Второе правило волшебника, или Камень Слёз

Глава 35

Зедд открыл дверь в номер и закашлялся от едкого дыма, заполнившего помещение. Окно было открыто, и в комнату с улицы шел ледяной воздух. Эди сидела на постели, завернувшись в одеяло, и причесывала короткие волосы.

— Что случилось? — изумился Зедд.

— Было холодно. Я хотеть разжечь огонь. Зедд бросил взгляд на очаг.

— Разве можно разжечь огонь без дров?

Вопреки его ожиданиям колдунья не рассердилась. Взгляд ее был тревожным.

— Дрова быть. Я хотеть зажечь огонь магией, когда лежать в постели. Но вместо этого пошел дым и посыпались искры. Я открыть окно, чтобы проветрить в комнатах. А когда я заглянула в очаг, дрова пропали.

— Пропали? — в тревоге переспросил Зедд. Она кивнула:

— Что-то не так. Что-то случилось с моим даром. Зедд погладил ее по голове.

— Да, я знаю. Со мной происходит то же самое. Все дело в чарах. — Он взял у нее расческу и положил на стол. — Эди, расскажи мне побольше о скринах и их колдовских свойствах.

— Я уже рассказала тебе все, что знала. Скрин живет на границе двух миров — мира живых и Подземного мира.

— Но почему рана не исцеляется? Почему моя магия бессильна? Почему дрова исчезли из очага, когда ты применила волшебную силу?

— Разве ты не понял? Скрин быть тварью, рожденной на границе миров, а потому он обладать двумя магиями — Магией Приращения и Магией Ущерба. На нас обоих подействовала Магия Ущерба, понимаешь?

— Значит, нас поразила Магия Ущерба, и волшебный дар каждого из нас заражен этой магией?

Она кивнула:

— Представь, что ты голыми руками выгребал золу из печки, а потом не помыл руки и стал вешать на веревку чистые белые простыни. Тогда зола будет прилипать к чистым мокрым простыням.

Зедд некоторое время молча размышлял над ее словами.

— Эди, — прошептал он, — мы должны найти способ вымыть руки.

— Ты всегда хорошо понимал то, что и так ясно, — съязвила она.

Зедд решил не парировать ее выпад, он заговорил о другом:

— Эди, я нанял экипаж, который доставит нас в Никобарис, но ты, я вижу, очень ослабела, и та же участь угрожает мне. Если где-нибудь поближе есть человек, который может нам помочь, я обязательно должен знать об этом!

— Ближе я никого не знаю.

— А как же та колдунья с тремя дочерьми? Может быть, то место, где она училась, находится ближе? Не могли бы мы отправиться туда?

— Не думаю.

— Но почему?

Эди еще немного колебалась, потом неохотно ответила:

— Она училась у сестер Света.

— Что? — вскричал волшебник. — Гром и молния! Я догадывался о чем-то подобном!

— Зедд, она училась у них, потом вернулась домой. Она не сестра Света. Сестры не так... неразумны, как тебе кажется.

Он подозрительно посмотрел на нее:

— А ты откуда знаешь?

Эди вздохнула:

— Помнишь ту круглую кость скрина, подарок женщины, которая умерла? Помнишь, она пропала? Так вот, женщина, которая сделала мне этот подарок, была сестра Света.

— А что она делала в Новом мире? — спросил Зедд, стараясь говорить спокойно.

— Она не была в Новом мире. Это я была в Древнем мире.

— Ты пересекала Долину Заблудших?! — Зедд посмотрел Эди прямо в глаза. — Ты была в Древнем мире? Сколько у тебя тайн!

— Я же говорить тебе, что искала повсюду женщин с даром, чтобы учиться у них. Были такие и в Древнем мире. За тем я и ходила через долину и обратно. Среди сестер были такие, кто мог научить кое-чему полезному. Сестры Света, как им положено, многое знают о Владетеле, о Безымянном, как они его называют, потому что хотят предостеречь людей от его козней. Во Дворце я пробыла недолго. Долго они жить там не разрешают, если сама не захочешь стать сестрой Света. Они мне разрешили недолго позаниматься у них в архиве. Там, во Дворце, среди них быть такие, от кого даже пищу опасно принимать, но от иных можно узнать очень много полезного.

