Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Глава 56

В последующие недели Ричард был постоянно занят. Зедд и Кэлен говорили, что в Срединных Землях волшебников почти не осталось. Ничего удивительного: кажется, чуть ли не все волшебники собрались здесь, во Дворце Пророков. Ричард насчитал здесь больше ста мальчишек и молодых людей. Многие были родом из Срединных Земель, а некоторые — даже из Д'Хары.

Победа над мрисвизом превратила Ричарда в знаменитость. А двое мальчишек Кип и Герш — искали его общества особенно настойчиво. Они все время ходили за ним по пятам и просили его рассказать о своих приключениях. Порой мальчишки казались вполне зрелыми, почти мудрыми. Порой же их, как и других их сверстников, казалось, интересовали только шалости. Их мишенью обычно становилась какая-нибудь сестра. Любимыми трюками Кипа и Герша были разнообразные сюрпризы, связанные с водой, грязью или рептилиями. Впрочем, сестры нечасто гневались на своих воспитанников. Обычно их быстро прощали.

Ричард не помнил, чтобы они удостаивались более строгого наказания, чем суровые нотации.

Сначала они и Ричарда попытались сделать мишенью своих проделок, но довольно быстро поняли, что это небезопасно, и оставили его в покое.

Своей строгостью Ричард заслужил лишь еще большую привязанность Кипа и Герша. Видно, мальчишки изголодались по обществу старших, взрослых мужчин.

Ричард охотно рассказывал им о своих приключениях. Иногда, когда они все вместе уходили гулять за город, он показывал детям лесные тропы, учил распознавать следы и объяснял повадки зверей. И Кип, и Герш очень ценили расположение Ричарда. Если ему хотелось побыть в одиночестве, они исчезали тут же, как только он давал это понять. Если он не был занят чем-то важным, то позволял Кипу и Гершу сопровождать его и когда бывал вместе с Пашей.

Надо сказать, Пашу расстраивало то, что ей почти не удается побыть с Ричардом наедине. Впрочем, отчасти ее утешало, что теперь мальчишки хотя бы перестали подбрасывать ей в комнату лягушек, брызгать водой на ее роскошные платья или, например, заворачивать в любимую шаль ужа.

Время от времени Ричард давал Кипу и Гершу всякие мелкие поручения. Так, для проверки. Но в голове у него зрел план.

Нередко в прогулках по городу Ричарда сопровождали и другие ученики сестер. Двое из них, Перри и Исаак, его соседи по дому Гийома, как-то раз отвели его в кабачок, куда любили захаживать стражники. И тогда Ричард купил меченосцу Кевину обещанное пиво.

От своих новых знакомцев он узнал, что многие молодые люди предпочитают ночевать не во Дворце, а в городе, в роскошных гостиницах. Как и у Ричарда, у них были деньги. Но в отличие от него, кроме денег, у них было еще и желание их тратить. Они покупали себе самые дорогие наряды и одевались, как принцы. В городе было немало женщин, готовых разделить с молодыми волшебниками постель. И среди этих женщин попадались удивительно красивые.

Когда Перри и Исаак появлялись в городе, их тоже немедленно окружали хорошенькие девицы. Ричард еще не видел женщин, столь нескромных и назойливых.

Каждый вечер Перри и Исаак выбирали себе подруг. Они покупали им дорогие подарки, а потом уводили их в роскошные номера. Впрочем, как они объяснили Ричарду, на подарки тратиться совсем не обязательно. Достаточно просто пойти в любой публичный дом. Правда, в публичных домах женщины не такие молодые и далеко не такие хорошенькие, но это не беда.

Ошейник символизировал богатство и власть. И поскольку Ричард был в ошейнике, женщин к нему тянуло не меньше, чем к его приятелям. Но он упорно отвергал все соблазнительные предложения. И Перри, и Исаак смотрели на него, как на безумца. Временами Ричарду начинало казаться, что они не так уж и не правы.

Как-то раз он спросил своих приятелей, не боятся ли они, что разгневанный отец очередной девушки просто-напросто проломит им череп. Те в ответ рассмеялись и сказали, что иногда отцы сами приводят к ним своих дочерей. Тогда он спросил, не боятся ли они, что какая-нибудь из их подружек забеременеет.

