Ян и Инь 6. Дорога домой

Глава 28

На казнь отправили более двух десятков человек — глав кланов и их ближайших помощников, которые оказались замешаны в попытке захвата власти в Хэй Ху. Не скажу, что это прибавило мне любви со стороны остальных глав и обычных жителей, но зато убедило их в твёрдости моих намерений и моего слова.

После неудавшегося покушения, недоброжелатели и недовольные, которых ещё точно осталось в достаточном количестве, затихли и затаились, не желая привлекать к себе внимание решившего отличиться Ли Цзюня. Тот, после того, как его и ещё три десятка проявивших себя воинов сводили в аномалию, где помогли установить связь с духами, был готов рвать глотки любому, не то, чтобы за плохое слово обо мне или ком-то из моего ближайшего окружения, но даже за косой взгляд в нашу сторону.

Пока сформированные бригады в спешном порядке восстанавливали стены города, улицы и дома, отряды воинов объезжали окрестности в поисках недобитых монголов и собирали по ближайшим обезлюдевшим деревням сохранившиеся припасы, скот и вообще всё, что можно было увезти. Дома сжигались, колодцы засыпались и вообще, делалось всё, что могло бы в будущем затруднить монголам передвижение по этим землям. Чудом выживших крестьян, которые потянулись обратно в свои дома, силой заставляли сниматься с мест и отправляться дальше, на север, где у них будет хоть какой-то шанс пережить ещё одно вторжение степняков.

Я же всё это время занимался тем, что водил отряды воинов по аномалиям, делая из наших солдат Связанных. Да, в основном приходилось устанавливать им связь со слабыми духами, так как кого-то посильнее большая часть из них просто не смогла бы подчинить своей воле. Но даже так, после того, как они осваивались с новыми силами и возможностями, они на пол головы, а то и на голову, превосходили солдат без духов.

Несмотря на то, что мы старались действовать осторожно, время от времени, на нас нападали Хранители аномалий. Инь, после всех своих побед и возвращения части сил, зачастую справлялся с сильными духами почти без помощи остальных. Однако, это имело свои последствия.

Безусловно, с каждым поверженным Хранителем, медоед становился только сильнее. А вместе с ним и я. Правда, я начал замечать, что стал намного агрессивней реагировать на любые раздражающие меня факторы. Зверь, который всё это время жил во мне, и которого мне удавалось держать в узде, начал всё чаще взбрыкивать, пытаясь подавить мою волю.

Дошло до того, что я чуть было не напал на Акамира, когда он сделал мне какое-то разумное замечание. В итоге, я решил поговорит с Инем, чтобы выяснить, что происходит. Ведь, самое пугающее в том, что до разговора с Акамиром я даже толком не осознавал, что делаю что-то не то, и что со мной что-то происходит.

— Инь, — начал я хмуро, достучавшись до своего духа. — Что со мной происходит? Я стал злее, раздражительнее, да я просто каждый день, по несколько раз, ловлю себя на желании устроить с кем-то бой!

«Это моя вина, Ян — мне показалось, что в голосе Иня послышалось сожаление. — Я поглотил слишком много силы и начал постепенно захватывать твое сознание. Я пытаюсь хоть как-то это замедлить, но у получается плохо».

— Ты сказал «замедлить»? — зацепился я за самое, на мой взгляд, главное в его словах. — Не остановить? Только замедлить?

После небольшой паузы, медоед появился передо мной, сходу заняв немало пространства. Его глаза, горящие холодным огнём, изучали меня с непривычной внимательностью.

«За счёт того, что я поглощаю духовную энергию поверженных нами врагов, ты становишься сильнее, Ян, — наконец ответил он. — Но тебе должно быт прекрасно известно, что ничего в этом мире не даётся просто так. А уж сила всегда требует платы. Духовная энергия, которую я поглощаю, несёт в себе не только мощь, но и часть сущности поверженных сильных духов. Их инстинкты, их ярость, их желания. И чем больше я поглощаю, тем сильнее мы оба становимся, но, при этом, тем сильнее отголоски… сущностей поверженных нами врагов влияют на нас».

— Значит, это не просто мои эмоции? — я сжал кулаки, ощущая, как, после слов Иня, внутри меня начало клокотать что-то чужое, чуждое мне. И в этот раз я чётко осознал, что эти эмоции не мои.

