Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Глава 61

Ричард схватил мальчишек за руки.

— Не так быстро, — прошептал он. — Я же сказал, что пойду первым.

Кип и Герш нетерпеливо вздохнули. Ричард осторожно выглянул из-за угла, оглядел коридор и прижал мальчиков к стене. У них в карманах копошились лягушки.

— Это все очень серьезно. Я выбрал вас, потому что вы — самые лучшие. А теперь вы в точности сделаете так, как я сказал, в точности, как договаривались. Стойте здесь, прижавшись к стенке, и считайте до пятидесяти. Не смейте даже носа высовывать, пока не досчитаете. Я на вас рассчитываю. Надеюсь, вы все сделаете правильно.

Мальчишки ухмыльнулись.

— Не беспокойся, — ответил Кип. — Мы их уведем. Ричард присел на корточки и погрозил парнишкам пальцем.

— Дело очень серьезное. Это совсем не игра. На сей раз вы действительно можете нарваться на крупные неприятности. Вы не передумаете?

Кип сунул руки в карманы и потрогал лягушек.

— Ты обратился к тем, кому надо, Ричард. Мы это можем. И хотим.

Мальчики были очень возбуждены, ведь они никогда еще не выкидывали такие номера под носом у стражников. Для них это была неизведанная территория. Ричард понимал, что дети не отдают себе отчета, какой опасности они подвергаются, и ему было противно пользоваться их доверчивостью. Но ничего другого придумать не удалось.

— Ну что ж, тогда начинайте считать.

Ричард вышел из-за угла и двинулся по залу. Плащ мрисвиза развевался у него за плечами. Дойдя до нужных дверей, он прижался к белой мраморной стене напротив, поднял капюшон, запахнул плащ и начал сосредоточенно думать о мраморе за спиной.

Ричард стоял неподвижно. Мальчишки вылетели из-за угла, вопя и вереща во всю силу легких, и понеслись по коридору. Остановившись возле двойных дверей, они огляделись. Ричарда они не заметили, и он понял, что дети никак не могут сообразить, где же он прячется.

Как и было велено, мальчики распахнули двери и, хихикая от восторга, принялись швырять в комнату лягушек. Сестры изумленно замерли. Но лишь на мгновение. Ричард видел, как они выскочили из-за столов и одна на ходу схватила хлыст. Дети с хохотом швырнули последних лягушек и понеслись в разные стороны, вопя: «Не поймаешь! Не поймаешь!»

Сестры Улиция и Финелла выскочили в коридор, скользя по мраморному полу, и едва не налетели на Ричарда, затормозив буквально в нескольких дюймах от него.

Ричард затаил дыхание.

Сестры увидели убегавших в разные стороны мальчишек и вытянули руки.

Желтые молнии сбили на пол картины, висевшие на стенах, но в мальчиков не попали. Взревев от злости, сестры рванули за парнишками. Финелла — за Кипом, Улиция — за Гершем.

Ричард выждал, пока они не скрылись за углом, отошел от стены и расслабился. Плащ снова стал черным. Интересно, как это выглядит со стороны?

Зрителю покажется, что человек материализовался буквально из ниоткуда.

В приемной никого не было. Перед дверью, расположенной между столами, воздух мерцал и пульсировал. Ричард протянул руку. Воздух оказался тягучим, но, похоже, безвредным. Пройдя сквозь мерцание, он вошел в дверь.

Кабинет, поменьше его собственной гостиной, скудно освещенный, был отделан дорогим темным деревом. В центре стоял большой ореховый стол, заваленный бумагами и книгами. На столе горели три свечи. Вдоль стен до самого потолка тянулись стеллажи, битком набитые потрепанными фолиантами. Там же лежало несколько странных предметов.

На стуле стояла пожилая уборщица, одетая в тяжелое темно-серое рабочее платье, и стирала пыль с верхней полки. Когда Ричард остановился, она удивленно обернулась. Женщина посмотрела на дверь и вновь перевела взгляд на юношу.

— Как ты...

— Простите, мэм. Я не хотел вас испугать. Я всего лишь хочу видеть аббатису. Она здесь?

Женщина присела, пытаясь нащупать ногой пол. Ричард подал ей руку. Она благодарно улыбнулась, отбросив со лба седую прядь. Остальные волосы были собраны в узел на затылке. Когда женщина выпрямилась, оказалось, что ее макушка едва достает ему до груди. Женщина была настолько полной, что, казалось, будто когда-то она была высокой, но некий великан нажал ей на голову и вдавил вниз на целый фут.