Перри ответил, что, если такое и случится, Дворец обеспечит и женщину, и ребенка, и всю ее родню.

Ричард решил выяснить причины этих странностей у Паши. Не глядя на него, Паша принялась пространно объяснять, что у мужчин есть определенные потребности, которые отвлекают их от учения. Поэтому сестры предпочитают, чтобы эти потребности были удовлетворены. И потому она, Паша, не ходит с ним в город по вечерам. Ей не дозволено служить ему помехой.

Беседа закончилась, как обычно, страстными мольбами юной послушницы. Пусть Ричард, если ему что-нибудь понадобится, придет к ней. А если ему больше нравится ходить «за этим» в город... Что ж, пусть он хотя бы позволит и ей тоже спать с ним. Ведь она может дать ему то, чего не даст ему ни одна женщина. Она готова доказать это немедленно.

Совершенно ошеломленный подобными откровениями, Ричард честно ответил, что ходит в город только затем, чтобы смотреть достопримечательности. Он ведь вырос в лесу и никогда еще не видел таких больших городов. И потом, у него на родине такое отношение к женщине считается недопустимым. Он клятвенно заверил Пашу, что, как только ему понадобится женщина, он тут же придет к ней, и только к ней. Паша настолько обрадовалась его обещаниям, что даже не стала уточнять, когда же наконец он придет.

Она и понятия не имела о том, что порой Ричарду становилось так одиноко, что им овладевало неодолимое искушение уступить ее мольбам, и ему стоило большого труда удержаться.

По его просьбе Паша показала ему все, что было можно, во Дворце. Потом она отвела его в порт — посмотреть большие суда. Она сказала, что эти суда называются кораблями и выходят в море, чтобы торговать с прибрежными городами Древнего мира.

А еще они часто ходили на берег моря и часами сидели, глядя на волны.

Ричарда изумляло море, изумляли приливы и отливы. Паша заверила его, что это не магия, что море всегда было таким. И что все другие моря — тоже такие...

А по вечерам он ходил в город один, без Паши. Когда Ричард говорил, что женщины не интересуют его, он не лгал. По вечерам он ходил в город совсем по другому делу.

Дворец исправно снабжал Ричарда деньгами, и он решил тратить эти деньги на свои тайные цели. Он сделался завсегдатаем кабачков, которые посещали воины.

Когда он бывал там, стражникам не приходилось платить за выпивку. Он старательно запоминал по именам всех, кого мог. По ночам он даже записывал имена дворцовых охранников и все сведения, которые удалось о них разузнать.

Особое внимание он уделял тем, кто охранял покои аббатисы и другие помещения, куда доступ ему был закрыт. При всякой возможности Ричард останавливался около постов и расспрашивал стражников об их жизни, о родных, о подружках, об их горестях и радостях.

Кевину он регулярно покупал дорогой шоколад, который любила его девушка.

Заслужив благосклонность своей подруги, меченосец и сам стал благосклоннее к Ричарду. А Ричард давал деньги в долг всем, кто бы его об этом ни попросил.

Когда же стражники извинялись, что никак не могут вернуть долг, он, не слушая объяснений, говорил, что все прекрасно понимает и что им не надо об этом беспокоиться.

Два наиболее упрямых воина, охранявших запретные покои в западной части Дворца, несмотря на то что Ричард исправно угощал их пивом, по-прежнему относились к нему довольно настороженно. Тогда он нанял для них четырех проституток — по две для каждого. Когда стражники поинтересовались, зачем он это делает, Ричард ответил, что во Дворце его хорошо снабжают деньгами и что он не понимает, почему от этого должен получать удовольствие только он один. А если стражники целыми днями охраняют Дворец, так пусть хозяева Дворца заплатят им за женщин: это будет только справедливо. Против такого предложения стражники не устояли. Вскоре и они уже подмигивали Ричарду, как старому другу.

Как он и ожидал, стражники тут же начали похваляться своими успехами.

Послушав эти рассказы, их товарищи заявили Ричарду, что нечестно оказывать подобные услуги только двоим. Ричард признал их правоту.

