Владыка Нового Мира

Глава 18

— Держи выше.

— Держу, Владыка.

— А теперь ещё выше. И ещё. И ещё… так! Дай сюда!

Вот так, — на ходу, — и выявляются все шероховатости. Сэр Додерик хоть и жрец, но слишком уж низковат для знаменосца. А потому:

— Держи ты, — со вздохом, я передал флаг Розочке.

Вот теперь нормально. Вот теперь внушительно. А до стоянки Черепа тем временем осталось всего ничего, и я уже вижу шныряющих по кустам чужих гоблинов.

Однако судя по тому, что донесла разведка, ждать засаду или град камней в рожу не приходится. Сегодня всё должно пройти тихо, мирно, дружелюбно. Хоть и упорото настолько, что мне до сих пор не верится…

Итак. На сегодняшний рейд мы вышли очень урезанным составом. Жабыч отобрал из Разящего Весла не самых грозных бойцов, а тех, кто выглядит самыми грозными бойцами. Ну то есть самых больших и уродливых. Гоблины со шрамами на лице проходили этот кастинг автоматически, отсутствие пальцев и конечностей тоже имело преимущество, а вон тот милаха с деревянным протезом носа — вообще наша главная звёздочка на сегодняшний день.

И ещё раз повторюсь: мы шли не воевать.

— Без моей команды никого не трогать, — на всякий случай ещё разок повторил я и призвал весло.

И вот мы на месте. В полнейшей тишине, вождь первым прошёл сквозь кусты на стоянку, придержал их для меня и… Что ж. Вот она. По всей видимости, гоблины Черепа не смогли найти себе свой собственный холм, и жили на кочках вокруг небольшого озера — очень чистого на фоне всего остального заболоченного пейзажа. Не удивлюсь, если тут даже рыба водится.

Но не так интересно обиталище гоблинов Черепа, как они сами.

— Ты Владыка? — спросила меня глазастая гоблинша с двумя зелёными хвостиками волос.

И насколько я понимаю, она у нас глава переговорщиков. Ну… раз уж первое слово взяла. Стоит, опасливо косится то на Жабыча, то на Розочку, то на меня. Старается храбриться, хотя получается у неё слабо. Руки-ноги дрожат, и явно не от холода.

Но самый смак ситуации заключается в том, что прямо у её ног валяется связанный гоблин с очень интересной инсталляцией на голове. Эдакая корона из волчьего черепа и прочих костей, в которой фаланги чьих-то пальцев заменяют зубчики. И вот он-то эмоционирует по полной: истерично мычит в тряпку и извивается, как уж на сковородке. А сделать ничего не может; запеленали его конкретно.

И вокруг точно такая же картина происходит. Чуть ли не вокруг всего озера по кочкам валяются связанные мужики, над которыми нависают женщины. Как будто я в мир победившего болотного матриархата угодил. Ну ладно…

— Я Владыка, — подтвердил я. — С кем имею честь?

— Я вождиха, жена вождя, — тут гоблинша внезапно осмелела и пнула связанного в бок. — Вот этого вот.

Сделала она это явно с тем, чтобы уважаемый вождь перестал кочевряжиться. А тот в ответ уставился на неё, как на предательницу, перекувырнулся со спины на живот, — при этом потерял корону, — и гусеничкой пополз прочь. Молча. Сосредоточено и при том так шустро, что жене пришлось встать ему на спину, чтобы тот окончательно не утёк.

Но вот, сцена домашнего насилия закончилась, гоблинша подняла на меня взор и зеленокожее тельце снова пробрала дрожь.

— Это… это правда? — спросила она, шумно сглотнув. — Правда, что вы принимаете в клан и щадите всех?

Ну… саму ситуацию я понял уже давно. Наши разведчики были неаккуратны спалиться перед гоблинами Черепа — раз. Гоблины Черепа решили, что лучшая защита это нападение, и начали готовиться к походу на нас — два. Женщины Черепа поняли, что мужчины Черепа по собственной дурости решили сходить на убой и связали их к чёртовой матери в надежде на то, что Владыка всех пощадит — три.