Она глядела на него, недоуменно нахмурившись:

— Сестры Улиция и Финелла позволили тебе пройти?

— Нет, — ответил Ричард, окидывая взглядом уютное помещение. — Они вышли.

— Но они должны были оставить щит...

— Мэм, мне необходимо поговорить с аббатисой. — В дальнем конце комнаты Ричард увидел открытую дверь, выходящую во внутренний двор. — Она здесь?

— Тебе назначена встреча? — ласково поинтересовалась женщина.

— Нет, — признался Ричард. — Я уже много дней пытаюсь добиться аудиенции. Но те две сестры не слишком сговорчивы, так что я назначил встречу сам.

Женщина потеребила пальцем губу.

— Понимаю. Но ты должен договориться об аудиенции заранее. Таковы правила. Мне очень жаль.

Ричард двинулся к двери во двор. Он уже начал терять терпение, но старался говорить спокойно, чтобы не напугать старую служанку.

— Послушайте, мэм, мне необходимо видеть аббатису, иначе всех нас ждет аудиенция у Владетеля:

Брови женщины изумленно поднялись.

— Пра-авда? — Она поцокала языком. — С Владетелем, значит. Так-так-так...

Ричард внезапно замер, затем, скривившись, аж крякнул с досады. Он резко развернулся на каблуках.

— Ведь вы и есть аббатиса, да?

Лицо женщины расплылось в улыбке, глаза стали совсем узенькими.

— Да, Ричард, полагаю, это я и есть;

— Вы знаете, кто я такой?

— О да, знаю, — рассмеялась она. Ричард вздохнул:

— Значит, это вы здесь главная?

Женщина засмеялась.

— Насколько мне известно, похоже, теперь главный здесь ты. Пробыл меньше месяца, а вертишь уже доброй половиной обитателей Дворца. Я уже было подумывала просить об аудиенции тебя.

Ричард дружески ткнул ее в плечо.

— Я бы вам ее предоставил.

— Я ждала встречи с тобой. — Аббатиса потрепала юношу по руке. — Отныне ты можешь приходить ко мне, когда захочешь.

— Тогда почему же вы отказывались встретиться со мной раньше?

Аббатиса сложила руки под полной грудью.

— Испытание, мой мальчик. Самое обыкновенное испытание. — Она улыбнулась. — Весьма впечатляюще. Я-то думала, тебе потребуется месяцев шесть — восемь.

Внезапно распахнулась дверь. Ричард, влекомый назад ошейником, с треском впечатался спиной в стену. От удара у него перехватило дыхание. Он был зажат намертво. В дверях, подбоченившись, стояли две разгневанные сестры.

— Ну-ну, прекратите, — велела аббатиса. — Отпустите мальчика.

Ричард шлепнулся на пол, в упор глядя на сестер.

— Это я подговорил мальчишек. В том, что они натворили, виноват я. Если нужно кого-то наказать, накажите меня. А если вы их обидите, то будете иметь дело со мной.

Одна из сестер шагнула к Ричарду.

— Приказ об их наказании уже отдан. На сей раз, для разнообразия, они получат заслуженный урок. — Она сердито погрозила ему хлыстом. — А тебе лучше подумать, какое наказание ожидает тебя.

— Да, сестра Улиция, — сказала аббатиса. — Думаю, с наказанием вопрос решен. — Сестра самодовольно улыбнулась Ричарду. — Вашим наказанием, — добавила аббатиса.

— Аббатиса Аннелина?! — ахнула сестра Улиция.

— Разве я не давала вам особое распоряжение ни при каких обстоятельствах не допускать сюда Ричарда?

Сестры выпрямились.

— Да, аббатиса Аннелина.

— И вот он здесь. В моем кабинете.

Сестра Улиция указала на дверь:

— Но... Мы ведь установили щит! Он не мог...

— Да? Не мог? — Увидев приподнятую бровь аббатисы, сестра уронила руку, — По-моему, я вижу его здесь. Или мне кажется, сестры?

— Да, он здесь, аббатиса Аннелина, — ответили они хором.

— И теперь вы намерены вознаградить себя за невыполнение моего приказа, вернувшись на свои места, будто ничего не произошло? А их наказать за успех? — Аббатиса щелкнула языком. — Вы обе понесете то наказание, которое назначили мальчикам.

Сестры побледнели.

— Но, аббатиса... — прошептала Финелла. — Вы не можете так наказать сестер.