Он договорился с хозяйкой публичного дома, чтобы та, за определенную мзду, держала свое заведение только для его «друзей». А чтобы воины не забывали, кому обязаны, они должны были представляться хозяйке, как «друзья Ричарда Сайфера».

Как-то раз, когда Ричард гулял по Дворцу с Пашей, один из стражей заговорщицки подмигнул ему. Она тут же спросила, в чем дело. Ричард ответил: в том, что он появился с самой хорошенькой женщиной во Дворце. Паша обрадовалась.

Чтобы доставить ей удовольствие, Ричард часто надевал красный плащ.

Послушница предпочитала прогулки по городу, но, желая всегда быть рядом с Ричардом, нередко сопровождала его и в загородных прогулках.

Ричарду удалось узнать, что все дворцовые стражники служат Имперскому Ордену. Орден правил землями Древнего мира, но в дела Дворца, как видно, не вмешивался. В городе воины никогда не доставляли неприятностей ни сестрам, ни мужчинам, носившим Рада-Хань.

Каждый день во Дворец являлись просители. Одни за милостыней, другие — за разрешением споров, третьи хотели получить наставления в жизни, четвертые помолиться. Обитель сестер Света считалась священной.

Город Танимура был лишь сторожевым постом Древнего мира на окраине империи. Очевидно, между императором и обителью существовал договор о том, что император обеспечивает охрану, но не вмешивается во внутренние дела. Были основания подозревать, что гвардейцы — «глаза и уши» императора. Интересно, чем сестры отплатили за такое соглашение императору?

В одном из закрытых помещений Дворца жил какой-то «постоянный гость». Его никто никогда не видел. Ричарду очень хотелось разузнать о нем подробнее, но, увы, никак не удавалось. Тогда он решил воспользоваться расположением охранников.

Как-то раз Ричард сказал Кевину, что хочет подарить Паше необыкновенную розу, из тех, что растут только в саду аббатисы. Просьба Ричарда была выполнена, и он провел Пашу с чайной розой в волосах мимо самодовольно улыбающегося Кевина.

Потом Ричард не раз использовал цветы как предлог, чтобы побывать в запретных частях Дворца. Иногда он говорил стражникам, что хочет полюбоваться на море. Он всегда старался быть на виду и нарочно не таился, желая усыпить бдительность охранников. Вскоре они привыкли к подобным набегам, и Ричард уже не возбуждал у них никаких подозрений. Он стал для них надежным и добрыми другом.

Собирая в охраняемых садах редкие цветы, Ричард дарил их сестрам, которые занимались с ним, немало их смущая. Он же объяснял, что считает всех своих наставниц необыкновенными, а поэтому и цветы им нужно дарить необыкновенные.

Тем самым он делал им приятное и одновременно старался усыпить подозрения по поводу его частых визитов в запретные сады.

Всего сестер во Дворце было около двухсот, но с Ричардом работали только шесть из них.

Сестры Тови и Цецилия были пожилые и походили на добрых, любящих бабушек.

Тови обычно приносила на занятия пирожки. Цецилия, прежде чем уйти, непременно хотела поцеловать Ричарда в лоб. Обе они ужасно краснели, когда он дарил им редкие цветы. Ни одну из них Ричард не мог представить себе своим врагом.

Черноволосая сестра Мерисса, когда она впервые появилась в комнате Ричарда, держалась так надменно, что он с трудом находил слова. Такое же впечатление произвела на него сестра Никки, никогда не носившая никакой иной одежды, кроме черной. Сестры Мерисса и Никки были постарше Паши, примерно его ровесницы или года на два постарше. При этом они держались очень надменно. Хотя Мерисса была жгучей брюнеткой, а Никки — блондинкой с голубыми глазами, казалось, обе были высечены из одной каменной глыбы.

Сила магии, исходившая от Хань этих сестер, окружала обеих своеобразным ореолом. Иногда Ричарду даже казалось, что вокруг них рассыпаются невидимые искры. Обе они не ходили, а словно плыли, но Ричард не сомневался — каждая способна взглядом прожечь металл. Обе эти сестры никогда не улыбались, а лишь позволяли себе подобие улыбки.