Зедд нервно расхаживал по комнате.

— Сестер Света доводит до изуверства слепая вера. Рядом с ними даже те, кто убил Пела, выглядят более разумными. А когда ты была у них, видела кого-нибудь из их учеников?

— У меня там были свои занятия. Я не спорила о вере с сестрами. Это быть глупо. Может, у них тогда и были ученики, но сестры мне об этом не рассказывали и никогда бы не допустили до своих учеников. Думаю, что ученики у сестер быть только из их краев. Они не так глупы, чтобы нарушать условия перемирия. Они боятся того, что могли бы сделать волшебники из этого мира, если бы узнали о нарушениях. А мне бы они не сказали ничего о своих учениках, даже если ученики у них были.

— Откуда у них взяться ученикам! — воскликнул волшебник. — Сейчас почти не рождается людей с даром. Слишком много волшебников погибло в войнах. Мы вымирающая раса. Я сам, Великий Волшебник, не отказал бы в обучении никому из рожденных с даром, так же как не отказал бы ни один из моих учеников. Таков древний обычай. Сестры Света это хорошо знают! Им известны наши законы! Они не имеют права брать ученика, если только его не отказались обучать волшебники в нашем мире. Нарушить же этот закон для любой из сестер Света значит обречь себя на смерть, если она снова пересечет долину и появится в Новом мире.

— Они знают это, Зедд. Они понимают, что им угрожает.

— Должны знать! Однажды, когда я еще был молод, я встречался с одной из них и послал предупреждение аббатисе. — Он сжал кулаки. — Они учат слишком топорно и грубо, как если бы дети взялись обучать хирургии. Если бы я только знал, как пройти мимо этих проклятых башен, я бы явился во Дворец Пророков и показал бы им, где раки зимуют!

— Зедд, ты знаешь, что за это время погибли многие, наделенные даром, — тихо ответила колдунья. — Они погибли потому, что некому было научить их, как распоряжаться этим даром. Многие, кто иметь магическую силу, держатся за нее и не хотят учить тех, кто в будущем может быть опасен. Они предпочитают, чтобы эти дети погибли из-за того, что не могут овладеть собственным даром. А сестры Света не хотят, чтобы эти дети умирали. Они по-своему помогают людям.

Зедд бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Сестры Света заботятся только о собственном благе!

— Может, и так, — ответила Эди, — но они поклялись соблюдать законы и правила перемирия, так же как и вы, волшебники.

Зедд покачал головой.

— Как это можно — допускать, просто ради собственной выгоды, чтобы одаренные люди умирали? Если бы все волшебники были такими, какими должны быть, то сестер Света просто не существовало бы! И ты подумай: они и мысли не допускают о том, чтобы волшебники обучали магии одаренных девочек, зато сами берутся учить молодых людей волшебству!

— Зедд, послушай меня: я думаю, что ты прав. Но не наше дело ворошить прошлое и вспоминать былые войны. Завеса прорвана, и Камень Слез попал в мир живых! Вот о чем мы быть должными думать. Когда я училась во Дворце, я узнала кое-какие приемы, так что с их помощью можно если не победить чары Подземного мира, то замедлить их действие. Нам нужно побыстрее что-нибудь сделать, а то эта порча погубит нас.

Зедд немного успокоился.

— Ты права, Эди. У нас хватает более важных дел.

Эди улыбнулась:

— Я рада, что ты прислушиваешься к умным советам.

— А ты точно .знаешь, что женщина с тремя дочерьми понимает природу магии? — спросил Зедд с беспокойством. — Нам предстоит слишком долгое путешествие, и мы не можем позволить себе ехать наугад.

— Она много лет училась у сестер Света. Она им понравилась, и они хотели, чтобы она тоже стала сестрой. Но та женщина была другой веры и в конце концов вернулась домой. Я точно не знать, чему она научилась, но сестры Света знают многое о магии Подземного мира и должны были научить ту женщину всему этому, а она все свои знания передала дочерям. Хотя мне самой не хочется туда ехать, но ближе Никобариса ничего нет.

Когда Зедд заметил, что Эди закуталась одеялом по плечи, он закрыл окно.

