Ян и Инь 6. Дорога домой

Глава 14

Никто из монголов нападения не ожидал. Прежде, чем они успели опомниться, я уже вонзил свои когти в грудь ближайшего монгола, пробив её насквозь. Кровь брызнула на ковры и подушки, а сам он дёрнулся было схватиться за нож, но тут же захрипел и обмяк. В воздухе повис резкий запах железа и вина, от опрокинутых кувшинов.

Дамдин первым сообразил, что происходит. Он вскочил на ноги, а его лицо исказила ярость. Моментально окутавшись духовным покровом, он закричал, брызгая слюной:

— Предатель! Ты за это ответишь! Я велю отрубить всем твоим воинам руки и ноги и брошу их подыхать от голода. Или вспорю им животы и заставлю есть свои кишки. Или…

Дальше я его не слышал. В голове раздавалось лишь довольное порыкивание Иня, который поглощал одного духа за другим. Несмотря на то, что у каждого из присутствующих тут монголов были духи, ни один из них не дотягивал до уровня Иня или даже Акамира.

Что касается духов Мина и Лэя, то они действовали сообща, нападая вдвоём и не давая своим жертвам ни единого шанса. Те же духи, которые могли оказать им сопротивление, сейчас отбивались от Иня и Алева. Да и неожиданное нападение дало свои плоды. Прежде чем что монголы, что их духи сообразили, что происходит, они уже потеряли десятую часть своих.

Шатер за считанные секунды превратился в кровавую бойню. Монголы разделились на три группы. Первая, самая многочисленная, пыталась дать нам отпор. Первоначальная растерянность уже прошла, и сейчас они вскакивали с мест, хватаясь за немногочисленное оружие.

В основном у них были длинные ножи и кинжалы. Дамдин, по всей видимости, опасался нападения, поэтому меч на собрании был только у него одного. Критическая ошибка, которая стоила сейчас многим из них жизни.

Вторая часть монголов рвалась к единственному выходу. Их-то как раз и сдерживали сейчас Лэй с Мином, не давая покинуть зал. Да, численное преимущество было на стороне монголов, но у моих соратников и не было цели убить их всех. Достаточно было просто сдержать, пока их духи разберутся с вражескими.

Третья часть монголов, самая малочисленная, среди которых я мельком разглядел знакомое лицо, забились в угол и наблюдали за происходящим, не решаясь вмешиваться. Не знаю, на что они рассчитывали, может ждали, пока в живых останется кто-то один, чтобы добить победителя, но краем глаза я за ними поглядывал.

Самая главная битва развернулась у духов. Инь рвал духов монголов, словно бумагу. Его когти вспарывали призрачную плоть, а клыками он впивался в шеи врагов, тут же пожирая своих жертв. Он был быстрее, сильнее и яростнее любого духа в этом зале, и вовсю этим пользовался.

Акамир прикрывал меня и Лэя с Мином, выпуская огненные сгустки один за другим, выжигая глаза и лица монголам, пытавшимся окружить нас. Не каждая его атака пробивала духовный покров противников, но страх перед огнём делал свое дело, и монголы береглись, не рискуя бросаться на моего друга.

Лэй и Мин сражались плечом к плечу, прикрывая друг друга. Им было непросто, но они выдержали самый яростный напор, и сейчас вовсю пользовались своим преимуществом в силе и скорости, помогая своим духам.

Я же, наплевав на всё, пробивался к Дамдину. Тот стоял на месте, дожидаясь, пока его соратники ослабят меня, чтобы добить и получить всю славу. Только он даже близко не представлял, что его сил на это уже не хватит. Случись наше противостояние до штурма, и у него был бы шанс. А так…

Дух Дамдина, огромный конь, покрытый чёрным пламенем, попытался затоптать Иня, котоый до него наконец-то добрался. Но медоед без труда уворачивался от массивных копыт, которые со свистом разрезали воздух и оставляли выбоины на каменному полу.

— Ты подписал себе смертный приговор, Ян! — донёсся до меня рык Дамдина, который, размахивая мечом, шагнул в мою сторону.

— Нет, Дамдин, — я оскалился в ответ, чувствуя непреодолимое желание его убить. — Это ты сделал это, когда убил Кима.

— Какого ещё Кима? Того ханьца? Он ещё легко отделался. Я оказал ему честь, позволив пасть от моей руки! — взревел монгол.

От его слов, красная пелена перед моими глазами стала ещё насыщенней. Я прыгнул вперёд, вложив в удар всю свою ярость, весь гнев и желание убивать.

Наши клинки столкнулись с грохотом, и я почувствовал, как его защита дрогнула. Он с трудом удержался от того, чтобы сделать шаг назад.

— Ты думаешь, что сможешь победить меня? — усмехнулся он.

— Я не думаю. Я знаю! — прорычал я в ответ.

Инь в этот момент впился в духа-коня, рванул его когтями, и чёрный скакун взревел от боли. Он выпустил кольцо тьмы, накрыв им не только медоеда, но и часть духов-союзников.

