Южный шторм

Глава двадцатая

Между лопатками расплылось алое пятно, пронзительно-яркое на светло-сером шёлке. Туз Безенет ухватился рукой за грудь, зажимая входное отверстие.

— Не сыграла ставка…

Рикас и не пробовал подхватить падающее тело с полагающимся мелодраматическим стоном «командира ранили!» Вместо этого подхватил невидимое знамя.

— За мной, акульи дети!

Неслышно хрустнули очки под чьим-то сапогом. Голые по пояс гиганты с Кадмуса и пираты побежали дальше. Некоторые перепрыгнули через тело атамана. При жизни он пользовался уважением, но в бою не время отдавать почести павшему.

Десантники с кораблей вяло отреагировали на орду Рикаса. В отсутствие формы и знаков различия у большинства команд головорезы решили было, что с правого фланга к ним присоединился высадившийся отряд. Даже когда лезвие тейской шпаги — острая кромка на треть длины от кончика — чисто снесла голову обладателю серого мундира, оторопь охватила только ближайших. Затем грохнули винтовочные и револьверные выстрелы, с очевидностью разъяснившие пришельцам: их убивают.

Врубившийся в серую массу тщедушный тей явно проигнорировал факт, что воинства Архипелага много больше, даже после смертоносного картечного обстрела. В конце концов, важны лишь пятеро-шестеро вблизи, а дальше сотня или десять тысяч — нет разницы. Рикас убивал всех, до кого мог дотянуться. Револьвер грохнул шесть раз, наделав в корсарах шесть дырок, и умолк. Зато шпага не обессилела, сразив свою очередную жертву.

Выпад! Укол! Режущий удар на отходе… Поворот, удар! Поймать клинок врага на сильную часть шпаги и ударить в ответ… Дальше! Удар Силой в глаза, и тут же шпагой в горло его соседу!

Рикас метался и вертелся как живая мельница смерти. Не приближаясь слишком близко, по соседству рубились дикари. Падали, фонтанируя кровью из рассечённых артерий, но оставшиеся на ногах продолжали биться, словно в каждого вселилась тысяча дьяволов…

Пираты дрогнули. Так бывает, когда трудная цель близка, вот-вот ещё одно неимоверное усилие, и вдруг задача усложняется. Нападение отряда покойного Туза сыграло именно такую роль. Если у врагов в засаде оказался резерв, что ещё у них спрятано в рукаве?

Когда противник бежит, его численное превосходство значения не имеет. Какая разница, всё равно бьёшь в спину! Неблагородно, но это — пираты. Они сами себя поставили за грань понятий морали и чести.

Часть из них бросилась в шлюпки. Весла в воду — и скорее грести от берега. Кто-то просто кинул оружие и поплыл, самые благоразумные падали лицом вниз, надеясь на плен и милосердие победителей.

— Дьявольщина! — воскликнул Йоргос, не веря своим глазам.

Блестящая победа выскользнула из рук. Словно очнувшись, возобновили огонь береговые батареи, всаживая снаряд за снарядом в скопившиеся корабли Архипелага.

— Что это, Алексайон?

— Резервный отряд в засаде, полагаю.

— Разрази меня гром… — Йоргос схватился за голову. Между пальцами показалась кровь — след ранения в начале боя. — Всё кончено. Уходим!

Князь смотрел на него с изумлением. Восемь из десяти флибустьеров ещё не спускались на берег. Пролив забит кораблями, разминуться сложно, а в Глотке Дракона — ещё и опасно. И, что особенно неприятно, Йоргос сейчас уведёт пушечное мясо, и оно не достанется береговым батареям. Когда-нибудь этот сброд придётся истреблять гвардии герцогств.

— Вы уверены? Вряд ли у Двенадцати Островов есть иные резервы.

— Я ни в чём не уверен! — Йоргос сорвался на истерический крик, вызвав косые взгляды у находившихся на шканцах. — Я не уверен, что там больше нет засады! Я только в одном уверен — если не спасу армию, Архипелаг падёт! Вы мне говорили, что все республиканцы — на кораблях, слышите, вы, синьор!..

Поиск решений окончился, начался поиск ответственного — на кого переложить бремя неудачи, усмехнулся про себя князь. Ну, валяй, если от этого легче.

Однако Йоргос взял себя в руки и отложил выяснение отношений на потом. Уцелевшие корабли по его команде двинулись к проходу, бросив кучу народа на берегу, в шлюпках и просто плавающих в воде.

— Они отобрали у меня победу… Передать канонирам: целься ниже!

И бортовая батарея «Гнева Юга» обрушила огонь на полосу земли у самого уреза воды, где бойцы Республики добивали десант. Князь побледнел. Мелькавшая среди серых мундиров чёрная фигурка его сына вдруг исчезла в дыму фугасного разрыва и больше не появилась. Йоргос отомстил самым жестоким образом!

У Алекса отпало желание покинуть корабль. Эту партию следует доиграть до конца. У каждого свои ставки.

