Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Глава 50

Сестра Верна дернула бронзовую ручку. Комната была закрыта. Она вздохнула и постучалась. Из-за тяжелой двери донесся приглушенный голос:

— Войдите.

Дверь отворилась, и сестра вошла в приемную. По обе стороны от дверей, ведущих в соседний кабинет, за столами сидели две женщины. Обе что-то писали в толстых тетрадях.

— Я слушаю, — сказала одна из женщин, не поднимая головы от работы.

— Я пришла сдать путевой журнал, сестра Улиция.

— Хорошо, положи его на стол. — Сестра Улиция перевернула страницу. — Разве тебе не следовало быть на торжественном ужине в честь вашего прибытия? Мне казалось, ты захочешь повидаться с друзьями.

— У меня есть более важные дела, чем посещение торжественных ужинов, — ответила сестра Верна. — Я должна вручить путевой журнал лично аббатисе. Я желаю поговорить с нею, сестра Улиция.

Обе женщины оторвались от работы.

— Но аббатиса не собиралась беседовать с тобой, сестра Верна, — сказала сестра Улиция. — Она очень занята, и ее нельзя беспокоить по незначительным вопросам.

— Незначительным?! У меня не незначительный вопрос.

— Не следует повышать здесь голос, сестра Верна, — предупредила вторая женщина.

Верна шагнула вперед. Воздух замерцал и уплотнился. Незримый щит заслонил дверь в кабинет.

— Аббатиса занята, — повторила сестра Улиция. — Если она сочтет нужным, она сама пошлет за тобой. Положи на мой стол путевой журнал, и я передам его ей.

Стиснув зубы, Верна постаралась говорить спокойно.

— Меня понизили до послушницы. — Обе женщины разом посмотрели на нее. — Да, понизили до послушницы, хотя я выполняла указания аббатисы. Несмотря на все мои просьбы, она не позволила мне выполнить свой долг, и теперь я наказана за свое послушание. Я должна хотя бы узнать, почему это произошло.

Сестра Улиция повернулась ко второй женщине.

— Сестра Финелла, отправьте рапорт наставнице послушниц, что послушница Верна Совентрин пришла в приемную аббатисы без разрешения и без приглашения и позволила себе высказывания, неподобающие послушнице, которая надеется стать сестрой Света.

Сестра Финелла недовольно посмотрела на Верну.

— Однако, послушница Верна, в первый же день твоего вступления на путь послушания — письменное замечание! Я надеюсь, ты научишься себя вести как следует, если хочешь стать сестрой Света.

— Это все, послушница, — присовокупила сестра Улиция. — Ты свободна.

Верна повернулась к ним спиной, но, услышав щелканье пальцев, оглянулась и увидела, что сестра Улиция стучит ладонью по столу.

— Не забудь про путевой журнал. И разве так должна уходить послушница, когда сестры отпускают ее?

Верна вытащила из-за пояса черную книжицу и положила ее на стол.

— Нет, сестра, не так. — Она сделала реверанс. — Спасибо, сестры, что уделили мне внимание.

Тихонько вздохнув, Верна вышла, закрыв за собой дверь.

Она шла по залам и коридорам, опустив глаза, глядя в пол. И вдруг, свернув за угол, едва не столкнулась с кем-то. Подняв голову, она увидела того, кого не слишком надеялась увидеть.

Он улыбнулся такой родной, знакомой улыбкой.

— Верна! Какая встреча!

Совсем молодой, с пухлыми по-детски щеками, он, кажется, совсем не изменился. Разве что каштановые волнистые волосы стали чуть длиннее, а плечи чуть шире. Она с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему на шею, и лишь приветливо склонила голову.

— Джедидия! Ты все так же красив. Так же... как прежде. Время не властно над тобой.

— А ты выглядишь... я бы сказал... э...

— Постаревшей, ты хочешь сказать?

— Э, Верна... Несколько морщин и несколько лишних фунтов не в состоянии уменьшить твою красоту!

— Я вижу, ты все такой же мастер говорить комплименты. — Она посмотрела на его простой коричневый балахон. — Еще я вижу, что ты был прилежным учеником и достиг успехов. Я горжусь тобой, Джедидия!

Не обращая внимания на ее слова, он попросил:

— Расскажи мне о новичке, которого ты привела.