Однажды Ричард подарил сестре Никки один из редких цветов. Обычные в таких случаях объяснения сразу вылетели у него из головы, когда она посмотрела на него. Сестра осторожно, словно боясь запачкать руку, взяла белую розу, изобразила на лице подобие улыбки и равнодушно произнесла: «Благодарю, Ричард».

С тех пор он не дарил цветов ни сестре Никки, ни сестре Мериссе. Кажется, подарок меньше, чем драгоценный камень, был для них оскорблением.

Ни одна из них во время занятий не садилась на пол, да это и представить себе было невозможно. Обе были скупы на слова. Но при всем при том их туманные речи не оставили у Ричарда сомнений: ни одна из них не отказалась бы с ним провести ночь. Он не мог поймать на слове ни ту, ни другую, и все-таки это было ему ясно.

Но он делал вид, что ничего не понимает, а их туманная манера выражаться вполне позволяла ему пойти. таким путем. Ричард молил духов, чтобы сестры никогда не сделали ему подобного предложения явно, ведь тогда он решился бы не сказать им «да», только онемев. Обе они заставили его вспомнить слова Паши о необузданных страстях мужчин. Только в этом случае сами сестры казались ему воплощением того, что вызывает такие страсти и способно поработить тех, кто их проявляет.

Когда Паша узнала, что сестры Мерисса и Никки — в числе наставниц Ричарда, она сказала только, что это очень одаренные сестры и они помогут ему настроиться на свой Хань. Но Ричард заметил, как она покраснела.

Когда же о сестрах узнали Перри и Исаак, им чуть плохо не стало. Перри воскликнул, что бросил бы всех своих женщин в городе, лишь бы провести ночь с Никки или Мериссой. А Исаак заявил, что, если Ричарду представится такая возможность, он должен воспользоваться ею немедленно, потом рассказать все подробности. Ричард заверил его, что такие женщины не удостоят своим вниманием бывшего лесного проводника. Своей догадкой он поделиться не осмелился.

Пятая сестра, Эрминия, была женщина зрелых лет, довольно приятная, но вечно занятая. Когда Ричард во время занятий с нею не смог настроиться на свой Хань, она сказала, что со временем это придет, что он не должен разочаровываться, но продолжать работать с большим тщанием. Постепенно она стала чаще улыбаться и подобрела к нему. Сестра Эрминия была удивлена и польщена, когда он стал дарить ей цветы. Ричарду нравились ее открытость и целеустремленность.

Последняя из сестер, Лилиана, стала его любимицей. Она была веселой и искренней, часто улыбалась и обращалась с Ричардом, как с другом. Ему было легко с ней, и они частенько задерживались после занятий, чтобы просто посидеть и поболтать. Он охотно проводил время с сестрой Лилианой, общество ее было ему приятно. Хотя Ричард считал по-прежнему, что друзей у него здесь нет и быть не может, все же с Лилианой он чувствовал себя почти как с хорошим другом.

Когда он приносил ей редкие цветы, она всегда выслушивала его истории, и глаза ее блестели. Когда он сочинял рассказы о том, как обманул охранников, она весело смеялась. Подаренные им розы сестра Лилиана гордо носила в петлице, пока роза не завянет или пока он не принесет ей новую. Когда он касался ее руки, это выглядело просто и естественно, как бывает при общении друзей. Оба они смеялись до слез, когда Ричард рассказывал всякие забавные истории о своих лесных приключениях.

Сестра Лилиана говорила, что она сама выросла в деревне и что она любит природу. Несколько раз он ходил с нею на прогулки за город, на холмы. Ей всегда было хорошо там и весело, она не боялась запачкать платье и могла сесть на землю рядом с Ричардом.

Ни разу она не сделала Ричарду предложения провести с ней ночь. Уже поэтому ему было с ней так легко. Кажется, Лилиана сама получала искреннее удовольствие от общения с ним. Когда он в конце занятий признавался ей, что не смог настроиться на свой Хань, сестра Лилиана брала его за руку и говорила, что это ничего, что в следующий раз она постарается сильнее, чтобы помочь ему.

