Зумер 2: Вожатый из будущего

Глава 12

До Москвы я добрался довольно быстро. Правда, совсем скрыть от окружающих свою разукрашенную физиономию у меня не получилось — уж очень колоритно я выглядел. Вдобавок к выбитому зубу и рассеченной брови еще и глаза заплыли. Выглядел я, как будто меня покусали сразу сто ос. Строгая дама-контролер в электричке, проверяя мой билет, равнодушно спросила:

— Что с лицом?

— Упал, — коротко ответил я. В конце концов, я не обязан был отчитываться перед незнакомой мне женщиной.

— Лицом на кулак упал, да? Несколько раз? — хмыкнула поначалу усталая дама в форме, пристально смотря на меня и словно прикидывая, стоит или нет вызывать милицию. Однако, видимо, выглядел я настолько жалко. что ненароком сумел пробудить в ней сочувствие. Уже другим, материнским тоном она сказала: — Ты, парень, того… Лист капустный приложи. Он знаешь как хорошо синяки вытягивает! Очки-то солнечные есть?

— Есть, кажется, где-то! — обрадованно сказал я. Точно! Где-то в кармане рюкзака я видел простенькие солнечные очки, не модные треугольные, какие тогда носили, но вполне приличного вида. И как это мне не пришло в голову их надеть! Все синяки и раны на моем лице это, конечно, не скроет, но хотя бы издали я не буду выглядеть так устрашающе.

— Тогда сверни и положи под очки, мигом синеву всю вытянет! И внимания лишнего привлекать не будешь, — порекомендовала мне контролер, возвращая проверенный билет. И йодную сеточку не забудь сделать, как домой придешь! Можно бы, конечно, еще мазь Вишневского, но это уж сам думай… С «люберами», что ль, подрался?

— Ага, — согласился я, естественно, не став рассказывать о произошедшем и желая поскорее закончить диалог.

Не хватало мне еще в глазах одной женщины испортить образ советского вожатого. Достаточно было пламенной нотации от Гали.

— Ты бы врачу показался, касатик, что ли… — озабоченно сказала дама. — И не ходи больше там, где они кучкуются. По тебе видно, что мальчик ты приличный, зачем же с гопниками-то связываться. И мама, наверное, переживает…

Однако тут у меня помутнело в глазах, к горлу подкатил неприятный тяжелый ком, и приличный мальчик, не доехав всего одну станцию до вокзала в Москве, едва успел вовремя выскочить на перрон. Хорошо, что поезд уже подошел к станции, и двери открылись…

Через пять минут, умыв лицо водой из колонки, которая очень кстати попалась мне на пути, и придя в себя, я решил не спеша дотопать до вокзала пешком по шпалам и перед тем, как навестить того, по кому я уже успел соскучиться, заехать еще кое-куда. Похоже, с подозрением на сотрясение лагерная медсестра не ошиблась.

Станцию метро «Сухаревская», конечно же, я не увидел. Точнее, она располагалась на прежнем месте, только называлась «Колхозная». Неподалеку от нее располагался известный Институт скорой помощи имени Склифосовского, в народе известный как «Склиф». Туда я пришел на следующий день после своего первого попадания в СССР и услышал пренеприятнейшее известие: мой двойник Матвей Ремизов, получивший тяжелую черепно-мозговую травму в результате дорожно-транспортного происшествия, скончался… Несмотря на то, что я никогда не видел этого парня лично и не знал его, у меня подкосились ноги от ужаса. Тогда я совершенно не знал, что мне делать и как быть дальше. Выглядел я тогда так потерянно, что даже строгая служащая регистратуры соизволила поднести мне стакан воды… А вот, кстати, и она. Ничуть не изменилась за пару лет.