И единственное, что мне до сих пор непонятно…

— Как ты об этом узнала?

— По почте.

— Гхм, — я чуть было не поперхнулся. — Что?

— По почте, — и смотрит на меня, как на дикого.

И вот тут я понял, что грёбаные гоблины начали утомлять меня настолько, что я уже мечтаю сложить с себя роль Владыки и забросить всю эту затею с объединением кланов. И на кой чёрт я только вообще во всё это ввязался⁉ Ах да, верующие же. Точно. Ну что ж.

Обернувшись назад, — на своих, — я выискал в толпе синюю гриву и крикнул:

— Госпожа Шамурская! Ваше Благородие, будьте любезны на пару слов!

— Да-да! — ответила Шампурелла, протискиваясь сквозь строй. — Секундочку!

— Вождь, жрец, Роза, вы тоже.

— Идём, Владыка.

— Всё хорошо, — сказал я «вождихе». — Не переживайте, вас никто не тронет. Мне просто нужно пошептаться со своими советниками, — отошёл вместе с гоблинами подальше и возопил крикливым шёпотом: — Какого чёрта⁉

— Вы о чём, Владыка?

— Сперва на совете племени вы всей толпой утверждали мне, что кланы меж собой никак не общаются, а теперь выясняется, что у вас даже почта есть! То есть вы ещё и письменности обучены⁉

Сэр Додерик застыл — явно испугался моего тона. Розочка наоборот — улыбнулась и утёрла кулаком убежавшую слюну. Жабыч явно принялся размышлять над словом «письменность» и сопоставлять его с другими знакомыми, а на членораздельную речь сподобилась лишь Шампурелла. Сперва похлопала глазами, затем нахмурилась и переспросила:

— Жадная почта что ли? — и пока я снова не взорвался негодованием начала тараторить: — Это не почта, Владыка! Это записки на листе кувшинке! Либо угрозы, либо похабного содержания, в основном рисунки!

— Письменность, ага! — включился вождь и замотал башкой. — Письменность!

— По традиции, — продолжила Шамурская, — если клан от жадности поймал лишнюю жабу и не может её съесть, к ней привязывают такую вот записочку и отпускают…

— Зачем?

— Чтобы потом, когда её поймает кто-нибудь другой, он на эту записку посмотрел.

— Зачем?

— Чтобы ему было неприятно.

— Зачем?

— Ну как? Анонимность порождает безнаказанность, Владыка. Людям ли не знать.

Кхм… впрочем, да. Кажется, гоблины познали всю суть интернета задолго до появления самого интернета. Срач в комментариях под жабой — как же это аутентично.

— И что? — уточнил я. — Весть о том, что Владыка Харон щадит детей и женщин, можно изобразить рисунком?

— Вполне, — кивнула Шампурелла. — Думаю, что гоблинки с таким справятся. Они… как бы так сказать, чтобы никого не обидеть? Они куда умнее и изобретательней мужчин, просто хорошо скрывают это…

При этих словах взгляд мой сам собой упал на Розочку. И на секунду её привычное, чуть придурковатое выражение лица сменилось другим. Спокойным, рассудительным. И в глазах Главы Инквизиции вдруг промелькнуло эдакое мудрое лукавство по отношению ко всему этому миру, молодому и не перебесившемуся. Серьёзно! Как будто бы проживший жизнь старик сейчас выслушивал грандиозные планы внука-подростка и думал про себя: «ну да, ну да, стартап, крипта, фьючерсы… а знаешь ли ты как платить за коммуналку?»

А глаза-то наши встретились. Роза едва заметно ухмыльнулась и подмигнула мне, а потом… потом секундный морок закончился и вот, она уже щёлкает пастью в попытке поймать пролетающую мимо стрекозу. А я аж головой тряхнул; не проглючило ли?