— Неужели, сестра Финелла? И какое же наказание вы назначили мальчикам?

— Публичная порка... завтра утром... после завтрака.

— Справедливое наказание. Вы обе завтра займете их место.

— Но, аббатиса, — ошарашенно проговорила сестра Улиция. — Мы — сестры Света. Для нас это унизительно.

— Немного смирения еще никому не повредило. Все мы — ничто перед Творцом. За невыполнение приказа вас выпорют завтра вместо мальчиков.

Сестра Улиция напряглась:

— А если мы откажемся подчиниться, аббатиса Аннелина?

Аббатиса улыбнулась:

— Тогда вы продемонстрируете мне, что не заслуживаете более доверия и не желаете далее быть сестрами Света.

Сестры склонились в поклоне. Когда дверь за ними закрылась, Ричард, приподняв бровь, посмотрел на аббатису:

— Не хотел бы я оказаться в числе ваших врагов, аббатиса Аннелина.

Женщина засмеялась:

— Пожалуйста, зови меня Энн. Старые знакомые зовут меня так.

— Я буду счастлив звать вас Энн, аббатиса, но я не отношусь к числу ваших старых знакомых.

— Ты так думаешь? — Аббатиса улыбнулась. — Надо же, какой умный мальчик. Ладно, не важно. Все равно зови меня Энн. Знаешь, почему я их наказала? Потому что ты взял на себя ответственность за свои поступки. А они не поняли, насколько это важно. Ты учишься быть волшебником.

— О чем вы?

— Ты ведь знал, что с этими сестрами связываться опасно, верно? — Ричард кивнул. — Но использовал мальчиков, хоть и понимал, что они могут пострадать.

— Да, но я должен был. Мне необходимо было встретиться с вами, а ничего другого придумать не удалось.

— Бремя волшебника. Вот как это называется. Использовать людей. Умный волшебник понимает, что не все может сделать сам. И если дело достаточно важное, приходится использовать обычных людей, чтобы выполнить то, что необходимо. Даже если это будет стоить им жизни. Это редкое качество. Качество, крайне необходимое хорошему волшебнику. А возможно, и хорошей аббатисе.

— Энн, это срочно. Мне необходимо поговорить с вами.

— Срочно, да? Ну что ж, почему бы нам в таком случае не прогуляться по саду? Там и обсудим твое важное дело.

Аббатиса взяла Ричарда под руку, и они вышли наружу. Залитый лунным светом сад казался огромным. Здесь были деревья, кусты, цветочные клумбы и дорожки. И даже очень симпатичный пруд. Но Ричард не обращал внимания на все это великолепие. После разговора с Уорреном он едва мог есть и спать. Если Владетель вырвется на свободу, то заполучит всех, включая Кэлен. Он, Ричард, должен что-то предпринять.

— Энн, в мире происходят большие неприятности. Мне нужна ваша помощь. Мне необходимо избавиться от ошейника, чтобы я мог помочь людям.

— Именно для этого я и здесь, Ричард. Чтобы помочь. Что за проблема?

— Владетель...

— Безымянный, — поправила она.

— Какая разница?

— Называть его по имени — значит привлекать его внимание.

— Энн, это всего лишь слово. Важно значение слова, а не порядок букв в нем. Неужели вы, правда, считаете, что, если в разговоре назвать Владетеля Безымянным, он не поймет, что речь идет именно о нем? Большая ошибка полагать, что твои враги дураки, один лишь ты умный.

Женщина от души рассмеялась:

— Долго же я ждала, пока кто-нибудь до этого додумается!

Они остановились возле пруда.

— Что такое «камень, брошенный в пруд»?

Аббатиса смотрела на воду.

— Например, ты, Ричард.

— Вы хотите сказать, я не один такой?

Маленький камешек поднялся с земли и лег ей в руку.

— Каждый человек оказывает воздействие на окружающих. Некоторые люди вдохновляют других на великие дела. Некоторые вовлекают в преступления. Обладающие даром воздействуют на окружающих еще сильнее. Чем сильнее Хань, тем сильнее воздействие.

— Но ко мне-то это какое имеет отношение? И какая связь между этим и «камнем, брошенным в пруд»?

— Видишь уток на воде? Предположим, это люди, мир живых, а камень — ты. Аннелина кинула в пруд камешек. — Видишь, что произошло? Волнение, вызванное тобой, коснулось всех. Не будь тебя, не было бы и волнения. Они колышутся вверх-вниз на волнах. А камень утонул. — Аббатиса улыбнулась невеселой улыбкой. — Никогда не забывай об этом.

