Второстепенный

Глава 45

До переправы было недалеко, но порядком измотанные герои попросили Тизуила сделать привал. Выбрав небольшую лужайку прямо перед каменистым спуском к речке Бесконечной, названной так в честь своего дважды раздвоенного русла, огромная компания остановилась, чтобы отведать эльфийской полевой кухни.

Говорят, длинноухие стрелки – не лучшие кулинары, но пищу готовят здоровую и порой даже вкусную. В их еде чувствовалось сильное влияние толкинистов, до молекулы разбирающих каждый аспект жизни Средиземья. Больше полезных овощей и злаков, мясо – по необходимости, и жить можно хоть тысячу лет.

Уже ко времени публикации основной трилогии эльфы приобрели свои окончательные черты, а с выходом экранизаций – чуть ли не поголовно стали копиями Леголаса. И готовили они примерно то же, что их прототипы, только мир эскапистов не мог быть собой без нелепых, но очевидных проблем.

– Это еще что такое? – поморщилась Астролябия.

Красавица грациозно сидела на парчовой мантии, заботливо расстеленной Серетуном, который устроился рядом. Эльфам было не привыкать к тяготам и лишениям воинской жизни, поэтому они расположились чуть поодаль на камнях, окунув ноги в речку. Ветер уносил тяжелый запах потной кирзы вниз по течению, так что, можно было свободно дышать. Тизуил с полуорками сидели возле Астролябии. Там же расположился и Натахтал, убедившись, что рядом нет мухоморов.

– Какие-то проблемы? – учтиво спросил эльф, оттягивая разговор о странном поведении друзей.

– У меня волос в рагу, – ответила красавица и брезгливо поставила тарелку вниз, чтобы продемонстрировать длинную золотистую нить.

– Может, он твой? – ехидно подсказал волшебник, уплетая эльфийский обед за обе щеки.

– Хочешь сказать, я лысею? – холодно спросила Астролябия и посмотрела на воителя с укором.

– А, – Натахтал отвлекся от вылавливания картошки. – Серетун, не хами.

– Сейчас принесу другую порцию, – сказал Тизуил и радостно поскакал к сослуживцам, что позволило ему избежать неловкого момента.

– Точно, рагу! – обрадовался Арристис, наконец закончив кроссворд во вчерашнем выпуске "Пейтеромского вестника". Тукана ведь ждал новый. Нельзя было отставать от графика.

– Может, дашь паек заключенному? – надменно спросил Филь, уже полчаса нависающий над душой повара.

– Гуль что, не потерпит? – бросил тукан в ответ, не отрываясь от газеты.

– Для своего-то мог бы и постараться, – укоризненно заметил коричневый голубок.

Судьба маниакального стражника сложилась не лучшим образом. Вернувшись в тюрьму счастливым, господин Буль вскоре почувствовал, что чары Гадиса улетучиваются, и осознал: его, как всегда, обвели вокруг пера. Больно, когда титанические усилия над собой ни к чему не приводят – лишь обостряется ощущение позора, потому что, в сущности, как был хохлатым лохом, так и остался. Даже имея при себе нож.

Решительный дозорный следующим же утром сгреб все сбережения и отправился в цирюльню, чтобы сбрить ненавистную прическу, как символ прошлой жизни неудачника. Стрижка в Пейтеромске стоила дорого. Особенно, для полуптиц, которые требовали некого пиетета к перышкам.

Там-то бедолагу и повязали. Коричневый Филь сдал сослуживца, чтобы самому не платить штраф. Гуль же все потратил и, не имея возможности откупиться, попал за решетку, обвиненный в сладком сне на рабочем месте. Остальные дозорные предпочли держать языки за клювами и ни словом не обмолвились о злосчастной кифаре.

Обыкновенное бытовое предательство могло запросто сломать жизнь отдельно взятому субъекту не совсем правовых отношений, потому что к стражникам буква закона была много строже. Хорошо, что Гуль оказался везучим малым, но это совсем другая история.

– Скажи-ка, Сеня, что ты знаешь? – спросил Серетун, с удивлением отметив про себя, что уже слышал подобную фразу. Великому волшебнику было невдомек, что его знания сформированы обрывками памяти автора, и в невинную реплику перекочевала известная строчка Лермонтова. Да и великим он был, просто потому, что автор так решил, а не за выдающиеся способности. На самом деле, Гадис – самый крутой маг, но никто не знал об этом. Астролябия – не в счет. Она колдует иначе.

– Мы внутри книжки, – басисто отозвался массивный воитель. Ему, все-таки, удалось справиться с картошкой, и кусок вареного клубня полетел в воинственный рот вслед за брюквой с тертой фасолью, которые заставляли морщиться самых отважных мужей Злободуньей империи.

– И все? – чародей продолжал прощупывать почву.

– Вы многое от меня скрываете, – пробубнил Натахтал, пытаясь одновременно жевать.

– Что верно, то верно, – многозначительно заключил Серетун.

– Надо бы рассказать ему все, как есть, – укорила волшебника Астролябия, неприязненно поглядывая в сторону эльфов. Если бы не их стряпня, то, может, никогда бы красавица не узнала о своей избирательной брезгливости. Почему-то отрубленные конечности не вызывали у нее отвращения, а простой волос в тарелке – да.

– Только осторожно, – согласился чародей. – Без спойлеров. Я и так набедокурил, когда вчера утром проспойлерил вашу встречу.