— … в конце концов, Владыка, — продолжала тем временем Шампурелла. — Даже если рассмотреть текущую ситуацию. Именно женщины оценили риски столкновения с Разящим Веслом, сделали выводы и буквально спасли свой клан. Мужчины слишком тупы и привержены традициям для того, чтобы…

— Пагади, — перебил её Жабыч. — Это ты чо такое ща сказала? Это кто тут по-твоему…

— Тихо! — рявкнул я.

Всё.

Надоело окончательно.

— Значит, так. Слушаем. Пленных вместе с семьями доставить и разместить в форте. Посмотреть, что там за записку получила «вождиха», и к вечеру выпустить на болото жаб с такими же. Чем больше, понятное дело, тем лучше. Дальше: завтра поутру послать разведку на стоянки всех соседних кланов и посмотреть, не хочет ли кто-нибудь точно так же сдаться. Желающих поглотить, остальных спровоцировать на атаку и перестрелять под стенами форта. Добываем оленегаторов, строим дома, взращиваем численность клана, готовимся к противостоянию с Кривым Зубом. Шамурская?

— Да?

— С тебя предложения насчёт промышленности и сельского хозяйства. Подумай, на чём вы можете зарабатывать. Послезавтра вернусь и послушаю. И всё! Вы же у меня ребята самостоятельные, верно? Ну так и давайте-ка сами-сами. А у меня и в городе дел невпроворот…

Частная клиника для знати в Новом Саду была одна и располагалась за городом, чуть на восток. Потому что лечение аристократов — дело не только серьёзное, но и обстоятельное. Чуть что, сразу в стационар. Покой, уход и все условия: огороженная территория, сады для прогулок, берег реки, собственная пристань. Питание по заказу, лучшие врачи, сговорчивые медсёстры с дополнительными опциями, а вечерами игра в преферанс в компании таких же благородных особ…

Ну право слово! Всё-таки трудно представить себе графа в десятом поколении, который сидит с талончиком в коридоре КВД и ждёт, когда его пригласят на удаление бородавки. Ещё и поругают за то, что припёрся не ко времени.

Так вот! К чему это я? К тому, что в отличии от аристократии простые граждане привыкли переносить болезнь на ногах, и вот для них-то больницы были открыты в черте города. Точно такие же трёхэтажные домики с богатым фасадом, ничем не отличные от жилых.

Сюда-то вчера вечером и привезли дядь Сеню.

— Здравствуйте, — сразу же с порога я отправился к окошку регистратуры. — Не подскажите, в какой палате лежит Арсений Михалыч Карякин?

Милая бабулечка в круглых очках и с фиолетовым шаром волос принялась копаться в документации, а я краем глаза спалил «Ловцов Удачи». Мужики как раз вышли из лестничного пролёта и очень активно что-то обсуждали. И да! Слово «Владыка» проскакивало в их речи с изрядной регулярностью, а потому шалость явно удалась.

Зацепился я в городе. Пускай пока что в качестве бабайки из городских легенд, но зацепился же! Жаль только, что спонтанно и безо всякого плана. Надо бы теперь как-то докручивать всю эту историю, а вот как именно? Хм…

Ладно…

Ручкаться с шайкой чоповцев я не стал. Подслушал, подсмотрел и сделал выводы. И вот ещё одно наблюдение: Неверов был при зубах. А раз уж он за ночь умудрился вымутить себе протез, то и дядь Сеню на ноги поставил.

— Кем вы приходитесь пациенту? — дежурно спросила регистраторша.

Я недолго думая ответил, что сыном, затем бабулечка налистала нужную бумажку и вдруг изменилась в лице.

— Триста пятая палата, — ответила она с эдакой хитрецой. — Только он уже, наверное, скоро выписывается. Вы разве не знали?

— Правда? — делано удивился я, поддерживая эту непонятную мне игру. — Уже на поправку пошёл?

— Ну а как же⁉

По настрою бабульки, — по её прищуру и тому, как воровато она оглядывается по сторонам, — я понял, что она буквально алчет сплетничать. Какое-то тайное знание распирает её изнутри, и она не в силах его больше удерживать.

— К нему же Вадима Евграфовича вызывали, — регистраторша поджала губы, подняли брови и закивала, мол, да-да. — Видать, непростой отец у вас, раз к нему посреди ночи сам Его Благородие приезжал.