Ричард задумался.

— Мне кажется, ваша вера в меня слишком сильна. Вы же обо мне ничего не знаете.

— Возможно, больше, чем ты полагаешь, дитя. Так чем же тебя так беспокоит Владетель?

— Нужно что-то делать. Он почти вырвался. Открыта одна из шкатулок Одена, врата раскрылись. В мире появился Камень Слез. Я должен что-то предпринять.

— А-а! — Она улыбнулась, остановившись. — Значит, ты, которого только что швырнул об стену Хань обыкновенной сестры, собираешься пойти и сразиться с самим Владетелем?

— Но ведь врата открылись. Нужно же что-то сделать.

— Я видела, как ты разговаривал с Уорреном. Блестящий ум у этого юноши. Хоть он еще и молод. Иногда его нужно направлять. Наставлять. — Она потрогала веточку. — Он много учится и любит книги. Думаю, ему знакома в них каждая запятая.

Аннелина изучала цветок на ветке. Глядя на нее при лунном свете, Ричард решил, что, возможно, он посчитал себя умнее, чем он есть на самом деле. И Уоррена тоже.

— Ну, так как быть с Владетелем? И с Камнем Слез?

Аббатиса снова взяла его за руку, и они пошли дальше.

— Если врата открыты и Камень Слез находится в этом мире, Ричард, то почему же Владетель не заберет нас всех, м-м?

— Может, он собирается заглотить нас именно сейчас.

— А-а! Значит, ты думаешь, что, возможно, в данный момент он ужинает. А когда закончит и утрет себе подбородок, то поглотит мир живых? Поэтому ты хочешь помчаться и закрыть врата прежде, чем он снимет салфетку с колен? Именно так, по твоему мнению, все проистекает в мирах, лежащих под нашим? Думаешь, там все делается так же, как и в мире живых?

Ричард нервно взъерошил волосы.

— Не знаю. Не знаю я, что там творится. Но Уоррен сказал...

— Уоррен не всеведущ. Он всего лишь ученик. У него есть дар пророка, но ему нужно еще многому научиться. Знаешь, почему мы храним пророчества внизу, в запертых подвалах, и доступ к ним строго ограничен? По той самой причине, по которой мы сейчас с тобой беседуем. Потому что пророчества опасны для неподготовленного ума. Впрочем, порой и для подготовленного тоже. Все гораздо сложнее, чем видится тебе, иначе Владетель давно бы уже поглотил нас всех.

— Не хотите ли вы сказать, что опасность нам вовсе не угрожает?

Она лукаво улыбнулась:

— Опасность угрожает всегда, Ричард. И будет угрожать всегда, пока существует мир живых. Все живое смертно.

Женщина снова потрепала его по руке.

— Ты исключительная личность, Ричард. Человек из пророчества. Но если ты поступишь неразумно, то причинишь больше вреда, чем пользы. Само по себе появление в мире живых Камня Слез не означает, что Владетель может теперь пройти врата. Камень Слез — лишь средство.

— Надеюсь, вы правы, — произнес Ричард, и они двинулись дальше.

— Как поживает твоя мать? — спросила Аннелина, подняв голову.

Ричард смотрел во тьму.

— Она умерла, когда я был маленьким. Погибла при пожаре.

— Мне очень жаль, Ричард. А отец?

— Который? — буркнул он.

— Твой отчим, Джордж.

Ричард откашлялся.

— Его убил Даркен Рал. — Он искоса глянул на аббатису, — Откуда вы знали моего отчима?

Она одарила его тем самым бездонным взглядом, который он уже встречал и прежде. Так смотрели на него Эди, Шота, сестра Верна, Дю Шайю и Кэлен.

— Мне очень жаль, Ричард. Я не знала, что он умер. Джордж Сайфер был хорошим человеком.

Ричард застыл, пораженный внезапной догадкой.

— Вы, — прошептал он. — Это вы помогли отцу завладеть той книгой!

Он сознательно не вдавался в подробности, чтобы дать ей возможность внести ясность и таким образом подтвердить его правоту.

Аббатиса чуть улыбнулась.

— Боишься произнести вслух? Ты говоришь о Книге Сочтенных Теней, не так ли? — Она кивнула на каменную скамейку. — Сядь, Ричард, пока не упал.

Ричард плюхнулся на скамью и уставился на стоящую перед ним аббатису.

