Владыка Нового Мира

Глава 3

Новая Земля (планета)

Новый Сад (город на ней)

Тайна посмертия оказалась какой-то куцей. Секунду назад Сэм имел неосторожность напасть на курьера с волшебным веслом, разбил голову о ступеньку, помер и попал сюда. В темноту, пустоту и безмолвие.

При этом рассудок его соображал как никогда ясно и от этого становилось лишь страшнее. Сам факт смерти уже не пугал, — одной, как говорится, не миновать. Но провести здесь… вечность? Вечность, блин! В нигде! Ничего не видеть, ничего не слышать и ничего не ощущать⁈ Оказаться навсегда запертым один на один с собственными мыслями⁈

— АА-АААА!!! — снова заорал Сэм. — ААА-АААА!!!

— Тихо! — внезапно рявкнул кто-то.

И это успокоило. Будь то бог, дьявол или макаронный монстр, само наличие в этой пустоте хотя бы кого-то уже намекало на то, что пустота вовсе не пустота. Что-то вместо ничего — это же прекрасно! Это не может не радовать!

— Ау? — робко кликнул Сэм. — Кто здесь?

А в ответ ничего. И вокруг опять ничего. Ничего-ничего-ничего. Паника захлестнула с новой силой. Он ведь как-то раз слышал о том, что отрезанный от внешних источников информации мозг довольно быстро начинает фантазировать и возможно, что голос — это его собственный глюк. Однако, при чём тут мозг? Тождественна ли душа разуму, а разум куску мяса в голове?

Или Сэм всё-таки выжил? Смерть ещё впереди, а сейчас у него просто приход от гипоксии?

— АА-АААА!!!

— Не ори!

Внезапно, перед Сэмом появилась фигура. Высокая и тёмная, — как она вообще умудряется быть очерченной на фоне чёрной пустоты? Это было нечто в надвинутом на лицо капюшоне и… почему-то с веслом, как у того паренька-курьера. Ну точно же. Глюк. Компиляция из недавних воспоминаний.

— АА-АААА!!!

— Я сказал «молчать»!

— АА-АААА!!!

— Тихо, твою мать!

Бах! — а вот пощёчина оказалась очень даже материальной. Во всяком случае, нафантазировать себе боль было бы очень странно. Поэтому Сэм решил всё-таки замолчать и понаблюдать за тем, что будет происходить дальше.

А тёмная фигура чуть уменьшилась в размере, подвесила в воздухе весло, заложила руки за спину и начала задумчиво бродить из стороны в сторону. И продолжалось так по внутренним ощущениям Сэма не менее пяти минут.

— Ты… ты демон? — наконец решил он подать голос.

— Нет.

— Бог?

— Да.

— А я, получается…

— А ты, получается, завали хлебало! — рявкнул бог. — И не мешай мне думать!

И молчаливая сцена продолжилась. Фигура в капюшоне всё так же бродила туда-сюда, но теперь ко всему начала ещё и бурчать себе под нос. Что именно — не разобрать, но Сэм умудрился выхватить слова: «переправа» и «задолбало».

— Так! — бог резко остановился и хлопнул в ладоши. — Ладно! Попробуем…

И в следующий же момент вспыхнуло солнце. Огромное, яркое. По цвету между розовым и красным и такое… такое красивое! Глядя на него, Сэм почему-то невольно успокаивался. Его с головой захлёстывала этакая безмятежность и непоколебимая вера в то, что всё ещё будет.

Но дальше — больше. Появилось небо. Закатное. Градиентом от розового рядом с солнцем до синего над головой и чёрного позади оно растянулось по всему небосводу. Да ещё и перистые облачка набежали — великолепие неописуемое. Но то лишь вверху! Внизу же сперва показалось играющее бликами море, а потом под ногами Сэма внезапно начала вырастать скальная порода. Каких-то несколько секунд, и он оказался на вершине высокогорного плато.

Позади зелёный луг, слева и справа высятся скалы со снежными шапками, а впереди обрыв. Но даже обрыв такой красивый, что аж дух захватывает! Где-то там внизу густой хвойный лес, а над лесом кругами летают птицы.

— Метафора типа такая, — пробубнила тёмная фигура, оглядываясь вокруг. — Закат, все дела, смерть и новое начало. Так… а само перерождение-то как? Лодки точно в жопу, надоело, не хочу… Хм-м-м…

Ещё один хлопок божества в ладоши и рядом с Сэмом буквально из ниоткуда начал появляться фуникулёр. Столбы с грохотом падали с неба. Бах! — первый появился в считанных метрах, а остальные, — Бах! Бах! Бах! — уходили всё дальше и дальше по направлению к солнцу, пока не превратились в точку на горизонте. Сама канатная дорога сплелась из воздуха и где-то далеко-далеко уже показалась первая приближающаяся кабинка. Открытая, как на горнолыжных склонах — просто сиденье с поручнями.

— Ну? — спросило божество. — Красота же? — и само себе ответило: — Красота. А теперь давай-ка с тобой разберёмся…

— Со мной?

