Владыка Нового Мира

Глава 6

Только-только я зашёл домой. Только-только сполоснулся. Только-только раздвинул диван, расстелился по-человечески, залез под одеяло и начал проваливаться в сон, как вдруг…

— Во-о-о-осемь-восемьсот, — зов сэра Додерика оказался таким громким, что я аж подпрыгнул.

И сила молитвы потянула меня обратно на болота. Не против воли, само собой. Всё же я сам себе божество и могу проигнорировать собственные метафизические механики. То есть выбор у меня был: либо поддаться магии и посмотреть, что из этого получится, либо же обрубить «входящий» звонок.

Сказать, что я был зол — ничего не сказать. Первым же делом я подумал, что гоблин-жрец тупо решил поэкспериментировать и проверить молитву. Так что на зов я откликнулся сугубо с целью прописать этому маленькому уродцу люлей, чтобы больше так не делал. Думал, что перенесусь к нему в качестве бесплотного духа или что-то типа того, но…

Уф…

Локальное чудо. Даже маг, у которого и основной и вспомогательный дары телепортационные, не умеет перенестись на такое далёкое расстояние по щелчку пальцев. Я же в свою очередь едва поддался зову, как в следующую секунду оказался на троне.

Сам.

Во плоти.

И сразу же понял, что что-то тут не так. Зря я грешил на сэра Додерика; всё он правильно сделал. Сам-то он вот — стоит у подножия трона, а позади него уже разворачивается батальная сцена. И время как будто бы замедлилось. То ли это последствие магии, а то ли выплеск адреналина… скорее всего и то, и другое сразу.

А стенка вот-вот найдёт на стенку. Вон Жабыч бежит. Держится особняком, — чтобы случайно не зашибить топором своих же, — и уже замахивается на неприятеля. Вон по магической траектории, напрочь игнорируя законы физики, летит шампур. А вон Розочка. Уже опускает дубину на голову неизвестного мне гоблина и лыбится так, будто её с днём рождения поздравили.

Я же тем временем аж сочился Тьмой. Молитвенная энергия Доди каким-то образом миновала мои запасы, сразу же сжигалась и преобразовывалась в энергию магическую, — ту, которой пользуется тело. То есть этот остроносый звиздюшонок баффает меня в режиме реального времени, да притом так сильно, что меня буквально распирает от магии.

И выгляжу я сейчас, как Тёмное Злое Зло в доспехах из теней. Что очень удачно, по правде говоря, ведь из материальной одежды на мне сейчас только трусы с принтом из пивных кружек.

Ну…

Так! Ситуация проста, как и весь гоблинский уклад жизни. Один клан напал на другой клан. При этом один клан мой, другой чужой, и думать тут совершенно не о чем. Погнали!

Вскочив с трона, я метнулся мимо Додерика в самую гущу событий. Силушку не ограничивал, и с порога размозжил веслом пару неприятельских голов — без уловок, заигрываний и прочей эквилибристики. Мощно и наверняка.

Буква «Д» — деморализация. Как только вражеские гоблины увидели, что их месит нечто непонятное, численный перевес больше не играл никакой роли. Ублюдки испугались и побежали. Жаль только, что время сейчас такое… непонятное. Рассвет едва забрезжил. Солнца ещё нет, а факелы уже горят зазря. Тени жидкие и неуверенные, и никакого толку мне с них нет. Не могу схватить отступающих, гущи не хватает.

Уйдут…

Ну хоть проредить врага насколько это возможно — и то профит. Но! Нагибал я не в одиночку! Жабыч вот, например, тоже отличился. Заприметив меня, вождь вошёл в кураж и как давай ультовать — закружился с топором вокруг своей оси будто циркулярка, сбривая всех, кто зазевался. Шампурелла забила на главную заповедь стрелка, — держаться на расстоянии, — вгрызлась в самую мякушку боя и теперь стреляла в спины убегающим. А Роза…

Роза — это Роза. И ведь не одарена девка! Чисто на конституции тела и природной дури вывозит. Ух! Мне бы ещё десяток таких Роз для Инквизиции найти, и культ ждёт просто феноменальный успех…

Итак. Битвы на уничтожение не случилось. Клан Родильного Ведра позорно бежал, оставив на нашем болоте порядка двадцати трупов. Мох окрасился в бурый, и кувшинки уже вовсю жадно хлебали кровь.

Нашим тоже досталось. Увы и ах, Разящее Весло сегодня потеряло пятерых гоблинов, включая бабку-старейшину и того товарища с тесаком вместо руки. Жаль, конечно. И жаль, что переправа пока ещё не улавливает души последователей, иначе я бы похлопотал об их перерождении лично. Ну… Что ж. Яйца разбились не просто так — яичница уже в процессе.

