Вне Системы

Глава 11

Я не заметил, как вырубился. Казалось, поспал совсем немного, когда что-то резко выдернуло меня из сна — не звук, не движение, а словно невидимый крючок зацепил сознание и потянул к поверхности. Сердце гулко стучало в груди, будто предупреждая об опасности.

В первые секунды я завис между сном и явью, не понимая, где нахожусь. Пальцы инстинктивно нащупали рядом холодный бетон крыши. Потом, сквозь пелену дезориентации, я различил склонившуюся надо мной фигуру. Саня. Его силуэт чётко вырисовывался на фоне звёздного неба — напряжённые плечи, взъерошенные волосы, автомат на изготовку.

— Чё случилось? — шёпотом спросил я, стараясь говорить как можно тише. Звуки здесь разносились далеко, а внизу бродило слишком много желающих на человечину.

— Покарауль, я посплю, — выдохнул он, усталость сквозила в каждом слове. — Через два часа Серёгу разбудишь. У него предрассветная вахта.

— Понял, — кивнул я, с усилием стряхивая остатки сна.

Тряхнул головой, прогоняя дремоту. Холодный ночной воздух постепенно прояснял мысли, возвращая к реальности после сна. Поднялся на ноги, разминая затёкшие мышцы. Саня достав из инвентаря спальник, уже сворачивался в нём калачиком, бормоча что-то неразборчивое.

«Ну что ж, мужики оставили мне самую лёгкую смену», — подумал я с лёгкой иронией, проверяя свой пистолет. Не густо, но уже что-то. — «Под утро то фишка сложнее будет».

Откуда у меня были эти знания о караульной службе, я не понимал. Но создавалось странное ощущение, что я помню абсолютно всё — от того, как заварить лапшу, до того, кто был президентом до момента, когда я впал в кому. Помнил, как разбирать и собирать оружие, как устанавливать растяжки, как определять время по звёздам.

А вот о себе не помнил абсолютно ничего.

Почему попал в кому? Что это было за заведение, где я лежал? Что это за город? Словно моё личное прошлое было стёрто начисто, а общие знания остались нетронутыми. Судя по навыкам, я явно служил. Или, по крайней мере, был не понаслышке знаком с военным делом. Почему-то помнил даже армейский устав. Но себя — свое юношество или детство — абсолютная пустота, хотя оно наверняка же было.

Моя личность осталась где-то там, за гранью десятилетнего сна. Новый я, тот, кто очнулся в мире, населённом мёртвыми, был чистым листом. С военной подготовкой и странной способностью.

Размышляя об этих странностях, я несколько раз тихонько подходил к бортику крыши, выглядывая, что творится внизу. Вид открывался жуткий. Улицы кишели зомби — они бродили в очень больших количествах, словно муравьи в разворошенном муравейнике. Стрелять в них было бесполезно — только привлечёшь внимание остальных. К тому же, патроны — на вес золота.

Тех, кто подходил ближе к зданию, я мог разглядеть детальнее. Они поголовно светились зелёной аурой. Серых было мало, буквально единицы на десятки зелёных.

В один момент, когда я в очередной раз дежурил у бортика, снизу донёсся отчётливый крик. Не человеческий — нечто среднее между воем и хрипом. Я мгновенно развернулся и стал свидетелем странной и жуткой картины: два зомби с зелёной аурой буквально разрывали на части третьего — с серой.

— Что за чертовщина? — пробормотал я, не веря своим глазам.

Это что же получается, они и друг другом могут питаться? Первый раз такое вижу. Наблюдение меня шокировало, но, если подумать, объясняло столь внушительное количество зомбаков на пустых улицах. Где им брать пищу? Не так часто сюда забредают живые люди, да ещё и такие неосторожные, чтобы дать себя съесть.

Выходит, при нехватке человечины они переходят на каннибализм, пожирая своих более слабых собратьев. Эволюция, мать её. Даже мёртвые подчиняются закону выживания сильнейших. Или, в данном случае, — закону поедания слабейших.

Зомби внизу закончили свою трапезу и побрели дальше, шаркая ногами по асфальту. От серого не осталось практически ничего — лишь тёмное пятно на дороге.

