Владыка Пустоты

Глава 26

Отчаявшийся князь смеялся мне в лицо. Кольца на его руках больше не мерцали, инкрустированные в них альва-кристаллы растрескались и помутнели, потеряв силу.

Сплюнув в сторону кровавой слюной, я осклабился ему в ответ. В свете рыжего пламени, мокрый от пота и израненный, я выглядел максимально жутко.

— Ты серьёзно думаешь, что я просто так убегу спасать сестру и оставлю тебя здесь?

Я расшвырял пылающий завал, не дававший подонку выбраться из ловушки — уверен, он бы и сам справился, стоило мне только уйти. Опешивший Балашов попятился, глядя на мой тлеющий рукав.

— Сюда иди, — я пнул в сторону его оружие и, взяв подонка за шиворот, вытолкал из огненной ловушки. В мокрый от пота затылок Балашова уперся ствол пистолета.

— На колени и поднял руки.

От моего голоса веяло могильным холодом. Он неуверенно покосился назад.

— Быстро!

Короткий пинок под колени заставил его опуститься. Толстяк поднял руки. Не убирая ствол от затылка, я рывком сдернул с него засаленный пропотевший пиджак и машинально обшарил карманы, ища оружие или другие сюрпризы, которые ублюдок мог для меня приберечь.

И не зря. За пазухой урод прятал ещё одно альва-кольцо, тут же улетевшее в гору пылающих обломков.

— Что ещё есть? — я ткнул стволом ему в ухо. — Говори!

Тот судорожно помотал головой. Обшарив потную, дрожащую тушу, я рывком поднял его на ноги.

— Веди меня к этому подвалу.

— Тварь… — прошипел он, и тут же получил кулаком по раненой руке.

— Быстро! пошёл вперёд! — я врезал ногой под его пухлый зад. То ли придание ускорения так хорошо сработало, то ли подонок замыслил новую каверзу, но он сразу же зашевелился, скуля, как дворняга.

Держа толстяка на прицеле, я поднялся за ним наверх, по опасно скрипящим ступеням лестницы. Мы прошли вдоль горящих перил к узкому карнизу, оставшемуся от некогда роскошного атриума. Сладковатый дымок горящего дерева щекотал ноздри, пот заливал слезящиеся от дыма глаза.

Дойдя до края широкой части, Балашов замер у узеньких досок карниза. Идти дальше было опасно, доски выглядели максимально ненадёжно.

— Иди давай! — гаркнул я.

Поскулив, он стиснул простреленную руку и пошел вперёд. Половицы под ним опасно заскрипели, издав тихий хруст.

— Быстрее!

Князь перебежал на ту сторону и сунулся в проход, по-видимому, пытаясь сбежать, но я быстро перебежал за ним и сгреб за шиворот.

— Куда собрался, сука?

— Нам вниз!

Мы прошли по второму этажу, превращенному взрывом в развороченную веранду. Наконец, впереди показалась лестница вниз. Спуск, ещё один коридор, затянутый жидким дымком — огонь полыхал наверху и ещё не успел сюда добраться, — и спуск в подвал. Распахнув тяжелую дверь, я указал Балашову вниз.

— Иди!

В подвале пахло сыростью и мокрым деревом. Тёмный, неширокий спуск по обитому деревом коридору вывел нас к коридору, вдоль которого виднелись изолированные камеры, закрытые решетками. Подвал был наполовину затянут жиденьким дымом, дышать здесь было практически невозможно. Закрыв лицо рукавом, я спустился за князем.

— Да тут настоящая тюрьма… — прошептал я, заглядывая в полутьму камеры. Свет проникал сюда только через узенькое окошко под самым потолком, также обнесённое решеткой. Но даже в таком свете на дощатом полу сквозь сизый дым можно было различить ворох тряпок, простенькую кровать и пару вёдер — для нужд пленников, очевидно. У покосившейся кровати на полу виднелась грязная детская игрушка.

От первой же догадки меня пробрал ледяной морозец.

— Кого ты здесь держал, урод? — я пихнул его в спину, едва сдерживая злость. Тот покосился на меня и отвел взгляд.

— Пленников…

— Или пленниц? Таких же, выкупленных из монастырей и детдомов на содержании Империи, да?.. Что ты делал с ними?

