Враг врагов

Часть вторая. Глава 15

У Эльмы имелся четкий план, которого она намеревалась строго придерживаться. Этот план она вынашивала с детских лет, а к тому моменту, когда к ее обретшему женскую привлекательность телу начали приклеиваться похотливые мужские взгляды, он сформировался окончательно.

Меньше всего Эльме хотелось провести всю свою жизнь в родной деревушке, крошечном селении, навеки погрязшем в навозе и безысходности. Там ее не ждало ровным счетом ничего хорошего. Эльма прекрасно представляла себе свою будущую жизнь, решись она навсегда задержаться на малой родине. Лет в шестнадцать, а то и раньше, родители, отчаянные бедняки, выдадут ее замуж за какого-нибудь местного обормота, пастуха или землепашца, грубого, грязного, воняющего потом и домашней живностью. А затем с журчанием потечет семейная жизнь. Эльма будет каждый год рожать своему муженьку по ребенку, из которых выживет, дай бог, каждый четвертый, а муженек будет целыми днями пропадать в поле, а вечером, возвратившись в родную халупу, вливать в себя положенную порцию крепкого самогона и устраивать жене положенную взбучку. Взбучки являлись непременным атрибутом семейной жизни, по крайней мере, в родной деревне Эльмы. Все тамошние женщины, от мала до велика, постоянно щеголяли с расписанными синяками лицами. Незамужних девиц били отцы и старшие братья, замужние получали свою порцию любви и ласки от любящих супругов. Добрая традиция непрерывно колотить баб сложилась с незапамятных времен, и давно уже воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Ни мужчины не задавались вопросом, за каким чертом они лупят своих женщин, ни женщины не протестовали против подобного обращения. Всех все устраивало, все были счастливы. И только одну Эльму не прельщала подобная участь. Она дерзновенно мечтала о лучшей жизни, и точно знала, где ее искать.

Впервые она услышала о столице в восьмилетнем возрасте, когда их деревушку посетили с проездом какие-то странствующие торговцы. Но поскольку торговля шла вяло, ибо обитатели деревни отличались феноменальной бедностью, и при всем желании не могли позволить себе никакой роскоши, торговцы развлекались тем, что травили местным различные байки. В том числе и о стольном граде всея империи, Черном Ургорте.

Истории торговцев произвели на маленькую Эльму сильнейшее впечатление. Их рассказы об огромном городе тысячи дворцов и миллиона огней звучали как прекрасные сказки. А торговцы не скупились на подробности, сообщая все новые и новые шокирующие детали. В числе прочего было заявлено, что в столице все улицы вымощены драгоценными камнями с кулак и больше, а все заборы выкованы из чистого золота с примесью платины. По городским каналам, вместо простецкой воды, течет вино столетней выдержки, а на деревьях вперемешку растет шоколад и сдоба. Все столичные жители сплошь богачи и счастливцы. Любой, попав туда, сразу же обретает состояние, получает в свое владение особняк, обзаводится комплектом слуг, после чего только и делает, что разъезжает по балам да приемам, где ест, пьет и танцует.

Кто-то из деревенских слушателей рискнул спросить торговцев, когда же, в таком случае, столичные жители работают. Сказитель тотчас же поднял олуха на смех, и сообщил простофиле, что столичные жители не обременяют себя физическим трудом. В столице, объяснил он, не надо работать вообще, потому что там и так все у всех есть.

С того времени волшебный образ столицы не шел из головы у Эльмы. Чем больше она вспоминала услышанный рассказ о чудесном городе, где все только пьют да гуляют, а работать не надо вовсе, тем большее отвращение вызывала в ней малая родина, погрязшая в навозе и беспросветном крестьянском труде. В конце концов, Эльма твердо решила, что любыми путями, во что бы то ни стало, доберется до Черного Ургорта. Не хочет она целыми днями стирать, готовить и убираться, кормить скотину и нянчить детей. Это не ее путь. Она изберет иную стезю. Стезю столичной штучки. Она желает спать до полудня, и не на жесткой лежанке, а на мягкой перине, посещать балы и званые ужины, и чтобы замуж ее взял не грубый крестьянский мужлан, а какой-нибудь утонченный маркиз, или даже целый князь. Уж он-то, маркиз, не станет каждодневно колотить ее по лицу кулаками и по спине поленом. Среди маркизов подобное не практикуется.