Всё это время Система молчала, не выдавая никаких подсказок или пояснений. Интерфейс просто висел в поле зрения, отображая мои характеристики, которые, к слову, немного подросли, но всё равно оставались удручающе низкими.

Я отвернулся от бортика и вернулся к своему наблюдательному посту. Серёга и Саня спали, завернувшись в потрёпанные спальники. В какой-то момент, мне показалось, что Саня на меня посмотрел. Следит за мной или наблюдает? Вгляделся. Нет, спит. Вроде. Кто они такие? Почему приняли меня, полуживого незнакомца, в свою группу? Вопросы множились, а ответов не прибавлялось.

Так, занимаясь самокопанием и периодически наблюдая за движением зомби внизу, я и не заметил, как пролетело время. По положению луны прикинул, что уже прошло часа два, если не больше. Пора будить Сергея.

Аккуратно подошёл к нему и осторожно прикоснулся к ноге, готовый в любой момент отпрянуть. В этом новом мире рефлексы у выживших были обострены до предела.

Не ошибся — Серёга мгновенно сел, наставив на меня ствол автомата. В лунном свете блеснули настороженные глаза. Инстинкты сработали раньше, чем сознание.

Я медленно поднял руки:

— Тихо-тихо, спокойно. Свои.

Он моргнул, приходя в себя, и кивнул, опуская оружие:

— Моя смена?

— Да, — подтвердил я. — Саня сказал тебя разбудить через два часа.

— Отлично, — он зевнул, потирая глаза. — Поспи. Рассвет не скоро ещё.

Он оставил мне свою пенку, собрав спальник и спрятав его в инвентарь — и на том спасибо.

«Вот как, у них и пенка есть и спальники», — с лёгкой завистью подумал я, укладываясь на неё и тут же проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

Казалось, прошло всего несколько секунд, когда меня снова выдернули из сна, тормоша за плечо:

— Ну ты и поспать, Глеб! Давай, вставай. Рассвет скоро.

Я с трудом разлепил глаза. Небо на востоке действительно начинало светлеть — едва заметно, но для опытного глаза очевидно. Саня с Серёгой уже были на ногах, оживлённо переговариваясь вполголоса. Увидев, что я проснулся, Саня протянул мне металлическую кружку:

— Держи. Не кофе, конечно, но взбодрит.

В кружке дымился крепкий чай, явно заваренный с душой — настолько тёмным он был. Рядом на импровизированном столике из перевёрнутого ящика лежали галеты с кусками подсохшего сыра. Настоящее пиршество по нынешним временам.

— Ничё так завтрак, — одобрительно кивнул я, присаживаясь к ним на корточки.

Ел жадно, смакуя каждый кусок. Когда живёшь в мире, где каждый приём пищи может оказаться последним, начинаешь по-настоящему ценить простые радости. Галеты были жёсткими, сыр слегка заветрился, но мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.

Серёга с интересом наблюдал за мной:

— Ты как голодный пёс набросился. Давно не ел нормально, да?

— Десять лет, если быть точным, — хмыкнул я, прихлёбывая чай.

Они переглянулись демонстрируя сомнение, явно не веря. Но расспрашивать не стали.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая разрушенный город в нежно-розовые тона. Странная красота посреди апокалипсиса. Зомби внизу становились менее активными, их количество уменьшалось с каждой минутой. Было видно, как они заходят в полуразрушенные здания первых этажей.

— Ну что, какие планы? — спросил я, допивая чай.

Саня усмехнулся:

— Ну а какие у нас планы? Если помнишь, ты обещал показать, где червоточина. Туда и пойдём.

— Ну, — кивнул я, стараясь не выдать замешательства, — раз обещал, то покажу.

Когда мы доели, парни молча переглянулись и без лишних слов принялись проверять оружие — тот самый ритуал, который отделяет жизнь от смерти, когда от оружия зависит многое.

Саня методично, с отточенными до автоматизма движениями, принялся за неполную разборку своего АК. Его пальцы двигались с хирургической точностью — без суеты, без лишних движений. Именно так и должен обращаться с оружием человек, для которого оно давно стало продолжением тела.