И худо не обошлось без добра.

Как только всё стихло, я вернулся на трон. Развалился и вырубил теневые доспехи, чтобы клан видел именно меня, а не чёрную бабайку. От разгорячённого тела клубами валил пар, а я сидел в пивных трусах и пытался отдышаться. Молчал. Ждал, когда гоблины сами сделают правильные выводы.

А те покамест медленно собирались полукругом у трона. Почти как ночью, во время моего первого появления, но это «почти»… в нём очень многое. На рожах вместо дерзкого недовольства то ли удивление, а то ли благодарность. И нет у них больше сомнений. Ни в силе моей, ни в том, что сила эта клан Разящего Весла оберегает.

— Владыка, — как и подобает вождю, Жабыч взял первое слово. — Мы… Э-э-э… Ну мы короче…

— Кто это был? — спросил я, избавив гоблина от неловкости.

— Родильное Ведро.

— Знаешь, где у них стоянка?

— Знаю, Владыка.

— Отлично, — сказал я, и в тот же момент первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев. — Не будем ждать до завтра. Пойдём сегодня же ночью. Додерик!

— Да, Владыка?

— Ты молодец.

— Спасибо, Владыка.

— Прикрути мне к трону черепа тех ублюдков, — попросил я и на всякий случай уточнил: — Черепа! Не головы. Понял?

— Очень понял, Владыка.

— И ещё! Принесите мне какую-нибудь одежду…

Жаль, но после отработки молитвенного вызова я не портировался обратно. Будь у меня шагомер — я бы его за прошлые сутки точно из строя вывел. Это же, блин… это сколько же я итого прошёл⁈

Туда.

Потом туда-сюда, и снова туда. Итого двенадцать часов ходьбы! С поправкой на лесную чащу, всё равно километров сорок сделал, не меньше!

Сейчас оно, конечно, не во вред, — есть что обдумать по дороге, — но в дальнейшем надо бы найти какой-то способ перемещения. Поставить на велосипед колёса от фэтбайка, что ли? Так ведь ветки по роже хлестать будут, да и того гляди в трясине увязну.

М-м-м…

Ладно. Что-нибудь придумается. Сейчас же я заново размышлял о том, сколько открытий чудных готовит мне моё новое житие-бытие. Уникум я всё-таки. Бог, подвязанный к телу. Обладатель собственной переправы, который проживает девяносто девять процентов времени в материальном мире — это ведь что-то нереальное.

Никогда ни о чём подобном не слышал. Все механики работают совершенно не так, как я привык, и даже сама концепция божественности рушится. А ещё непонятно… я от этого слабее «обычных» богов? Или же наоборот сильнее?

Только эмпирическим путём проверять теперь.

И кстати! Не без усилия, но я сделал ещё один шажок к… э-э-э… к чему-то. Хрен даже знает, как это обозвать, минуя заумные термины. Короче, я смог перенестись на свою переправу прямо на ходу; как будто бы одним глазком подсматривал что творит тело и не войдёт ли оно случайно со всей дури в дерево.

Ну а там, на переправе, меня уже ждали гоблины из Родильного Ведра. Аж шесть штук — то есть те, которых я угандошил собственноручно. Уехать на кабинке в закат без моего разрешения эти черти не могли — ждали. Пыточной локации у меня пока что нет, — как бы не хотелось напоследок сорваться на этих ублюдков, — и разговаривать мне с ними не о чем. Как и договариваться, ведь все шестеро были неодарёнными.

А жаль!

Дело в том, что шарики-дары при желании можно преобразить в божественную энергию. По очень невыгодному курсу, — всё равно что топить печь картинами, — но всё равно можно.

И да, я много-много лет занимался сбором этих самых шариков. Из-за легенды о Хароне глупые смертные тащили мне свои бесполезные монетки, а на самом-то деле мне нужны были их магические дары. Кого-то удавалось обмануть, кого-то запугать, а кто-то сам с радостью отдавал свой дар и отказывался от шанса переродиться магом, не суть…

Суть в том, что я почти успел собрать достаточное количество даров, чтобы переплавить их и стать Верховным. Расточительство, согласен. Но другой, более классический способ возвыситься для меня был, увы, недоступен. Я не мог развиваться за счёт энергии верующих, алтарей, молитв. Я был в ссылке. С лёгкой руки Зевса заперт на переправе; обречён на вечное служение и возню с душами. Вроде бы наказан за поведение, но я-то знаю… боялся он меня.

