Прижавшись потной спиной к холодному камню стены, Матрена затравленно глядела на обступивших ее людей и нелюдей. Она чувствовала себя загнанным зверем. Благородной изящной ланью, окруженной сворой голодных гиен. Тут бы самый момент нагрянуть прекрасному эльфийскому принцу и вырвать ее сочное тело из злодейских лап, но принцами до сих пор не пахло.
- То есть, ты утверждаешь, что это вот создание вылезло из-под твоей кровати? - задал вопрос седобородый старик, обращаясь к какому-то заморышу в бинтах с головы до ног.
- Так оно и было, - ответил тот. - Знаю, это звучит невероятно. Но я не вру.
В этот момент заговорило какое-то странное существо в белом облачении, чья физиономия скрывалась за маской цвета слоновой кости.
- Могу с уверенностью заявить, что она не тот монстр, что идет за Стасиком. Я бы это сразу поняла. Эта женщина обычный живой человек.
- Так уж и обычный, - скептически хмыкнула молодая красивая женщина с красными, заплетенными в косы, волосами. - Вы бы ее послушали. Обычные люди такой херни не несут.
- Сама ты дура! - выпалила Матрена.
Она отлично помнила эту злодейку. Та избила ее в камере. Наверняка сделала это из зависти к ее, Матрены, красоте. Еще бы - ее-то вожделели первые красавцы этого мира, а костлявой худышке не светило ничего, кроме скромного счастья с конюхом или крестьянином. Да и те, скорее всего, побрезгуют.
- Не важно, кто она и что она, - отмахнулось еще одно жуткое существо, обугленная тварь над чьей головой вился огненный факел, а глаза горели двумя алыми углями. - Она напала на Стасика. Этого уже довольно, чтобы превратить ее в пепел.
- Да она не то, чтобы напала, - смущенно признался Стасик, который не считал возможным оговаривать невинного человека. - Просто напугала меня немножко своим внезапным появлением. И еще ее странные разговоры об эльфийском принце.
- Эльфийские принцы? - фыркнул Зархад. - Да кому они нужны, эти малахольные импотенты? То ли дело мы, гоблины. Настоящие мужчины: могучи, красивы, сексуальны.
- Это крайне спорный тезис, - сквозь зубы процедила Лаура.
Она обратилась к Матрене:
- Кто ты и откуда здесь взялась?
Матрена надулась и поджала губы. Вот еще она будет оправдываться перед этим сборищем хамов. С минуты на минуту подъедет ее принц с личным войском, и вот тогда-то все эти негодяи попляшут. Вот как полетят в них эльфийские стрелы, да как засвистят эльфийские мечи, сразу в пляс и пустятся.
- Жирная может оказаться шпионкой, - проскрипел старик. – Ничего личного, но предлагаю ее убить.
- И съесть! - добавил зеленый мутант, а когда все осуждающе поглядели на него, добавил. - Ну не пропадать же мясу даром. Я ведь к трапезе никого не склоняю. Нам со свояком больше достанется.
- Нет, так нельзя, - вдруг уперся Стасик.
- Откуда столько великодушия? - проворчал Гамал.
- Она ведь ничего плохо нам не сделала, - смутившись, пояснил Стасик. - Нельзя убивать кого-то без веской причины.
- Да можно, можно,- заверил его Зархад, медленно потащив из ножен меч. - Я сейчас покажу, как это делается.
- Стасик сказал, что убивать нельзя! - повысила голос Света.
Гоблин втянул голову в плечи, поморщился и нехотя сунул оружие обратно в ножны.
- Ох уж эта ваша доброта, - проворчал он. - Попомните мои слова - доведет она до беды. У нас, у гоблинов, есть поговорка: нет человека - есть ужин. Священная традиция поедания пленных живет в нашем народе с незапамятных времен. Только благодаря ей мы уцелели. А впади в гуманизм и доброту, давно бы уже не было гоблинов на белом свете.
- Мы бы как-нибудь пережили эту невосполнимую утрату, - небрежно бросила Лаура. - Ну, допустим, не станем мы ее убивать. И что с ней, в таком случае, делать?