Верна нахмурилась:

— Ты не видел меня двадцать лет, с тех пор, как я отправилась в путешествие и нам пришлось расстаться. И вот о чем ты меня спрашиваешь в первую очередь! Не о том, как, у меня дела. Не о том, думала ли я о тебе все это время. Не о том, встретила ли я кого-то еще. Видно, ты был так поражен, заметив мои морщины, что все эти вопросы тебе и в голову не пришли?

Он лукаво улыбнулся:

— Верна, ты ведь не девочка! Не могла же ты думать, что теперь, спустя столько лет, мы с тобой...

— Разумеется, я не питаю иллюзий! Я только надеялась, что смогу рассчитывать на больший такт и понимание.

Он пожал плечами:

— Прости, Верна. Я полагал, что ты всегда была за искренность и против словесной мишуры. — Он задумчиво добавил:

— Знаешь, я так много узнал о жизни... с тех пор, как повзрослел.

— Доброй ночи, Джедидия, — сказала она, не глядя на него.

— Как же насчет моего вопроса? — настойчиво напомнил он. — Что он собой представляет, этот новенький?

— Ты же был там, я тебя заметила. Ты сам видел, что такое этот Ричард.

— Да, я там был. Я все видел. У меня появилось кое-какое влияние среди сестер. Возможно, я смогу чем-то помочь тебе. Если ты будешь со мной откровенна и удовлетворишь мое любопытство, может, я и помогу тебе выйти из неприятного положения.

Она пошла прочь, бросив через плечо:

— Доброй ночи, Джедидия.

— Мы еще увидимся во Дворце, Верна, — сказал он ей вслед. — Подумай над моими словами.

Она сама удивилась, насколько превратными были все это время ее представления о знакомых. Верна помнила Джедидию как человека искреннего и отзывчивого. Что у нее с памятью?

А может, она сейчас просто слишком занята собой и сама не дала ему возможности проявить доброту? Она, наверно, ужасно выглядит. Прежде чем увидеться с ним, следовало привести себя в порядок, причесаться, надеть красивое платье. Но ведь у нее на это не было времени.

Если бы она коснулась его лица, может, это пробудило бы в нем воспоминания? Может, он вспомнил бы, как плакал в день расставания? Вспомнил бы свои обещания... Хотя она даже тогда не слишком верила этим обещаниям.

Дойдя до коридора, который вел в комнаты послушниц, Верна остановилась.

Она устала. А работа в конюшнях будет очень тяжелой. Но прежде чем отправиться спать, ей надо сделать еще одно дело.

Паша остановилась перед дубовой дверью между двумя каменными колоннами, увитыми искусно вырезанной лозой.

— Вот твоя тюрьма, — сказала она Ричарду.

— Тюрьма? Я не вижу засова. Как же вы меня здесь запрете?

Пашу, видимо, удивил его вопрос.

— Но мы не запираем наших мальчиков. Ты волен идти, куда захочешь.

Ричард нахмурился:

— Ты хочешь сказать, я могу свободно бродить по Дворцу?

— Нет, вообще везде, где захочешь. Хочешь — по Дворцу, хочешь — по городу. Наши ученики много времени проводят в городе. — Она слегка покраснела и отвела глаза.

— А как насчет пригородов?

Паша пожала плечами:

— Ну разумеется. Не знаю, зачем тебе идти за город, никто из наших мальчиков туда не ходит, но препятствий к этому нет. Только ты должен держаться подальше от Хагенского леса. Это ужасно опасное место. Тебя предупреждали по пути во Дворец?

Ричард кивнул.

— Как далеко я могу отойти от города? — спросил он.

— Рада-Хань не позволит тебе уйти слишком далеко. Мы всегда должны иметь возможность найти тебя. Но на несколько миль от Дворца Пророков ты отойти сможешь.

— На сколько миль?

— Даже дальше, чем захочешь. Почти до самой земли дикарей.

— Ты хочешь сказать, земли бака-бан-мана? — Она кивнула. — Без охраны?

— Ты вверен моей опеке, и пока я буду всюду сопровождать тебя, — ответила Паша. — Со временем, когда ты здесь освоишься, ты сможешь гулять по городу и сам.