Стоп!

— Мендель⁉ — уточнил я.

— Ну да. Вадим Евграфович приходит к нам раз в месяц, осматривает самых тяжёлых больных и иногда помогает. Обычно денег за это не берёт, но раз уж его так резко выдернули…

Перебивать как-то невежливо, а потому я выслушал рассуждения регистраторши до конца и лишь потом спросил:

— Так Его Благородие лекарь?

— Конечно, — бабулька поправила очки. — А вы разве не знали? Широчайшей души человек. И всегда такой вежливый, ну прямо душка.

Душка, ага. Душка с чуть ли не одним из самых редких даров в мире.

Объясню!

Казалось бы, по логике вещей лекарей должно быть, как стихийников нерезанных. База же. Но! Как правило целитель так часто использует свой основной дар, что буквально пролетает первые два уровня развития. Дальше его шарик исцеления смешивается с побочным и на выходе мы почти всегда получаем бесполезную херабору.

То есть у таких вот спецов срок годности очень сильно ограничен. И тут два варианта: либо Мендель до сих пор тусуется на первых уровнях развития и не исчерпал свой потенциал, либо же ему сказочно повезло. И тогда мне повезло, что ему повезло, ведь он мне до сих пор должен. Будем иметь ввиду…

— Спасибо большое, — улыбнулся я бабульке. — Пойду проведаю старика.

По лестнице я поднялся на третий этаж и сразу же испытал умиление околопредельного уровня интенсивности. На скамейке возле триста пятой спал Батяня. Вомбат развалился и храпел с раскрытым ртом, а прямо у него на коленях головой пристроился Женёк. Ну да, мягонько же. Тепло, уютно.

Будить ребят я не стал. На цыпках прокрался к палате, заглянул внутрь и:

— О! Харон!

Судя по всему, дядь Сеня пребывал не только в хорошей форме, но и в прекрасном расположении духа. Смотрелся в небольшое зеркало над раковиной и поправлял пиджак. Да-да, пиджак. С кармана́ми. На Карякине с чего-то вдруг был надет серенький твидовый костюм-тройка.

— Глянь-ка, а⁉ — похвастался он. — Ну красота же! Это мне ребята взамен порванной одежды принесли…

«Ребята». Не «суки», не «паскуды» и даже не «гады». Видимо, коннект удался, и Неверов с его ловчими действительно умеет извиняться.

Койка дядь Сени сразу же угадывалась среди остальных. И не только потому, что была застелена к выписке. На тумбе рядом с ней стояла корзина с фруктами, ваза с цветами, торт и жирная связка воблы. К ножке кровати были привязаны шарики, и для полноты картины не хватало лишь плаката «С Днём Рождения».

Сама палата оказалась шестиместной.

На одной из коек валялся мужик с куском ваты на половину лица, примотанным на бинт к носу, а на другой вообще непонятно кто. Мумия с задранной кверху ногой. Три остальные кровати, получается, пустовали, а жаль…

Жаль, потому что чем больше людей услышит про Владыку — тем больше людей услышит про Владыку.

— Ну ты как? — спросил я Карякина. — Нормально?

— Нормально!

— Уверен?

— Я уверен, что когда-нибудь я стану лучом звезды! — пропел дядь Сеня и двинулся к тумбе с гостинцами. — В остальном, Харон, я после вчерашнего вообще ни в чём не уверен.

Карякин надел связку воблы себе на шею поверх пиджака, а фрукты и торт отнёс бедолаге с ватным носом. Взял из корзины яблочко, подбросил его на ладони, а затем кинул в мумию.

— На вот, — сказал. — Похрумкаешь потом.

Мумия в ответ лишь дёрнулась и глухо заныла.

А мне отрадно было видеть дядь Сеню в таком заряженном настроении. Без «но» и без «и». Просто здорово, что у Карякина такой подъём; всем бы так и всегда.

— Может, пойдём уже отсюда, а?

— Погоди. Слушай, а это что же получается? Те козлы перед тобой всё-таки извинились?