Потому-то я и придумал эту шалость. Тайком собирал «шарики»-дары в секретный схрон, копил силы, готовился. Собирался либо с боем возглавить родной пантеон, либо же уйти и основать свой собственный.

Ну а теперь же…

Да, теперь вера Разящего Весла подпитывает меня энергией! Но всё равно о-о-о-очень-очень скромно, — её ведь едва на утоление «человеческого» голода хватило, — так что поглотить несколько шариков-даров было бы сейчас весьма кстати. Любые крохи на счету.

Тем более: а вдруг хватило бы? Вдруг качнул бы себя на уровень повыше и обзавёлся боевой формой. Которая, — что-то мне подсказывает, — будет выглядеть именно так, как сегодня во время молитвы Додерика. Теневые доспехи, все дела.

Ну да ладно. Всё ещё успеется. Всё будет хорошо.

Сперва я высказал гоблинам за то, что из-за них, уродов, мне пришлось в одних трусах портироваться на болота. Потом думал попугать ужасами грядущей жизни, но ведь… а вдруг и впрямь испугаются? Вдруг откажутся перерождаться, останутся у меня на переправе и будут виды портить? А Ада, чтобы заставить их передумать, у меня пока что нет. Да и нехорошо это — души удерживать.

Так что не. Отпустил.

— А-а-а-а-а-а!!! — визжал один из гоблинов, по пути в закат одной рукой удерживаясь за перекладину кабинки.

Соскользнул с сиденья, бедолага. Н-да. Надо бы, к слову, доработать всю эту тему с кабинками. Крытыми их сделать, что ли? Или тупо эскалатор в небо запустить? Ладно, посмотрим.

Пока суть да дело, я добрался до Трассы. Суббота, время чуть за шесть утра, и город, к моему счастью, пока что спал. Почему к счастью? Да потому что выглядел я сейчас, как сутенёр — в длинной шубе на голое тело. Широкополой шляпы мне теперь только не хватало, золотых цепей и негритянского происхождения. Но даже так, блин, получалось весьма колоритно.

Никакой человеческой одежды у гоблинов, конечно же, не оказалось, и они на скорую руку пошили мне вот это. Ну… Шуба хотя бы не «лоскутная», — и на том спасибо, — а чисто из лисицы. Робяты держали шкуры про запас, и по случаю использовали. И! Не исключаю момент, что если отдать её толковому портному и догнать до ума, то шубу можно будет выгодно продать.

Продать…

Точно-точно, сегодня же ярмарка. Планы менять не буду — заскочу домой, посплю пару часиков, а потом вперёд, торговать чаем.

— Харон? — встретил меня в подъезде Карякин и с недоумением оглядел шубу.

Кажись у старичка синяя зорька случилась. Подскочил ни свет ни заря после попойки, ещё чутка хмельной. Ходит себе и даже не подозревает, что над ним уже нависло дамоклово похмелье.

— Дядь Сеня? — невозмутимо ответил я, мол, ничего странного не происходит.

Тут же на шум из своей квартиры вышел вомбат; так быстро, как будто под дверью караулил.

— Арсений Михайлович, — вежливо произнёс Батяня и протянул руку Карякину так, будто бы пару часов назад не жрал вместе с ним в три горла и не танцевал по улице. — Харон, — а затем и со мной поздоровкался.

— Батяня, — кивнул я и пожал руку.

Вот так. Назвали мы друг друга по именам и стоим посередь лестничной клетки, молчим неловко. А взгляд мой сам собою на плечо Батяни упал. На свежую татуировку, которой ещё буквально недавно там не было. Ну то есть… не на татуировку в привычном понимании этого слова, конечно же, — ведь в случае шерстяного вомбата это попросту невозможно, — а на метку. Как у лошадей. Криогенная такая татуха. Рисунок из осветлённых волос с широким контуром.

— Чо? — Батяня поймал мой взгляд, сам глянул на своё плечо, неподдельно удивился и сказал: — Ой.

Но не девчачье отрывистое «ой», а мужицкое. Громогласное, основательное и явно что охреневающее. При том что охренеть ему было с чего, ведь татуировка до боли напоминала известный мужской орган в режиме боевой готовности.

— Это маяк, — поспешил оправдаться Батяня. — Моряцкий символ надежды. Это вот островок внизу, а сверху световая камера и… чо⁈ Маяк, говорю! — вомбат недовольно нахмурился и перешёл в нападение: — Классные у тебя трусы.

— Спасибо.

И снова тишина.

— Нос ещё не отвалился, кстати, — обратился я к Карякину как будто бы между делом.

— Какой нос?