- Пускай владыка Свиностас решает, как поступить с толстухой, - подхалимским образом высказалась Риана.
После чего все дружно уставились на властелина. Стасик от смущения чуть сквозь землю не провалился.
- Да я это... - принялся мямлить он. - Я не знаю.
Он покосился на женщину. Проще всего было сказать - в расход ее. И навсегда выбросить эту незнакомку из головы. А уж как с ней поступят подчиненные, не его забота. Гоблины ли пустят ее на шашлык, Лаура ли испепелит световым копьем или Синара высосет из нее жизнь - так ли это важно? Его, властелина, это уже не касается. Он выше, чем какая-то там жизнь какого-то там человека. Широко шагает властелин, под ноги не глядя. Цель его впереди, где-то там, за горизонтом, туда и устремлен его взор. А скольких он затаптывает за каждый шаг к своей цели, того не ведает и ведать не хочет.
Стасика окатила волна отвращения к себе. Нет, он никогда не станет такой же мразью, как лорд Мортус или Дакрос Безжалостный. Люди никогда не станут для него расходным материалом или помехой на пути к цели. Ему самому довелось побывать в этой роли – в роли расходного материала. Он знал, каково это, когда твоей судьбой распоряжаются другие, которым на тебя наплевать сто двадцать раз. Не станет он уподобляться классическим темным властелинам. Он пойдет своим путем. Путем доброты и гуманизма. Если он вдруг завоюет этот мир (Стасик не верил в подобную возможность, ну да мало ли), он не станет превращать его в филиал преисподней. Напротив, он положит все свои силы, чтобы превратить правильный мир в самое прекрасное место во всех возможных вселенных. Конечно, без толики насилия не обойтись. Придется зверски убить всех злодеев, а так же тех, кто не захочет жить в новом прекрасном мире Стасика. Но это вынужденная мера. Если этого не сделать, злодеи своим присутствием обязательно испортят намеченный рай.
- Так что нам делать с жирной бабой? - резко спросил Гамал, вырывая Стасика из мечтаний о грядущем счастье после планетарного геноцида.
Стасик вновь взглянул на незнакомую женщину и произнес:
- Ну, ничего.
- Что это значит? - удивилась Лаура.
- Да пусть она делает все, что хочет, - пояснил Стасик. - Захочет - останется. Нет - нейтральная полоса в ее распоряжении.
Послышалось многоголосое ворчание. Подручные не были довольны решением властелина. Они сочли его странным. Властелин, и вдруг кого-то пощадил! А он точно ли властелин? Однако никто не дерзнул прямо оспорить решение, да и особого желания на то не было - в конце концов, толстуха не казалась опасной, и едва ли могла быть шпионкой или диверсанткой.
- Ну, так тому и быть, - проронил Гамал.
Он шагнул к Матрене и строго ей сказал:
- Гляди у меня, начнешь совать нос куда не надо, живо за это поплатишься. На твоем месте я бы взял ноги в руки и свалил отсюда.
- Пошел ты, хрыч! - дерзко выпалила Матрена.
Физиономия Гамала покрылась пятнами.
- Ах ты сала центнер! - прорычал он сквозь зубы. – Да я тебя….
- Уймись, старый! - потребовал Зархад, вставая на пути алхимика. - Свинорыл приказал ее не трогать. Да будет так.
- Больно много командиров развелось, - посетовал Гамал. - Куда ни плюнь, одни Свинорылы.
- Дед, остынь! - потребовал гоблин. - Негоже идти поперек воли властелина. Ты ничего не смыслишь в придворных делах. Тут требуется гибкость. Пусть властелин думает, что его приказы беспрекословно исполняются. А толстуху мы потом съедим, тишком и без помпы. А властелину сообщим, что ушла она куда-то, а куда и зачем - кто знает?
- Эй, я, вообще-то, здесь стою, - напомнил о себе Стасик.
- И напрасно, - сказал ему Зархад. - Негоже властелину у подчиненных над душой маячить. Властелин повелел, и пошел дальше по своим делам. Чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что можно взять и ослушаться. Властелин этого не допускает, и другие с него пример возьмут. Так что ступай, ступай Свинорыл. Мы тут дальше сами. Свояк, неси ножи и ведра.