Он переложил дрова из ящика в очаг и хотел было прибегнуть к волшебной силе, чтобы зажечь огонь, но вовремя вспомнил, что делать этого не следует, и предпочел воспользоваться лучиной.

— Зедд, друг мой, — услышал он тихий голос Эди. — Я знаю, о чем ты хотеть меня спросить. Я не сестра Света.

Волшебник хотел узнать именно это.

— А будь ты сестрой Света, разве ты бы мне сказала? — спросил он, не оборачиваясь.

Она не отвечала. Зедд посмотрел на нее и заметил, что она улыбнулась.

— Сестры Света ставят честность очень высоко, — сказала Эди. — Но солгать ради служения Создателю они считают благим делом.

— Это меня не утешает, — фыркнул волшебник. Эди погладила его по руке.

— Зедд, я скажу тебе правду. Я в долгу перед некоторыми из сестер Света за то, чему они научили меня. Но могу поклясться тебе памятью моего Пела: я не из них. Я не допустила бы, чтобы они учили мальчиков с даром, если бы в нашем мире нашелся волшебник, согласившийся стать учителем. Если бы это от меня зависело, я не хотела бы, чтобы кого-то учили так, как это делают сестры.

— Я и не думаю, чтобы ты была одной из них, — сказал Зедд. — Просто мне больно, что эти женщины так обращаются с учениками, когда я мог бы сделать так, чтобы ученики получали от своего дара радость. А эти сестры обращают дар в проклятие.

— Я вижу, ты раздобыл замечательную новую трость! — заметила Эди.

— Уж не знаю, какую выгоду сможет извлечь из этого хозяин, — проворчал волшебник. — Трудно представить, сколько он с меня может содрать.

— А экипаж ты нашел?

— Да, я тебе говорил. Возчика зовут Аэрн. Сейчас нам лучше немного поспать: мы встречаемся с ним здесь, за три часа до рассвета.

Зедд бросил на Эди мрачный взгляд.

— Послушай, пока мы не доберемся до Никобариса и не избавимся от порчи, нам следует быть очень осторожными с нашей магией.

— Здесь мы в безопасности? — спросила Рэчел. В полумраке девочка не могла различить, чья рука погладила ее по щеке. Ласковый голос произнес:

— Вы оба здесь в безопасности, Рэчел, и так будет всегда. Тебе нечего бояться.

Рэчел улыбнулась. Ей и правда было хорошо как никогда. Такое чувство покоя, словно она совсем маленькая и сидит на руках у мамы; Рэчел давно уже не вспоминала о маме, но сейчас она вновь почувствовала давно забытую материнскую ласку и заботу.

Вот когда они с Чейзом пытались догнать Ричарда, тогда было очень страшно, но теперь испуг прошел. Какая разница, успеют они настигнуть его или нет? Рэчел постепенно забывала нападение скрийлинга и кровь, и все страхи и беды...

Когда она стояла у водоема, чьи-то заботливые руки расстегнули ее грязное платьице и раздели ее. Рэчел вздрогнула, когда руки случайно задели синяк у нее на плече.

Теперь на нее были устремлены ласковые, сочувствующие взгляды. Чьи-то нежные голоса успокаивали ее. Руки коснулись ее плеча, и кровоподтек исчез, словно по волшебству.

— Так лучше? — спросил тот же голос, который сообщил, что ей нечего бояться. Рэчел кивнула:

— Теперь мне совсем хорошо. Благодарю.

Те же руки сняли с Рэчел башмаки и чулки. Усевшись на теплый камень, она опустила ноги в золотистую воду.

Это было так приятно. Она подумала, как здорово было бы искупаться, смыть с себя пот и грязь.

Руки коснулись камня, который висел у нее на шее, и тут же отдернулись, словно боялись дотронуться до него.

— Мы не можем снять этот камень, — услышала Рэчел, — ты сама должна это сделать.

Поглощенная чувством радости и покоя, зачарованная красотой, которая ее окружала, Рэчел услышала словно издалека голос Зедда. Он говорил, что она не должна никому отдавать Камень, что должна всегда хранить его при себе.

— Я не хочу его снимать, — ответила она. — Можно мне его оставить?