— Ну почему же «козлы»? — спросил дядь Сеня. — Очень даже приятные ребята. Признали, что были не правы, пообещали поддержку. И в отличии от некоторых не ржали надо мной, когда я рассказал им про Владыку. Кстати! Харон, ты же объяснишь мне… что это вообще вчера такое было?

— Потом объясню, — кивнул я. — Обязательно. Только сперва дела в больнице закончу.

— Дела? Что за дела?

— Несколько «скорых» на оленегаторной тяге хочу оборудовать.

— О-о-о-о! — протянул Карякин и похлопал меня по плечу. — Это хорошо! Это нужно! Это, Харон, вообще-то жизни спасти может!

— Знаю, дядь Сень.

— Тогда давай не задерживаться. Сейчас всё сделаем, а потом предлагаю пойти и трахнуть Пивчанского…

Уф! Что-то я по ходу устал с бессонной ночи. На полном серьёзе начал судорожно перебирать в голове фамилии всех знакомых мне аристократов Нового Сада и думать, чем же господин Пивчанский так не угодил Карякину, раз заслужил такое унизительное наказание. Так что да. Выпить мне действительно не помешает. Ну так ведь и повод есть!

За следующие три с лихой часа мы с мужиками договорились с главврачом о нашей инновации, — принята она была на ура, потому как взамен мы ничего не просили, — добрались до мойки, убрались в офисе и оборудовали стойло для наших чешуйчатых скакунов. Теперь же сидели на парковке.

По погоде вытащили на улицу один из столов и пили пиво, закусывая дарёной воблой.

Карякин рассказал про Неверова с его парнями, а я нехотя и выдавливая из себя краснощёкий стыд «признался» в том, что всю жизнь в экстренных ситуациях молился Владыке. Дескать, это у меня в семье традиция такая была. Ещё там, в родном мире. Откуда она пошла не знаю, и что за Владыка такой тоже не знаю, но вот же — работает.

Дальше пришлось придумывать обоснуй тому, куда я пропал ночью и с чего вдруг «Ловцы Удачи» переобулись в прыжке. Ну… на самом деле тут всё ещё проще оказалось:

— Когда всё закончилось, мы с Гордеевым к ним в офис сходили, — сказал я. — Неофициально, так сказать, поговорить. Ну и объяснили мужикам, что они не правы. Что против нас им вписываться не нужно было, а тем более за Градского.

— А чо так? — спросил Батяня, поджаривая на зажигалке пузырь. — С чего бы Гордееву вдруг тебе помогать?

— Так мы же теперь лучшие друзья вообще-то! — я улыбнулся и отхлебнул пивка. — Пока вы там у Градского во дворе бекали-мекали, мы с ним про несколько экипажей для гвардии договорились. Так что дел теперь впереди невпроворот, мужики, где только деньги на всё брать будем…

Стоило мне закончить фразу, как произошло странное. Со стороны центра города послышался шум — мерный гул моторов. МоторОВ, я не ошибся.

Затаившись, мы пронаблюдали как на нашу улицу из-за угла выехала ни одна, ни две, а сразу же три машины. Типичный кортеж аристо, как это было принято ещё до Исхода даже в самых бедных семьях: длинный такой представительский седанчик по центру и два чёрных джипа охраны спереди и сзади. Блеск, шик, тонировка.

— Это кто?

— Без понятия.

Но вот, машины уверенно свернули на территорию мойки. Проехали прямо перед нами, — буквально в полуметре от накрытого стола, — и остановились.

— Аччорт! — выругался Батяня, заметив что пузырь от воблы в его руках превратился в вонючий уголёк. — Спалил… — но всё равно засунул его в рот и быстро зажевал.

Из джипа тем временем уже вылез мужчина. Лысина, строгие очки, — на удивление не солнцезащитные, — и кобура поверх чёрного делового костюма.

— Кто из вас Харламов? — спросил мужчина.

А делать нечего.

— Я. А что тут, собственно говоря, происходит?

— В машину, — очкастый кивнул в сторону седана…