— Тот, что ты вчера статуе прилепил.

— Ы-ы-ыкх, — крякнул дядь Сеня и судя по задумчивой роже принялся вспоминать. — Да-а-а-а-а…

— Ага.

— Угу.

Постояли мы ещё чуть-чуть и разошлись по квартирам. И ни у одного из нас не было вопросов к другому. Шубу я повесил в прихожей и опять, — в который уже раз за эти сутки, — погнал в душ. Потом установил будильник и всё-таки лёг поспать. Провалился в сон, как только голова коснулась подушки…

— Ро-о-о-ой! — радостно протянул я. — Дружище, как ты⁈

Вокруг шумела ярмарка.

Лицензии, разрешения, маркировки, штрих-коды — всё это пошло по звезде сразу же после Исхода. Причём не частично, а вот прямо целиком и полностью; в одночасье. Импорт из родного мира прекратился, общество залихорадило, и теперь о санкционированной торговле и защите прав потребителя никто и слыхом не слыхивал.

Какой там контроль? Пожалуйста, удовлетворяйте спрос, коли есть такая возможность! У кого что есть, тот тем пускай и торгует, а налоги… налоги заплатят крупные игроки. Почём зря нагибать простых людей в таких условиях? Себе дороже. Мало того, что маленькие, — и потому мобильные, — в любом случае найдут обходные пути, так ещё и обиду затаят.

К тому же.

Налог… как бы его так теперь взять-то, а? В это шаткое время, когда сама концепция денег встала под сомнение. А ведь именно так и есть! Города воюют — это раз. Валюта ничем не подкреплена — это два. Золото? Ну да, ну да, только кому оно сейчас всралось? Ещё про крипту расскажите, ага.

Насколько мне известно, большинство городов пользуются имперским рублём, который до сих держится лишь на привычке и честном слове, но самые прошареные уже пытаются запустить свою валюту. Кто-то её к хлебу привязывает, кто-то к зерну, кто-то ещё к чему-то…

Не суть.

Суть в том, что местами вернулись времена натурального обмена, и никакого контроля над торговлей нет. Вот и выросли по всему новому миру старые-добрые палаточные рынки и ярмарки.

Фотку видел из Столицы. Там ярмарку разбили прямо в торговом центре: под эскалатором бабушка с яичками стоит, рядом развал с арбузами, а кто-то прямо из фонтана в дырявую пластиковую бутылку воды зачерпывает и зеленушку со своего огорода орошает, чтобы простояла подольше.

Нет, понятное дело, что местные торговые сети были. И часть из них даже выжила, но за два года организовать слаженную и взаимовыгодную работу с фермерами и ремесленниками пока что ни у кого толком не получилось. И кстаа-а-а-ати…

Ладно-ладно! Прочь пока что эти мысли!

Итак. В Новом Саду можно было достать почти что угодно и почти когда угодно, — чай, не бедствуем, — но по-настоящему крупная ярмарка стихийным образом возникала лишь в выходные дни. На площади рядом с пристанью, вокруг прижизненного памятника Его Сиятельству Садовникову. Рыбаки и собиратели тащили сюда всё то, что надыбали за неделю, ремесленники отрывались на эти дни от ремесла и тоже несли свои товары на продажу, ну а самое главное, — для меня, во всяком случае, — что на ярмарке присутствовал Рой.

— М-м-м? — жучара склонил голову набок. Серые фасеточные глаза не выражали ровным счётом ничего.

— Харламов, — напомнил ему. — Харитон.

— Да! — вспомнил Рой. — Привет, Харитон. Как твои дела?

— Не жалуюсь, всё хорошо. Слушай, дружище, а не поможешь мне продать чай? Хороший, китайский, такого теперь нигде не найдёшь, — и я вывалил пачки ему на прилавок.

— М-м-м-м, — жучиные жвала задрожали, что подразумевало под собой интерес.

Ну да. Само собой, что я сразу же отправился к Рою. Разбивать палатку не имею ни средств, ни желания. Ходить как извращуга в плаще и распахивать его перед каждым встречным-поперечным, чтобы продемонстрировать чай — тоже. Тем более, что таким образом и с моим-то товаром можно нарваться на неприятности.

Ну а Рой для таких авантюр — самая подходящая кандидатура.

Кто он такой? М-м-м-м… как бы так сказать? Рой — это целая раса в себе. Куча антропоморфных жуков, разбросанных по миру, и связанных между собой коллективным разумом. Коллективным разумом и коллективным, — барабанная дробь! — характером.

