Южный шторм

Глава пятнадцатая

Тошнотворный запах месяцами немытых тел, испорченной пищи и фекалий пропитал пространство нижней палубы. Ещё — ощутимый привкус тлена, от трупа или гангренозной раны. Спустившийся сюда Рикас, не ожидавший ощутить аромат парфюмерной лавки, всё равно почувствовал нечто вроде удара. Валяться без сознания в таком амбре было несравнимо проще, чем вдыхать в полном здравии. Он прижал к носу рукав камзола и осмотрелся в полумраке под ютом. Тьма чуть рассеивалась светом из единственного открытого люка.

— Кто позвал абордажную команду, когда я упал?

В клетках послышалось шевеление. Он повторил вопрос трижды, стараясь подстроиться под наречие Кадмуса, потом пнул ногой по прутьям решётки. Только угроза проткнуть каждого, кто осмелится игнорировать обращение, возымела действие. Один из заключённых пробормотал что-то неразборчиво, зато весьма красноречиво указал на кучу тряпья в углу загона.

Рик заставил разрыть эту кучу и подтянуть её содержимое ближе к решётке, к отсвету из люка. Чрезвычайно худой человек ухватился руками за ограждение.

Низкорослый, меньше самого Рикаса. Чёрные волосы спутаны, космы укрывают большую часть лица. Тонкие кисти невероятно жилистые — в прошлом мужчина, очевидно, обладал недюжинной силой, не соответствующей тщедушному телосложению. Или Силой?

Вглядываясь в измождённые, но сохранившие врождённую утончённость черты, Рикас пришёл к выводу, что работорговец из носового кубрика не солгал. В самых скотских условиях в партии человеческого товара путешествует настоящий тей. Впрочем, в трюме ещё хуже.

— Синьор?

— Тей Дараньон Адронайн, к вашим услугам.

Рикаса как током ударило. Такое же претенциозное имя, как и в его семье, гордый голос, но кроме гордости никакого капитала… Северная Сканда!

Горец подтвердил догадку. Если бы Рик не был вынужден сохранять инкогнито, они наверняка бы нашли общих знакомых. Семью Алайнов среди северных скал знают практически все… Но обстановка не располагала к откровенности.

— Синьор Дар, позвольте выразить признательность по поводу моего спасения.

— Принято. Но, клянусь Создателем, я бы выдумал вас, если бы даже не увидел воочию. Мы задыхались в дыму. Только крики о раненом из абордажной команды смогли привлечь внимание ваших соратников и откупорить люки.

— Ценю вашу скромность. Тем не менее… Я постараюсь вытащить вас из клетки как можно скорее.

— Или освобождайте, или не говорите это вслух. У сокамерников я и так не слишком популярен.

Рикас подавил в себе желание хотя бы накормить его; жестокая месть других рабов ухудшит и без того незавидное положение единственного дворянина среди обозлённых бедолаг. Нужно решить проблему кардинально.

Тей вкратце поведал историю своей службы и пленения, а также изощрённых пыток. В Кадмусе в последнем бою он уложил не менее полудюжины «свободных охотников», даровав им свободу от земного существования. В качестве мести тюремщики периодически лишают камеру еды и воды, объясняя здоровенным дикарям, что в их бедах виноват худосочный раб.

Рикас взлетел по трапу на палубу, оттуда — на квартердек. Граждане пираты наслаждались относительным спокойствием: ветер ровный, солнце яркое, через считанные дни — уютная гавань и делёж выручки от продажи рабов с непременной последующей пьянкой. Не жизнь, а идиллия.

— Каторжанин, мне полагается доля в добыче, и я намерен взять её сейчас.

Временный командующий немногочисленным сбродом смерил тея насмешливым взглядом.

— Щас! Получишь своё, как прибудем в порт, по понятиям, мать твою в … и в остальные места тоже. И не раньше других.

Рикас стерпел унизительное обращение. Рябой даже не задумывается, что оскорбляет — так разговаривают все на этом борту. Кроме узника в клетке под ютом.

— Есть одно обстоятельство. Внизу — тей. Он болен, истощён. Не доживёт до невольничьего рынка.

Пираты заухмылялись.

— А у тебя губа не дура, новичок, — Каторжанин сплюнул сквозь щель в зубах. — Тей дорого стоит. За них выкупом платят больше, чем за десяток дохлятин из трюма. Так что — проваливай.

— Больше. Но за живого, а не за труп.