— Здравствуйте, — нерешительно поздоровался я. Вряд ли служащая регистратуры меня запомнила. За день мимо нее холл проходят сотни людей. На успех своего мероприятия я особо не рассчитывал, но решил на всякий случай попробовать. Я хотел проверить, есть у меня сотрясение мозга, или все обошлось. С государственной медициной я, обладатель полиса ДМС с расширенной страховкой, дела давно уже не имел, а как это нужно было делать в СССР, и вовсе не представлял. За время своего первого путешествия в СССР я всего разок подхватил простуду, да и та прошла за пару дней, даже терапевту не стал показываться. Никаких других адресов поликлиник и больниц, кроме «Склифа», я не знал. Может, меня тут примут? Физиономия-то у меня самая что ни на есть расписная. А скорая помощь — она на то и скорая, чтобы помогать людям… И вообще, кажется, в СССР медицина была бесплатной!

— Добрый день, — сухо ответила мне служащая, вязавшая разноцветный шарфик. Звали ее, кажется, Зинаида. Отчество я не запомнил. Заранее к зиме, наверное, готовится. Сейчас шарф — точно лишний атрибут в гардеробе, на улице от жары асфальт чуть не плавился, яичницу можно было жарить. Это к вечеру резко холодало, и мы, гуляя по лагерю, старались натянуть что-то потеплее майки.

— Я к Николаю Васильевичу, — с трудом вспомнил я имя врача, которому мне некогда пришлось открыть свою тайну попаданца.

— С какой целью? — вперившись в меня хищным взглядом, спросила Зинаида. Будто это не она в тот день возилась возле меня, когда я, услышав о смерти своего двойника, чуть не сполз вниз по стене.

Делать нечего. Я вздохнул и снял очки. Может, хоть так сработает?

— Ек-макарек, — всплеснула руками женщина. — Погоди-ка, парень! Где же тебя так разукрасили-то?

— «Любера» в электричке пристали, — я решил «скормить» наиболее правдоподобную версию. Не станешь же рассказывать правду: двое парней-вожатых, один из которых успел отслужить в армии, решили скоротать вечерок за бутылочкой самопального винца, которое в самый разгар антиалкогольной кампании решили приобрести у местного деревенского продавца. Позже, застуканные старшей вожатой, пацаны решили пробраться в свою комнату снаружи через окно, и один из них неуклюже свалился и пропахал носом пол. А посему я сказал первое, что, на мой взгляд, могло удовлетворить любопытство работницы регистратуры.

— Паспорт при себе? — деловито спросила Зинаида.

Я, волнуясь, вынул из кармана маленькую книжечку и протянул ее служащей.

— А можно все же Николая Васильевича повидать? — робко поинтересовался я во второй раз. — Мы с ним… знакомы.

— Увидишь, если повезет — отмахнулась дама. — У него операция недавно закончилась, пока не до тебя. Но может, в коридоре встретишь… Проходи давай на третий этаж. Пятьдесят третий кабинет… Медсестра там есть дежурная. Только погоди, она на обед ушла, минут через двадцать должна вернуться. На лавочке там присядь.

Повеселев, я двинулся, куда мне было указано. Все же хороших людей на свете больше, чем плохих! И даже со строгими работниками госучреждений иногда вполне можно договориться. Я дотопал до кабинета, осторожно поставил на скамейку рядом с ним свой тяжеленный рюкзак и сел сам.

— Ну здравствуйте, молодой человек! — услышал я спустя несколько минут.

Повернув голову, я будто перенесся на два года назад. Как и тогда, передо мной стоял высокий лысоватый врач, почти полный тезка известного врача — Николая Васильевича Склифосовского, которому я изначально представился братом-близнецом Матвея Ремизова, погибшего в аварии на Дмитровском шоссе. Правда, как выяснилось, что погибшим парня никто и не видел — он просто исчез при загадочных обстоятельствах… Только медсестра, выскочившая за дверь реанимации, сообщила что он не дышит. Она была последней, кто видел Матвея Ремизова в Институте Склифосовского…

Рассказывая об этом, врач довольно сильно волновался и поначалу даже подумал, что я принимаю его за сумасшедшего. А еще он передал мне сумку, в которой я нашел несколько конспектов, ручек и паспорт своего двойника — красную книжечку, в которой черными чернилами были вписаны личные данные. Так выглядел паспорт обычного советского гражданина.

— Как поживаете? — серьезно спросил меня Николай Васильевич. — Вижу, не очень хорошо.

— Я Алексей, — напомнил я просто, решив ничего не выдумывать.