– Мне, как персонажу, это пошло на пользу, – заметил с ноткой обиды Натахтал. – Вон, собой хочу пожертвовать, чтобы Астролябия выжила.

– На все воля божья… то есть, авторская, конечно, – отрезал Серетун. – Пока не договоришься с Димой, твоя возлюбленная под ударом.

– Но тебя ведь хотели убить, – поразился воитель. – Я же помню, как в тебя стрелы летели, как ты угодил в капкан, как тебя атаковал кролик. Видел бы ты свое лицо тогда. И ведь выжил же, выжил.

Натахтал попытался улыбнуться, но волшебник пресек это тяжелым взглядом и сказал:

– Сеня, не наглей. Если бы не я, твое приключение было бы достойно унылости Трикса без умения толкнуть красное словцо.

– О боги, кто такой этот ваш Трикс? – неутомимый боец впервые за все повествование реально утомился от постоянных загадок и недомолвок. Если раньше он сердился, то теперь был готов сдаться по первому же требованию. – Я просто хочу домой, просто хочу поспать в теплой постельке. Пустите меня к Альтизару.

– Вот и новая порция, – все так же радостно сообщил Тизуил, поднося тарелку к лицу Астролябии. Поникшие герои поникли еще больше, и эльфу пришлось начать разговор, который он так долго откладывал. – Вы обсуждали какого-то Диму и его сюжет. А потом начали странно себя вести, – длинноухий военачальник уселся на траву в задумчивости. – Вы чего, ребят?

Полуорки, поглощенные семейными разборками, давно не обращали внимания на происходящее, а у остальной троицы забегали глазки. В их головах со скоростью гиперпространственных звездолетов носились идеи, как бы отмазаться пореалистичней.

– Понимаешь, – начал Серетун на правах самого умного. – Есть у нас один друг. Дима зовут.

– Я уже догадался, – мрачно перебил волшебника эльф. – Но почему то, что пишет какой-то там Дима, касается нас?

– Он пишет про нас, – сдуру ляпнул воитель, а потом словно язык прикусил – так побледнел.

– Сеня, чтоб тебя, – разозлился чародей. – Не дает человек покоя. Все хочет меня прославить.

– В каком смысле? – уточнил Тизуил. – Отпродюсировать, что ли?

Даже в мире эскапистов сей эвфемизм был известен и считался порядочным хамством.

– Нет, что ты, – добродушно рассмеялся Серетун. Не факт, что на такой же выпад от любого другого волшебник отреагировал бы так же, но эльф спас воителю жизнь, и с этим надо было считаться. – Ты же знаешь, какой я скромный…

– Да, да, – дружно закивали Натахтал с Астролябией, безуспешно пытаясь выглядеть серьезными.

– Недавно я открыл в себе литературный дар, – продолжал волшебник заливаться трелями в свой адрес. – За последнее время на мою долю выпало столько приключений, что я решил написать об этом книжку. А Дима – мой творческий псевдоним.

– Какое необычное для здешних мест имя, – восхитился Тизуил. – Шелковистое, словно эльфийский локон.

– Кхе-кхе, – Астролябия подавилась остывающим рагу, и Натахтал, как настоящий кавалер, вынужден был стукнуть красавицу по хребту, чтобы спасти от удушья. Девушка откашляла слишком крупную брюкву и поблагодарила воителя сквозь слезы.

– Вижу, вы уже поели, – перевел дух Тизуил. – Пора бы и дальше двигать. Мы должны успеть к пристани до заката.

Котелки, тарелки и средневековое подобие вилок сначала были вымыты прямо в реке, затем просушены и распиханы по седельным сумкам, которые прицепили обратно к конским спинам. Вскарабкавшись в седло, эльф наконец заметил то, что немало его смутило.

– Где твой гнедой жеребец? – спросил у воителя Тизуил.

– Он не разрешил взять, – боец указал пальцем на Серетуна, за что немедленно получил еще один тяжелый взгляд в свою сторону.

– Что же ты с ним так, волшебник? – осуждающе спросил военачальник лучников.

– Пусть пройдется, – холодно ответил чародей. – Жирок сбросит.

– Да там одни кубики, – возмутился Натахтал. – На, пощупай.

– Ого, – Серетун, хоть и с отвращением, но запустил руку под повстанческую футболку, где с удивлением обнаружил впечатляющий рельеф. – Астролябия, ради такого пресса я б и сам пожертвовал собой.

Осознав, что фраза получилась двусмысленная, волшебник быстро отошел от воителя и притворился деревом. Хорошо, что никто не обратил внимания на эту неловкость: Тизуил уже ехал вперед, полуорки семенили за ним, да и красавица шла опечаленная, потому что в любом случае потеряет Натахтала.

– Тизуил! – крикнул волшебник.

– Чего тебе? – добродушно отозвался эльф.

– Как ты смотришь на небольшую стычку в Пейтромске? – зашел волшебник издалека.

– Кто-то обидел Натахталушку? – командир лучников искренне обеспокоился.

– Чего сразу меня? – тихонько запричитал воитель, но тут же затих. Какая уже разница. Развязка все ближе.

– Да нет, – хихикнул Серетун. – Нужно вернуть детишек родителям. Они там уже извелись, наверное.

– Могут возникнуть сложности? – серьезно спросил эльф.

– У них проблемы с законом, – ответил чародей.