- Я серьезно говорю - не вздумаете ее съесть! - потребовал Стасик.
- Да поняли мы, поняли. Свояк, ты еще здесь?
- Без шуток.
- Какие уж тут шутки. Свояк, и уксус захвати.
- Я прослежу. Если завтра ее здесь не будет, тогда....
Тут Стасик запнулся, понятия не имея, что он сделает в том случае, если гоблины все-таки съедят толстую женщину. Скорее всего, ничего. Да и что он мог? Натравить на гоблинов Свету? В этом случае все гоблины просто разбегутся, а они ему нужны.
- В общем, есть ее нельзя! - повторил Стасик и поспешил уйти, пока Зархад не задал ему еще какой-нибудь неудобный вопрос, на который нечего будет ответить.
Постепенно все разошлись, и Матрена осталась одна. Она еще долго стояла, громко сопя и сотрясаясь от злости. Да как эти козлы посмели назвать ее толстухой и жирной? Неужели вороны выклевали им глаза? Ее вожделели первые красавцы этого мира. Эльфийский принц, благородный паладин, красавчик-вампир и еще куча разных сладких мальчиков боролась за ее руку и сердце. Тот факт, что эта борьба происходила исключительно в ее воображении, Матрену не смущал. Уже давно все хорошее в ее жизни происходило только там. Реальность была отвратительна. Реальность встречала ее жирной задницей, крепко спившимся мужем и полной безнадегой. Но в мире грез она была прекрасна и желанна. Первые красавцы вселенной грудами лежали у ее ног. Там ее ждало только счастье, большое и всеобъемлющее.
Ее подозрение, что две худышки направляются в страну прекрасных принцев, не оправдалось. Те пришлепали в какую-то разрушенную крепость посреди пустыни. В крепости обитали разнообразные мутанты и некоторое количество людей. Мутанты Матрену не испугали. После того как она наблюдала своего благоверного после недельного запоя, ее трудно было испугать чудовищным видом и запахом. А вот что действительно встревожило Матрену, так это отсутствие в крепости красавчиков. Их тут не было ни одного. Не было никого, кто мог бы сойти за красавца даже с очень большой натяжкой.
Все это начало злить Матрену. Она уже сколько дней валандалась в правильном мире, а эльфийского принца до сих пор где-то носило. Ему бы следовало поторопиться, если он не хочет упустить свой шанс. Потому что если ушастый красавчик задержится еще на день-другой, то Матрена выберет вампира, а эльфу останется всю следующую вечность кусать свои эльфийские локти.
Чувствуя голод, Матрена отправилась бродить по крепости. Ей постоянно встречались зеленые уродцы, косящиеся на нее со странным, несколько пугающим, интересом и отпускающие в ее адрес казарменные шуточки. Матрена в долгу не оставалась, и стабильно обрушивала на гоблинов всю силу своей луженой глотки, демонстрируя грубиянам завидный запас бранных слов.
Затем ноги завели ее в абсолютно пустое крыло постройки. Все здесь дышало разрухой и запустением. Под ногами хрустели камешки, со стен и потолка свисали гирлянды паутин. Похоже, здесь уже давно никто не жил. Матрена решила, что это самое подходяще место, чтобы немного отдохнуть. Ей требовалось выспаться. Она уже забыла, когда в последний раз спала по-человечески. Отдых непременно пойдет ей на пользу. Он прояснит ее разум, и тогда он сможет придумать, как скорее попасть в объятия к эльфийскому принцу.
Достигнув очередного поворота и свернув за угол, Матрена вдруг увидела свет, бьющий из приоткрытой двери. Получалось, что кто-то все-таки здесь обитал.
Матрена подкралась к двери и попыталась заглянуть в щель. Однако сумела разглядеть только каменную стену, освещенную то ли свечами, то ли факелом. Тогда он попыталась беззвучно приоткрыть дверь, но старые ржавые петли тут же отозвались на ее действие хоровым протяжным воем.
Таиться и дальше не имело смысла. Матрена распахнула дверь и обомлела.