— Вы? Вы дали отцу эту книгу?

— На самом деле я помогла ему добыть ее. Я же говорила тебе, Ричард, что мы с тобой старые знакомые. Правда, когда я видела тебя в последний раз, ты орал во всю глотку. Тебе тогда было лишь несколько месяцев от роду. — Она отстранение улыбнулась. — Жаль, что твоя мать не увидела, каким ты стал. Она тогда сияла от гордости. Говорила, что ты призван уравновесить проклятие. Видишь ли, Ричард, мир живых держится на равновесии. Ты — дитя равновесия. Я многое в тебя вложила.

У Ричарда язык присох к гортани.

— Почему? — прохрипел он.

— Потому что ты — камень, брошенный в пруд. — Ее глаза были устремлены куда-то вдаль. — Более трех тысяч лет назад волшебники владели Магией Ущерба. Но с тех пор никто не рождался с этим даром. Мы все время надеялись, но ни разу, до настоящего времени, не родился ни один. У некоторых имелась способность, но не было дара. У тебя же есть оба дара. Ты владеешь и Магией Приращения, и Магией Ущерба.

— Что? — Ричард вскочил на ноги. — Да вы с ума сошли!

— Сядь, Ричард.

Спокойная сила ее голоса, проницательный взгляд заставили юношу послушно опуститься на скамейку. По какой-то непонятной причине аббатиса вдруг показалась ему огромной. Нет, она была все такой же маленькой, но впечатление было такое, будто она высится над ним, как гора. И голос ее тоже стал необычайно внушительным.

— А теперь слушай внимательно. Ты создаешь мне массу проблем. Ты похож на быка, который постоянно сшибает изгородь и вытаптывает посевы. Слишком дорогое удовольствие позволить тебе действовать, когда ты не ведаешь, что творишь. Я знаю, ты полагаешь, что ты прав, но и бык тоже так считает. Твоя проблема в недостатке знаний. И я собираюсь научить тебя. Хоть ты и не поверишь сейчас кое-чему из того, что я скажу, но ты должен принять это как данность. Иначе тебе придется еще долго носить ошейник. Потому что его невозможно снять до тех пор, пока ты не познаешь истину.

— Мне сказали, что сестры могут снять ошейник.

Взгляд, которым его одарила аббатиса, заставил Ричарда пожалеть, что он вообще открыл рот. Еще слово — и он запросто может заменить сестер на завтрашней экзекуции.

— Только тогда, когда ты примешь себя таким, какой ты есть, примешь свои способности, свое настоящее могущество — только тогда ошейник спадет. Ты сам застегнул Рада-Хань на своей шее. Мы не можем снять его с тебя, пока ты не будешь в состоянии помочь нам, используя свою силу. И единственный путь достичь этого — учиться и принять себя таким, какой ты на самом деле. Для начала ты должен понять, что есть Владетель и Создатель, понять природу этого мира. Твоя проблема, как и проблема большинства людей, как и проблема Уоррена, в том, что вы пытаетесь оценивать Подземный мир по меркам мира живых. Добро и Зло, Создатель и Владетель — это хаос, разделенный на две противоборствующие силы.

Несмотря на то что одна сила старается одолеть другую, они взаимозависимы и не могут существовать одна без другой. Существование одной определяет существование другой. Борьба, та борьба, которую мы ведем в мире живых, — это борьба за сохранение равновесия.

Ричард, хоть и держал рот на замке, все же не удержался и нахмурился.

— От Создателя исходит жизнь, душа жизни. Она процветает в этом мире. Без Владетеля, без смерти, не может быть и жизни. Без смерти жизнь будет бесконечной. Можешь представить себе мир, где никто никогда не умирает? Где каждый, кто родился, живет вечно? Где цветут все посаженные растения? Где каждое дерево живет вечно, каждое семя прорастает и вырастает в дерево? Что тогда произойдет? Что мы будем есть, если не сможем убивать животных, собирать урожай, потому что и звери, и растения живут вечно и не могут умереть? Мир живых превратится в хаос и уничтожит себя. Смерть, или Подземный мир, как ее называют, — вечна. Ты подходишь к ней с мерками нашего мира. Но в вечности нет ни времени, ни пространства. Для Владетеля понятия секунды или года не существует. Лишь посредством тех, кто ему служит в мире живых, Владетель получает представление о времени. Это их усилиями он ведет борьбу, потому что для них понятие времени существует. Для победы ему нужны живые. Для тех, кто ему помогает, его обещания очень заманчивы, и они жаждут его победы.