— Переправлял дальше! Они не задерживались здесь надолго! — взвизгнул он, ступая вглубь. — Это всё брат!..

— Пшёл!

Из дальнего конца коридора послышался приглушенный шум и кашель, от которого сердце заколотилось как бешеное. Пихая Балашова вперед, я прибавил шагу. Сестра, она там. Я чувствовал.

А толстяка затрусило так, что он начал отбивать затылком дробь по стволу пистолета. Не чуя ног, я подгонял Балашова и подошел к последней клетке, затянутой жидким дымком. Прижав пистолет к голове князя, я с тревогой заглянул внутрь.

— Ох, Всеотец, — беззвучно вырвалось из груди. Я скрипнул зубами, стискивая прутья клетки.

В углу, скрючившись на краю грубо вытесанных нар, лежала девчонка. Поджав колени к груди, она мелко дрожала, всхлипывая и кашляя каждую секунду.

— Открывай, сука! — вцепившись в шиворот, я упер князя мордой в прутья решетки. — Быстро открыл!

— Ключ, у меня нет!.. — залепетал он, пытаясь отстраниться.

— Не ври, тварь! Он должен быть здесь!

— П-под половицей!.. — указал он в сторону.

— Доставай! — я пнул его к указанному месту. — Выкинешь фокус — понаделаю в тебе дыр на все патроны!

Толстяк плюхнулся на пол, дрожащими руками оторвал скрипучую доску и всунул в мою ладонь грязный, исцарапанный ключ. От него несло помоями.

— К стене!.. — бросил я, вставляя ключ. Замок натужно заскрипел ригелями. Я распахнул дверь и пинком загнал внутрь князя.

— Сел на колени, ладони на стену!

Пихнув толстяка холодным стволом в затылок, я подошел к сестре… и до ломоты стиснул челюсти.

На ней не было живого места. Некогда белое платьице было изорвано и перепачкано, едва прикрывая почти нагое тело. Ноги её покрывали ссадины и здоровенные синяки. Совсем свежие.

— Есеня…

Девушка боязливо подняла глаза на меня. Её мутный взгляд, словно в тумане, смотрел куда-то в сторону, белки болезненно пожелтели, а в левом глазу растекалось алое пятно от лопнувших сосудов.

На еще хранившем детские черты лице алели уродливые ссадины. Сочились кровью содранные коленки. По-детски пухлые губы были разбиты в кровь, стекавшую на округлый подбородок, а в больших глазах с застывшим выражением ужаса стояли слёзы.

Я скользнул взглядом по её спутанным пшеничным волосам, худеньким рукам, покрытым свежими синяками и кровоподтёками, читая явные следы пережитого ей ужаса.

Её волокли сюда. Бросили на пол. И пытались взять силой. Здесь же, на полу. Она сопротивлялась как могла — разорванный подол едва прикрывал истерзанное чьими-то руками бельё. Но сестра не далась. И этим привела обидчика в бешенство.

Её били. Жестоко. И явно второпях. Пытались успеть до моего прихода.

На её шее, по щекам и рукам протянулись тонкие черно-синие линии зомбификации.

— Кто? — мертвенным тоном выдохнул я, чувствуя, как внутри закипает бешеная ярость, — Кто сделал?..

Она даже не шелохнулась, только по щекам покатились горячие слёзы. Не проронив ни звука, Есеня опустила глаза. Но я заметил, как её полный страха взгляд дернулся в сторону Балашова.

На миг багровая пелена заволокла взгляд. Я подлетел к застывшему толстяку, вцепился в его голову и пропахал ей прутья решетки.

— Ты, тварь!..

С яростным криком я воткнул ублюдка мордой в пол. Он завыл так, что вздрогнул воздух, и попытался отползти к стене, но от меня было не сбежать. Напрочь позабыв о пистолете, я набросился на него и принялся в порыве злости гвоздить его толстую морду кулаками.

— КАК ТЫ! ПОСМЕЛ! ТРОНУТЬ ЕЁ⁈

— Не я!.. — взревел он, пытаясь закрыться. — Не я!..

Гнев затопил меня, изливаясь в каждом ударе. Кулаки мелькали перед глазами, объятые алым свечением полыхающей альвы. За мгновения лицо князя превратилось в кровавую маску с разбитым ртом, усеянным обломками зубов.

