Второй Шанс 2

Глава 11 Благими намерениями вымощена дорога в Ад

— Садитесь ребята, — сказала она, и обратилась к старосте класса: — Доложите, пожалуйста, о присутствующих и отсутствующих.

Встала полненькая девушка с двумя косами и в очках:

— Софья Исаковна! Отсутствует только Катя Бессонова, и пришел Иванов Александр, — отчиталась она.

— Ребята! Объявление! — произнесла учительница поднимаясь со стула и подходя к окну. — Катя Бессонова больше не будет учиться в нашей школе. Она уезжает вместе с родителями, которые едут в длительную зарубежную командировку. Ее отец назначен на очень ответственный и важный пост в международной организации.

Одноклассники Кати зашумели, бурно обсуждая неожиданную новость. Потом, когда удивлённый гул в классе затих, она продолжила, переключаясь на другую тему: — Иванов, как ты себя чувствуешь? Ты можешь заниматься? И не дожидаясь ответа, обратилась уже к притихшему классу: — Ребята, Саша получил две очень серьезные травмы этим летом, и частично потерял память. Поэтому, прошу вас всех проявить комсомольскую сознательность и помочь ему справиться с адаптацией в коллективе. Данилов! Тебя это касается в первую очередь!

— А что сразу Данилов? — раздался с «камчатки» — как называли последние парты, где сидели, как правило отъявленные лодыри и бездельники — голос жердяя.

— Потому что ты его постоянно задирал! И не делай тут вид, что ты меня не понял! — грозно произнесла классная.

— Как же, задерешь его теперь, — пробурчал тот и тут же спросил: — А это правда, что у него справка есть, что он убить может кого хочет и ему за это ничего не будет?

— Данилов! Немедленно прекрати срывать урок глупыми вопросами! — раздраженно произнесла учительница и вернулась на своё рабочее место. — Саша, ты не ответил на мой вопрос. Ты готов учиться? — обратилась она вновь к объекту беседы.

Юноша встал и официально произнес:

— Уважаемая Софья Исаковна! Я не только готов учиться, но и хочу окончить школу со всеми пятерками в аттестате зрелости!

Впечатлённая ответом учительница, приспустила очки на нос, и взглянула поверх них на постройневшего ученика.

— Если ты не шутишь, то это очень похвально! Только знаешь, Саша, тебе нужно будет подтянуть математику! У нас в классе есть ребята, которые справляются с этим предметом и охотно тебе помогут. Наша староста, например, Ира Маслова.

— Конечно помогу, — закивала головой девушка, стыдливо теребя косы пухлыми пальцами.

— Вот и замечательно, — взгляд преподавательницы уже изучал школьный журнал. — Итак, с организационными вопросами закончили — начинаем урок.

МОСКВА. 1967 ГОД. КВАРТИРА БАБУШКИ КАТИ

Наступил вечер первого дня пребывания семейства Бессоновых в Москве. Позади беготня по многочисленным инстанциям и оформление бесконечного числа документов — в том числе и заграничных паспортов.

Катя подошла к телефону, и, зажав трубку между щекой и плечом, собиралась набрать знакомый номер.

— Внучка, кому ты хочешь позвонить? — спросила ее бабушка.

— Саше. У него сегодня первый день в школе. Хочу узнать — как у него дела.

— Положи, пожалуйста, трубку и давай сначала поговорим, как взрослые люди. А потом уже звони себе сколь угодно, — и на полтона ниже добавила: — Если захочешь.

— Ну хорошо, — Катя с недоумением повела плечиком, но телефонную трубку положила на место.

— Скажи мне, внученька, — голос недобитой дворянки звучал заговорщически, — ты бы согласилась быть второй у своего любимого мужчины?

— Про что ты вообще, бабуля? Я тебя не понимаю. И что значит «второй»? — хмуря брови, спросила Катя.

— Все просто. Второй — это означает быть на вторых ролях. Что у твоего мужчины будет страсть гораздо сильнее любви к тебе. И может случиться, что выбирая между этой страстью и тобой, он выберет не тебя, — вкрадчивым голосом разъяснила старая интриганка.