Тем знакомство с тьмой пришлось не по вкусу. Раненые духи прыснули во все стороны, но только для того, чтобы попасть в ещё одну волну пламени, на этот раз, выпущенную Алевом. Будучи уже изрядно ослабленными, они стали лёгкой добычей для хитрого огненного лиса.

Несмотря на страшные на вид раны, Инь даже не подумал отпустить своего противника. Напротив, он впился в него лишь сильней. А ведь по нему пришёлся самый сильный и страшный удар. Не думаю, что дух кого-то из советников и командиров Дамдина смог бы пережить нечто подобное. Он действительно был сильнейшим среди них.

Объятый тёмным пламенем конь раскрыл пасть и выпустил в медоеда клубы тьмы. Но почти сразу же получил в раскрытую пасть огненным сгустком, который запустил Алев. При этом, дух Акамира явно не пожалел сил, сильно ранив духа-коня. Тот заржал от боли и попробовал отступить. Но кто бы позволил ему это сделать? Инь вцепился в него со страшной силой и сейчас вовсю тянул духовную энергию, пожирая своего противника заживо.

Дамдин, по всей видимости, почувствовал состояние своего духа. А может и увидел. В любом случае, он дрогнул. Ярость в его глазах сменилась сперва на недоумение, а потом, когда я следующим ударом пробил его духовный покров, нанеся глубокую рану, там появился страх.

На какое-то мгновение он растерялся и ослабил концентрацию. Этого мгновения мне хватило, чтобы атаковать вновь. На этот раз ещё успешнее.

Мои когти вонзились ему в живот, пробивая остатки духовного покрова, доспехи, плоть и рёбра.

Он захрипел, его глаза расширились от боли и понимания, что он проиграл.

— Ты… не смеешь… убить меня.

— Я уже сделал это.

— За меня… отомстят… Тебе не простят… того, что ты сделал…

Я провернул лезвия внутри его тела и резко вырвал их наружу.

Кровь хлынула на пол, заливая ковры, подушки, остатки еды.

Дамдин рухнул сперва на колени, оставаясь при этом всё ещё живым. Он силился что-то сказать, но ему мешала кровь, которая потекла у него изо рта. Однако, умер он не от моего удара.

Пока мы с ним обменивались последними в его жизни фразами, Инь добил своего противника, полностью поглотив его энергию. Я смотрел на то, как из Дамдина уходят остатки жизни, сам при этом ощущая, как в моё тело вливаются огромные потоки духовной энергии.

Стоило Дамдину пасть, как в шатре воцарилась тишина. Оставшиеся в живых монголы замерли, глядя на тело своего командира. Судя по их лицам, они никак не могли взять в толк, как какой-то тысячник, тем более ханец, смог победить в честном бою того, кого на это место назначил сам Великий Хан? Хотя, честным бы я наш бой не назвал.

Первый, кто опомнился, был, как ни странно, Жаргал.

— Убийца! — закричал он, хватаясь за нож. — Убьём его!

Мой бывший командир дёрнулся было в мою сторону, но его остановил Акамир, качнувший перед его лицом огненным клинком.

— Следующий шаг — последний. У тебя был шанс сделать хоть что-то, но ты… вы, — приятель качнул головой в сторону сгрудившихся за спиной Жаргала монголов, —решили отсидеться, пока остальные сражались. Ты действительно рассчитываешь на то, что вы сможете победить нас, после того, как с этим не справился Дамдин со своими сильнейшими советниками?

Жаргал отступил назад. Монголы переглянулись. Они оглядели зал, который в данный момент больше напоминал место бойни, и словно только сейчас до них начало что-то доходить.

Духи Дамдина и его советников были разорваны и поглощены, сильнейшие воины мертвы. Те, кто остался на ногах могли лишь последовать за ними, но никак не добить нас и взять власть в свои руки, как они того, по всей видимости, желали.

Довольно быстро до них дошло, что они проиграли это сражение.

— Что теперь? — спросил один из них, не спеша бросать своё оружие на пол.

Я оглядел их, ощущая, как животная ярость Иня внутри меня постепенно сходит на нет, а ко мне возвращается возможность трезво мыслить.

— Теперь вы выбираете: либо умираете здесь, либо… либо скажете, что командир тех, кто прибыл сюда в качестве подкрепления, решил забрать власть себе и напал во время пира. Скажете остальным, что вы сражались, пытаясь помешать заговорщикам, но, в итоге, они смогли достать Дамдина. Вы же… точнее, мы, единственные, кто остался в живых, перебив всех нападавших.

— А после?

— После, вы уйдёте со своими людьми и больше никогда не вернётесь на эти земли.

Они колебались, но выбор был очевиден. Либо смерть здесь, либо возможность отступить и вернуться позже. В том, что они попытаются напасть сразу же, как только мы отсюда выйдем, я сильно сомневался. Они всё ещё находились под сильным впечатлением от быстрой, но кровавой бойни, которую мы учинили всего вчетвером.