— Не!..

— ЗАТКНИСЬ! — я вставил ему в рот ствол пистолета и сжал рану на плече второй рукой. Балашов завыл от боли, глотая выбитые зубы.

— Отвечай, сука! Вы ввели ей альва-токсин⁈ — прорычал я, нависая над ним. — Кто? Сколько⁈

— Мффыы!..

Вытащив ствол, я прижал пистолет к его яйцам и заорал.

— ГОВОРИ, УБЛЮДОК! НУ!

— ЭТО НЕ Я, КЛЯНУСЬ!.. — заорал во всю глотку князь, обливаясь слезами. — Это брат!.. Он ввел половину дозы!.. Только половину, чтоб она дожила до твоего прихода!..

Я мельком оглянулся: на полу под нарами виднелся шприц-инъектор, наполовину заполненный голубоватой жидкостью. Такой же, что убила Медведя, превратив его в безумное чудовище.

— Сука!.. — заорал я, нажимая спуск.

Затвор щелкнул осечкой. Я рывком передернул его, — в сторону улетел выброшенный патрон, — и снова прижал к дрожащей туше.

— Давай проверим, остались ли еще патроны, свинья?..

И тут у Балашова сдали нервы. С воплем дикого зверя он рванулся на меня, сбивая с ног. Но его ярость не шла ни в какое сравнение с моей. Один замах — и кулак толстяка воткнулся в мой. Раздался влажный хруст костей. Перехватив запястье, я вывернул руку подонка на болевой и, дав провалиться вперёд, навёл ствол на колено.

Хлесткий выстрел — и камера наполнилась воем рухнувшего на колени ублюдка.

Выпустив руку, я проследил, как он плюхнулся в лужу собственной крови.

— Это — за Есеню, — тяжело выдохнул я, пытаясь унять клокочущее желание свернуть подонку шею. Камера быстро наполнялась дымом, дышать и так было почти невозможно. Надо убираться, пока еще не поздно.

Убрав пистолет, я подхватил вялую девчонку на руки и понёс её к выходу.

— Братик… — прошептала она, отчаянно сжимая слабыми пальцами мою рубашку на груди. — Я верила… кха…

Её руки были испещрены разрастающимися линиями альва-трансформации. Страшная чума с каждой минутой расползалась по её телу. Всеотец, только бы не было слишком поздно, только бы еще можно было её спасти…

От боли в ранах голова шла кругом. Но одно только чувство — тепло тела Есени, доверчиво жавшейся ко мне в поисках спасения, придавало сил. Чёрта с два мы здесь погибнем. Ни за что.

— Береги силы, — шепнул я, выходя наружу. — Мы уходим.

Я захлопнул створку камеры, вставил ключ и, крутанув пару раз, обломил его в скважине. Ноги подкашивались от усталости, глаза слипались и слезились от едкой гари. С упорством обреченного я посмотрел на горящий свод над лестницей, ведущей наверх, и пошел вперёд.

Наверху постоянно что-то трещало, из коридора доносился грохот обваливающихся стропил и балок. Впереди в полутьме зловеще дрожали тени в свете рыжего пламени, добивающего снаружи. Огонь уже лизал доски потолка над нашими головами, пробиваясь сквозь узкие щели.

Нужно было скорее убираться, пока крыша не обвалилась внутрь, хороня нас всех под собой.

Наконец, под ногами захрустели песком ступени лестницы. Закусив губу, я шагнул наверх, как над головой раздался протяжный треск — и объятая пламенем балка обрушилась на нас.

От сокрушительного удара в глазах потемнело, словно мне в голову прилетел кулак чемпиона по боксу. Свет потух, земля ушла из-под ног, заваливаясь куда-то назад. Раздался грохот и вой пламени, сквозь которые пробился отчаянный девичий крик.

— Есеня!..

Я тут же вскочил на ноги, оглядываясь. Девчонка лежала рядом, но вот проход наверх, — единственный наш путь к спасению, — преградили полыхающие обломки.

Из глубины подвала донесся булькающий хохот Балашова, подползшего к решётке.

— Тебе конец! Хахаха, тварь, ты сдохнешь здесь, мы все сдохнем!