— А могу я прогуляться сам по вашему Дворцу?

— Конечно, ведь здесь твой дом. К тому же ты должен посещать занятия. С тобой буду заниматься не только я, но и другие сестры. Сначала мы будем учить тебя, как призвать свой Хань.

— А почему разные сестры? Почему не одна из них или не ты?

— Потому, что иногда с чужим Хань легче справиться совместно. И у сестер больше знаний и опыта, чем у меня. Когда с тобой позанимаются разные сестры, мы сможем понять, с кем тебе лучше работать.

— А среди этих сестер будет сестра Верна?

Паша нахмурилась.

— Верна больше не сестра, она — послушница, и ее следует называть просто Верна. Послушницам, кроме той, которой это поручено, то есть кроме меня, не дозволено заниматься с тобой. Послушницы первой ступени, как Верна, не имеют права вообще разговаривать с нашими мальчиками. Их обязанность — учиться, а не учить.

Ричарду было странно называть сестру Верну просто Верной.

— А когда она станет снова сестрой? — спросил он.

— Она должна служить в качестве послушницы, продвигаясь вперед шаг за шагом, как остальные. Я сама начинала с того, что чистила котелки в кухне. Мне долго пришлось ждать, когда передо мной откроются нынешние возможности. Когда-нибудь, если Верна будет работать так же усердно, как и я, она тоже сможет стать сестрой Света.

Ричард вздрогнул. Все эти неприятности обрушились на сестру Верну из-за него. Он сменил тему.

— А почему нам дозволено свободно разгуливать?

— Потому, что вы не представляете опасности для населения. Когда ты овладеешь своим Хань, появятся определенные ограничения. Горожане боятся мальчиков, наделенных даром: в прошлом бывали несчастные случаи. Поэтому тех, кто свободно владеет Хань, просто так в город не отпускают. Когда же они становятся волшебниками, на них накладываются еще более суровые ограничения, и до тех пор, пока их обучение не закончится, им дозволено находиться лишь в строго определенных покоях и залах Дворца. Но ты пока сможешь гулять свободно. Я все равно буду знать, где ты, благодаря Рада-Хань.

— Значит, по этой проклятой штуке меня сможет найти каждая сестра?

— Не каждая, а только та, которая тебе ее дала. Та, которая способна распознать ее силу. А поскольку я за тебя отвечаю, я тоже должна знать, где ты находишься. Поэтому мой Хань будет настроен на твой ошейник.

Паша вошла в темную комнату, и по мановению ее руки сразу зажглись все лампы.

— Ты должна научить меня этому фокусу, — пробормотал Ричард.

— Это не фокус. Это мой Хань. И это одна из самых простых вещей, которым я буду учить тебя.

Потолок в его комнате был богато расписан и украшен лепниной. На высоких окнах висели красивые темно-синие шторы, стены были отделаны светлыми деревянными панелями. По обе стороны большого камина стояли колонны. Ковры устилали деревянный пол. Вдоль стен стояли уютные диваны и кресла. Ричарду показалось, что эта комната гораздо больше его старого дома в Оленьем лесу. Он снял заплечный мешок и поставил его у стены, положив рядом лук и колчан со стрелами.

Направо, за стеклянной дверью, он обнаружил выход на просторный балкон, с которого открывался прекрасный вид. Ричард задумчиво смотрел вниз — на город, на равнину, на пологие холмы, с которых они с сестрой Верной начали сегодня утром свой путь.

— Отсюда здорово любоваться закатом, — тихо сказала Паша.

Но Ричарду было не до закатов. Он тщательно изучал расположение крепостных стен и ворот, мосты, дороги и караульные посты, стараясь получше все запомнить.

В другом конце комнаты была еще одна дверь, которая вела в спальню, размерами лишь немного уступавшую гостиной. Ричард еще никогда не видел такой широкой кровати. Здесь тоже была стеклянная дверь, которая вела на балкон, но отсюда открывался вид на берег моря.

— Какой дивный пейзаж! — воскликнула послушница. Заметив, что Ричард изучает постройки внизу, она пояснила. — Вон там — женские покои, в них живут сестры. — Она погрозила ему пальчиком. — От этих покоев, молодой человек, следует держаться подальше. Разве что какая-нибудь сестра сама пригласит тебя, — еле слышно добавила она.