С Лилианой Ричард был откровеннее, чем с другими. Когда он рассказал, как ему хочется поскорее снять Рада-Хань, она коснулась его руки и ответила, что понимает его и хотела бы сделать это сама, когда придет время. Она добавила, что верит в него и хочет, чтобы он побыстрее научился управлять своим даром.

Но кроме того, сестра Лилиана сказала Ричарду, что, когда ему станет уже невмоготу, она поможет ему освободиться от ошейника. Но только он должен очень постараться и научиться настраиваться на свой Хань, пока есть время.

Она объяснила ему, что и других тоже тяготят ошейники, но они стараются забыться и потому часто спят с женщинами. Она сказала, что понимает их потребности, но надеется, что Ричард будет спать с той женщиной, которую полюбит, а не с той, что поможет ему забыть свою неволю. К проституткам же ходить не следует, потому что они грязные и он может подхватить какую-нибудь заразу. Ричард ответил, что любит одну женщину и желает сохранить ей верность.

Лилиана улыбнулась и сказала, что гордится им. Он с трудом удержался, чтобы не сказать, что Кэлен не захотела быть с ним вместе.

Он знал, что если кому-то и можно рассказать о Кэлен, так это Лилиане. У него появилось убеждение, что только сестра Лилиана может помочь ему настроиться на свой Хань. Он очень хотел, чтобы так и случилось.

У Ричарда был только брат, сестер не было никогда, но ему казалось, что родная сестра должна быть именно такой, как Лилиана. Так что и ее титул сестры приобрел для него почти буквальное значение. Пусть сестры Света его враги — но Лилиана его врагом не будет никогда.

На занятия с сестрами уходило часа два в день, но он ни на шаг не приблизился к цели. Он так же не мог настроиться на свой Хань, как и тогда, во время занятий с сестрой Верной.

Немало времени Ричард проводил вне стен Дворца.

Исследуя окрестности, он обнаружил незримые пределы своей свободы. Стоило удалиться от Дворца на определенное расстояние, как идти становилось трудно, словно по топкому болоту. Теперь, когда он знал границы своего мира, этот мир показался ему очень маленьким. В день, когда Ричард обнаружил невидимые стены своей темницы, он отправился в Хагенский лес и убил второго мрисвиза.

Единственным утешением Ричарду служил Гратч. Он нередко уходил по вечерам из Дворца и ночевал в лесу, вместе с гаром. Охотился, добывая ему пищу.

Впрочем, звереныш потихоньку учился добывать пищу самостоятельно. Но был ли Гратч голодным или сытым, он все равно скучал, когда Ричард долго не приходил.

Как-то раз Ричард случайно обнаружил еще одно замечательное свойство плаща мрисвиза. Накидка скрывала его местонахождение от Паши. Стоило ему надеть плащ, и магия Рада-Хань становилась бессильна. Паша была несколько озадачена его странными исчезновениями, но, кажется, это ее не слишком беспокоило. Видимо, она считала, что дело тут просто в каком-то упущении с ее стороны, которое она надеялась вскоре исправить.

Теперь Ричард понял, почему ни сестры, ни волшебники не чувствовали приближения мрисвиза. Гораздо больше его удивляло, как удалось об этом узнать ему.

Теперь, когда у него появилась возможность время от времени скрываться от бдительного ока Паши, Ричард почувствовал себя свободнее. Его беспокоило лишь одно: вдруг она, узнав, в чем тут дело, уничтожит плащ. На всякий случай он решил получше припрятать второй.

Ричард много времени проводил с Уорреном. Сначала он выводил Уоррена гулять по вечерам. Поскольку Крот боялся открытого пространства, Ричард решил, что начать лучше с прогулок в темноте. Сам Уоррен рассказывал, что сестры так долго давали ему работу в подвалах, что ему начало казаться, будто он провел под землей всю жизнь. Ричард относился к Уоррену с симпатией и искренне хотел ему помочь.

Вне стен Дворца Уоррену было немного тревожно, но присутствие Ричарда его успокаивало. Через несколько недель Ричард постепенно начал выходить с ним и в дневное время. Сначала они просто поднимались на стены — полюбоваться небом и морем.