— Так какова же во всем этом роль живых?

— Мы поддерживаем порядок в хаосе, отделяем свет от тьмы, любовь от ненависти, добро от зла. Мы — в точке равновесия. Мы — утки, плавающие в пруду. Воздух над нами — Создатель, глубины под нами — Владетель. Души, пришедшие от Создателя, превращаются в нашем мире в живых созданий, а когда умирают, спускаются в мир смерти. Но сие вовсе не означает, что это зло. Это мы определяем это как зло. Владетель — как тина на дне пруда. Духи умерших находятся повсюду, и в самых глубинах хаоса и ненависти, царящих возле Владетеля, и возле света Создателя. Надежда живых — провести вечность в тепле этого света. Это мы, живые, разделяем и определяем миры по обе стороны жизни.

Магия — тот элемент, который позволяет миру живых поддерживать такой порядок вещей. Магия — центр равновесия. Владетель желает поглотить мир живых, чтобы воцариться. Однако, чтобы достичь этого, ему нужно уничтожить магию. Но в то же время, чтобы победить, он вынужден использовать магию, чтобы нарушить равновесие.

Ричард пытался сохранить ясность мысли, чтобы не запутаться окончательно.

— И волшебники могут повлиять на это равновесие?

Аббатиса по-прежнему нависала над ним. Она подняла палец.

— Да. Ты владеешь обеими сторонами магии. — Ее улыбка исчезла, и у Ричарда перехватило дыхание. — Именно поэтому ты очень опасный человек, Ричард. У тебя есть обе стороны дара. Ты можешь восстановить или разрушить завесу. Существуют нормальные, хорошие люди, которые, узнай они, что ты собой представляешь, мгновенно убьют тебя из боязни, что ты способен чисто случайно, если не сознательно, погубить всех нас.

— А вы? Вы — одна из них?

— Будь я одна из них, вряд ли я стала бы помогать твоему отцу заполучить Книгу Сочтенных Теней. Твое вмешательство устранило нависшую угрозу, но при этом задело магию врат, тем самым увеличив и без того немалую опасность. Это риск, на который я вынуждена была пойти, потому что, если бы я этого не сделала, последствия были бы катастрофичны. Но если то, что тогда произошло, не исправить, последующая катастрофа будет еще страшнее.

— Что это за завеса? И где она?

Аббатиса протянула руку и постучала Ричарда по лбу.

— Завеса внутри тех, кто владеет магией. Мы ее хранители. Именно поэтому равновесие столь важно для обладающих даром. Когда завеса рвется, равновесие нарушается. И чем больше нарушается равновесие, тем сильнее рвется завеса.

Создатель правит в своем царстве. Владетель — в своем. Владетель нуждается в Создателе, чтобы получать души живых, Создателю нужен Владетель, чтобы жизнь возобновлялась. Завеса сохраняет равновесие. — Лицо ее стало мрачным. — Подобная точка зрения многими воспринимается как ересь. Они видят во Владетеле лишь зло, которое нужно уничтожить. Но подобное деяние тут же приведет к обратному — вся жизнь рухнет, как песчаная плотина, смытая водой.

— В порядке любопытства хотелось бы узнать, если я обладаю обеими сторонами магии, то в чем моя сила?

— Большинство волшебников обладают вполне определенными способностями. Некоторые являются целителями, некоторые могут делать различные предметы, реже встречаются пророки. Но самые редкие — боевые чародеи. Их не было уже три тысячелетия. Пока не родился ты.

Ричард вытер о штаны вспотевшие ладони.

— Мне это не нравится.

— Боевой чародей обладает двумя уравновешивающими друг друга способностями. Первая в том, что он может прорвать завесу и вызвать разрушение и смерть, войну. А вторая — магия, необходимая для борьбы с силами Владетеля. То, что ты боевой чародей, вовсе не означает, что ты — зло, Ричард. Многие сражаются ради спасения тех, кто беззащитен. Это означает, что человек заинтересован в защите невинных, — «Истинно будет рожден тот, кто может покончить С Владетелем. Камень он, брошенный в пруд, он отмечен судьбою и пламенем. Только сокрыта во тьме дорога избранника», — процитировал Ричард.

Аббатиса изогнула бровь.

— Для человека, насмехающегося над пророчествами, ты неплохо подкован. Знаешь ключевые. Если я, конечно, не совсем выжила из ума, то, по моему мнению, отмечен ты.

