Вне Системы

Глава 23

— Зачем? Я шкалы полные, — она недоуменно посмотрела на шарик энергоядра.

— Давай, давай, не тормози, — повторил я, вспоминая, как однажды использовал три ядра подряд после ранения.

Она пожала плечами — мол, твоё добро, тебе и решать — и растворила и это энергоядро. Несколько секунд ничего не происходило. Вика уже открыла рот, чтобы выдать очередную колкость, но вдруг замерла.

На её лице отразилось удивление, смешанное с лёгкой болью. Она машинально схватилась за раненую ногу. Через прореху в джинсах было видно, как рана стала слегка затягиваться — медленно, но заметно для глаза. Края раны словно стягивались невидимыми нитками, оставляя после себя розоватую, но уже целую кожу.

Её глаза полезли из орбит.

— Да ладно, — прошептала она, не веря тому, что видит. — Как… это?

В её голосе впервые не было ни капли язвительности — только чистое, незамутнённое удивление. Она осторожно пошевелила ногой, словно проверяя, не иллюзия ли это. — Как ты это сделал?

— Случайно так произошло, — ответил я, наблюдая за её реакцией. За время нашего знакомства я не видел, чтобы эта язва так удивлялась.

— Ну ведь работает! — в её голосе звучало нечто среднее между недоверием и восторгом.

Рана по краям стянулась, оставив лишь лёгкий рубец, кровь перестала сочиться, и было видно, что как будто бы подсохло.

— Разбинтовывай, — сказал я.

Та аккуратно срезала ножом бинты и попыталась снять присохший кусок. Поморщившись, покачала головой: мол, нет.

— Держи, — протянул ещё одно ядро.

Та, не раздумывая, сжала его в кулаке, и буквально ещё через несколько секунд рана снова на глазах стала заживать. Понадобилось ещё одно энергоядро, которое она поглотила, и в какой-то момент аж вскрикнула.

— Что? — спросил я.

Она, скривившись от боли, подняла присохший бинт, который вместе с сукровицей отвалился. И сверху раны была видна деформированная пуля.

— Вот и вышла, — сказала она с облегчением, которое невозможно было скрыть.

Рана не сказать, что полностью залечилась, но выглядело так, как будто бы ей уже месяц или полтора.

— Аптечка есть? — спросил я, осматривая ногу.

Та отрицательно покачала головой.

Я достал бинт из инвентаря и протянул ей:

— Справишься?

— Ага, — ответила она и в её голосе уже не было той язвительности, что раньше. Скорее какая-то насмешливая благодарность.

Пока она перебинтовывала ногу — быстрыми движениями, выдававшими немалую практику — я наблюдал за ней исподтишка. Интересно, каково это — иметь способность влиять на разум других людей? Доверяешь ли ты вообще кому-то после этого? Или постоянно ожидаешь подвоха, предательства?

Может, поэтому она такая колючая — как дикобраз, выставивший иглы во все стороны. А под этой защитой — что? Страх? Одиночество? Усталость от постоянной борьбы?

— Ну нихрена себе, — пробормотала Вика, осторожно вставая на ноги. Она сделала пару неуверенных шагов по берегу, словно заново училась ходить. — Это… это просто невероятно. Я не знала что так можно!

— Слушай, — начала она, и в голосе её слышалось что-то, похожее на смущение. — Я, наверное, должна сказать… ну, спасибо, что ли.

Последние слова она произнесла так, словно они причиняли ей физическую боль. Я не смог сдержать усмешки — похоже, благодарность давалась этой токсичной персоне тяжелее, чем пулевое ранение.

— Не за что, — ответил я, поднимаясь на ноги. — Теперь хоть передвигаться сможем нормально, а не как черепахи.

— Куда собрался? — спросила она, заметив, что я осматриваюсь.

— Нужно убежище на ночь организовать, — ответил я. — Темнеет быстро, а на воде холодно будет.

— Только не надейся на романтическую ночь! — фыркнула она, скрещивая руки на груди.

— И не мечтай, ты не в моём вкусе, — ответил я, закатывая глаза. — По крайней мере уж характером точно.

Она наблюдала за мной, прислонившись к дереву и проверяя, насколько хорошо держит вес раненая нога. Вид у неё был задумчивый.

— Слушай, почему ты это сделал? — спросила она внезапно. — Энергоядра — это ценный ресурс. Мог бы приберечь для себя. Есть общины, где за пару штук убивают…

Я пожал плечами, собирая ветки для небольшого навеса.