— Не по понятиям, — тупо упёрся рябой. Уценка товара на одну голову человечьего стада не навлечёт на него таких последствий, как преждевременный делёж барыша, тем более — без участия главаря.

Рикас начал закипать. В ушах зашумело, под ложечкой завихрилась Сила. Уродливые невежественные ублюдки с испитыми рожами скалятся в лицо. И от этого стада зависит выживание… кого? Пусть не родственника, не близкого человека, не прекрасной дамы, но единственного заслуживающего жить дальше и жить достойно. Лет тридцать-сорок назад любой тей приходил на помощь другому благородному. Времена минули, но отец уверен, что именно старые нравы были правильные, честнее нынешних. Что мешает если и не изменить всё общество, то хотя бы самому и на своём месте оставаться таким — старомодно-правильным?

— Слушай меня и заруби на носу, если память короткая. Я принял решение вывести его из клетки. Если не нравится — крикни сигнальщику, пусть Туз спускает шлюпку и гребёт к нам.

Веселье на шканцах немедленно улетучилось. Самый молодой участник налёта затевает бунт? Две или три руки потянулись за револьверами, но притормозили на полпути. После абордажа нет никаких развлечений, перепалка юнца и Каторжанина — что бесплатное представление комедиантов. Да и командир, скажем прямо, не самый авторитетный.

Если не умом, явно — недоразвитым, то инстинктом привыкшего жить в стаде хищника рябой понял, что слабину дать нельзя. Улетучатся остатки его иллюзорной власти.

— Я другое предложу. Просто пошлю тебя на… — он обрисовал извилистый маршрут с забавными интимными приключениями. — Или просто выкину за борт.

— Даже так? Попробуй. Первого раза — мало?

Рикас щёлкнул курком, окончательно переходя границу простого оспаривания приказа и открытого бунта. Его соперник грозно хмыкнул пухлым носом цвета сливы. Подумав, отпустил рукоять револьвера.

— Да я тебя… — последовало уточнение, кого именно. — Я тебя голыми руками порву!

По опыту прежней схватки он знал ловкость худосочного соперника. Теперь решил взять верх просто массой тела, просто задавив и придушив бунтаря. Рябой кинулся вперёд, норовя опрокинуть на спину и вцепится в горло.

Битвы не вышло. Тей просто отступил к перилам трапа. Когда Каторжанин налетел со скоростью и энергией локомотива, Рикас перебросил его через себя, используя импульс противника. Пират грохнулся на ступени трапа головой вниз. Тело перевернулось несколько раз и успокоилось на полуюте, разок дрыгнув ногой для порядка.

Рик приблизился к начальству и двумя пальцами брезгливо взялся за сливовый отросток на лице. Дёрнул за нос вправо и влево — голова мотнулась точно на ниточке.

Сверху уставились шесть пар глаз… Точнее — шесть пиратов, не у каждого полный комплект. В глазах любопытство и вопрос: что дальше предпримешь, смелый юноша? Ни в одной армии и ни в одной банде высшее начальство не обласкает за убийство среднего начальника.

На шкафуте столпились работорговцы. В рядах их победителей — явный разлад. Можно попытаться отбить судно, вот только его снова возьмут на абордаж.

Пауза затягивалась. Рикас кожей ощутил, что нужно немедленно разрулить ситуацию. Он снова взбежал на квартердек. Разговаривать с пиратами снизу вверх — сразу ставить себя в невыгодную позицию. Так они выше только в силу разницы в росте.

— Рябой ушлёпок полез драться со свободным охотником, не рассчитав силы. Споткнулся и разбился. Сожалею. Командование судном принимает самый умелыйи сильный боец. То есть — я. Временно, до утверждения Тузом, — при виде их замешательства от невероятного нахальства новобранца Рикас для усиления добавил: — Несогласный пусть сделает шаг вперёд. Могу уложить шпагой, саблей, револьвером, голыми руками или тейской Силой. Есть желающий?

Самый старый из команды покрутил головой. Драться с новичком он не желал, но решил внести ясность.

— Ты резок, Тощий, да не учитываешь одну вещь. С тобой нас было восемь, вахты делили на четыре пары в сутки. Нам теперь — что, снова через четыре часа на два?

— Ровно так вы стояли, пока я не очнулся, Каторжанин считал ниже своего ранга нести вахту. Верно?

Да, но абордажники не желали напрягаться. Формула «два часа вахты после шести на отдыхе» их устраивала больше. И тей пошёл на риск.

— Когда синьор Дараньон восстановит силы, буду нести вахту с ним на пару. За него ручаюсь.

Ветеран задал единственный вопрос.