— Я так и знал, что когда-то снова Вас встречу… — так же просто ответил мне Николай Васильевич.

Врач явно меня помнил, хотя со дня нашей последней встречи и прошло почти два года. Все-таки не каждый день в его практике бывают случаи, когда люди пропадают невесть куда из реанимации, а потом в тело пострадавшего в жуткой аварии парня, на котором почему-то теперь ни одной царапины, попадает совершенно другой человек…

— Пройдемте в кабинет, — весело, но по-деловому пригласил меня доктор. — Сам Вас перевяжу. — И он достал из кармана ключи. — Медсестра наша пока обедает. С «люберами», говорите, подрались?

— Не совсем, — уклончиво ответил я. Врать о характере травмы доктору было бессмысленно. Врачи сразу определяют характер травм — не зря учатся шесть лет в медицинских институтах. Уж удар-то кулака от следа падения на дощатый пол они мигом отличат.

— Решил сделать сюрприз девушке, залезть с цветами и вином в гости через окно, — сказал я полуправду. — Неуклюже подтянулся, и вот — лицом в пол…

— Забавно, — весело сказал доктор, тем не менее, с сочувствием глядя на меня. — Значит, прошлое Ваше путешествие завершилось успешно? И вот Вы снова здесь, в теле своего названного брата?

— Получается, что так, — согласился я.

— И какая же теперь у Вас миссия? — продолжая внимательно меня осматривать, расспрашивал Николай Васильевич. — Следите за пальцем… Вправо… Теперь влево… Ближе… Дальше…

— Пока еще не знаю, — простодушно ответил я, послушно выполняя указания врача и понимая, что я и в самом деле ни на йоту не приблизился к решению своей задумки. Не знаю, почему, но я был уверен, что и в этот раз мне поможет мой самодельный «маховик времени»…

— Ну что ж, — зашив рассеченную бровь, обработав ссадины на лице и с интересом глядя на меня, сказал Николай Васильевич, — сотрясения у Вас никакого нет, молодой человек. Синяки должны пройти через неделю. И швы скоро снимем. Вот с зубом, да, придется повозиться. Но это уже не к нам, а в стоматологию. Приходите через несколько дней. Я, признаться, вспоминал Вас, и очень рад, что у Вас все хорошо сложилось…

Попрощавшись с врачом, я вышел на улицу. По пути я успел мимоходом глянуть в зеркало и констатировал, что выгляжу уже немного лучше. Но на свидания в таком виде, конечно, не походишь. А посему я снова достал из кармана свои солнечные очки и, нацепив их, двинулся домой, а точнее — по адресу, где когда-то успел побывать, будучи совсем маленьким.

Дверь мне открыл долговязый худой брюнет — тот, который когда-то спас меня, Леньку-хиппи и его друга от нападения «люберов» в парке Горького. Звали его Михаил, и в моем мире я знал его, как своего отца. Но сейчас этот парень, которому едва ли было больше двадцати шести, конечно же, еще ничего не знал о том, что через несколько лет у него родится сын… И для него я был просто хорошим и немного странноватым приятелем, которому он когда-то помогал разрабатывать симулятор времени…

— Добрый день! Вы к кому? — вежливо поинтересовался отец.

Уже в который раз за день я снял очки, и папа, внимательно присмотревшись, наконец улыбнулся.

— А… Здорово! Матвей, да? Тысячу лет тебя не видел! Ну проходи, Оли сейчас нет дома, к подруге ушла. Вдвоем пообщаемся, — и он радушно распахнул дверь и пригласил меня в прихожую. Мельком я увидел обручальное кольцо на его безымянном пальце. Значит, они с мамой уже поженились.

— Спасибо, — выдохнул я и затащил уже изрядно надоевший мне за день рюкзак в прихожую.

— Кирпичи, что ли, таскаешь? — полюбопытствовал отец.

— Да, Миша, и цемент, — в тон отцу ответил я, чувствуя некоторое неудобство из-за того, что называл отца просто по имени.

— Где пропадал? — продолжал расспрашивать отец с кухни. Было слышно, как он чирканул спичкой. Наверное, ставя чайник на плиту.