Да-да, кабы не характер, воевать бы человечеству с этими инсектоидами — уж больно они имбалансны, чтобы не попробовать в мировое господство. И ведь не только воевать! Скорее всего ещё и проигрывать!

Но поскольку Рой как правило был лапушкой, то волноваться не о чем.

И более того! Рой ведь помогал человекам как только мог. И особенно сейчас, то есть после Исхода. Как минимум, он стал местным аналогом интернета: он знал всё и про всех, был со всеми знаком, и мог в считанные секунды передать информацию на гигантские расстояния; от одной особи своего вида к другой.

Вот только передача данных в таком случае была… м-м-м… небезопасна. Дело в характере Роя и в его пристрастности. Захочет — передаст, не захочет — не передаст, а обидится — передаст тому, кому не следует или даже нарочно наябедничает. Многие сравнивают его с капризной десятилетней девочкой и в этой своей оценке очень близки к действительности. Хотя я бы всё-таки выразился иначе, вот только не могу пока что сформулировать.

Но да, такой вот он. Особенный, блин.

Так что если хочешь пользоваться благами коллективного жучиного разума, дружи с Роем. При встрече делай вид, что соскучился, отвешивай комплименты, спрашивай как дела, болтай про погоду…

Раньше Харитон об этом не очень-то заботился. Зря? Может быть и не зря, кстати. Не исключаю, что это даже к лучшему. Ведь можно сказать, что наши с Роем взаимоотношения сейчас начинаются с чистого листа, а уж я-то теперь всё сделаю по красоте.

— Хорошо выглядишь, кстати, — сказал я. — Классный бантик.

— Спасибо, — одной из шести хитиновых лапок Рой пригладил усик, на который был повязан красный шёлковый бантище, весь в золотых блёстках. — Мне очень приятно, что ты так говоришь.

Н-да… как уживается инсектоидная прямолинейность и этот хрипучий голос без интонаций с обидчивостью и детской наивностью — загадка века. Но вот уж как есть.

И ещё пара слов о Рое: я его немножечко боюсь.

Во-первых, потому что ни разу не встречал в божественных чертогах «коллективную душу» и слабо понимаю, что это вообще такое. А во-вторых, потому что именно вот эта жучара в перспективе может спутать мне все карты. Не будь он таким, какой он есть, то мог бы и банковскую систему вне конкуренции разработать, и силой людей себе в рабство заграбастать.

Так что хорошо, что Рой пацифист. Ну… до тех пор, пока его не тронут, а трогать его дураков нет. Главное, чтобы у него в башке ничего не перещёлкнуло. И чтобы он плодиться на скорость не начал, и меж городами самостоятельно путешествовать, и вообще… ведь в этом случае Рой сможет монополизировать всё что угодно. Или даже вообще — ВСЁ.

— Так, — встрепенулся жучара. — Харитон Харламов, на твой китайский чай есть покупатель в Рубежном.

— Скажи, а можно сделку через тебя провернуть?

— Тебе, Харитон Харламов, можно.

— Вот за что я тебя и люблю, друг! На тебя всегда можно положиться! Ну так и что? Сколько там предлагают за чай?

— Сто пятьдесят тысяч имперских рублей за вычетом моей доли и транспортных расходов…

Ну вот и отлично! То есть… очень-очень дешёво, конечно, но учитывая скорость сделки — просто сказочно. Да и потом. Жуку ведь тоже на что-то нужно жить. И посылку он отправлять будет не просто через какую-нибудь шарашку типа той, что держит Градский, а междугородней курьерской службой, которая сдерёт с него кучу денег. Так что нормально. Всё нормально, и жалеть совершенно не о чем.

Не забывая хвалить Роя за то, какой он молодец, я отдал ему пачки пуэра, а жук в ответ отсчитал мне стопку купюр оранжевого цвета.

— Береги себя, дружище! — сказал я напоследок. — Зайду ещё на днях. И вообще, надо бы как-нибудь вечером пивка вместе попить.

— С удовольствием, Харлам Харитонов! — Рой помахал мне вслед всеми лапами сразу. — Если что я свободен сегодня! И завтра! И послезавтра! И…

Итак…

Полтяш можно сразу же откинуть на квартплату за этот и следующий месяцы, полтяш мне на более-менее сносное проживание, ну а остальное… остальное я пущу в дело. А дело у меня пока что одно — клан Разящего Весла и развитие божественной сущности.

Так что отщипнув от вырученной денежки треть, я двинулся дальше по ярмарке. Искать оружие для моих зеленокожих уродцев. У-у-у-ух! Ещё немного! Ещё чуть-чуть и я сделаю из этих кровавых додей войско, перед которым будет трепетать всё болото…