Определившись со своим амбициозным планом, Эльма приступила его методичному осуществлению. Начала с того, что в четырнадцать лет сбежала из дома, прихватив с собой все скудные семенные сбережения, старательно накапливаемые родителями на протяжении последних двадцати лет. Но этих жалких грошей хватило ненадолго. Деньги стремительно закончились, а столица все еще была невообразимо далека. Сообразив, что пешком и без каких-либо средств она никогда не достигнет своей мечты, Эльма решила заработать стартовый капитал. Делать она умела ровно ничего, так что рынок труда предоставил ей два варианта: сезонная пахота на полях за еду, или трудоустройство в одно веселое заведение на крупном тракте. Эльма, не мешкая, выбрала заведение. В поля ее не тянуло, к тому же ей было прекрасно известно, что крестьянский труд еще ни из кого не сделал богача. Что же касалось заведения, то там ей пообещали щедрое жалование, оплачиваемый отпуск, и перспективу карьерного роста.

Веселое заведение издавна стояло на оживленном торговом тракте, связывающим западную и восточную части империи. По этой дороге непрерывно двигались обозы, экипажи, проезжали торговцы, гонцы и просто праздные путешественники. Иногда по ней проходили колонны солдат, завербованных на востоке. Колонны двигались на запад, к границам империи. И лишь эти колонны напоминали о том, что государство много лет находится в состоянии войны с королевством Ангдэзия. Сама империя жила себе вполне спокойно, не чувствуя довлеющей над ней угрозы. С запада иногда доходили слухи о боестолкновениях на нейтральной полосе, но к ним давно уже привыкли, и не обращали внимания.

В веселом заведении Эльма не планировала задерживаться надолго. Она решила для себя, что быстренько заработает денег, и продолжит свой путь в столицу. Судя по щедрым обещаниям работодателя, это не должно был занять больше пары месяцев. Благо Эльма была молода, хороша собой, и пользовалась завидным спросом, в отличие от старших своих коллег по цеху. За нее хорошо платили. Она была нарасхват. Но вот странность, несмотря на авральный темп работы, а Эльма ради осуществления своей мечты трудилась на износ, иной раз обслуживая по пять-шесть клиентов за ночь, ей никак не удавалось ничего скопить. Деньги вроде и приходили, но тут же и уходили на то и на это. То Эльма спускала их на дорогое платье, то на сладости, а затем, как-то незаметно, она пристрастилась к алкоголю, и вскоре уже он начал пожирать весь ее заработок.

Так прошел год. За ним еще один. И еще. Эльма по-прежнему была молода и красива, хотя напряженный график и уже конкретно оформившийся алкоголизм заметно сказались на ее внешности. К этому добавилось несколько венерических бонусов, подхваченных на производстве. Пришлось потратиться на лечение, что тоже вылилось в кругленькую сумму. Живущий неподалеку от веселого заведения старый алхимик упорно отказывался брать плату натурой, и требовал только наличные.

Эльма не отреклась от своей мечты, но она как-то незаметно отошла в тень, куда-то на двадцать пятый план. Жизнь в придорожном борделе была легка и весела. Ночами Эльма заливалась вином и обслуживала клиентуру, днем спала или просто валялась на кровати, тупо таращась в потолок. Иногда, в редкие моменты трезвости, ее охватывало неудержимое желание сбежать из борделя, и оправиться в столицу хоть пешком. Но стоило влить в себя бокал-другой винца, как это желание меркло и скукоживалось. И Эльма тут же успокаивала себя тем манером, что пешком до столицы все одно не добраться, поэтому нужно скопить деньжат, и только тогда трогаться в путь. Ну а деньжата как-то не скапливались, уходя на все то же вино или на зелья алхимика, ибо венерические бонусы случались с удручающим постоянством.

Так минуло еще несколько лет. К своим двадцати годам Эльма уже имела довольно потасканный вид, и заметно проигрывала в спросе молодым конкуренткам. Если прежде она обслуживала самую лучшую публику, богатых купцов, чиновников, офицеров, и даже пару раз побывала под настоящими черными рыцарями, то теперь, в связи с утратой торгового вида, ее услугами пользовались посетители попроще. Ей приходилось ублажать возниц, вербовщиков, грязных и грубых наемников, а то и вовсе зажиточных крестьян. Эта публика разительно напоминала ей мужчин из родной деревни, главным образом своей склонностью к насилию. Каждое утро Эльма обнаруживала на своем теле целую россыпь свежих синяков. Иногда темные пятна, оставленные чужими кулаками, расцветали и на ее лице.

Но она не унывала. Все думала, что вот-вот накопит денег, и тут же отправится в столицу. А там ее уже ждет личный дворец, слуги, перина и красавец-маркиз.