— Как мне следует называть тебя? Сестра Паша? — спросил Ричард. Она хихикнула:

— Нет, молодой человек. Я — послушница. Пока я не добьюсь успехов в работе a тобой, я просто Паша.

Ричард зло покосился на нее.

— Меня зовут Ричард. Неужели так трудно запомнить?

— Послушай, ты поступил под мою опеку, и...

— Если тебе так трудно запомнить это, — перебил он, — ты никогда не станешь сестрой. Потому что, если ты будешь унижать меня, не желая называть по имени, я сделаю все, чтобы ты не справилась с испытанием. Ты поняла меня, Паша?

— Не надо повышать на меня голос, молодой... — она осеклась. — Не надо повышать на меня голос, Ричард.

— Так-то лучше. Спасибо.

Он надеялся, что Паша поняла: он не желает быть вежливым с ней, если она сама невежлива.

Так как на балконе больше ничего интересного для Ричарда не было, он вернулся в спальню.

Паша последовала за ним.

— Послушай, Ричард, или ты научишься себя вести, или...

Его терпение лопнуло. Он резко повернулся, и Паша остановилась, едва не столкнувшись с ним.

— Ты ведь никогда никем не руководила, верно? — спросил Ричард. Она стояла не шевелясь. — Я вижу, что тебе поручили такое дело впервые, и ты боишься провалить его. А поскольку ты неопытна, то надеешься с помощью внешней суровости обмануть людей, заставив их думать, что ты знаешь, что делаешь, верно?

— Ну, я...

Он наклонился к ней и посмотрел прямо в глаза.

— Тебе не следует бояться показать мне, что у тебя нет опыта в работе с людьми. Тебе следует бояться, что я убью тебя.

— Не смей угрожать мне!

— Для тебя это игра, — спокойно продолжал он, — выполнение каких-то загадочных заданий. Что-то вроде прогулки с собачкой на поводке. Ты считаешь, что получишь повышение, если научишь эту собачку лизать руки. Но для меня это вовсе не игра! Для меня это — вопрос жизни и смерти. Я пленник, на которого нацепили ошейник, словно на зверя или на раба. Я даже не могу сам распоряжаться собой. Я знаю, вы все хотите сломить мою волю. Но ты ошибаешься, Паша, если думаешь, что я тебе угрожаю. Это — не угроза, это — обещание.

— Но ты не понял меня, Ричард, — прошептала она. — Я хочу стать твоим другом.

— Ты мне не друг, ты моя тюремщица. И не надо злить меня или выказывать пренебрежение. Ведь я могу убить тебя, как убил ту, что когда-то надела на меня другой ошейник.

Паша выглядела растерянной.

— Ричард, я не знаю, что случилось с тобой в прошлом, но мы тут ни при чем. Я хочу стать сестрой Света, чтобы нести людям свет Создателя.

Ричарда охватила ярость. Сейчас он боялся одного — что магия меча выйдет из-под его контроля.

— Ваша философия меня не интересует. Просто я прошу тебя запомнить мои слова.

Паша улыбнулась:

— Хорошо. Я прошу прощения, что назвала тебя не по имени. Я действительно никогда еще не работала с людьми и просто делала то, что считала себя обязанной делать, следуя правилам, которым меня учили.

— Забудь о правилах. Просто будь собой, и у тебя будет меньше неприятностей в жизни.

— Я постараюсь сделать так, чтобы ты поверил: я хочу только помочь тебе. Садись сюда, на край кровати.

— Зачем?

Паша стояла, не шевелясь, но Ричард почувствовал легкий толчок и, сам того не желая, опустился на кровать.

— Перестань...

Она подошла к нему совсем близко.

— Тише. Не мешай мне работать. Я же говорила, я должна настроиться на твой Рада-Хань, чтобы всегда знать, где ты находишься.

Она коснулась его ошейника обеими руками и закрыла глаза. И тут же Ричард ощутил, как приятное тепло проходит по всему его телу, с головы до ног. Это создавало некоторую неловкость, но вовсе не казалось неприятным. Наоборот, чем дальше, тем лучше он себя чувствовал. Когда Паша убрала руки, в первый момент он воспринял это болезненно. Голова закружилась, и он с трудом взял себя в руки.