Ричард кивнул, ощутив вдруг шрам на груди.

— Вы хотите сказать, что моя жизнь предопределена? Что я просто должен прожить ее так, как предсказано?

— Нет, Ричард. Жизнь не предопределена. Пророчества говорят только, что у тебя есть определенные возможности. Ты обладаешь способностью влиять на события. Именно поэтому тебе так важно учиться. И самое главное — научиться принимать себя таким, какой ты есть. Если ты этому не научишься, то нанесешь непоправимый ущерб тому, что для тебя жизненно важно, что неотъемлемо от тебя, — свободе воли. Если будешь действовать, не ведая, что творишь, то повергнешь себя в хаос. Когда ты родился, я сохранила тебе жизнь потому, что у тебя есть потенциал творить добро. В тебе — надежда жизни. Но пока ты полностью не примешь обе стороны своей магии, ты опасен для всего живого.

Ричарду отчаянно хотелось сменить тему. Ему казалось, что на него рушится мир.

— Что такое Камень Слез?

Аббатиса слегка дернула плечом.

— В мире мертвых он представляет собой силу. В нашем мире это объект, обладающий могуществом, которое представляет эту силу. Камень Слез — это гиря, удерживающая Владетеля в том беспредельном пределе, откуда его воздействие не страшно миру живых, ибо оно уравновешено.

— Значит, раз Камень здесь, Владетель свободен?

— Если б это было так, мы все были бы уже мертвы, м-м? — Она вопрошающе подняла бровь, но Ричард промолчал. — Камень — лишь одна из печатей, запирающих Владетеля. Есть и другие, которые по-прежнему целы. Пока что магия удерживает его внизу. Однако Камень Слез может нарушить равновесие, разорвать завесу и выпустить Владетеля на свободу, если в этом мире им неправильно воспользуется такой, как ты. Видишь ли, Камень Слез способен изгнать любую душу в бездонные глубины нижнего мира. Но если воспользоваться им из ненависти, ради личной выгоды, он разрушит завесу. А восстановить завесу может лишь только тот, кто владеет даром обеих магий. Камень должен вернуться на свое место. А мы должны бороться, чтобы остальные печати сохранялись целыми до того момента, когда такой, как ты, не восстановит, пока не поздно, этот запор. Тем временем Владетель набирает здесь силу. Его приспешники стремятся сорвать остальные печати. Существуют ведь и другие способы высвободить Владетеля.

— Энн... Вы уверены насчет меня? Может...

— Ты доказал это сегодня вечером, пройдя сквозь щит. Наши щиты созданы Магией Приращения. Ты мог проникнуть сюда, только если твой Хань прибег к Магии Ущерба.

— А может, просто мой Хань, моя Магия Приращения, сильнее?

— Когда ты шел через Долину Заблудших, тебя должно было тянуть к башням. К обеим башням. Я права?

— Я мог на них наткнуться и случайно.

Аннелина устало вздохнула:

— Башни созданы волшебниками, владевшими обеими сторонами магии. В белой башне — белый песок. Колдовской песок. Сомневаюсь, что ты его прихватил.

— Это ничего не доказывает. И что вообще такое колдовской песок?

— Колдовской, или магический, песок очень дорогой, практически бесценный. Его собирают лишь те, кто случайно натыкается на башню. Колдовской песок — это кристаллизировавшиеся кости волшебников, погибших в этих башнях. В своем роде магия в чистом виде. Он придает силу сотворенным с его помощью заклинаниям, добрым и злым. Правильно сотворенное заклинание с помощью колдовского песка может вызвать Владетеля. Но ты вместо белого прихватил немного черного песка, верно?

— Ну да. Просто захотелось взять чуть-чуть, только и всего.

Аббатиса кивнула:

— Чуть-чуть. Ричард, с тех пор, как построены башни, ни один волшебник не смог набрать черного магического песка. Даже чуть-чуть. Его может взять только тот, кто владеет Магией Ущерба. Береги этот черный песок пуще зеницы ока. Он гораздо ценнее, чем ты можешь себе представить.

— Почему? Для чего он нужен?

— Черный песок — противоположность белого. Они нейтрализуют друг друга. Черный песок, даже одна песчинка, нейтрализует заклинание, призывающее Владетеля. Чайная ложка этого песка — оружие дороже королевств.

— И все же, — настаивал Ричард, — не может быть так...