Сергей тоже не отставал. Он взялся за свой ПМ, разбирая его с таким же спокойствием. Я наблюдал за ними несколько секунд, отмечая их профессионализм — эти парни явно знали что делали.

Я, недолго думая, достал свой Глок. Бросил быстрый взгляд на мужиков, проверяя их реакцию, но те даже бровью не повели, словно появление у меня пистолета было самым естественным делом на свете. Они продолжали заниматься своим оружием, изредка перебрасываясь короткими фразами о патронах и состоянии затворов.

Мои пальцы быстро разобрали пистолет. Механизм был в прекрасном состоянии — ни грязи, ни ржавчины. Пружины работали безупречно, затвор ходил как по маслу. Собрав его обратно, я машинально передернул затвор, проверяя работу.

Только тогда Серега оторвался от своего занятия и посмотрел на мой пистолет с профессиональным интересом.

— И где ж ты взял такую красоту? — спросил он, разглядывая мой Глок.

Я молча кивнул в сторону бортика, отделявшего нас от внутреннего двора. Серега удивленно вскинул бровь.

— А что там?

— А там позавчера приехали два парня. Мародерили, видать, — я пожал плечами, вспоминая те выстрелы, крики и ту трагедию. — Да сложилось так, что оба погибли.

Саня поднял взгляд от своего калаша и внимательно посмотрел на меня. В его глазах читался вопрос, который он не стал озвучивать. Я поспешил продолжить:

— Я здесь переночевал, а на следующий день спустился через тот люк, — показал я в сторону открытого мною же металлического люка на крыше, — перебрался в соседний подъезд, спустился на второй этаж и нашел там Глок.

— Че-то ты чешешь, Глеб, — недоверчиво протянул Саня, прищурившись. — Зомбаки, если находят оружие, они зачем-то его всячески пытаются уничтожить. Это всем известно.

Я кивнул, признавая его правоту:

— Да, я тоже это заметил. Калаш, за которым потянулся один из парней, который упал на землю… я его нашел весь помятым, даже с погнутым стволом. В общем, непригодным. А пистолет был там, на втором этаже, откуда вывалился тот парень. Твари до него не добрались.

Саня удовлетворенно хмыкнул, принимая мое объяснение.

— Ну, считай, что тебе повезло, — он передернул затвор своего автомата, проверяя работу механизма.

— А глушак где взял? — поинтересовался Серега, кивая на присоединенный к моему Глоку глушитель.

— В бардачке машины. Они на ней приехали, — ответил я.

Серега тут же оживился и подбежал к бортику, выглядывая во внутренний двор. Какое-то время, всматривался в черный внедорожник, стоявший у подъезда.

— Да, вижу, — сказал он, вернувшись. В его взгляде появился азартный блеск. — Может, назад на ней и поедем, — добавил он, подмигнув мне.

— А не боитесь, что звук привлечет зомбаков? — спросил я, вспоминая, как любой шум в этом мертвом городе привлекал зомбаков со всех сторон.

— Ну, они же как-то приехали, — пожал плечами Серега. — Понимаешь, Глеб, за десять лет мы научились обращаться с техникой так, что она работает чуть громче, чем велосипед едет. Двигатели можно модифицировать, если знать как. Так что за это можешь не переживать.

«Вот же черт», — подумал я, осознавая упущенную возможность. — «Я же мог спокойно уехать на этом джипе. И тогда бы не столкнулся с этими ребятами».

С одной стороны, мне не пришлось бы возвращаться сюда, в город, и вести их к червоточине. А с другой — не получил бы столько информации о том, что тут происходит. Да и одному на дорогах выжить сложнее, чем в компании таких опытных бойцов.

«Ну ладно уж, как случилось, так случилось», — смирился я с ситуацией.

Мы уже собирались спускаться с крыши, я решил задать ребятам вопрос, над которым размышлял перед сном, когда бодрствовал в темноте, прислушиваясь к звукам мертвого города.