— Чёрта с два я тут сдохну, — прошипел я и, натянув дымящиеся рукава на кулаки, взялся за раскалённую балку. Кожу моментально обожгло, в нос ударил запах паленой кожи пополам с гарью. Сцепив зубы, я налёг на балку всем телом, и та со скрипом и хрустом грохнулась в проход, обдав нас снопами горячих искр.

Затушив загоревшиеся рукава, я поднял на руки Есеню и оглянулся.

— Передай Ольге Вайнер, я отомстил за неё.

— Будь ты проклят, княжич! Твоя сестра сдохнет, клянусь, вы оба умрете, будьте вы прокляты, именем Всеотца, сгори!..

Его голос потонул в треске и вое пламени. Собрав последние силы, я бросился наверх, по дымящимся ступенькам, почти ослепнув от едкого дыма. Дышать было просто нечем, только бы успеть выбраться наружу прежде, чем потеряю сознание. А там — если бы Лили меня нашла, мы были бы спасены.

Лили…

Согнувшись, я с трудом пролез под пылающей балкой. Плечо обожгло нестерпимым жаром раскаленных углей, но я стерпел и кое-как вылез с обратной стороны, закрыв собой сестру.

— Еще чуть-чуть.

С трудом переставляя негнущиеся ноги, выбрался наверх, в затянутый дымом коридор. Пылая, как жерло вулкана, он дохнул в меня раскаленным жаром и искрами. На моих глазах стены коридора сложились под весом оседающей кровли и, подняв снопы искр, провалились внутрь. Единственный проход был наглухо завален.

Задыхаясь от гари, я упал на одно колено. Не спастись… я не смогу выбраться. Мы оказались в огненной ловушке, нельзя идти ни взад, ни вперёд. Дышать больше было нечем. на мне начала дымиться одежда, кожа покрывалась волдырями.

Стиснув зубы, я вдохнул раскаленный воздух и из последних сил крикнул.

— Лиливайсс!..

— Кххх!.. не скажу!.. — хрипя, Фламия вцепилась в руку кодекса, державшую её над землёй. Но сил разжать пальцы, стиснувшие её шею, не хватало.

— Скажешь.

Лили сверкнула глазами. По обе стороны от кодекса вспыхнули порталы, из них появились светящиеся энергией пики и медленно вонзились в бока Фламии.

На влажную землю закапала кровь кодекса.

— Клятва!.. — выдохнула она сквозь боль. — Я не!..

Лили замерла, настораживаясь, и повела аккуратным прямым носом. Втянув прогорклый запах гари, девушка обернулась к пылающему особняку. Острое чувство тревоги пронзило её. Хозяин был в опасности с того момента, как они вошли сюда, но сейчас он был буквально под угрозой смерти.

— Кхаа! — изловчившись, Фламия ударила её в бок огненным шаром. Грянул взрыв, Лили отлетела в сторону, но тут же вскочила, оборачиваясь — и увидела, как кодекс провалилась в разверзающийся огненный портал.

— Дрянь!.. — девушка метнула длинное копьё в беглянку, но та успела скрыться. Копьё пронзило хлопнувшее на ветру пламя и с треском воткнулось в стройное деревце позади.

Зашипев от досады, Лили обернулась к полыхающему дому: крыша медленно оседала внутрь, выбрасывая в темно-синее утреннее небо столбы искр. Сил почти не оставалось, у неё будет только одна попытка.

Лиливайсс щелкнула пальцами: воздух перед ней сгустился и разверзся черным овалом вихрящейся энергии. Альва-портал.

— Не помри там, человек, — шепнула она и шагнула внутрь.

Я опустился на колено, прикрывая сестру от летящих в нас искр. Стропила крыши над головой опасно покосились, и, разбрасывая снопы объятых пламенем обломков, рухнули вниз.

Машинально сжимаясь, я стиснул Есеню. Но вместо удара перед нами разверзлась чернота портала — и из него вышла девушка в серо-фиолетовом комбинезоне.

— Лиливайсс!

— Уходим, — она взяла меня за руку и потянула за собой, в гудящее энергией чрево пустоты. Прижав к себе сестру, я шагнул вперёд.