— Какой мне прок от хромой напарницы? — ответил я, не глядя на неё. — Чисто практический интерес.

— Ага, конечно, — хмыкнула она, но не стала развивать тему.

Я соорудил примитивный навес, используя несколько гибких веток и свою куртку. Получилось не очень, но от ночной росы должно было защитить. Вика наблюдала за моими действиями с непонятным выражением лица.

— Ты знаешь, — сказала она, когда я закончил, — я много кого встречала за эти годы. Отморозков, психопатов, напуганных людей, которые стреляли раньше, чем спрашивали. — Она помолчала. — Но таких, как ты, нет. Не… конченых, понимаешь?

— Польщён, — усмехнулся я. — Хотя планка, судя по всему, не очень высокая.

Она пожала плечами.

— С Приходом и такой комплимент дорогого стоит.

Как я жалел, что у меня не было ни спальника, ни хотя бы пенки. Просто простой туристической пенки, как были у тех ребят, с которыми я был в червоточине. Но жаловаться было безсмысленно — приходилось работать с тем, что есть.

Тем не менее, набросав веток на землю я еще нарвал побольше сухой травы, чтоб было хоть немного комфортней.

— Надеюсь, ты не страдаешь аллергией на траву, — усмехнулся я, закрепляя последнюю ветку.

— На идиотов только, — парировала Вика, но без прежнего запала.

Места под импровизированным шалашом аккурат хватало на двоих, но лежать пришлось бы довольно близко друг к другу. Я мысленно приготовился к очередному язвительному комментарию на этот счёт, но, к моему удивлению, Вика промолчала.

Широким жестом руки я пригласил Вику. Та, немного поморщившись, заползла в шалаш и устроилась с одной стороны травяной подстилки. Я тоже лёг, стараясь оставить между нами хоть немного пространства, и попытался уснуть.

Но сон не лез, не шёл. В голове крутились обрывки мыслей, словно кусочки мозаики, которую я никак не мог собрать. Кто я такой? Откуда? И главное — куда мне теперь идти?

Серый. Один из тех, кто был в списке. Система, захватившая мир десять лет назад. Обрывки информации, слишком скудные, чтобы составить целостную картину, но достаточные, чтобы не давать мне покоя.

Куда идти? Что делать? Эти вопросы пульсировали в моей голове, не давая расслабиться. У меня не было ни друзей, ни общины, ни даже чёткого представления о том, кем я был до пробуждения. Пустота, заполненная лишь инстинктом выживания.

К общинам и кочевникам мне путь заказан — если Виктор и Вика правы, и я действительно один из тех, кто был в загадочном списке, моё появление вызовет только агрессию. А я и так успел понять, что тут чужаков не жалуют.

Я тихо усмехнулся. Забавно — даже не зная, кто я такой, я уже нажил себе врагов. Не самое удачное начало для новой жизни.

Но что, если… Что, если найти других? Других из этого загадочного списка? Тех, кто, возможно, знал меня до того, как всё случилось. Тех, кто мог бы рассказать, какова была моя роль в момент активации Системы.

Эта мысль зацепилась, не желая уходить. В ней был смысл. В ней была… надежда.

Возможно, именно это и есть моя цель — найти таких же, как я. Изгоев этого мира. Тех, кто каким-то образом связан с истоками всего этого безумия.

И, возможно, это поможет моей памяти пробудиться. Вернуть мне то, что я потерял — не просто воспоминания, но и часть себя.

Странно осознавать, что где-то внутри меня скрыты ответы на вопросы, которые я даже не умею правильно сформулировать.

Решение пришло само собой, без внутренней борьбы и сомнений. Я найду других из списка. Узнаю, кем я был. Восстановлю свою память. И, возможно, пойму, почему Система сделала меня таким… условным.

Впервые за всё время с момента пробуждения я почувствовал что-то похожее на покой. У меня появилась цель. Направление. Смысл двигаться дальше, а не просто бессмысленно выживать день за днём.

Вика заворочалась, жалуясь своими подколками: то ветка в спину давит, то голове неудобно, мол, мог бы постараться и получше.

— Если тебе не нравится сервис в этом пятизвёздочном отеле, могу предложить переночевать на открытом воздухе, — не выдержал я. — Первый класс, с видом на звёзды и прямым доступом к комарам и прочей живности.