Небольшую комнатку явно обжили недавно. Новые постояльцы вымели из нее грязь, пыль и паутину, после чего притащили минимальный набор необходимой мебели. Набор состоял из старой самодельной кровати, стола и стула. На столе горела короткая толстая свеча, над фитилем которой вилось удивительно высокое и яркое пламя.
Но не свеча и не прочий декор потряс Матрену. Причиной ее удивления стал молодой красивый мужчина, сидящий на полу на куче грязного тряпья. Он был одет в лохмотья, и имел довольно жалкий вид. Но даже в своем рванье, даже под толстым слоем грязи и неряшливой щетины, проглядывался красавчик высшей пробы, лишь немного проигрывающий эталонному эльфийскому принцу из сладких женских грез.
Матрена возликовала. Все-таки в этой крепости водились красавцы. Всего один, и того спрятали. Но она нашла его. Грядет романтика и прочие розовые сопли. Наконец-то в ее жизни случится большая и чистая любовь, прямо как в ее любимых книжках о страхолюдинах, чудесным образом ставших объектом всеобщего обожания.
Но если Матрену при виде Андиса охватила радость, то бывший паладин испытал не менее бурные, но строго противоположные чувства. Когда дверь в комнату распахнулась, он ожидал увидеть на пороге свою новую хозяйку - девчонку по имени Злюка. Эта хозяйка ему нравилась. На фоне прежней владелицы она была сущим ангелом. А вот прежняя владелица....
Андис старался не вспоминать о ней. Но иногда это случалось против его воли. И тогда он кричал. Кричал, кричал, и не мог остановиться. Потому что перед его мысленным взором стоял дьявольский образ Грыжи Антрекотовны - монстра, лишившего его разума.
И вот когда распахнулась дверь, он увидел на пороге нечто, своими очертаниями похожее на верховную кухарку черного замка. Лишь на миг Андису почудилось, что это Грыжа. Но и мига хватило.
Истошный крик сорвался с его уст. Андис катался по полу и кричал, не находя в себе силы остановиться. Он уже разглядел, что это не Грыжа. В комнату заглядывала какая-то незнакомая толстуха. Но крик продолжал хлестать из него тугой звенящей струей.
Когда красавчик вдруг начал кататься по полу и орать дурным голосом, Матрена слегка опешила. Подобное поведение было несколько странным. Красавцу, при одном лишь взгляде на нее, полагалось возликовать и рухнуть на колени. А он чего-то вдруг в истерике забился.
Пока Матрена пыталась понять, что здесь происходит, за ее спиной прозвучали торопливые шаги. Матрена обернулась. Перед ней стояла мелкая щуплая пигалица лет четырнадцати, на чьем миленьком личике ярко сверкали не по-детски злобные глаза.
- И кто тебе разрешал входить в мою комнату? - сквозь зубы процедила девчонка.
При этом ее правая рука медленно скользнула за спину. Матрена не обратила внимания на это движение, а зря. Потому что пальцы Злюки в это время как раз нащупывали рукоять кинжала.
- Да я просто мимо проходила, - буркнула Матрена.
Из комнаты продолжал нестись истошный крик Андиса.
- Кто тебе разрешал обижать моего питомца? - спросила Злюка.
- Никого я не обижала, - проворчала Матрена, которую начала бесить эта девчонка, устроившая ей допрос. - В общем, мне пора.
Она развернулась и быстро зашагала по коридору. Злюка едва сдержалась, чтобы не броситься за ней и не всадить клинок кинжала в широкую спину толстухи. В последний момент она передумала. Нет, не из-за внезапного приступа доброты. Просто прикинула, что если завалит эту тушу напротив своих апартаментов, то ей самой придется вытаскивать тело наружу. А она эту гору жира и с места-то не сдвинет.
Проводив толстуху недобрым взглядом и пообещав себе разобраться с ней на днях, Злюка вошла в комнату. Ее ручной паладин продолжал кататься по полу и орать дурным голосом.
- Хватит! - потребовала Злюка.
Питомец ее даже не расслышал.