В тот день погода испортилась еще с полудня, а ближе к вечеру черные тучи заволокли все небо. За серией вспышек молний и раскатов грома на землю обрушился ливень, живо превративший гостиничный двор в грязевое месиво. Отвратительная погода сказалась и на посещаемости заведения. Гостей было удручающе мало - группа вербовщиков, держащая путь на север за свежей партией фронтового мяса, два торговца да обозники. Вербовщики, скинувшись, сняли на ночь самую дешевую и страшную проститутку по кличке Бабуля. Торговцы и обозники ели и пили, но пока что не демонстрировали никакой тяги к половым услугам. Поэтому проститутки сидели без дела и скучали. Эльма, борясь со скукой, уже успела заправиться тремя стаканами дешевого вина. Профессиональная интуиция подсказывала ей, что сегодня работы не предвидится. Разве что случится нечаянная удача, и в веселое заведение занесет какого-то нежданного клиента.

Дождь шумел снаружи, то и дело заглушаемый раскатами грома. В воцарившейся тьме не было видно ничего в шаге от себя. А потому старый работник, занимавшийся встречей гостей и устройством на постой их лошадей, невольно вздрогнул, когда из густого мрака, сквозь распахнутые ворота, во двор въехала повозка. Повозка была добротная, столичной работы. Везли ее крепкие дорогие лошади. Предчувствуя щедрые чаевые, работник бросился к экипажу, с целью продемонстрировать свою крайнюю полезность.

Повозка остановилась. На козлах восседала закутанная в черный кожаный плащ фигура. Когда она подняла голову, работник увидел под капюшоном мертвенно-бледное женское лицо.

- Добро пожаловать, госпожа, - прокричал работник. - Милости просим.

Женщина слезла с повозки, и сунула в подставленную ладонь слуги тяжелую желтую монету. У того глаза полезли на лоб.

- Лошадей накорми, - произнесла женщина. - Завтра утром повозка должна стоять во дворе запряженная и готовая в дорогу. Все понял?

- Понял! Понял! - радостно закивал слуга, решивший, что поутру, возможно, получит еще один золотой.

Женщина оставила его, подошла к повозке и несколько раз ударила ладонью по тенту. Вслед за этим из кузова появилась еще одна фигура, точно так же закутанная в черный плащ с капюшоном. Она безмолвно прошла мимо согнутого в поклоне слуги, и вместе с женщиной направилась к дверям заведения.

Когда двое незнакомцев в черных одеяниях вошли внутрь, все разговоры в зале мгновенно смолкли. Более того, кое-кому даже показалось, что пламя свечей испуганно прижалось к фитилям, и на какой-то миг в помещении сгустился мрак. Один из гостей, тот, что был ниже ростом, сбросил с головы капюшон. Под ним оказалось болезненно-бледное лицо молодой женщины, на котором ярче всего выделялись большие, горящие каким-то безумным блеском, глаза. Второй гость, напротив, опустил голову ниже, полностью скрыв краем капюшона свою физиономию.

Говорила только женщина, ее спутник помалкивал. Гости потребовали самый лучший номер, и вслед за слугой сразу же поднялись в него, не заказав ни ужин, ни иных услуг. Эльма проводила эту парочку скучающим взглядом, и с горечью подумала о том, что этой ночью она, похоже, не заработает ни гроша. Этаким манером нескоро она сумеет оплатить свой проезд до столицы.

Примерно через четверть часа бледная женщина вновь появилась в зале. Появилась одна. Ее спутник, вероятно, остался в номере. Гостья избавилась от своего плаща, сменив его на траурно-черное платье с высоким воротником. Она заказала себе ужин из куска холодной говядины, которую умяла довольно проворно, не прикоснувшись ни к хлебу, ни к соли. Затем поднялась из-за стола, и направилась к группе скучающих без дела проституток. Те, заметив ее приближение, оживились.

Женщина остановилась напротив них, оценивающе изучая ассортимент. Она с интересом посмотрела на самую юную из них, пятнадцатилетнюю девицу, лишь два месяца как начавшую карьеру. Затем ее взгляд скользнул на Эльму, и задержался на ней. Наконец, женщина указала на Эльму пальчиком, и произнесла:

- Ты!

Голос у этой бледнолицей особы был неприятный, какой-то тягучий и мрачный. Но перспектива неожиданного заработка так обрадовала Эльму, что она забыла думать обо всем и тут же поднялась со своего места.

- К вашим услугам, - произнесла она.

- Идем, - бросила женщина, и направилась к лестнице. Эльма, провожаемая шуточками товарок, последовала за ней.