— В армии был, дембельнулся, потом вожатым в лагере работал, — коротко ответил я и быстро перевел тему, чтобы отец не стал выпытывать у меня подробности армейских будней. Признаться, я даже не помнил номер части, в которой по легенде провел почти целых два года. А уж о самой службе в армии я и подавно ничего не знал. Отец, который и взаправду отслужил в войсках, мигом меня расколет… — А ты, я вижу, женился?

— Да, в прошлом году еще, как из армии пришел и немножно денег подзаработал, — довольно сказал отец и продемонстрировал мне руку с кольцом, которое я видел столько раз… С этим кольцом, кстати, была связана одна занимательная история, о которой отец до сих пор не знал.

Однажды, когда я был маленьким, мы с родителями поехали в Питер на несколько дней. Было здорово, но немного скучно — на третий день походы по музеям немного меня утомили. А накануне отъезда я и вовсе подхватил простуду и сидел в номере, изнывая от безделья.

Уже в самый день отъезда я проснулся рано утром. Родители еще спали. Мой телефон в ожидании хозяина томился у них в комнате — до девяти утра, пока не оденусь, не почищу зубы и не позавтракаю, мне в нем «сидеть» воспрещалось. Без телефона мне было неимоверно скучно, и я, не придумав ничего лучше, решил взять папино кольцо и покрутить его на столе, поставив таймер.

Пришла мне в голову эта мысль неспроста. Была у отца такая привычка еще со студенчества — крутить на столе на скорость монетки. Делал он это так хитро, что одна монетка могла крутиться на столе целую минуту. Маму эта отцовская привычка жутко раздражала, но поделать с ней она ничего не могла. От нечего делать я решил попробовать, смогу ли я побить папин рекорд.

Долгие поиски монетки никакого результата не дали. Да и держал я в руках монеты за всю свою недолгую жизнь считанные разы — родители давно завели для меня отдельную «детскую» банковскую карту, куда регулярно скидывали деньги на школьные обеды, сладости и прочие обычные детские хотелки. Что поделать — сытое дитя двухтысячных…

Ничего круглого и маленького мне на глаза не попадалось. Хотя…

Несмотря на то, что меня поселили в отдельной крохотной комнатке, ванная у нас с родителями была общая, и наведавшись туда, я нашел на раковине отцовское обручальное кольцо. Наверное, мыл руки, снял, потом забыл надеть.

«Чем не монетка для эксперимента?» — подумал юный фокусник, свистнул отцовское колечко, засек таймер на своих электронных часах и крутанул.

Всего через пару секунд я понял, что влип, и не сомневался, что если не найду выход, то мне несдобровать. Из-за моей криворукости кольцо мигом улетело в вентиляционную шахту, решетка которой была прямо на полу. Надо сказать, что мне тогда жутко повезло: кольцо не скатилось в желоб до конца, а застряло на каком-то выступе.

Я кинул взгляд на часы. Было уже начало восьмого. А это означало, что максимум через час, а то и раньше отец проснется и пойдет в ванную приводить себя в порядок. И вот тогда…

Усевшись на пол рядом с желобом, я стал отчаянно думать, что делать. Признаться, мои тогдашние страхи не имели серьезных оснований: отец никогда в жизни не поднимал на меня руку и крайне редко повышал голос. Однако тогда я не столько испугался наказания, сколько боялся огорчить его и маму.

«Идиот», — ругал я себя. — «Ты бы еще их свидетельством о браке догадался костер на даче разжечь…»

Спасло меня в итоге элементарное знание физики: порывшись у папы в карманах, я нашел маленький магнит, который он зачем-то всюду таскал с собой, нарыл у себя в рюкзаке какую-то веревочку и с ее помощью поднял кольцо через решетку наверх. Уже позже, когда я начал изучать в школе физику, я понял, как мне повезло, что мои родители женились бедными студентами — на золотые кольца у них не было денег, и они купили позолоченные. Кольцо из чистого золота не прилипло бы к магниту.

А тогда я, обычный пацан, просто вытер со лба холодный пот, оделся, вернул кольцо на место в ванную и стал собираться на завтрак.