— Последние волшебники, рожденные с двойным даром, окутали своей магией Дворец Пророков, Пророки тех времен знали, что снова появится на свет волшебник, обладающий обеими магиями, боевой чародей, поэтому они создали и Хагенский лес, и мрисвизов. Рожденного с Магией Ущерба должно тянуть в это место. Тянуть вести битву здесь. Ошейник не позволяет Магии Приращения убить тебя. Хагенский лес обеспечивает выход другой стороне твоей магии. Это то, чего сестры Света не могут тебе дать.

— Но я сражался Мечом Истины. — Ричарду показалось, что его голос подобен гласу вопиющего в пустыне. — Я им сражался.

— Меч Истины также был создан волшебниками, владевшими обеими сторонами магии. Только рожденный с даром обеих магий способен раскрыть все его волшебные свойства. Только ты способен призвать всю силу меча. А ты этого еще не сделал. Меч — подспорье для тебя, но ты бы и без него смог убить мрисвиза. Достаточно твоего дара. Если не веришь, пойди в Хагенский лес с одним ножом. Ты все равно убьешь мрисвиза. Этим мечом сражались и другие. И у них вообще не было дара, не говоря уж о Магии Ущерба. Они не использовали магии меча. Этот клинок был создан специально для тебя. Он — подспорье, так же как пророчество, как мрисвизы. Помощь, пришедшая из глубин тысячелетий.

— Не думаю, что я боевой чародей.

— Ты ешь мясо?

— А при чем тут мясо?

— Ты — дитя равновесия, Ричард. Волшебники должны уравновешивать сами себя, уравновешивать то, что они делают, свою силу. Боевые чародеи редко едят мясо. Такое воздержание уравновешивает те убийства, которые они вынуждены иногда совершать.

— Извините, Энн, но я никак не могу поверить, что обладаю Магией Ущерба.

— Именно поэтому ты так опасен. Всякий раз, когда ты сталкиваешься с магией, твой Хань учится, как лучше тебя защитить, лучше тебе служить, но ты не отдаешь себе в этом отчета. Рада-Хань умножает твои познания, хоть ты этого и не чувствуешь. Ты совершаешь определенные поступки, даже не понимая их значения. Как, например, когда тебя потянуло взять черный магический песок или круглую косточку скрина у Эди.

Брови Ричарда сошлись на переносице.

— Вы и Эди знаете?

— Да, она помогла нам с твоим отцом пройти через проход, чтобы забрать Книгу Сочтенных Теней.

— О какой круглой косточке вы говорите?

Ричард увидел промелькнувшую в глазах аббатисы тревогу.

— У Эди была круглая косточка, на которой выгравированы монстры. Это очень могущественный предмет. Твоя Магия Ущерба должна была притянуть тебя к ней.

Ричард припомнил, что видел эту круглую косточку у Эди на высокой полке.

— Я видел такую штуку у нее дома, но не взял ее. Я не мог взять то, что мне не принадлежит. Может, это означает, что я на самом деле не владею Магией Ущерба?

Аннелина выпрямилась.

— Нет, ты же ее заметил. То, что ты ее не взял, означает всего лишь, что, поскольку тогда у тебя еще не было Рада-Хань, твоя сила не настолько развилась, чтобы притянуть тебя к кости, как тебя притянуло к черному песку.

— Это создает какие-нибудь сложности? — неуверенно спросил Ричард.

Она улыбнулась. На взгляд юноши, несколько вымученно.

— Нет. Эди будет беречь ее больше жизни. Она понимает, насколько это важно. И впоследствии ты сможешь забрать ее.

— А для чего она нужна?

— Она помогает защитить завесу. Когда ею пользуется боевой чародей, владеющий обеими сторонами магии, она вызывает скринов. Скрины — это сила, которая стережет границу между мирами.

— Что, если она попадет не в те руки? Кому-то, кто захочет помочь Владетелю?

Энн требовательно потянула его за рубашку.

— Ты слишком беспокоишься, Ричард. У меня есть и другие дела. Мне пора к ним вернуться. Старайся, дитя, учись. Учись управлять своим Хань. Ты должен учиться, чтобы помочь Создателю.

Ричард повернулся к ней. Аббатиса смотрела вдаль.

— Энн, почему Владетель хочет завладеть миром живых? Что ему это даст? Какова его цель?

Ее голос прозвучал мягко и как бы издалека.

— Смерть — антитезис жизни. Владетель существует, чтобы поглощать живых. Eго ненависть к жизни безгранична. Его ненависть столь же вечна, как его темница смерти.