Она снова увидела радостные улыбки.

— Конечно, можно, Рэчел, если ты так хочешь, если это нужно для твоего счастья.

— Да, мне нужно, чтобы он был у меня, — сказала Рэчел.

— Тогда пусть он останется у тебя, даже навсегда, если желаешь.

Девочка улыбнулась, радостно и беззаботно, и залезла в воду. Она плавала и отдыхала, лежа на воде, чувствуя, как вода смывает с нее вместе с грязью все пережитые невзгоды. Состояние покоя и блаженства не оставляло ее.

Потом Рэчел поплыла к другому берегу, где, как она помнила, они расстались с Чейзом. Чейз стоял по грудь в воде и счастливо улыбался, закрыв глаза.

— Папа?

— Я здесь, девочка, — ответил он, не открывая глаз. Она подплыла к Чейзу, и он обнял ее за плечи.

— Папа, нам когда-нибудь нужно будет отсюда уходить? — спросила Рэчел.

— Нет. Говорят, мы можем остаться здесь насовсем.

Она прильнула к нему.

— Я так рада!

Потом она заснула, и, кажется, никогда еще сон ее не был таким крепким, здоровым и безмятежным. Рэчел и не помнила, сколько она проспала. Потом она оделась, и одежда была чистая и даже выглядела совсем как новая. Одежда Чейза также сверкала чистотой. Рэчел водила хороводы вместе с другими детьми, словно созданными из света, слышала их голоса у смех и сама смеялась, радостная и беззаботная.

Когда ей хотелось есть, они с Чейзом, лежа на траве, смотрели сквозь дымку на улыбающиеся лица и ели удивительно вкусные вещи. Когда ей хотелось спать, она тут же засыпала, не думая об опасности, потому что теперь нечего было бояться. Когда ей хотелось играть, приходили другие дети и играли с нею. Они любили ее, и она их любила. Иногда она гуляла одна среди освещенных солнцем деревьев или по лугу, усеянному множеством полевых цветов.

Гуляла она и с Чейзом, который держал ее за руку. Так как Рэчел теперь была счастлива, то и он был доволен.

Чейзу не надо было больше ни с кем сражаться. Он говорил, что наслаждается покоем. Иногда он показывал ей лес в тех местах, где, как он говорил, играл в детстве. Он радостно улыбался, и Рэчел улыбалась в ответ. Она любила Чейза и была очень рада, что он наконец может наслаждаться покоем.

Она подняла глаза и чуть заметно улыбнулась. Она знала, что он уже здесь, за дверью, и даже знала, сколько времени он тут стоит. Скрестив ноги, она плавно поднялась над покрытым соломой полом. Безжизненное детское тело повисло на ее руке. В другой руке она держала статуэтку. Вытянув ноги, она коснулась ступнями пола. Тело мальчика упало. Одежда его была рваной и грязной. Она поморщилась и вытерла руки о юбку.

— Почему ты не входишь, Джедидия? — спросила она. — Я ведь знаю, что ты здесь. Не играй со мной в прятки!

Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и он вошел в комнату, освещенную единственной свечой, которая стояла на колченогом столике (другой мебели тут не было). Джедидия стоял и молча смотрел, как ее глаза, горевшие оранжевым светом, снова становились голубыми.

Его взгляд упал на статуэтку.

— Она не любит, когда ты заимствуешь ее вещи.

Она дотронулась до его щеки.

— Я служу не ей, и меня не волнует, что ей нравится, а что — нет.

— Было бы разумнее с твоей стороны, если бы это все же тебя волновало.

Она улыбнулась:

— Вот как? Я могла бы дать ей такой же совет. — Она показала на тело, лежавшее на полу. — У этого мальчика был дар, — Улыбка сошла с ее лица, и трудно было поверить, что она вообще способна улыбаться. — Теперь его дар стал моим! — Он с некоторым удивлением посмотрел на тело. — Ты думаешь, Джедидия, нам нужен ритуал в Хагенском лесу? — Она покачала головой. — Нет. Это требуется только для первого раза, потому что мы — женщины, а женский Хань не может принять мужской. — Она перешла на шепот. — Но теперь я сама завладела мужским даром, и мне больше не нужен ритуал. И тебе тоже, Джедидия, не нужен. Я могу тебя научить. Знаешь, это очень просто. Я показала ему, как почувствовать свой Хань. — Ее щека коснулась его щеки, и она зашептала ему на ухо. — Но он ведь не знал, как обращаться со своей волшебной силой. Я создала пустоту в квиллионе. И квиллион вытянул из него его дар и жизненную силу.