— Тощий, ты не отличаешь стеньги от вант и гюйс от брамселя. Задохлик из рабов — тоже. Собираешься нас утопить? — пока Рикас собирался с ответом, пират неожиданно сам предложил выход. — Ладно! Я сам выйду ночью с тобой или с ним.

Можно было поблагодарить за заботу, но далее он разразился цветастой тирадой в адрес заносчивых неумелых теев. «Спасибо» застряло в гортани.

Отмытый и накормленный, Дар вернулся в нормальное состояние дня за три. Он, много раз пересекавший восточный океан на торговых судах, не приходил в ступор от слов «взять на гитовы за середину марселей».

Разумеется, с парусами управлялись исключительно члены бывшего экипажа. Но им нужно правильно подать команду и убедиться, что пленники выполняют её как должно. С малым запасом угля работорговые суда львиную долю пути преодолевали под парусом, пар использовался только в гаванях да при особых ситуациях.

Возможно, дельцы с невольничьего рынка не удосужились проделать простой расчёт: сколько нужно дополнительного питания на прокорм живого товара из-за долгого времени в пути. Или: какова величина дополнительной выручки, если привезти рабов быстро, не дав половине или трети загнуться в пути. Нет, не утруждались, экономили на всём и не принимали во внимание смертность в трюме. А точнее приравнивали смертность людей к падежу скота.

Рикас сделал всё, что мог — спас одного Дара, разменяв его жизнь на жалкое существование Каторжанина. И тот не скрывал благодарности.

Они говорили часами, особенно во время ночных вахт, когда не нужен манёвр парусами, а шестёрка «своих» пиратов мирно дрыхнет в кормовых каютах.

— Вас лишат премии из-за того, что меня вытащили? Вернусь в Северную Сканду и постепенно соберу золото, верну вам всё до последней арги.

— Сразу освобождаю от слова, — отмахнулся Рикас. Он стоял за штурвалом и следил за трепетным кормовым огоньком флагманского брига, путеводной нитью в черноте тропической ночи. — Я здесь не для наживы, не нужно думать обо мне дурно.

Дар опёрся о перила рядом.

— Что вы! Я далёк от осуждения. Времена такие, что каждый действует как может. Но не каждый придёт на выручку другому тею.

— К пиратам меня занесло не по доброй воле. При первой возможности покину их общество.

— Вот как? Вас взяли в плен?

Рикас нахмурился. О поражении в Арадейсе рассказывать не хотелось.

— Да. И я в весьма двусмысленном положении. Командую призовым судном, захваченным одними висельниками у других. К тому же ничего не смыслю в мореплавании.

Но отец однажды отбросил сомнения и командовал дирижаблем, ничего до этого не зная об управлении воздушными кораблями, шевельнулась неприятная мысль. И он справился!

Рикас тоже справлялся. Но отдавал себе отчёт, что путешествие протекает легко лишь благодаря хорошей погоде. Налетит шквал — и он просто не знает, что делать. Можно, конечно, спросить совета у бывалых, но решение принимать самому…

Слава Создателю, Дар показал приличные познания в морском деле. Он накопил их за годы странствий в Восточном океане. Экипажи судов Северной Сканды были невелики, каждый по мере сил обучался парусному, штурманскому и канонирскому делу. Хотя до настоящего морского волка тей не дотягивал основательно.

Погода переменилась в другую сторону. В трёх днях пути от порта их настиг штиль. Эскадра дрейфовала неделю, когда на шлюпке прибыл Туз. Он не навещал судно, даже узнав о местном перевороте в командовании. По озабоченному лицу карточного шулера Рикас догадался: произошло нечто чрезвычайное.

Предводитель похода увлёк молодого тея на бак, приказав остальным не приближаться ближе фок-мачты. Новость действительно была серьёзной, хоть и не слишком неожиданной: корабли Архипелага готовятся к выходу против Двенадцати островов, командует экспедиционным корпусом тей Йоргос, фактически войском управляет князь Алайн.

— Предлагаете мне уговорить их остановиться?

— Предлагаю цеплять крыло и лететь в Теландайн. К ночи доберёшься. Там пусть Далматис решает.

— Можно. Но… Как моя добыча?

— Превращаешься в настоящего свободного охотника! Не обижу.

Рикас качнул головой.

— Я уже отделил свою долю натурой. Один пленник — мой.

— Смазливая дикарка?

— Нет. Тей, земляк.

— Ну… — протянул Туз, но Рикас не дал ему распространиться о сомнениях.