«Отчасти твои, отчасти — нет. Но ты должен научиться контролировать это. Иначе…»

— Стану Извращённым? — с грустью перебил его я.

От возникшей мысли у меня по спине пробежал холодок. Вспомнились слова Иня о тех, кто позволил духам полностью поглотить свою человеческую суть. Перед глазами встал тот ханец, которым завладел дух, и как он его изменил.

Становиться монстром я не хотел и, раз уж пошло такое дело, не собирался.

— Как мне этого избежать?

«Извращённым ты не станешь, — ответил Инь на мой первый вопрос, чем вызвал у меня нешуточное облегчение. — Да, со временем ты можешь… немного потерять себя, но ты уже делаешь то, что помогает тебе сохранять свою человечность. Не позволяет превратиться в зверя. Осознавая проблему, воин держит её под контролем. Ты — воин. В этом нет сомнения. Но, к сожалению, этого мало. Тебе нужно не просто сдерживаться — тебе нужно приручить эту силу. Сделать её частью себя, а не позволять ей управлять тобой».

Я тяжело вздохнул, понимая, что не всё, так просто. Ведь не зря он в самом начале упомянул о том, что всё это может лишь замедлить процесс.

— А что, если мы перестанем поглощать духовную энергию? — спросил я, впрочем, не надеясь, что его ответ сможет меня утешить.

Инь недовольно рыкнул, и в его голосе впервые прозвучало раздражение.

«Перестанем поглощать энергию? Ты смеёшься надо мной? Мы стоим на пороге войны, Ян! Триединый Конь скоро будет здесь, ниппонцы уже захватили Хай-Женчу и могут наведаться сюда, а ты хочешь остановиться? Как ты собираешься защищаться от них и защищать тех, кто доверился тебе?»

— Я всё это прекрасно понимаю, — мрачно ответил я, — но…

«Нет никакого „но“. Без силы нам не выжить, и мы будем становиться сильнее. Прости. Ты знал, на что идёшь. Месть, которую ты так жаждал, свершилась. Я помог тебе. Теперь же, твоя очередь помочь мне. Последняя оставшаяся ищейка чувствует меня и идёт сюда. Если у меня не хватит сил, чтобы покончить с ней, то это будет означать конец. Конец для нас обоих, человек!»

— Что ещё за ищейка? — не понял я. — Ты ничего не говорил мне раньше ни о каких ищейках. Только о мести за… за что, кстати?

«Не помню, — мрачно ответил мне Инь. — Только я чувствую, нет, я знаю наверняка, что должен его убить. И что он точно придёт за мной».

Вывалив на меня всё это, он исчез, оставив меня наедине с тяжёлыми мыслями.

Через неделю, после нашего разговора, отряд наших бойцов столкнулся с отрядом ниппонских разведчиков. Их всех перебили, не дав никому из них уйти, но это был тревожный звоночек. Воевать в две стороны мы были не готовы. Нам бы с кем-то одним из них справиться хотя бы… Однако, несмотря на наши опасения, шло время, но больше отрядов ниппонцев никто не встречал.

До меня доходили непроверенные слухи, что они столкнулись сначала с недобитыми монголами, а потом с армией Императора, который повелел кланам отбить эту жемчужину у захватчиков. Так ли это, выяснить нам не удалось, так как рисковать разведчиками и отсылать их слишком далеко, никто не желал.

А ещё через три недели к Хэй Ху подошла армия монголов.

Не передовой отряд, не разведчики — настоящая армия. Тысячи всадников, покрытых пылью долгого пути, растянулись по равнине, словно чёрная туча. Над ними развевались знамёна с изображением белого коня, на красном фоне и с чёрными звёздами.

«Триединый Конь, — со сдерживаемой яростью прошептал Инь у меня в голове. — Он пришёл».

Я стоял на стене, вглядываясь в приближающиеся ряды врагов, похожих на орду саранчи. Акамир, Лэй, Юнгур и другие командиры молчали рядом, понимая, что сейчас любое слово будет лишним. Чувствовалось, что вид монгольской армии со стен города их поразил. Одно дело штурмовать стены, будучи в составе подобной орды. И совсем другое дело осознавать, что скоро все они обрушатся на ставшие резко такими ненадёжными стены.

— Не думаю, что они станут штурмовать сразу, — произнёс я, разрывая затянувшееся молчание. — Скорее всего, сперва попробуют договориться.