— Что такое ты делала? — спросил он.

— Настраивалась на твой Хань. — Она казалась усталой, Ричард даже заметил слезу у нее на щеке. — Теперь я всегда смогу узнать, где ты находишься.

— Всегда? — переспросил Ричард. Она кивнула, прохаживаясь по комнате, чтобы успокоиться. Потом спросила уже спокойно:

— Что ты предпочитаешь из еды? Нет ли у тебя особых требований?

— Я не ем мяса. И не очень люблю сыр.

— Никогда не слышала ничего подобного! — Она на мгновение задумалась. — Я сообщу поварам.

Между тем у Ричарда созрел план, но, чтобы осуществить его, надо было как-то отделаться от послушницы. Паша открыла большой гардероб. Он был полон различных нарядов. Здесь были и штаны, и рубашки — преимущественно белые — с кружевами и без, и плащи самых разных цветов.

— Это все твое, — сказала она.

— Если все удивились моему росту, то почему все это моего размера?

— Кто-то, наверное, предупредил наших. Должно быть, Верна.

— Сестра Верна.

— Прости, Ричард, но все же — просто Верна. — Паша достала белую рубашку.

— Тебе нравится?

— Нет. В таких роскошных нарядах я буду выглядеть глупо.

Она кокетливо улыбнулась:

— По-моему, тебе все это очень к лицу. Но если тебе не нравится, вон, на столе, монеты. Я покажу тебе магазины в городе, и ты сможешь купить, что сам захочешь.

Ричард поглядел на мраморный столик. Там стояла серебряная ваза, полная серебряных монет, а рядом — золотая, полная золотых. Проработай он всю жизнь лесным проводником, и то не заработал бы столько золота.

— Это не мое.

— Почему же? Твое. Ты ведь гость здесь, а у нас есть все необходимое для гостей. Когда эти запасы подойдут к концу, мы пополним их. — Паша достала красный плащ, расшитый золотом. — Ричард, на тебе это будет просто великолепно.

— Ошейник, пусть даже украшенный бриллиантами, все равно останется ошейником.

— Ну при чем тут Рада-Хань? А твоя одежда просто ужасна. Ты похож в ней на лесного дикаря. Вот примерь-ка.

Ричард выхватил у Паши плащ и швырнул его на кровать. Потом он схватил ее за руку и проводил до двери.

— Ричард! Перестань! Что ты делаешь?

Он открыл дверь.

— Я устал и хочу отдохнуть. Доброй ночи, Паша.

— Ричард, я только хотела, чтобы ты лучше выглядел. В таком виде ты не похож на благородного господина. Ты похож на медведя!

Он посмотрел на ее синее платье, так напоминавшее свадебный наряд Кэлен.

— Этот цвет тебе совсем не к лицу! Совсем!

Стоя в коридоре, Паша растерянно смотрела на него своими большими карими глазами. Одним пинком Ричард закрыл дверь. Через несколько минут он выглянул в коридор. Послушницы не было. Тогда он подошел к своему мешку и начал доставать вещи. Лишний груз ему ни к чему.

Кто-то тихонько постучался в комнату. Осторожно ступая по ковру, Ричард подошел и прислушался. Если это опять Паша, то, может, она постоит и уйдет. Ему совсем ни к чему сейчас ее дурацкие указания. Найдутся дела и поважнее.

Снова тихонько постучали. А если это не Паша? Он достал нож и распахнул дверь.

— Сестра Верна!

— Я видела, как Паша побежала вниз, вся в слезах, — сказала она. — Долго же вы с ней беседовали, Ричард. Я уже начала бояться, что меня здесь обнаружат. Что такого она натворила, что ты довел ее до слез?

— Пусть скажет спасибо, что это всего лишь слезы, а не кровь!

Верна чуть заметно улыбнулась.

— Могу я войти? — Он сделал приглашающий жест. — И я теперь просто Верна, а не сестра Верна. — Она зашла в комнату.

Ричард убрал нож в ножны.

— Виноват, но мне трудно называть тебя иначе. Для меня ты по-прежнему сестра Верна.

— Называть меня так не положено. — Она оглядела комнату. — Как тебе здесь понравилось?