«Гнев Юга» тем временем обошёл тонущую «Кровь Русалки» и приблизился к сцепившейся паре. Буквально перед самым бушпритом барка пострадавший от удара в корму корабль смог дать ход, снявшись с номера четвёртого. Но руль был явно повреждён. Поворот не удался, днище с шумом напоролось на камни южного берега пролива.

Остальным, даже очутившимся в самой узости, повезло больше. Суда разворачивались, у носа одного из них Алекс увидел три шлюпки, вытягивающие корпус на буксире на чистую воду. На свободе оказался и «Гнев Юга», изрядно потрёпанный и накренившийся, невзирая на авральную работу трюмных помп — они явно не справлялись.

Основная группа эскадры даже не вошла в пролив. Суда, переполненные десантниками-абордажниками, и прикрывающие их корабли бестолково скопились у входа. Флотоводческий талант Йоргоса проявился в полной мере.

Но это было не самое драматичное. Горизонт на западе покрылся чёрточками мачт. Над ними курились дымы. Здесь все, кого смогли спешно мобилизовать члены коллегии Республики. И те корабли, что провели какое-то время в западне у Рогов Дьявола из-за страха команд перед морскими минами, тоже присоединились к охоте. Они охватили выход из Глотки Дракона плотным полукольцом.

Йоргос тоскливо глянул на садящееся солнце. Светового дня осталось не менее часа. А потом корабли Архипелага будут подсвечены заревом пожаров. Отличные мишени. И командующий решил завершить хотя бы одно дело, отложенное во время боя в бухте.

— У нас полчаса, синьор, пока проклятые республиканцы не начнут разбирать «Гнев Юга» на заклёпки. За полчаса до смерти признайтесь мне: зачем вы предали Терона? Зачем завели нас в западню?

После канонады и бесконечных криков — команд и рапортов об исполнении вперемешку с ругательствами — на шканцах установилась необычная тишина, прерываемая лишь рокотом машины и всхлипами надрывающихся трюмных насосов. Пираты, исполняющие роль офицеров, как один уставились на князя. Будто и нет приближающегося вражеского флота.

Происходящее показалось Алексу странным спектаклем. Будто смотрел его со стороны и не рисковал получить град пуль или сабельных ударов. Конечно, он вооружён, и Сила готова придти на помощь, но на квартердеке слишком много желающих его смерти, и по трапу прибывают новые, заслышав разговор. Револьверы ещё не вытащили, но руки легли на рукояти.

— Предал? А почему, как вы представляете, я должен был хранить ему верность?

— Не юлите! — Йоргос сделал нетерпеливый жест, отметая чохом уловки оппонента. — Вас же никто силой не тянул на Архипелаг.

О верности стоит говорить, если приносишь обет благородному синьору. Терон — обычный бандитский атаман, про благородство вспоминать неуместно. Пираты по дюжине раз перебегают с Архипелага в Республику, это почти в порядке вещей.

— Терон захватил в заложники моих сына и дочь.

Командующий походом криво усмехнулся.

— У вас не нашлось денег на выкуп? Впрочем, это не важно. Вы признали измену.

— Нет. А сейчас признаюсь. Я проводил стратегию, чтобы вы с республиканцами истребляли друг дружку как можно больше. Остальных вырежут икарийцы. С вашим сбродом нужно кончать, быстро и решительно.

По мостику пронёсся ропот. Щёлкнули взводимые курки. Такую наглость пираты прощать не собирались. Револьвер Алекса воткнулся Йоргосу в переносицу, внося коррективы в предстоящее действо. Неудачливый командующий не выказал страха.

— Оставьте, тей. Мои люди не столь пекутся о жизни своего командира, чтобы выпустить вас отсюда.

— Ваше предложение, Йоргос? Особенно если учесть, что через полчаса будем на дне?

Действительно, убивая младенца — отнимаешь у него всю жизнь. Когда речь идёт о жалких тридцати минутах, даже волноваться смешно.

— Поступим по благородному. Опустите револьвер. Дадим слово шпаге. Без Силы. Я, тей Кефеус из рода Йоргос, вызываю тея Алексайона из рода Алайн…

Князь отдал должное противнику. Двадцать лет проживши по-скотски, с пиратами и прочими отбросами общества, Йоргос надеялся хотя бы на тот свет отправиться достойно. У него, кажется, на Архипелаге жена и сын?

— … А если мне изменит удача, просто прикончите его, братья, — сказал лорд, полностью испортив впечатление.

Хоть что-то. Команда не будет стрелять, пока Йоргос не победит или не проиграет. Осталось придумать выход из ситуации. Алекс спрятал ствол и обнажил клинок.

— Я принимаю ваш вызов, тей. Умрите по-дворянски.

Злобная улыбка на лице Йоргоса подсказала, что варианты могут быть разные. Он сбросил серый камзол, оставив чёрную сорочку, перевязь с револьверной кобурой. В правой руке блеснуло узкое жало шпаги.

Среди пиратов протиснулся мрачного вида субъект, протянувший Йоргосу ещё одно оружие, похожее на тейскую шпагу, но короче на две ладони — очень длинную дагу.