— Я никогда и ни у кого не буду на вторых ролях! — горделиво вскинув подбородок, ответила девушка, даже не утруждаясь глубинным анализом сути вопроса. Ну а как? Она должна быть единственной и самой любимой.

— Я и не сомневалась в том, что моя внучка ответит именно так, — удовлетворенно кивнула бабушка, с трудом сдерживая ехидную усмешку от ощущения превосходства над каким-то там неказистым пареньком. — А скажи мне, Катенька, готова ли ты, ради своего будущего мужа, стать его тенью: быть домохозяйкой, посвятить себя ему и вашим детям, отказаться от собственной карьеры. Чтобы потом — лет этак через двадцать пять — когда он достигнет всех высот, к сорока годам, он брезгливо «выплеснул» тебе в лицо: что ты обабилась, что с тобой ему скучно, что он нашел себе молодую девушку, и что он от тебя уходит. А ты, милая: без образования, без профессии, без молодости, потраченной на него — осталась одна.

— Бабушка! Что это за глупые вопросы? Я не для того буду учиться в медицинском институте, чтобы потом: стоять целыми днями у плиты, варить обеды, убираться по дому, стирать, ухаживать за всеми! Я хочу стать знаменитым врачом!

— Совершенно верно, внучка! Я с тобой полностью согласна, — воодушевленно закивала старая провокаторша, в душе лишь усмехаясь. — Вот именно поэтому и не звони больше этому Саше. Более того, постарайся поскорее его забыть, тем более, что он тебя и не любил никогда.

— Бабушка! Что ты такое говоришь? — огорчилась Катя, вспоминая все, что их связывает с молодым человеком. И пусть воспоминаний не так уж и много, но они все на столько приятные, что отказываться от парня, а уж тем более забывать его навсегда, ей вовсе не хотелось.

— Я знаю что говорю, внученька, — ее голос стал более суровым. — Теперь слушай меня внимательно. За свою долгую жизнь, я повидала множество мужчин подобных этому Иванову. Это фанатики помешанные на своей работе. Для них — изобретения, открытия, опыты, сенсация — важнее всего на свете. Они все за это отдадут, включая своих женщин. У них не бывает нормальных семей. Их единственная страсть — это работа! Они не потерпят рядом с собой никаких конкурентов! Если встанет вопрос, пойти с тобою в театр или засесть в лаборатории за очередной эксперимент, можешь не сомневаться — ни в какой театр вы не пойдете.

— Так разве это плохо, когда человек одержим наукой? Зато он на других женщин смотреть не будет! — произнесла Катя неуверенно.

— Еще как будет, — зашипела старая гадюка, переходя на таинственный шёпот. — Был у нас в Академии очень известный академик-физик, так называемый универсал, который знал и различал до совершенства все разделы физики. Так вот, второго такого бабника и распутника, еще нужно было поискать! Когда человек на столько влюблен в науку, у него на любовь к женщине эмоций уже не остается! Он холоден, расчетлив, суров и эгоистичен. Единственное, что ты приобретешь от общения с таким субъектом, так это пустота. Ну и разочарование. Больше ничего.

— Мой Саша не такой! — запальчиво воскликнула Катя. — Он нежный и заботливый!

— Ты ошибаешься! Именно такой! — уверенно произнесла бабушка. — И сейчас я тебе это докажу. Давай рассмотрим факты, а не их интерпретацию. Ты ему сказала, как я тебя учила, что только одно его слово, и ты останешься с ним?

— Конечно! А он дал мне выбор. Возможность самой решать, что для меня лучше. Он понял, что я очень хочу поехать и отпустил меня! Чтобы я была счастлива и осуществила свою мечту!

— Катя, прошу тебя, не торопись с толкованием его поступка. Главное то, что он, имея возможность тебя переубедить и остановить, этим не воспользовался. Спрашивается — почему?

— Но он же объяснил почему! Чтобы мне было хорошо! — с отчаянием произнесла Катя.

— Какая же ты, все-таки, упрямая! — негодовала старая ведьма. — Это он так сказал. А давай я тебе скажу, как я вижу это со стороны?