Первым, на что обратила внимание Эльма, оказавшись в номере, был запах. Слабый, едва уловимый, но все же четко прослеживаемый запах разложения. Будто где-то в комнате, под кроватью, или за массивной старой тумбой, изволила сдохнуть крупная мышь, а то и целая крыса, и теперь ее тушка медленно разлагалась там, в пыли и темноте, распространяя вокруг себя тошнотворные миазмы. Но такого, разумеется, не могло быть. Владелец гостиницы строго следил за чистотой в номерах, и не допускал, чтобы те превращались в склепы для почивших грызунов. Да и самих грызунов в заведении еще надо было поискать. Трое свирепых котов непрестанно вели на них охоту, методично истребляя мышиное поголовье. Так что вывод можно было сделать только один - трупный запах принесли с собой постояльцы.

Дверь за спиной Эльмы захлопнулась, и та, невольно вздрогнув, обернулась. За ней стояла бледнолицая женщина. И выражение ее худого лица трудно было назвать дружелюбным.

- Прошу! - произнесла она сухо.

Эльма прошла вглубь комнаты, и только теперь заметила второго постояльца. Тот стоял возле окна, глядя наружу, во тьму. Он по-прежнему был в черном плаще, и даже не потрудился сбросить с головы капюшон.

Эта парочка производила зловещее впечатление, но Эльму трудно было испугать странными клиентами. За свою карьеру она повидала всяких чудаков. И эти типы в черных одеяниях едва ли чем-то ее удивят. В том, что парочка принадлежит к числу извращенцев, Эльма не сомневалась. Но и это ее не смущало. Что такого необычного они могут придумать? Возможно, ей предстоит заняться сексом с бледной женщиной, а ее безмолвный спутник будет наблюдать за этим. Или не просто наблюдать, но и участвовать. А, может быть, ее привяжут к постели и станут прижигать тело горячим воском, капающим со свечи. Или потребуют, чтобы она привязала их, и причинила им боль. Все это Эльма уже проходила, и успела убедиться в скудности фантазии извращенцев.

- Разденься, - приказала ей бледная женщина.

Эльма повиновалась, не задавая лишних вопросов. Она неторопливо оголила свое тело, аккуратно повесив платье на спинку стула. Из приоткрытого окна снаружи тянуло прохладным воздухом, отчего по коже Эльмы побежали мурашки. Ей показалось, что трупный запах, пропитавший собой комнату, заметно усилился. Она невольно поморщилась.

- Вот сюда, - обратилась к ней бледная женщина, указав рукой на черную фигуру возле окна.

Эльма повиновалась, и подошла ближе к этому странному типу, не желающему показывать своего лица. С каждым ее шагом трупный смрад усиливался. Эльма почувствовала, что ее вот-вот стошнит. Она не выдержала, и спросила:

- Чем здесь так воняет?

Бледная женщина беззвучно оказалась за нее спиной, и опустила холодные ладони на плечи Эльмы.

- Все хорошо, - прошипела она. - Сейчас все будет хорошо.

Но Эльма придерживалась иного мнения. Оказавшись напротив закутанной в черное фигуры, она быстро поняла, что именно от этого загадочного типа и несет тошнотворным трупным смрадом. Потому он и стоял подле открытого настежь окна. Все это окончательно перестало ей нравиться, и она произнесла:

- Знаете, мне надо на секунду отлучиться....

Тип в черном плаще поднял руку, ухватился скрытыми под кожей перчаток пальцами за край капюшона, и резким движением откинул его за спину. Эльма, наконец-таки, увидела лицо загадочного постояльца. И тут же лишилась дара речи. Потому что перед ней стоял мертвец, и смотрел на нее молочно-белыми глазами.

Эльме понадобилось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя. Ее рот начал распахиваться, готовясь исторгнуть из себя пронзительный, полный ужаса, визг. Но за мгновение до того, как первые звуки вырвались из груди Эльмы, бледная женщина, по-прежнему стоящая за ее спиной, ловким движением набросила на шею проститутке скрученный спиралью черный шелковый платок. Затем ловко перекрутила на затылке жертвы концы платка, образовав узел, и, что было сил, затянула его. Не успела жертва опомниться, как бледная женщина уже повалила ее на кровать, и, не переставая душить платком, коленями прижала к матрацу руки Эльмы.

- Кушай, дорогой, - возбужденно прохрипела бледнолицая особа.

Помутневшим взглядом Эльма увидела, как мертвец нависает над нею. Из его приоткрытой пасти, полной черных зубов, несло могильной гнилью. Затем он резко опустил голову, и Эльма ощутила жуткую боль. Мертвец вонзил свои зубы в ее плоть. Она чувствовала, как он отрывает от ее тела куски мяса, слышала жадное чавканье чудовища, но ничего не могла сделать. Бледнолицая женщина надежно фиксировала ее руки, а удавка не позволяла ни вдохнуть, ни крикнуть.