Да среди них сейчас просто не было ни одного воина, способного выступить против меня или Акамира в одиночку и победить. Нет, конечно, они могут попытаться задавить нас количеством, попытаться вымотать, истощить, а потом добить. Но смогут ли они объединить оставшихся сынов Степи? Пойдут ли те за ними? Сильно в этом сомневаюсь. Особенно, если всё пойдёт так, как я планировал.

Один за другим они опустили оружие, показывая, что готовы слушать. Для достоверности, я велел им добить немногочисленных командиров, из тех, кто присоединился к армии монголов не так давно. Конечно, я бы мог сделать это и сам, но зачем, если так на руках Жаргала и остальных темников и тысячников, которых мы оставили в живых, теперь была кровь их недавних соратников. Зато теперь я мог не беспокоиться, что, после того, как я их отпущу, они побегут собирать против меня войско.

Когда мы вывалилась из зала, перемазанные в крови, с горящими после недавней схватки глазами, встретившие нас монголы тут же схватились за оружие. Оказалось, что я не учёл одну вещь, про которую мне забыл рассказать Жаргал и остальные оставшиеся в живых монголы. Дамдин приказал созвать всех младших командиров, которых не допустили до совета, чтобы объявить им о дальнейших планах.

Когда мы вышли из дверей дворца, солнце уже клонилось к закату. На площади перед зданием собрались командиры монгольских отрядов. Их было не меньше сотни — тысячники, нойоны, дайчины. Они стояли плотной толпой, перешептываясь, бросая на нас настороженные взгляды.

Мы — все, кто остался в живых после учинённой нами бойни, стояли на ступенях. Перед нами лежало тело Дамдина, накрытое его когда-то роскошным плащом, сейчас пропитанным кровью. Со стороны толпы послышались недоумённые шепотки, грозящиеся превратиться в яростный шквал вопросов и возмущения.

— Воины Степи! — поднял руку Жаргал, сделав небольшой шаг вперёд. Толпа тут же затихла. — Сегодня мы потеряли нашего командира. Предатели, те, кого мы считали своими братьями, напали на него во время пира. Они хотели сместить великого Дамдина, заняв его место и наслаждаясь его лаврами победителя. Предатели напали внезапно, прямо в разгар пира, когда никто не ожидал удара! Но их заговор провалился!

Он сделал паузу, давая словам осесть в головах у толпы.

— Дамдин мертв. Его сразили первым. Ударили одновременно по нему и по его духу. Но даже так, до самого последнего вздоха, он оставался истинным воином! Будучи раненым, он смог убить двоих заговорщиков. Тех, кто пришёл к нему с обещанием помощи, но, в итоге, нанёс самый страшный удар. Подлый удар в спину! После того, как мы одержали такую славную победу, захватив этот богатый город!

Монголы, словно завороженные, слушали разошедшегося не на шутку Жаргала. Глядя на него, у меня сложилось ощущение, что он сам верит в то, что говорит.

— Но! — он поднял вверх палец. — Война продолжается. И теперь нам нужен новый лидер. Тот, кто продолжит выполнять приказ Великого Хана и поведёт нас на новые завоевания! До тех пор, пока все эти земли не станут нашими!

А вот тут я напрягся, так как Жаргал озвучил совершенно не то, о чём мы договаривались. Не знаю, увлёкся он или заранее решил так поступить, но сделать здесь и сейчас я ему ничего не мог. Мне только и оставалось, что стоять позади него и скрежетать зубами от злости, жалея о том, что я оставил его в живых, понадеявшись на его благоразумие.

— Прежде, чем мы с вами вместе, братья, выберем нового командира, надо разобраться с предателями, которые затесались в наши ряды.

— Кто они?

— Да, кто это?

— Укажи нам на них! — раздались крики стоящих на площади монголов.

Я стоял позади Жаргала, но чуть сбоку. Поэтому мне была видна его мерзкая улыбочка, которая сама собой возникла у него на лице.

— Враг ближе, чем вы думаете! — заявил Жаргал и начал поворачиваться в мою сторону. — Я укажу вам на предателей, а мои братья подтвердят мои слова!

Внутри меня всё замерло. Я до боли сжал кулаки, принявшись незаметно окутываться защитой. Если эта лошадиная лепёшка сейчас укажет на нас, то шансов уйти живыми практически не останется.

Рядом негромко выругался Акамир, который, по всей видимости, пришёл к точно таким же выводам.

Монголы замерли немой массой, стараясь не упустить ни единого его слова и внимательно наблюдая за каждым его движением, не отрывая от него глаз и, кажется, даже не моргая.

Жаргал начал поднимать руку, по всей видимости, намереваясь указать в нашу сторону, когда в его грудь, пробив духовный покров, который он неизвестно когда успел на себя накинуть, вонзилась стрела.