В спину ударил огненный вихрь, опаляя шею и волосы, раздался ужасающий скрежет и треск обрушающихся конструкций, а затем… все затихло. Чернота пожрала нас, зажглась мириадами сверкающих полос и линий света. Но не успел я разглядеть хоть одну, как мир снова распахнулся — и мы вышли на сырую от росы траву.

Едва я коснулся ногами земли, как меня буквально сложила навалившаяся тяжесть и усталость. Рухнув на колени, я закашлялся. Прохладный, влажны воздух струями вливался в легкие, а запах земли казался сладким после едкой гари.

— Хозяин…

Голос Лили звучал встревоженно. Я поднял взгляд: сияние вокруг девушки угасло, как и энергетические крылья за спиной. Она истощила все свои силы, как и я.

— Всё хорошо, — я вымученно улыбнулся ей. — Мы по…

— Всем оставаться на местах! — сверху раздался резкий, усиленный динамиками голос. — Поднять руки, быстро!..

Голубые лучи прожекторов осветили наши фигуры, рассеивая предрассветную тьму. Только сейчас я услышал отрывистый шум лопастей вертолетов. Над поместьем Балашова кружили сразу несколько вертушек. Одна из них зависла над нами, сбросив тросы, по которым к земле спускались вооруженные люди.

— Не двигайся, — шепнула Лили, оборачиваясь к аллее неподалеку. По брусчатке к нам мчались черные бронированные фургоны. Один из них остановился и из боковой двери высыпали люди в черных штурмовых костюмах.

Опричники. Всё-таки нашли.

Нас окружили в считанные секунды, я не успел и на ноги встать, как несколько стволов уперлись в мою голову.

— Не двигайся, ты!.. Руки подними!

Я оглянулся: из-за спины бойца показался высокий лысый опричник со шрамом через всё лицо. Тот же самый, что штурмовал массажный салон и едва не отобрал мой кодекс.

Я знал только его фамилию. Темников.

Он наставил пистолет и угрюмо крикнул.

— Лёг на землю! Быстро!

Лили тут же встала между нами, преграждая ему путь.

— Хозяин… — едва успела сказать она, как её обступил другие опричники. Воздух загудел от заряженных альвой орудий, направленных на неё.

— Лили, не надо, — велел я и посмотрел на Темникова, протягивая ему дрожащую в ознобе Есеню. — Сестра, ей срочно нужна помощь, или она умрёт! Прошу вас, скорее, я всё сделаю!

Темников посмотрел на дом, на меня — и опустил оружие.

— Скорее заберите у него девчонку и грузите в вертолёт.

Крепкий боец забрал сестру, а меня повалили на землю и начали вязать руки. В лицо уперлась жёсткая трава, я повернул голову и посмотрел на Темникова. Тот смотрел на полыхающий особняк и развороченную десятками взрывов территорию. Сквозь гул вертолетов и вой сирен донесся его шёпот.

— Да что тут вообще произошло…

— Готово! — доложил боец, хо боли заломивший мне руки.

— Грузите в вертолёт. Император велел привести его для личного допроса.

Портал выбросил раненый кодекс прямо посреди светлого зала библиариума. Не удержавшись, Фламия упала на колени и закашлялась. На полированные мраморные плиты брызнула светящаяся от альвы кровь.

— Императорский кодекс! — просипела она, роняя капли крови. — Позовите, сейчас же!..

— Что с тобой?

Фламия подняла взгляд: над ней нависла фигура в серебристом балахоне. Ткань покрывала её стройное тело, но откинутый капюшон не скрывал светлого лица с полыхавшими синим светом альвы глазами.

— Объяснись, Фламия, — велела она таким тоном, что всё внутри затрепетало. — Ты посмела выполнять приказы другого человека? Ты знаешь, что за нарушение клятвы…

— Она вернулась! — выкрикнула девушка, перебивая склонившуюся над ней властительницу.

Она нахмурила белоснежные изогнутые брови.

— Кто?

— Четвёртая здесь! Четвёртая владыка!

По просторному залу библиариума прокатился тревожный шепот. Собравшиеся вокруг кодексы одна за другой переглядывались, не решаясь произнести страшную догадку.

— Владыка Пустоты… — императорский кодекс посуровела и обернулась к соратнице, держащей свитое спиралью двузубое копьё. — Амия, собирай всех! Нельзя дать ей уйти. Выступаем немедленно.