— Ну скажи, — пожала плечами внучка, обреченно глядя на любимую бабулю.

— Так вот, давай сначала факты. Этот Иванов хотел, с помощью твоего отца, протолкнуть свои задачи с научными изобретениями и решить вопрос с деньгами через эту хозрасчетную группу. Так?

— Ну так. Что в этом плохого?

— Ничего. К тому же, он для этого не мало постарался: помог Сергею Порфирьевичу с его невралгией тройничного нерва, помог твоему папе переизбраться на новый директорский срок, мне вот помог с этим его лекарством…

— Ну вот видишь! — обрадовалась Катя. — Ты уже успела столько всего плохого о нем подумать. А он хороший.

— Не спеши, — продолжила коварная старушенция. — С тобой роман закрутил снова. После года вашей ссоры. Зачем? Ты об этом не задумывалась?

— Мы помирились!

— Разумеется, — женщина поднялась с дивана, подошла к внучке и, склонившись к самому уху, ехидно продолжила: — И вот случилось резкое изменение ситуации. Твой папа больше не директор института и помочь ему больше ничем не сможет! А он — после этого — тебя совсем не останавливает от отъезда за границу! Как ты думаешь — почему?

— Он же сказал, чтобы не мешать моей мечте!

— А может дело совсем в другом? — иезуитским тоном спросила бабушка.

— В чем же? — чуть не плакала Катя.

— В том что ты ему, как проводник в нашу семью, больше не нужна! Потому что в его работе наша семья ему больше не может быть полезна. Папа не директор, а его дочурка, без должности отца, ему ни к чему, — твердо и жестко сказала бабушка, безжалостно глядя в — полные слез — глаза внучки.

— Ты хочешь сказать, бабушка, что он был со мной только ради своей работы⁈ — с отчаянием выкрикнула Катя.

— Это не я хочу сказать, это факты говорят. Он просил тебя телефон моей квартиры в Москве? — она продолжала заколачивать гвозди в гроб отношений Кати и Саши.

— Нет, — тихо ответила Катя.

— А ведь он знал, что мы будем тут еще целых десять дней. Он просто вычеркнул тебя из своей жизни, как только ты перестала быть ему полезной!

— Бабушка, прекрати пожалуйста, — и Катя, обливаясь слезами, убежала в другую комнату.

«Прости меня, моя девочка, за эту подлость, — вздохнула бывшая дворянка, — но я не могу допустить, чтобы первая юношеская любовь сломала всю твою жизнь, перекрыв дорогу к такому блестящему будущему. Пройдет время, все отгорит, ты встретишь мужчину, для которого ты будешь главным смыслом его жизни и будешь с ним счастлива! А потом… потом ты сама мне скажешь спасибо за этот спектакль. Этот Саша Иванов тебе не пара!»

Квартира Ивановых

Саша вернулся домой, выпил чашку горячего чая и засел за уроки, изредка бросая настороженный взгляд на телефон — одновременно желая, чтобы Катя ему позвонила, и в то же время опасаясь этого. Но телефон молчал. Тяжело вздохнув, Саша погрузился в аналитику событий прошедшего дня. Особенно того, что было в школе.

Урок физики прошел спокойно. На перемене к Саше никто не подходил, видно кроме Нины с ним никто не дружил. Может это было и к лучшему, заводить тут друзей он не собирался. Потом был урок английского языка, где юноша, к удивлению одноклассников и учительницы блеснул своими знаниями. Получил пятерку и одобрение восторженной преподавательницы. Потом были история и география, где он тоже получил пятерки. А вот урок алгебры дался ему с трудом, но четверку он все-таки получил. Последним уроком была физическая культура, или «физра», от которой он был освобожден.

Воспользовавшись моментом, он пошел в столовую и спокойно пообедал, пока все были на занятиях. Оттуда он направился домой. Первый день школы закончился относительно неплохо.

Придя домой, он лег и полчаса поспал. Эта привычка у него появилась в прошлой жизни в шестидесятилетнем возрасте, когда он стал вставать в пять часов утра.