— Договориться? — удивился Акамир. — О чём? О сдаче города? После того, как ты убил его сына?

— В том то и дело, что я не уверен, что им нужен город. Сарангэрэл пришёл за мной. Точнее даже не он сам, а его дух. И не за мной, а за Инем.

— Ты знал об этом и молчал? — возмутился Юнгур, дрогнувшим голосом. — Ты ведь мог…

— Что? Уйти подальше отсюда и встретить всю эту орду в одиночку? — перебил его Акамир. — Не неси чушь! С Яном ты достиг большего, чем мог когда-то мечтать, так что имей мужество пожинать плоды. Да и глупо полагать, что они пришли сюда ради одного Яна!

— Командир Акамир прав, — добавил Лэй. — Мы все прекрасно знали, что, рано или поздно, они явятся вновь. Мы готовились к тому, чтобы встретить их и дать отпор. И то, что они заявились под стены нашего города так быстро, это и хорошо и плохо.

— И что в этом хорошего? — процедил Юнгур, который не посмел спорить с Акамиром, но не отказал себе в удовольствии поддеть Лэя.

— Присмотритесь, — как ни в чём не бывало ответил ему Лэй. — Да, их много. Очень много. Но мы видим лишь всадников. Где их пехота, которая должна атаковать стены? Где осадные машины, которые смогут проломить ворота и стены, которые мы так долго восстанавливали?

— Ничто из этого им не нужно, — с толикой презрения ответил на это Юнгур. — Если они выступят все вместе, то просто снесут и ворота и стены щитом!

— Не снесут, — покачал я головой. — Инь же уже не единожды смог его развеять. Развеет и в этот раз.

— Я знаю лишь об одном разе. И тогда их было намного меньше! Сейчас же там тысячи дайчинов с самим Ханом!

— Так и мы стали сильнее. Так что не переживай, — попытался успокоить его я.

Последнее, что мне сейчас надо, это, чтобы бойцы видели, как паникует их командир! А Юнгур, если и не паниковал, то был близок к этому.

— Господин, смотрите! — Мин, который всё это время молчал, не вмешиваясь в наш разговор, и внимательно следил за противником, указал рукой куда-то в центр этой огромной орды. — Они выслали переговорщика!

— Это не переговорщик, — помотал головой Юнгур,с ошеломлённым видом. — Это сам Хан Сарангэрэл!

То, что в сторону ворот двигался кто-то важный, было понятно хотя бы по тому, что ему все уступали дорогу. Причём, заранее. А ещё, за ним скакало пять дайчинов, каждый из которых держал в руках знамя. Только качеством оно отличалось от большинства остальных полотнищ.

Монгол был облачён в золочёные доспехи, а его чёрный, словно самая тёмная ночь, конь был огромен. Думаю, не слишком сильно ошибусь, если скажу, что он был раза в два больше, чем самый большой конь, которого я когда-либо видел. Да и сам монголы был явно выше и шире своих дайчинов, которые тоже были немаленького роста.

«Это не конь, — раздался у меня в голове голос Иня. — Это Извращённый. Только, вместо того, чтобы быть похожим на человека, он принял форму животного. Так он приумножил свои силы, но потерял большую часть разума».

— Медоед! — проревел монгол, и его голос прокатился по стенам, заставляя моих воинов поёжиться от силы, которая в нём слышалась. — Хватит прятаться! Выходи! Я нашёл тебя и теперь у тебя точно не получится сбежать!

Я поймал обеспокоенные взгляды, которые на меня бросали мои соратники, и напуганные, которыми меня «одаривали» солдаты. Не сказав никому ни слова, я принялся спускаться, подгоняемый Инем, который ярился внутри меня, желая затолкать слова монгола или духа, который занял его место, обратно тому в глотку. Небольшая дверь в воротах скрипнула, пропуская меня наружу. Я вскочил в седло и вышел, ощущая на себе тысячи взглядов с обеих сторон.

Не спеша, я двигался навстречу Триединому Коню один. Страха, который возник у большинства моих бойцов, когда они увидели Хана Сарангэрэла или, лучше будет сказать, того, в кого он превратился, не было. Я был готов принять этот бой, даже если он станет для меня последним. По крайней мере, если я даже и паду, то умру, как и положено воину — защищая свой дом и свою семью.