— Всем отступить на три шага!

Пираты чуть подвинулись, расчищая место. Алекс воздержался извлекать свой кинжал — против даги он короток. И против неравноценного оружия не возразил, ситуация явно не располагала к дискуссии.

Йоргос стал в меру, прицелившись шпагой в грудь сопернику, дага на отлёте. Никто не заявил о секундантах. Команду «ангард!» каждый дал себе сам.

Посрамлённый командующий из шкуры лез, чтобы хоть в этом бою доказать — он настоящий воин. И поначалу преуспел, используя странный, ни на что не похожий стиль фехтования. Обычно шпага служит для начала атаки и сближения, связывая сталь противника, дело решает удар коротким оружием. Йоргос умудрялся фехтовать двумя руками, создав у Алекса полную иллюзию, что с ним дерутся двое.

И оба — мастера своего дела.

С трудом удерживая дистанцию выпадами, впрочем, не достигающими цели, князь лихорадочно размышлял. Он упустил момент ретирады с пиратского барка. Десятки глаз следят за каждым его движением. Все зрители желают ему гибели. И если Йоргос падёт, накинутся сворой, открыв огонь из дюжины стволов.

Выходит, Йоргоса нельзя убивать. И нельзя ему проигрывать.

Дага вспорола мундир, её хищный кончик вспыхнул красным. Дуэлянт взбодрился, болельщики радостно заголосили. Алекс понял, что ставки на него падают.

Йоргос почувствовал, что враг только защищается, не желая атаковать, и развил бурную активность. Бешено замелькала шпага. Кварты сменялись терсами и секундами. Как только князь поднял руку, отбивая батманом дагу, Йоргос выгнулся вперёд, нанося убийственный фланконад.

Рывок в сторону не спас Алекса от ранения. Остриё вспороло бок, скользнув по рёбрам. Одновременно дистанция сократилась до предела, противники едва не соприкоснулись лицами…

Не обращая внимания на рану, Алекс вцепился свободной рукой в кисть с дагой и рванул Йоргоса на себя. Спина ударилась об ограждение мостика. И пришла очередь Силы.

Соперник просил не использовать её? Князь не погрешил, не наносил ей ударов. Но нельзя просить тея забыть о Силе, как ястреба забыть о полёте, в нём — его суть.

Сильный толчок ногами в дощатый настил. Туда же вонзился мощный разряд Силы, свирепый огненный клубок, рождённый в сплаве души и тела… Свирепая отдача швырнула вверх!

И назад. В перевороте князь прикрылся противником, словно живым щитом. Двое мужчин опрокинулись в воду. Всплеск — и оба исчезли в пенистой мгле.

Грохот пароходного винта оглушил пуще артиллерийской канонады. Алекс извернулся и ударил ногами в живот Йоргоса. Шпага выскользнула из бреши в боку. Снова забурлила Сила. Могучая, практически не растраченная, она понесла человека, словно хищную рыбу, так что вода забурлила вокруг головы.

Он вынырнул в двух сотнях шагов от барка. Обнаружил, что по-прежнему сжимает шпагу, и на ощупь вложил её в ножны.

Вдогонку не прилетело ни единой пули. У команды «Гнева Юга» нашлось другое развлечение: республиканские корабли сблизились с раненым флагманом на дистанцию выстрела. На израненный барк упали первые снаряды.

Алекс не видел, как рушились мачты и дымовая труба, палуба занялась огнём, а пираты в горящей одежде прыгали в волны. Позже докатился звук рвущегося парового котла и гром, когда пламя добралось до порохового погреба. Всё это уже осталось позади. Князь грёб, приживляя рану тоненькой струйкой Силы, недовольной, что ей более не позволено вырваться широким потоком.

Намного сильнее, чем дырка на рёбрах, его мучило другое: что сталось с Рикасом, когда его накрыло взрывом фугаса…

Молодой тей сам этого не знал.

Мир потерял реальность и наполнился звоном, вытеснившим иные звуки. Сила, упивавшаяся убийствами и разрушениями, теперь удерживала на грани забытья, не позволяла провалиться в тёмное ничто, из коего нет возврата.

Он стоял… или куда-то брёл, механически передвигая ноги. Шпага потеряна. Сейчас бы княжича заколол самый последний пират, едва владеющий саблей.

Горизонт качался и плыл, вздымался и опадал. И кружился…

Потом Сила иссякла. Для управления ей нужна воля, израсходованная досуха. Но Рикас не упал. Его поддерживало… что? Или кто. Тонкая мускулистая рука не позволила рухнуть и упорно волокла прочь от береговой линии, где снова рвались снаряды.

Тей Дараньон, сам раненный и обессиленный, сумел дотащить его до каменной россыпи и рухнул. Перед мутным взором Рикаса предстало гневное лицо Айны. Слов не расслышал, но по движению губ прочитал следующую фразу:

— Если снова получишь по голове — вконец поглупеешь, братец.