Джедидия посмотрел ей в глаза и снова бросил взгляд на тело мальчика:

— Кажется, я его прежде не видел?

Она все так же говорила шепотом, не сводя с него глаз:

— Не морочь мне голову, Джедидия. Ты ведь хочешь узнать, где я его нашла и почему, если у него был дар, его не нашли сестры.

Он пожал плечами:

— Если у него дар, то почему он без ошейника?

— Он еще маленький. Его Хань был слишком слаб, чтобы другие сестры могли его обнаружить. Но ко мне это не относится. Знаешь, я отыскала его в городе, прямо у них под носом. Возможно, он появился на свет в результате похождений кого-то из вас, наших нехороших мальчиков.

— Что ж, разумно, — заметил Джедидия. — Ни отчетов, ни неприятных вопросов.

— Будь хорошим мальчиком, окажи мне услугу, — попросила она. — Я нашла мальчишку в грязном Переулке, у реки. Отнеси его туда и оставь. Никто ничего не заподозрит.

Джедидия поднял брови.

— Хочешь, чтобы я делал за тебя черную работу?

Она коснулась его ошейника.

— Ты сильно ошибаешься, Джедидия, если считаешь меня обычной сестрой Света. Теперь у меня есть мужской Хань, и я знаю, как им управлять. Ты не представляешь себе, как возрастает наша власть, когда мы овладеваем чужим Хань.

— Значит, ты становишься влиятельной сестрой Света, — улыбнулся он. — Умные люди должны быть с тобой очень осторожны.

Она погладила его по щеке.

— Ты умный мальчик, Джедидия. — Слегка обняв его за талию, она продолжала:

— Знаешь, как бы ты ни верил в свой дар, тебе есть о чем беспокоиться, Джедидия. До сих пор никто еще не бросал тебе вызова, но скоро здесь появится новичок. Ты еще не имел дело с такими, как он. Боюсь, тебя перестанут считать гордостью Дворца.

Лицо его сохраняло все то же выражение, но к щекам прилила кровь. Он поднял статуэтку.

— Ты, кажется, сказала, что научишь меня?

Она погрозила пальцем:

— Э, нет, он мой. Найдешь себе кого-то еще. Любой дар может усилить твою власть. Но этот — мой.

Джедидия крепче сжал статуэтку.

— Знаешь, у нее свои планы. Планы, которые его касаются.

Она криво усмехнулась:

— Знаю. А ты будешь сообщать мне об этих ее планах.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ты принимаешь меня в расчет?

Она широко улыбнулась:

— Можешь не сомневаться, Джедидия. — Она принялась ласкать его сильное тело. — Ты ведь хороший мастер, особенно — по металлу. Я попрошу тебя изготовить для меня кое-что. Одну волшебную вещицу.

— Серебряный или золотой амулет?

— Нет, дорогой, стальное изделие. Ты должен собрать сотню острых мечей. Старинных мечей, мечей, которыми люди сражались во время войн.

— И что же за вещица тебе нужна? — удивленно спросил Джедидия.

Ее рука скользнула по его бедру.

— Поговорим об этом позже. Ты ведь, должно быть, страдаешь от одиночества, Джедидия, с тех пор, как убежала Маргарита. О, как тебе одиноко! Знаешь, когда обретешь мужской Хань, так хорошо начинаешь понимать мужчин! Понимаешь их опасения, их пристрастия... Думаю, мы станем с тобой близкими друзьями. Как моему близкому другу тебе полагается награда. И ты получишь ее.

Она направила на него свою волшебную силу так, чтобы ему стало особенно хорошо. Джедидия запрокинул голову, прикрыл глаза и застонал. Дыхание его участилось, он привлек ее к себе и поцеловал в губы.

Она отпихнула ногой тело мальчика и опустилась на устланный соломой пол.