Вернулся с работы отец, и они вместе принялись готовить ужин. Это была жареная картошка с луком. Невероятный аромат дразнящими потоками пробивался сквозь все щели и приоткрытую форточку. Мужчины пребывали в предвкушении, когда неожиданно послышался дверной звонок.

Саша открыл, на пороге стояла мама.

— Проходи, — пригласил он ее легким жестом.

— Здравствуйте, мои дорогие, — сказала мама, входя на кухню, — как у вас вкусно пахнет.

— Поужинаешь с нами? — спросил отец, не переставая помешивать зарумянившиеся картофельные ломтики и золотистый перышки лука.

— Нет, спасибо! Мне еще самой ужин готовить нужно. Я пришла сообщить, что Алексея освобождают из изолятора, и он сразу идет в военкомат. Повестку он уже получил. Завтра медкомиссия и его забирают служить на флот.

— Ну и хорошо, — сказал Саша, — удачи ему.

— Леша просил… очень просил, завтра навестить его на сборном пункте. Он хочет попросить у тебя, Саша, прощение, — умоляюще сказала мама.

— У меня школа.

— После школы. И папа, если сможет. Приходите оба.

— А что Нинка? Она будет? — спросил младший сын.

— Она сказала, что ей уголовник не нужен, и ждать его из армии она не собирается, — поджала губы мама. — Она меня сильно разочаровала. Приходите, пожалуйста, он остался совсем один. Саша, он же все-таки твой брат.

— Хорошо! Я приду после школы, — сказал сын.

— А я загляну после работы! — присоединился отец.

— Спасибо вам большое! Это так важно для него. Саша, — мама обратилась к сыну, — я слышала про Бессоновых. Катя уехала вместе с ними?

— Да, на пять лет. Но думаю, она уже не вернется.

— Сашенька, ты только не переживай! Ты у нас такой умный и красивый мальчик. Еще встретишь свою настоящую половинку, — попыталась утешить его родительница.

— Не беспокойся, мама. У меня нет времени переживать, очень много работы.

— Ну и славно. Я, наверное, пойду. Нужно ужин готовить, — и она, вздохнув, пробежалась ностальгическим взглядом по родным вещицам бывшей кухоньки.

— Хорошо, — кивнул отец, — мы завтра будем на сборном пункте.

Он встал и проводил свою бывшую жену до дверей. Саша остался следить за картошкой. Когда отец вернулся, он сел за стол и задумчиво произнес:

— Знаешь, Саня, я так ее любил. Когда она ушла, думал что умру. А вот сейчас смотрю на нее, и ничего в душе не шевельнулось. Просто чужой человек. Как будто и не было двадцати лет совместной жизни.

— И когда ты меня познакомишь со своим сердечным эликсиром, который тебя излечил от любовной болезни? — рассмеялся Саша.

— Думаешь стоит? — спросил отец игриво щурясь.

— Конечно! В нашем доме не хватает хозяйки!

— Ну ты прямо скажешь! — неожиданно засмущался отец, а потом с воодушевлением произнес: — А давай в это воскресенье?

— А давай! — согласился сын. — Кстати, картошка готова. Можем ужинать! Бать, а она у тебя хоть готовить умеет? А то поднадоела эта однообразная стряпня.

— Умеет. Еще как умеет, — заулыбался отец и кивнул в сторону стола.

Во время ужина Саша завел разговор:

— Батя! А как там наши дела с автоматическим пипеточным дозатором?

— Двигаются. Приходится все точить на станках. Если мы будем продолжать делать именно так, то они по стоимости получатся золотыми.

— Нет, нам нужен прототип. А делать мы их будем из штампованной пластмассы. Это будет дешево и не слишком долговечно.

— Не слишком долговечно? — удивился отец, даже перестав жевать.

— Разумеется, батя! Наши пипетки должны служить не больше трех лет.

— Я не понял! Все стремятся сделать вещи как можно более долговечными, а ты хочешь наоборот — ограничить срок их эксплуатации?

— Именно так!

— Объяснись, пожалуйста! — попросил отец.