— Эти палаты достойны короля, сестра Верна. Может, ты мне и не поверишь, но я действительно сожалею о случившемся. Я вовсе не хотел доставлять тебе неприятностей.

Она широко улыбнулась:

— Ну, положим, ты мне их доставлял всегда, но на сей раз виноват не ты. Другие.

— Сестра, я виноват, но я, правда, не хотел, чтобы тебя перевели в послушницы. А вот работа на конюшне — действительно не моя вина.

— Не всегда вещи таковы, какими кажутся, Ричард. Я ненавижу мыть посуду. В молодости, когда я была послушницей, я терпеть не могла работу на кухне. К тому же от воды у меня болят руки. А вот лошадей я люблю. Они не спорят со мной и не грубят. И я очень подружилась с Джеком. Сестра Марена думает, что повернула по-своему, но на деле-то она сделала, как хотелось мне.

Ричард улыбнулся:

— Тебе палец в рот не клади, сестра Верна. Я горжусь тобой. И все же жаль, что из-за меня ты стала послушницей.

Она пожала плечами.

— Я здесь для того, чтобы служить Создателю, а каким образом — не так важно. И ты тут ни при чем. Это из-за приказа аббатисы.

— Ты имеешь в виду письменный приказ? Она запретила применять ко мне силу?

— Как ты догадался?

— Ну... Ты часто злилась на меня, чуть ли не метала громы и молнии, но ни разу не пустила в ход магию, чтобы меня остановить. Думаю, не будь у тебя приказа, ты повела бы себя иначе.

Верна покачала головой:

— Тебе тоже палец в рот не клади, Ричард. И давно ты это понял?

— В башне, когда читал твою тетрадку. Зачем ты здесь, сестра?

— Я хотела посмотреть, как ты. На новой службе у меня уже не будет такой возможности. По крайней мере до тех пор, пока я снова не стану сестрой. Послушницам первой ступени вообще запрещается иметь дело с магией. Наказание достаточно суровое.

— Вот видишь, не успела ты стать послушницей, а уже нарушаешь устав. Тебе не следовало сюда приходить.

Верна пожала плечами:

— Есть вещи поважнее устава.

— Почему ты не садишься?

— Мне некогда. Я пришла выполнить обещание. — Она что-то вынула из кармана. — Вот, что я тебе принесла.

С этими словами Верна положила ему в руку какую-то вещицу. Когда Ричард разжал пальцы, у него подкосились колени, и слезы подступили к глазам.

Это был локон Кэлен, который он выбросил.

— Тогда, на ночлеге, я нашла его, — сказала Верна.

— Что значит нашла? — прошептал Ричард. Она отвела взгляд.

— Когда ты заснул, так и не решившись убить меня, я пошла прогуляться и нашла эту вещь.

Ричард закрыл глаза.

— Я не могу взять это, — выдавил он. — Она теперь свободна.

— Кэлен принесла огромную жертву, чтобы спасти тебя. Я дала ей слово, что не позволю тебе забыть, как она тебя любит.

У Ричарда задрожали руки.

— Я не могу это принять. Она прогнала меня. Я дал ей свободу.

— Она любит тебя, Ричард, — тихо сказала Верна. — Пожалуйста, возьми это из уважения ко мне. Ради этого я нарушила устав. Я обещала Кэлен, что ты получишь знак того, что она любит тебя. Сегодня я еще раз поняла, какая это редкая вещь — настоящая любовь.

Казалось, потолок вот-вот обрушится ему на голову.

— Хорошо, сестра, я сделаю это из уважения к тебе. Но я знаю, что не нужен ей. Если кого-то любят, его не просят надеть ошейник и не отсылают прочь. Она хотела свободы. Я люблю ее, и потому я отпустил ее.

— Когда-нибудь, Ричард, я надеюсь, ты оценишь и ее жертву, и силу ее любви, — ответила Верна. — Любовь — драгоценный дар, им нельзя пренебрегать. Не знаю, что тебя ждет, но когда-нибудь ты снова найдешь любовь. Однако сейчас тебе больше всего нужен друг. Я искренне предлагаю тебе свою дружбу, Ричард.

— Ты можешь снять с меня ошейник?

Она ответила не сразу, и в голосе ее прозвучала печаль.