— Ой, да ладно тебе, — хмыкнула она. — Просто констатирую факт. Из тебя скаут так себе.

— А из тебя благодарный гость — вообще никакой, — парировал я.

Потом какое-то время лежали молча. Я прислушивался к звукам ночи — шелесту воды, стрекоту каких-то насекомых, далёкому уханью совы.

— Спишь? — спросил я, когда тишина затянулась.

— Ага, уснёшь тут, — ответила она, повернувшись на бок лицом ко мне.

— А что за фракции? — задал я вопрос, который был не до конца раскрыт в беседе часом ранее. — Может, расскажешь? Ты упоминала кочевников, каких-то других людей. Как всё это устроено сейчас?

Вика тихо вздохнула, словно собираясь с мыслями.

— Ты действительно ничего не помнишь, да? — в её голосе впервые за всё время не было язвительности, только усталость и что-то похожее на сочувствие. — Хорошо, слушай.

Она приподнялась на локте, устраиваясь поудобнее, и начала рассказывать. Её голос в темноте звучал странно успокаивающе — ниже, мягче, без обычных колючек.

— Когда Система только пришла, и правительство не смогло удержать власть под натиском зомби и постоянно рушившейся сложившейся иерархии, люди стали объединяться в группы. Достаточно быстро определили, что червоточины, с которых прут зомби, появляются рандомно в любом месте. А вот в местах скопления людей они обязательно появятся к седьмому дню. Если мы тут задержимся на семь дней, то обязательно проснемся от того, что нас будут есть зомби.

— Червоточины, значит. — повторил я.

— Да, так их называют. Порталы, разрывы, дыры — у разных групп разные названия. Но суть одна: что-то вроде пространственных дыр, через которые лезут эти твари. Сначала думали, что это какое-то оружие, биологическое или что-то в этом роде. Потом стало понятно, что это часть Системы. — Она помолчала, словно задумавшись. — Знаешь, иногда мне кажется, что это всё какая-то извращённая игра. Словно кто-то наблюдает за нами и развлекается.

Я вспомнил зомби, с которыми столкнулся после пробуждения. Они действительно казались чем-то нереальным, словно вышедшим из кошмарного сна.

— Так вот, — продолжила Вика, — поэтому ничего не оставалось, как научиться жить в постоянном движении. Стали формироваться группы по интересам. Простой люд быстро был съеден зомбаками и уничтожен, выживали в основном сильные. Либо просто сами по себе подготовленные люди, либо же это были военные, спортсмены, туристы, выживальщики разные. В общем, физически подготовленные.

— А ещё есть отдельная, скажем так, каста людей, — она произнесла это слово с явным отвращением. — Это бандиты, отребье, зеки. Те, кто и до всего этого жил по закону джунглей.

— И они тоже выжили, — скорее констатировал, чем спрашивал я.

— О да, — горько усмехнулась Вика. — Они-то точно знали, как вырывать своё у других. В первые месяцы, когда всё только начиналось, они грабили, убивали, отбирали запасы. А потом, когда поняли, что мир изменился окончательно, стали формироваться в более организованные группы.

Она помолчала, словно вспоминая что-то неприятное.

— И вот так сложилось, что за десять лет территория условно была разбита на некие зоны влияния. Объединение групп как раз и называется фракцией. И вот эти группы по понятиям и держат каждый свою условную территорию. При этом не приветствуя людей из других фракций.

— Кочевники — это, наверное, обобщенное название для всех нас. Приходится всё время быть в движении, никогда не задерживаться на одном месте больше шести дней. Пять дней стоянка, на шестой — сворачиваются и идут дальше. Отработана целая система: разведчики, охотники, медики, следопыты…

— И ты была с ними? — спросил я.

— Не долго, пока способность не проклюнулась, — отрезала она. — В основном держала контакт для обмена через подконтрольных.

— А что за способности у них? Наверняка есть что-то полезное для выживания, — продолжал расспрашивать я, стараясь извлечь максимум информации.

Вика чуть помедлила перед ответом.

— Разные. Среди кочевников есть сканеры, которые могут чувствовать червоточины за день-два до их появления. Это очень ценно, сам понимаешь. Есть ребята способные усиливать регенерацию. Еще я лично видела одного, так тот мог телепортироваться на короткие расстояния. Не больше десяти метров, но в бою это бесценно. — Она вздохнула. — В каждой фракции есть свои уникумы, это как козыри в рукаве. О них не распространяются, но слухи всё равно ходят.

