на землю. Потом ударом сапога князь перевернул хнычущего пирата, прижимающего ладонь к лысой голове. Между пальцами заструилась кровь.

С каким-то извращённым любопытством победитель сдёрнул острием повязку. Открылась изуродованная глазница. Сегодняшняя дуэль не прибавила пирату привлекательности.

Алекс поддел шпагой отрезанное ухо, наколол его и протянул сопернику.

— На память. Засушите, — он демонстративно повернулся, обводя взглядом впечатлённых корсаров. — Если кто-то ещё поступит подобным образом, одним ухом не отделается. Кстати… Ты!

Шпага указала на скептика, заявлявшего ставку на победу Черепа.

— Да… Синьор…

Долговязый трясся как осиновый лист.

— Череп, по крайней мере, не струсил выйти против меня. Ты ставил золото. Проявил ровно то же сомнение в командире, но не отважился обнажить саблю. Или отважишься?

Пират испуганно мотнул головой.

— Благоразумие ценно. Поэтому обойдусь мягкой карой. Как и Черепу.

Шпага непреклонно указала на правое ухо. Долговязый испуганно схватился за него.

— Я не тиран и не заставляю тебя отрывать. Можешь аккуратно отрезать ножом. Живо!

Произнося эти слова, Алекс себя ненавидел. Чтобы главенствовать над пиратами, нужно быть свирепее их, подлее, злее. Нужно быть очень плохим человеком.

Каковы бы ни были мотивы… Если тей поступает недостойно, он теряет право считаться теем.