— Батя! В советской экономике действительно все именно так. Чем более долговечная вещь, тем лучше. Так тратится меньше ресурсов и материалов на их производство.

— Конечно! И это правильно!

— Правильно для кого? Для нас, кто собирается производить и продавать эти пипетки, и получать с этого доход, это совсем неправильно! — ответил Саша.

— Почему?

— Смотри сам! Ты делаешь пипетку, которая служит десять лет! Ее купили и используют себе на радость долгие-долгие годы. И пока она функционирует, новую не купят. Правильно?

— Правильно!

— А нам, производителям этих пипеток, какая от этого радость? Они купят их один раз и потом десять лет покупать не будут. То есть, если срок годности будет три года, мы их продадим в три раза больше, чем если срок годности будет десять лет. А нам нужно рабочим зарплату платить, аренду и все остальное. Про премии для нас я уж умолчу.

— Интересный у тебя подход. Не советский, — сухо сказал отец.

— Батя! Вечная вещь не имеет смыла. Она требует больших затрат для своего производства, и быстро морально устаревает. И что с этим старьем потом делать? Не лучше ли делать менее прочную, но более дешевую вещь, и иметь возможность заменить ее на новую, более прогрессивную и удобную?

— Я тебя понял и в чем-то ты, безусловно, прав, — вздохнул отец. — Что ты предлагаешь?

— Нужно будет изготовить пресс-формы для пластиковых частей этого дозатора. Но самая главная проблема — это изготовление наконечников для этих пипеток.

— А что там такого сложного? По-моему, это как раз не проблема, — удивился отец.

«Еще какая проблема, — вздохнул про себя Саша, вспоминая о первых китайских наконечниках, которые он использовал в лаборатории, когда они только появились. — Это был чистый ужас. На пипетках они держались плохо, из них вытекала жидкость, к тому же, внешне они выглядели отвратительно. Да, потом они стали совершенствоваться, но на это понадобилось время».

— Дело в том, что необходимы наконечники отвечающие всем требованиям, а для этого нужны идеальные пресс-формы и пластик хорошего качества, — пояснил он.

— Саня! Работа с пластмассой не совсем наш профиль. Я даже не знаю, есть ли у нас станки для работы с ней! — задумчиво произнес отец. — Это совершенно новый вид продукции. Нам не разрешат приобрести такой станок просто так.

— Я знаю, батя, что нужно сделать, чтобы мы могли начать работу с пластмассой!

— Говори!

— Мы должны предложить для производства то, что нужно сейчас всем и в большом количестве! — с воодушевлением произнес сын.

— Говори же уже, не томи!

— Предлагаю разработать и начать производство одноразовых стерильных пластиковых шприцов!

— Одноразовые шприцы? — удивился отец. — Но зачем? Чем плохи стеклянные? Многоразовые.

— Тем, что с их использованием полностью исключается возможность заражения пациентов инфекциями передающимися через кровь.

— Да какие там инфекции. Сифилис разве что, — махнул рукой папа.

— Нет, есть гораздо более важные и страшные болезни, которые передаются именно через кровь. Это, к примеру, вирусные гепатиты разных видов.

— Не слышал о таких, — задумался отец.

«Скоро услышишь. Скоро все услышат!» — подумал про себя сын, а вслух сказал: — Еще Сергей Боткин, наш великий врач-терапевт, описал — в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году — новую инфекционную болезнь, которую потом назовут болезнью Боткина. Ею заражаются через пищу и воду, поражая печень. Вызывается вирусом, который размножается и поражает только клетки печени. Поэтому, он и называется вирус гепатита, — он замолчал.

«Вот как ему объяснить, про вирусы гепатита типа В, С, Е и прочие? Если исследования о первом открытом вирусе гепатита В, называемом „австралийским антигеном“, потому что впервые его обнаружили в крови австралийских аборигенов, были опубликованы только в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году доктором Барухом Блумбергом. А доказательства того, что они вызывают вирусное поражение печени, были опубликованы уже в этом году, шестьдесят седьмом! С батей лабуда про Логосферу не прокатит».