— Вы говорили, что это закрытый город. Можете хотя бы в двух словах рассказать о нем? — спросил я, надеясь, что это поможет мне вспомнить хоть что-то о себе. — А то я ни черта не помню про себя. Может, хоть какая-то картинка всплывет.

Саня остановился у выхода на лестницу и пожал плечами:

— Да что рассказывать, сами толком не знаем. Это был закрытый город, тут какая-то военная часть была.

— А чем занимались? Что за часть? — нетерпеливо переспросил я.

— Никто толком и не знает, — Серега опустился на корточки, поправляя шнурки на ботинках. — Знаем, что медицина у них хорошая была. Со всей России сюда свозили тяжелых, а больше ничего не известно.

«Тяжелых, говорите», — задумался я, пытаясь вызвать в уме фрагменты воспоминаний, но кроме этого факта в памяти не всплывало ничего конкретного. Прошлое никак не желало о себе напоминать, оставляя лишь смутные образы и ощущения.

«Может быть, и меня сюда привезли как тяжелого», — предположил я, вспоминая комнату, где очнулся. — «Не зря же поместили в искусственную кому».

Мы спустились вниз по лестнице, двигаясь осторожно и бесшумно. Саня шел первым, за ним Серега, а я замыкал нашу маленькую процессию. На каждой площадке Саня останавливался, прислушивался и только потом давал сигнал двигаться дальше. Эти люди знали, что делают — каждое их движение было правильным, что ли.

Когда мы наконец вышли из здания, я махнул рукой в сторону больницы:

— Вот там.

— Да знаем, — кивнул Серега, не отрывая взгляда от улицы. — А сама червоточина где?

— Да там же, на первом этаже, — я точно помнил — проходил там не один раз. — Как заходите — направо, пройти метров пятьдесят, может быть, сорок, и будет Т-образный перекресток. Вот если в него повернуть, то сразу же и упретесь в червоточину.

Серега внимательно выслушал, сверяясь с какой-то внутренней картой. Было видно, что он знает этот район, но, возможно, никогда не заходил в это конкретное здание.

— Так вы сейчас в нее пойдете? — спросил я, наблюдая, как Саня перекладывает гранаты в более доступные карманы разгрузки.

Серега снова вскинул бровь:

— Почему «вы»?

— Мы пойдем, — уточнил Саня, не оборачиваясь, продолжая следить за улицей не опуская автомата.

— Ну я и спрашиваю, вы? — повторил я, не понимая, к чему они клонят.

— Да нет, мы втроем, — Серега положил руку мне на плечо, и его тон не оставлял места для возражений.

— Ребята, вы уверены, что мне туда надо? — я почувствовал, как внутри поднимается волна беспокойства.

Серега посмотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде читалась странная смесь упрямства.

— Знаешь, Глеб, когда-нибудь тебе это пригодится. А попав внутрь, ты хоть будешь представлять, что это такое. Уж поверь, лучше в ней один раз оказаться с теми, кто уже там бывал, и не раз, чем самому, случайно провалившись.

Я обдумал его слова. Они звучали разумно. В конце концов, эти парни знали об этом мире больше, чем я. Возможно, следовало прислушаться.

Я кивнул головой.

— Да, есть в твоих словах правда, — признал я. — Пошли.

Саня дал знак рукой, и мы тремя тенями скользнули на уже пустынную улицу, где ветер гонял обрывки бумаг между ржавыми останками автомобилей. Впереди нас ждала червоточина — еще одна загадка этого искореженного мира, в котором мне предстояло выжить.

Серега шел рядом со мной, держа пистолет наготове. Он двигался пружинисто, как хищник, готовый в любой момент среагировать на опасность. Саня шел чуть впереди, время от времени поднимая сжатый кулак — сигнал остановиться. Мы замирали, прислушиваясь к звукам города, а затем продолжали движение.

— Глеб, — тихо позвал меня Серега, наблюдая за Саней, который проверял очередной поворот. — Ты помнишь что-нибудь до комы? Вообще хоть что-то?

Я покачал головой, пытаясь поймать ускользающие образы прошлого.

— Только обрывки. Иногда мне кажется, что вот-вот все вспомню, но потом воспоминания снова ускользают.