— Если второго крыла нет, забирайте его на флагман. Дома он мне нужен живой, здоровый и без ошейника.

Главарь нетерпеливо дёрнул рукой.

— В твоём ли положении ставить условия, сосунок?

— А я не напрашиваюсь. Лучше здесь загорать, чем лезть под пули стрелков, подготовленных моим отцом. Не находите?

— Дьявол с тобой. Ладно, пусть он прыгает с нами в шлюпку. Кстати, насчёт Каторжанина… Ты его как укокошил?

— Едва тронул. Он сам грохнулся по трапу и шею свернул. Если нашим не верите, спросите у пленных — дюжина видела.

Рикас врал самозабвенно и преуспел, Туз только досадливо поморщился.

— Не будем терять времени!

Оно действительно летело быстро, и не только для Рика. В куда большей степени — для его отца. Алекс ощущал каждую уползающую минуту. Порт Фроны, включая внешний рейд, заполнили многочисленные суда. Терон сумел мобилизовать аж сорок три единицы. Правда, большинство из них — настоящие лохани, а приличным вооружением, позволяющим отбиться от кораблей Республики, было оснащено всего полдюжины.

Ударное соединение, выпестованное на Синей гряде на пару с Йоргосом из неподатливого бандитского материала, составило лишь небольшую часть десанта. Мобилизация разношёрстного пиратского воинства проходила шумно, и эти приготовления не скрыть.

Значит, на Двенадцати островах тоже готовятся. И если они сумеют сильно потрепать лордов в первом же бою, Терон сочтёт это саботажем. Даже страшно представить, как его гнев отразится на детях. Значит — первый бой нужно выиграть непременно. Дальше видно будет.

В суматохе погрузки Алекс сделал вид, что особое значение придаёт отборным головорезам — участникам успешной атаки на Арадейс. Таких нашлось немало. Но ни одного из банды, сопровождавшей пленных на субмарине. Создалось скверное впечатление, что подводная лодка перед самой Фроной куда-то исчезла вместе с пленниками, стражниками и экипажем.

Князь заметил нелады с загрузкой пушек. Одна, криво повисшая на талях, явно вознамерилась прыгнуть в воды залива. Пока Алекс костерил нерадивых мореманов, превосходя красноречием самых отъявленных местных ругателей, в порту объявился Его Высочество Верховный Лорд. Он благосклонно воспринял суету бывшего друга, важно кивнул Йоргосу. Над пристанью поплыли винные пары, затейливо смешанные с морским ветром.

Задав жару, князь вернулся к пиратам-офицерам. Терона поприветствовал, но лишь в той мере, чтобы поведение не казалось бунтом. Верховный заметил недостаток почтения.

— Старайся, дружище! Ты же знаешь условия.

— Я свою часть сделки выполняю. Острова — получишь.

— Пра-авильно! — пират сделал попытку похлопать Алекса по плечу, но потерял равновесие и за то плечо ухватился.

— Где ваша часть сделки?

— Потом… Я говорю — потом-м-м…

Разговаривать с пьяным до неприличности предводителем Архипелага было не слишком разумно, но Алекс не видел его месяц. Не заслуживающие ни малейшего доверия его слова, что с детьми всё в порядке, послужили единственным утешением.

— После первой победы — я встречаюсь с ними!

— Ну-у-у…

— Контракт будет выполнен не до конца, я помню. Но мне нужно убедиться, что вы выполняете условия.

Потому что единственное подтверждение — старый мятый фотографический портрет с красными пятнами вина, жутко похожими на кровь.

— Ладно… — Терон второй рукой ухватился за лацкан камзола и потянул Алекса к себе.

— Я те армию доверяю… А ты мне не доверяешь?

— Мне не нужна армия. Мне не нужно доверие. Мне нужны дети!

В мутных глазах мелькнуло неудовольствие.

— Т-с-с-с… Не при них, — Терон рыгнул и выругался. — Я сказал — после островов.

— После первой победы на островах, — твёрдо уточнил князь, нервничая, что выбивает обещание из алкоголика, вряд ли даже запомнившего, о чём здесь говорилось.

— Подавись!

С этим невнятным обязательством лорд удалился. Он практически повис на руках телохранителей. Пираты любят напиваться, но никогда не нарезаются до свинства перед делом. Его Высочество теряет авторитет в глазах приспешников, появляясь в скотском виде на набережной.

И Терон явно чего-то не договаривает, чуял Алекс. Но взять мерзавца за жабры возможно только после выполнения своей части сделки. А пока — терпеть…