Семью… мы ведь провели с Мейхуи обряд, связавший нас узами. И теперь она была моей официальной женой. А ещё, она была беременна. Жаль только, что мне вряд ли удастся увидеть рождение сына или дочери. И что я не смогу подержать его или её на руках.

«Его. У тебя будет сын, — вмешался в мои мысли Инь, который мог видеть намного больше, чем я. — Только для того, чтобы он смог появиться на свет, нам надо сегодня победить. Так что соберись. Сражаться придётся не только мне, но и тебе!»

Слова медоеда вызвали разные чувства. Я был и рад, что у меня, оказывается, появится наследник, и раздражён, что дух влез в мои мысли, чего у него, по его же словам, раньше не получалось сделать. Видимо, как он меня и предупреждал, граница между нами всё больше стирается, и вскоре я перестану существовать как «Ян», превратившись в часть своего духа. Горько и обидно.

Конь сидел на коне.

Это могло бы звучать, как шутка, но выглядело слишком устрашающе со стороны, чтобы над этим смеяться. Его доспехи сверкали на солнце, а из тела словно рвались три духа трёх разных стихий: света, тьмы и огня.

— Пришёл отомстить мне за смерть своего сына? — спросил я, не желая затягивать наше общение.

— Мне плевать на его смерть. Он был важен человеку, который стал для меня вместилищем, — пророкотал Монгол, жутким голосом, в котором не было почти ничего человеческого. — И я пришёл не за тобой! Покажись, Медоед!

Инь не заставил себя долго ждать. Он возник неожиданно, тут же довольно прорычав:

— Ищейка! Последний оставшийся в живых. Только твоя смерть отделяет меня от того, чтобы вспомнить всё, что я когда-то забыл. Я чувствую это!

— А ты успел набраться сил, — послышался недовольный голос Коня в ответ. — Надо было найти тебя раньше.

— Надо было, но ты заигрался в человеческие игры, — пренебрежительно усмехнулся медоед. — Как и остальные, которых я уже убил и пожрал.

— В этом вся твоя суть, Пожиратель! — с неожиданным гневом воскликнул Конь. — Именно за это тебя свергли и почти уничтожили. Но ты сумел сбежать. Сюда, в мир людей! Как какой-то дикий неразумный дух!

— Вижу, ты многое обо мне знаешь. Больше, чем Тигр или Змей. Я не понимаю, о чём ты говоришь, но обязательно узнаю это, после того, как поглощу тебя целиком, до последней капли духовной силы!

Слова Иня взбесили Триединого Коня. Он развёл руки в стороны и выпустил в нас сразу три свои стихии. Волна света, тьмы и огня смешались во что-то непонятное, устремившись, казалось, прямо в меня. Но на их пути встал Инь, грудью приняв этот удар, который, казалось, не нанёс ему никакого вреда.

— И это всё, на что ты способен? — фыркнул он, и его голос разнёсся вокруг, достигнув ушей всех воинов. — Знал бы, что ты настолько слаб, сам бы тебя нашёл ещё раньше!

Триединый конь, который и до этого с трудом сдерживал себя в руках, после такого окончательно потерял над собой контроль. Тело монгола начало изменяться. Его голова стала всё больше походить на лошадиную. Вместо левой кисти у него появилось мощное копыто. Но самое страшное было в том, что конь, на котором он сидел, потёк, словно мягкая глина.

Пока я с удивлением смотрел на происходящее, всадник и его скакун слились в единое целое. Тело монгола раздулось, став ещё больше и мускулистее. Шлем упал на землю. Голова коня исчезла, как и ноги Хана. Получившееся существо внушало трепет и омерзение одним своим видом.

«Мы должны убить его, Ян!» — с яростью в голосе прорычал Инь.

— С удовольствием! Только как?

«Придётся нам с тобой слиться».

— Ты сможешь потом вернуть всё обратно. Так как было до этого?

«Не уверен, — честно ответил мне медоед. — Скорее всего, нет. Но другого выхода у нас нет. Он убьёт тебя раньше, чем я смогу до него добраться. А без тебя я сильно ослабну и всё, что смогу, это умереть в бою».

— Действуй! — согласился я, глядя на то, как бывший Хан Сарангэрэл заканчивает превращаться в монстра.

Вот только и я сам сейчас, если я правильно понял Иня, превращусь в нечто подобное. И как бы мне после этого не потерять себя…