И вот настал день — теплый, ясный и солнечный, — когда Ричард с Уорреном отправились за город, на холмы. И, сидя на камне на вершине холма и глядя на раскинувшийся перед ними город, Уоррен сказал Ричарду, что, похоже, справился со своим страхом. То есть чувствовал он себя по-прежнему не совсем уютно, но страх уже не владел им как прежде. Он долго смотрел на равнину, впервые наслаждаясь тем зрелищем, которого столь долго лишал его страх.

Что касается нужных Ричарду сведений, то Уоррену удалось отыскать очень немного. В древних книгах он нашел лишь несколько упоминаний о Долине Заблудших и о народе бака-бан-мана. Но и то немногое, что он нашел, оказалось весьма интересным. Книги говорили о силе, которой наделили волшебники бака-бан-мана, отняв у них землю. Эта сила должна была помочь им вернуться домой. Еще там было сказано, что, когда будет восполнено недостающее звено, эта сила пробудится, воплощенная в женщине, которая посвящена духам, и Башни Погибели падут.

Ричард вспомнил Дю Шайю, называвшую его Кахарином и своим мужем. Ведь это тоже можно понять как связь или звено. Но верна ли его догадка, он пока не знал.

Когда они вдвоем сидели и любовались равниной, Уоррен сказал:

— Аббатиса последнее время читала книги пророчеств и хроники, где говорится о камне, брошенном в пруд.

Ричард насторожился. Песню о камне, брошенном в пруд, он слышал от Кэлен.

Но Уоррен был плохо знаком с этим пророчеством и не мог сказать, в чем тут дело.

— Ты знаешь Второе Правило. Волшебника? — спросил неожиданно Ричард.

— Второе? А что, у волшебников есть правила? А какое тогда первое?

— Помнишь тот вечер, когда Джедидия сломал ногу, а я сказал, что на твоей одежде остался пепел? Ты еще попытался отряхнуть его. Я тогда применил Первое Правило Волшебника. — Уоррен нахмурился. — Подумай об этом, Уоррен, и расскажи мне, до чего ты додумался. А пока было бы неплохо, если бы ты поскорее нашел нужные мне сведения.

— Ну, теперь мне будет полегче. Сестре Бекки по утрам нездоровится, и ей уже не до того, чтобы следить за мной. — Ричард нахмурился, и Уоррену пришлось пояснить. — Она беременна.

— А у многих сестер есть дети?

— Конечно. Вспомни, сколько во Дворце молодых волшебников, которым не дозволено выходить в город? Сестры помогают им удовлетворить некоторые потребности, чтобы они не отвлекались мыслями от занятий.

Ричард подозрительно покосился на Уоррена:

— А у сестры Бекки не от тебя ли ребенок?

Уоррен зарделся.

— Нет. Я жду ту, которую люблю.

— Пашу?

Уоррен молча кивнул. Ричард задумчиво смотрел на Дворец Пророков.

— Уоррен, — спросил он, — все ли дети от мужчин, имеющих дар, наследуют его?

— О нет. Говорят, прежде, когда Новый и Древний мир еще не разъединились, дар был очень у многих. Но шло время, и те, кому удавалось достичь власти, убивали детей, рожденных с даром, опасаясь соперников. Тем, кто оставался в живых, они не позволяли учиться. Прежде сыновей обучали отцы, но детей с даром со временем рождалось все меньше, а имевшие знание ревниво оберегали его. Дворец Пророков и был создан специально для того, чтобы учить людей, рожденных с даром. Но в наши дни такие люди — большая редкость. Теперь даже у волшебников почти не рождаются одаренные дети. Мы — вымирающая раса.

Ричард бросил последний взгляд на город и медленно встал.

— Они не «удовлетворяют некоторые потребности», — прошептал он. — Они используют нас как производителей.

Уоррен тоже встал, изумленно глядя на Ричарда.

— Что? — переспросил он.

— Они используют юношей, которые живут во Дворце, чтобы плодить волшебников.

Уоррен нахмурился:

— Но зачем?

— Не знаю, но надеюсь выяснить, — ответил Ричард.

— Хорошо, — улыбнулся Уоррен. — Это так смахивает на приключение, а мне хочется приключений.

— А что ты знаешь о приключениях, Уоррен? — спросил Ричард.

— Ну, это какие-то захватывающие события, — сказал тот, продолжая улыбаться.