Злюка тяжело вздохнула, шагнула к своей лежанке и взяла со спинки кровати короткую, но толстую и тугую, кожаную плеть. С ней она подступила к Андису и, что было сил, грохнула плетью по краю старого стола. Удар вышел страшный, едва не разнесший в щепу доски столешницы. Его грохот сумел привести питомца в чувства. Андис прекратил кататься по полу, поднял заплаканное лицо и уставился на Злюку. А затем бросился к ней, обхватил ее ноги, уткнулся мокрым от слез лицом в бедро девушки и жалобно заскулил. Та уже занесла руку с плетью, собираясь выдать питомцу воспитательную пайку, но передумала и опустила орудие. Андис скулил и прижимался к ней, ища защиты. Злюка какое-то время глядела на него сверху вниз, затем улыбнулась и потрепала рукой грязные волосы бывшего паладина. Когда-то эти волосы были цвета золота. Но это было до того, как Андис подвергся насильственному низвержению в семейный кошмар. С тех пор его шевелюра поседела. На голове не осталось ни одного золотого локона.
- Ну-ну, - снисходительно протянула Злюка, бросив плеть на кровать и продолжая гладить Андиса по голове. - Все, успокойся. Она тебя не тронет.
Питомец заскулил тише и жалобнее. Ему хотелось верить своей новой хозяйке. Хотелось верить, что она сумеет защитить его от Грыжи. Но даже лишившись рассудка, Андис кое-что понимал. Хотя бы то, что остановить Грыжу очень непросто. Эта задача по силам разве что отряду паладинов, но никак не хрупкой девчонке. И если Грыжа явится за своим беглым мужем, а такого нельзя было исключать, ибо верховная кухарка была собственницей до мозга костей, кто встанет между ней и суженым?
- Ладно, отцепись от меня, - потребовала Злюка.
Оттолкнув от себя заплаканного Андиса, она вышла в коридор, а вернулась с небольшим мешочком. Его она опустила на стол и стала извлекать наружу находящиеся внутри яства. Те были довольно скудны и состояли из холодных, сваренных без соли, овощей, а так же небольшого горшочка каши.
- Кормят тут, конечно, на любителя, - ворчливо заметила Злюка, подсев к столу. Андис пристроился подле нее, на коленях. Он задрал голову и уставился на хозяйку глазами, полными щенячьей преданности. Злюке даже стало неловко от этого взгляда. Она взяла со стола половинку репы и бросила ее питомцу. Андис поймал кушанье и стал потреблять.
- Что ж, потерпим, - решила Злюка, вычерпывая кашу из горшочка. - Пожуем репу с кашей. Недолго нам ими давиться. В первой же битве я возьму богатые трофеи и десяток рабов.
Она поглядела на Андиса, жующего репу, и пообещала:
- Прикажу изготовить для тебя ошейник из золота и коврик для сна ручной работы. Будешь из серебряной миски кушать и в платиновый лоток оправляться.
Андис грыз репу, моргал красными от слез глазами, и явно ничего не понимал. Косясь на него, Злюка громко вздохнула. Она всю жизнь мечтала о ручном паладине, которого могла бы мучить днями и ночами напролет. Но стоило ей завести себе долгожданного питомца, как желание издеваться над ним сразу же пропало. Более того, она с каждым днем проникалась к нему все большей привязанностью.
Взяв со стола вторую половинку репы, Злюка протянула ее Андису. Тот принял подачку и стал грызть ее с отрешенным видом.
Злюка поглядела на приоткрытую дверь и вспомнила толстуху, дерзнувшую проникнуть в ее апартаменты. Разумеется, жирная дура и знать не знала, в чьи покои вторгается. Будь ей известно, что здесь проживает принцесса Амалия, дочь Дакроса Безжалостного, она бы сто раз подумал, прежде чем вторгаться на ее территорию. И уж чего Злюка совершенно не могла простить толстухе, так это того, что та обидела ее питомца.
Мрачная решимость отразилась на милом личике беглой принцессы. Она понятия не имела, кто эта толстуха и каково ее положение при дворе Свиностаса. Да это и не имело значения. Злюка уже все решила. Жирная женщина, покусившаяся на ее собственность, должна умереть. И чем мучительнее будет ее смерть, тем лучше.