Я слушал Вику, поражаясь тому, как ее слова рисовали картину мира, о котором я еще так мало знал.

— Ладно, если это будут простые ребята, которые пытаются выжить, но если ты вторгся, да ещё и нарвался на каких-то отморозков… то проще пустить себе пулю в лоб, чем попасть к ним в руки, и это только не только баб касается, — её голос слегка дрогнул.

Меня передёрнуло. Я сглотнул ком в горле и спросил то, что давно мучило:

— А почему не пытались их задушить? Перебить?

Вика горько усмехнулась:

— А ты думаешь, простого люда, работяг, разнорабочих так много осталось? — она покачала головой. — Нет, поверь, не так много. Они в кочевом образе жизни еле-еле выживают, благо в каждой небольшой общине есть по нескольку одарённых, на которых все это держится. Ты думаешь, энергоядра так легко добывать? Чтобы все были бирюзовыми или хотя бы зелёными? Да нифига ты не угадал.

Она на какое-то время замолчала, погрузившись в мысли, а потом продолжила:

— Хотя, за десять лет серых, таких, как ты, мало встретишь, — она посмотрела на меня. — Это совсем должен быть какой-то задрот, который и носа боится сунуть. Который из себя ничего не представляет, потому что если человек полезный, то он сможет заработать на энергоядра, да и на кристаллы, чтобы развиваться. Не убивая зомбаков.

Я молчал и слушал её. Мне открывался этот мир с другой стороны. Полный опасностей, помимо зомби. Мир, где выживали сильнейшие. Или полезнейшие.

Вика вдруг зевнула и потянулась, как будто мы говорили о погоде, а не о жизни и смерти.

— А что насчёт… таких, как я? — осторожно поинтересовался я.

— Ты один из того долбанного списка, — засмеялась она. — Один из тех, из-за кого все началось…

Вика на какое-то время замолчала, и я уже подумал, что она не ответит, но потом она всё же заговорила:

— Таких очень мало, и о них много слухов. Каждая фракция по-своему относится к ним, но одно точно — равнодушных нет.

— А твоя способность… — начал я, но Вика перебила:

— Я не хочу об этом говорить, — резко сказала она. — Хватит на сегодня откровений.

Я кивнул, хотя она вряд ли могла разглядеть этот жест в темноте.

— Нужно поспать, — тихо сказала Вика. — Завтра долгий день.

— Да, — согласился я, закрывая глаза. — Спокойной ночи.

— Тут нет спокойных ночей, — пробормотала она, но в её голосе уже слышалась сонливость. — Есть только те, которые удалось пережить.

Я проснулся внезапно. Открыл глаза и не мог понять, что не так? На улице уже было светло. Утро, можно сказать, уже было позднее. Все-таки предыдущий день хорошо вымотал, раз столько проспал, но что было не так?

Щебетали птицы. Слышался шум реки, ветер гулял между деревьями, шурша ветками. И тут с очередным порывом ветра до меня донёсся звук двигателя.

Я привстал на локтях. Вика тут же выдала:

— Только попробуй ко мне приставать.

— Да нужна ты мне, — фыркнул я. — Вставай давай, гости у нас.

Она вскочила как разжатая пружина:

— Что? Где?

Я встал, забрал свою куртку с веток, отряхнув её от листьев, одел. Звук усиливался и приближался. У нас была одна возможность — постараться быть незамеченными. Но лодка, привязанная к кустам у берега, демаскировала. Так, что лучше не придумаешь.

— Как думаешь, кто? — спросил я, прислушиваясь к нарастающему гулу моторов.

— Я думаю, при любом раскладе ничего хорошего, — ответила Вика, доставая нож из инвентаря.

Буквально через пару минут две моторные лодки пристали с разных сторон берега. И с них стали выпрыгивать люди. С каждой по трое, и по одному ещё оставалось в лодках. Все с оружием. Стали подходить к нам.

— И что это тут за голубки резвятся на природе? — начал издалека один, видать, то ли заводила какой-то, то ли главный из них.

Другой же с другой стороны тут же сказал:

— Если дурить не будете, может, и останетесь живыми. Особенно ты, серый. А ляльку твою, уж извини, по назначению попользуем.

Тут с другого берега раздался женский голос:

— Да не, серого я заберу себе.

Вот же ж, подумал я.