— Приключения, — холодно произнес Ричард, — это когда ты напуган до смерти и сам не знаешь, выживешь ты или погибнешь. Когда ты не знаешь, выживет ли тот, кто тебе дорог. Это неприятности, из которых непонятно, как выбраться.

— Я об этом не думал! — растерялся Уоррен.

— Тогда подумай, потому что я собираюсь устроить одно приключение.

— Что ты затеял?

— Чем меньше ты будешь знать, тем меньше беспокойства доставят эти приключения тебе. Лучше отыщи нужные мне сведения. Если завеса между мирами действительно повреждена, вся наша жизнь скоро превратится в одно бесконечное приключение.

— Знаешь, — нерешительно сказал Уоррен, — кажется, мне удалось выяснить кое-что о том, что тебя интересует.

— О Камне Слез?

Уоррен кивнул.

— Я выяснил, что ты никак не мог его видеть, потому что он скрыт завесой. Точнее, он — часть завесы.

— Ты уверен, что я не мог его видеть?

— Конечно. Камень Слез — печать, удерживающая Безымянного в царстве мертвых.

— Прекрасно! — воскликнул Ричард. — Молодец, Уоррен, хорошо поработал. Значит, ты уверен, что Камень Слез никак не мог попасть в наш мир?

Уоррен покачал головой:

— Это невозможно. Единственный путь, которым Камень мог бы сюда попасть, через врата.

У Ричарда мурашки по спине побежали.

— Какие врата?

— Ну, это такое название, — пояснил Уоррен. — Так называют ход из мира мертвых в мир живых, который пока закрыт, но чисто теоретически может открыться. Но открыть его можно, лишь владея обеими сторонами магии. Безымянный в Подземном мире владеет одной только Магией Ущерба. Мы, в нашем мире, владеем только Магией Приращения.

Ричард похолодел.

— А если кто-то в нашем мире владеет обеими сторонами магии, он может открыть врата?

— Ну конечно, — ответил Уоррен немного испуганно. — Но людей, владеющих обеими сторонами магии, больше нет. Последние погибли более трех тысяч лет назад. — Он ободряюще улыбнулся Ричарду, — Нам нечего бояться.

Ричард не улыбался. Схватив Уоррена за рукав, он посмотрел ему в глаза.

— Уоррен, скажи мне, что эти врата не связаны с магией Одена! Скажи мне, что их не открывают три шкатулки Одена!

— Откуда ты знаешь эти названия? — прошептал Уоррен. — Кроме аббатисы и тех двух сестер, во всем Дворце только мне дозволено читать книги, где врата названы своим древним именем!

Ричард стиснул зубы.

— Что случится, если открыть одну из трех шкатулок?

— Но ее нельзя открыть! Я же тебе говорил, для этого необходимо владеть и Магией Приращения, и Магией Ущерба.

Ричард тряхнул его.

— Что случится, если открыть одну шкатулку?

— Тогда... тогда врата между двумя мирами откроются. Завеса прорвется, и печать, удерживающая Безымянного, будет снята!

— И Камень Слез появится в этом мире? — Уоррен кивнул. — А если шкатулки закрыть, это восстановит печать?

— Нет. То есть да. Но закрыть их сможет только тот, кто владеет магией. Но если волшебник закроет шкатулку, равновесие все равно будет нарушено, потому что все волшебники владеют лишь Магией Приращения. И тогда Безымянный вырвется из Подземного мира. Точнее говоря, наш мир будет поглощен миром смерти.

— А как же закрыть шкатулку, чтобы снова разделить миры?

— Так же, как она и была открыта. Силой Магии Приращения и Магии Ущерба.

— А при чем тут Камень Слез?

— Не знаю. Мне надо изучить это.

— Тогда прошу тебя, поторопись! — прошептал Ричард.

— Пожалуйста, ответь, — Уоррен испуганно посмотрел на него, — не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти шкатулки? Ведь ты не нашел их? Правда?

— Нашел ли я их?! — переспросил Ричард. — Последний раз, когда я их видел, одна из них была открыта. И тогда моего подонка-отца забрал Подземный мир.

Уоррен потерял сознание.