Серега понимающе кивнул, не отрывая взгляда от улицы.

— Может, это и к лучшему. Некоторые вещи лучше не помнить.

В его словах мне послышался какой-то скрытый смысл, но прежде чем я успел спросить, что он имеет в виду, Саня дал сигнал двигаться дальше. Мы скользнули в боковой проулок, приближаясь к зданию, где, по моим словам, находилась червоточина.

Подойдя к полуразрушенным панорамным окнам больницы, я невольно задержал дыхание. Стеклянные двери, некогда гордо украшавшие вход, теперь висели на одной петле, жалобно поскрипывая от малейшего дуновения ветра. Сквозь них было хорошо видно множество зелёных и серых аур зомби, снующих по вестибюлю, как беспокойные тени. Они двигались бесцельно, сталкиваясь друг с другом и вновь расходясь — жуткий танец мертвецов в полумраке умирающих аварийных ламп.

Серёга махнул рукой, останавливая нас, и выразительно приложил палец к губам. Его глаза странно блеснули в полутьме — сосредоточенно и хищно. Достав свой топор, он бесшумно пошёл внутрь, ступая так легко, будто не касался пола.

Я снова, как завороженный, с удивлением и нескрываемым восторгом смотрел за его работой. Смертельный танцор Системы, он двигался с нечеловеческой грацией. Вот он набросился на ближайшего зомби, вгоняя ему в черепушку топор. Тварь даже не успела издать хрипа, как её жизненная энергия уже угасла. Затем Серёга буквально растворился в воздухе — навык, который я безуспешно пытался выведать у него — и тут же появился за спиной очередного зомби, снова круша его голову мощным ударом.

Капли густой тёмной жижи — я по-прежнему не мог заставить себя называть это кровью — разлетались во все стороны, но к моему удивлению, Серёга умудрялся оставаться чистым. Порой, он выполнял просто немыслимые кульбиты — вот он подпрыгнул, оттолкнулся от стены и, развернувшись в воздухе, разрубил топором зомбака, умудрившись попасть тому точно между глаз.

Буквально несколько минут этого жуткого и одновременно завораживающего танца — и штук пятнадцать зомбаков лежали на полу полупрозрачными трупами, постепенно растворяющимися в воздухе. Система поглощала их таким образом, что ли?

Серёга отряхнул топор от остатков мозгового вещества, словно это была обычная работа по дому, и кивнул. Затем махнул из вестибюля нам рукой, мол, заходите, чисто.

Мы с Саней осторожно зашли внутрь. Запах был ужасный — гниющая плоть и что-то ещё, химическое, неприятно щекочущее ноздри.

— Шикарно, — прошептал я, глядя на чистое от зомби пространство.

Серёга шикнул, прижав палец к губам:

— Давайте быстро, лут собирайте. Нам тут задерживаться не надо.

Я кивнул и мы с Саней принялись осматривать полупрозрачные трупы.

Лут как сказали ребята, был стандартный. Харчи первой необходимости — энергетические батончики, консервы, бутылки с водой. Система всегда снабжала необходимым для минимального функционирования, словно хотела, чтобы мы, выжившие, не умерли с голоду. Странная забота от сущности, превратившей мир в игровую площадку.

Помимо еды нам попались порядка десятка энергоядер — маленьких светящихся шариков, размером с виноградину, которые можно было использовать для восстановления энергетического резерва. А ещё — один маленький кристалл, мерцающий зеленым светом. Я не сразу понял его ценность, но по тому, как округлились глаза Сани, когда я показал находку, сразу понял — это нечто особенное.

Саня сказал, протягивая руку:

— Оставь себе. Будет тебе стартовый капитал. Кристаллы — тоже местная валюта. Но лучше использовать на себя.

Я в замешательстве нахмурился:

— Почему мне отдаёте? Сергей же завалил их всех, не я.

— Да это сто процентов из-за тебя он попался, — хмыкнул Саня, поправляя свою потрёпанную куртку. — Фартовый ты какой-то. Вот и бери себе, чтоб не сглазить, — засмеялся тот.