— Нет, Ричард, не могу. Это для тебя плохо кончится. Я должна беречь твою жизнь. Пусть остается.

Ричард кивнул.

— У меня нет друзей. Я — во вражеском лагере.

— Это неправда. Только, боюсь, оставаясь послушницей, сама я не смогу убедить тебя в обратном. Паша, по-моему, приятная девушка. Попробуй подружиться с нею, Ричард.

— Я не могу подружиться с теми, кого мог бы убить. Я ничего не говорю зря, сестра.

— Я знаю, Ричард, — прошептала Верна. — Но Паша — твоя ровесница, а сверстникам иногда бывает легче понять друг друга. Думаю, она с удовольствием подружится с тобой. Она — послушница, ты — будущий маг. Отношения, которые между вами установлены, — особые отношения. Они важны для вас обоих. Связь, которая может между вами возникнуть, часто остается на всю жизнь. Ей сейчас страшно. До сих пор Паша была ученицей. Теперь, впервые, ее сделали наставницей. Ведь учатся не только юноши, но и девушки. Начало новой жизни одинаково важно для всех.

— Связь раба и господина — вот и вся связь, — буркнул Ричард.

Верна вздохнула:

— Не думаю, чтобы до сих пор хоть одна послушница получала такое тяжелое задание, как Паша. Попробуй попять ее, Ричард. Паше и так с тобой слишком трудно. Творец свидетель, самой аббатисе нелегко с тобой придется.

Ричард задумался о своем.

— Случалось ли тебе убивать того, кого ты любила, сестра? — неожиданно спросил он.

— Нет, конечно...

Он показал ей эйджил.

— Денна, как и сестры, подчинила меня себе силой моей собственной магии. И, как и сестры, надела на меня ошейник. Ее саму мучили, пока она, в безумии своем, не стала делать то же самое. Я понял, почему она так поступила. Я и сам готов был выполнить любое ее требование, только бы она не причиняла мне боль. — Он стиснул в кулаке эйджил. — Я понял ее и полюбил. Освободиться я мог, только убив Денну. Она подчинила себе магию Меча Истины. Но, полюбив ее, я обрел власть над другой стороной магии меча, и его лезвие стало белым.

— О Создатель! — в изумлении прошептала Верна. — Тебе, Ричард, удалось сделать белым лезвие Меча Истины?!

Он кивнул:

— Я нашел в себе силы полюбить ее, и только тогда мне удалось сделать лезвие белым. И лишь когда я полюбил ее, я смог ее убить и бежать. Но, пока жив, я никогда себе этого не прощу.

Верна обняла его, словно младшего брата.

— Великий Создатель! — тихо сказала она. — Что же сделал ты со своим сыном!

Ричард отстранился.

— Иди, сестра, не то навлечешь на себя беду, — сказал он, вытирая глаза. — Я повел себя глупо.

— Но почему ты раньше мне этого не рассказывал?

— Это не то, чем можно гордиться. И потом, ты мой враг, сестра. Сегодня я сказал правду: я могу убить кого угодно. Я несу смерть. Вот почему Кэлен бросила меня.

Она погладила его по голове.

— Кэлен любит тебя, Ричард. Она хотела спасти тебе жизнь. Когда-нибудь ты поймешь это. — Она вздохнула. — Прости, мне пора. Теперь ведь все будет хорошо?

Он невесело улыбнулся:

— Не думаю, сестра. Боюсь, между мной и сестрами будет война. Боюсь, что в конце концов действительно убью кого-то из них. Надеюсь, что это будешь не ты.

— Мы не можем знать, что готовит нам Создатель, — ответила Верна.

— Если у этого вашего Создателя есть какая-то власть, то ты, Верна, станешь сестрой Света гораздо раньше, чем ты думаешь.

— Мне пора, — повторила она. — Желаю тебе счастья и веры, Ричард!

Как только за ней закрылась дверь, Ричард накинул плащ и надел на плечи заметно полегчавший мешок. Следовало действовать быстро, пока его еще боятся.

Колчан он приторочил к мешку, лук повесил на плечо и вышел на балкон.

Там он привязал к каменным перилам длинную веревку. Затем, взяв нож в зубы, стал спускаться вниз под покровом темноты, которая стала его стихией.