Не став спорить, я убрал все причитающееся мне в инвентарь

— И чё, сколько ты говорил до поворота? — спросил Серёгу, когда мы закончили в вестибюле.

— Метров сорок-пятьдесят, — ответил я, указывая направление рукой, в которой сжимал свой Глок. — Зайдём за угол, и мы у входа в червоточину.

Мы пошли по коридору, в котором аварийный свет уже практически не давал этого самого света. Красные лампы лишь изредка мигали, как догорающие угли, бросая на стены жуткие тени. За сутки батареи, видать, совсем сдохли.

«Не зря меня аппарат вывел из искусственной комы», — подумалось мне. Задержись я ещё на день в коме и, скорее всего, уже б и не проснулся никогда.

Дойдя до Т-образного перекрёстка, мы неожиданно столкнулись с четырьмя зомбаками. Трое из них были серыми. Четвёртый светился зелёным ореолом.

Пока Серёга молниеносно вырубал зелёного, уклоняясь от его когтистых рук, Саня, достав из инвентаря кусок арматуры с заострённым концом, быстро уложил троих серых. Каждый его удар был точным и экономным — никаких лишних движений, никакого позёрства.

Я же был сторонним наблюдателем, прижимаясь к стене и стараясь не мешать. Все-таки, лихо они справляются, подумал я. Я бы так не смог, не с моими-то характеристиками. Как быстро этот мир превращает обычных людей в хладнокровных убийц, пусть даже их жертвы — уже не совсем люди.

Наконец, мы дошли до того самого уплотнения воздуха, которое переливалось зелёным цветом, словно северное сияние, загнанное в рамки дверного проёма. От него исходило какое-то ощущение напряжения, на грани осознавания этого.

Серёга повернулся ко мне и с абсолютной серьёзностью сказал:

— Запомни три вещи. Первое: старайся от нас далеко не отходить.

Он постучал пальцем по своему виску, намекая на интерфейс, который мы все видели благодаря Системе.

— Второе: как только мы туда войдём, у тебя появится в интерфейсе мини-карта. Мы не знаем, почему так происходит, но это всегда так. Видать, Система даёт нам подсказку, чтобы мы случайно не ушли в изнанку. Так вот, пользуйся картой. К границам её не подходи, а то можно вывалиться в изнанку, и считай, что тебя не было.

Он сделал паузу, давая мне осознать сказанное. Его лицо, освещённое зеленоватым светом червоточины, казалось старше, жёстче, с глубокими тенями под глазами.

— Также на карте будет красная точка — это место, где можно найти всякие ништяки, но сразу туда не ломись. Червоточину нужно сперва зачистить от зомбаков, которые успели набрать силу, но ещё не вывалились в наш мир.

Саня за его спиной кивал, перехватывая поудобнее свою арматуру и проверяя карманы куртки, где, я знал, у него хранились гранаты.

— И третье, — продолжал Серёга, понизив голос до шёпота, хотя вокруг не было никого, кто мог бы нас услышать. — Главное, когда почувствуешь некую дрожь, как будто бы начинается землетрясение, бросай всё, чем бы ты ни занимался. И беги к выходу.

Его глаза сверлили меня, пытаясь донести всю серьёзность ситуации.

— Вот прям как зайдёшь в червоточину, посмотри на карту и мысленно обозначь точку выхода. И как только почувствуешь дрожь червоточины, сломя голову беги к выходу. У тебя будет пара минут на то, чтобы выбраться.

Я нервно сглотнул, чувствуя, как пересыхает горло:

— А что это за дрожь?

— А дрожь — это признак того, что червоточина схлопнется, — ответил Саня вместо Серёги, подходя ближе. — И если ты будешь внутри, когда это произойдёт…

Он провёл большим пальцем по горлу в красноречивом жесте. Я понял без лишних объяснений.

Серёга вздохнул, оглянулся на зеленоватое свечение и, видимо, решив, что инструктаж окончен, спросил:

— Ну что, пошли?

Я посмотрел на переливающийся воздух, и почувствовал, как внутри всё сжимается от какого-то страха.

— Ну, пошли, — сказал я, хотя самому очень не хотелось туда идти.