— Ну а с кем же ещё? — бог оглянулся. — Тут больше нету никого. Имя?

— Сэм.

— Сэм? — вместо лица, которого до сих пор не было видно, у бога нахмурился капюшон. — Судя по говору ты явно местный, так что давай-ка голову мне не делай. Нормальное имя есть?

— Серёжа…

— Серёжа, — повторило божество. — А почему тогда Сэм?

— Потому что гоню, — Серёжа-Сэм потупил взор. — На яблоках гоню, на грушах, на ирисках. Ну то есть гнал… Раньше… Когда-то… Я же умер, да?

— Умер, — кивнул бог. — Но ты не ссы раньше времени! Если правильно ответишь на все мои вопросы, постараюсь тебя нормально пристроить.

— Да! — замотал башкой Сэм. — Да-да-да! Я обязательно на всё отвечу!

— Отлично. Тогда вопрос первый, — начал бог: — Скажи-ка, Серёжа, ты почему такой гандон?

— Э-э-э…

Странность была даже не в формулировке вопроса, а в том, что по мнению Сэма бог должен был быть всеведущим и уж на такую-то легкотню точно знать ответ. А хотя… стоп! Вопрос на самом деле не вопрос! Это что-то среднее между исповедью и каким-то кармическим уроком! Так что Серёже нужно было срочно осмыслить свою гандонистость…

— Трудное детство, наверное, — начал он, вспоминая. — Батя ушёл, когда мне было три года, матушка начала по чуть-чуть прибухивать. Жил с бабкой. Денег, понятное дело, ни на что не было, и потом, в школе…

— Стоп! — бог поднял руку. — Проехали. Вопрос на самом деле был риторический. Давай лучше про ополчение поговорим. Так это правда или нет?

— Что правда? Что нас гвардейцы Садовникова уполномочили курьеров шмонать?

— Да.

— Да! — кивнул Сэм. — Клянусь! Они ещё когда подошли, я думал всё, звиздец, ща подкинут в карман чо-нибудь не то и закроют. Ан-нет, видишь. Поговорили про ополчение, телефонами обменялись, а потом один из них с себя китель снял и мне лично отдал. Чтобы верили типа. И вознаграждение посулил хорошее.

— За что?

— За документы какие-то, — пожал плечами Серёжа.

— Какие именно?

— Из Столицы вроде бы… а вообще, почём я знаю⁈ Нам сказали тащить все подозрительные бумажки, которые только найдём.

— Понятно, — бог задумчиво почесал капюшон.

Примерно в этот же момент первая кабинка уже подъехала к месту посадки и Серёжа-Сэм, смекнув что к чему, робко указал на неё пальцем:

— Можно?

А бог в ответ лишь пробубнил что-то про козла и молоко, вздохнул тяжко и разрешительно махнул рукой, мол, валяй. И Серёжа сел. Позади остался луг, обрыв и скалы. Внизу кричали птицы. Весело болтая ногами, он ехал навстречу закатному солнцу. Прямиком в новую жизнь. В жизнь, которую Серёжа пообещал себе прожить так, чтобы бог больше никогда не называл его «гандоном»…

Вот как-то так. Вот и готов мой божественный домик, и даже переправа душ заработала. Видимо, гоблины действительно уже возвели алтарь в мою честь, — другого объяснения случившемуся я просто не нахожу.

И на сей раз я сделаю всё иначе, потому что там… тогда…

Там и тогда мне нужно было отыгрывать роль мрачного нелюдимого ублюдка. Вечная ночь, чёрная река, беззвёздное небо и зловещий туман. Мёртвый Стикс с молчаливым паромщиком в надвинутом на лицо глухом капюшоне — все эти декорации я придумал специально. И якобы скверный характер тоже. Да. Пожалуй, я сделал всё для того, чтобы другие боги лишний раз не шатались по моей территории. А в идеале вообще забыли о моём существовании.

Общение?

Общения мне более чем хватало, не жалуюсь. Среди душ покойников мне зачастую попадались крайне занимательные и остроумные собеседники — не чета некоторым бессмертным сущностям, которые зациклены строго на себе. Любо-дорого поговорить. И крайне отрадно похлопотать над тем, чтобы они отправились перерождаться на хороших условиях. В полную семью с достатком, например, без врождённых болячек и в место, которое не раздирают войны.

Да, я действительно мог так сделать. И, как оказалось, могу снова; просто в гораздо меньших масштабах. Но нет! Конечно же, даже на бывшей переправе я не занимался распределением от и до; с таким объёмом работы не справиться никому, ведь душ слишком много.

Так что вот. Никакой тяги ко тьме или разрушениям у меня нет и никогда не было. Не злой я.

И не страшный!

Харон, ага. Тощий уродливый старик — именно таким принято меня представлять, но… Божество ведь само выбирает как ему выглядеть. И даже не представляю, что за блажь должна ударить в голову, чтобы я вдруг выбрал себе облик увечного и немощного урода.

Так что нет.

Под капюшоном всегда скрывался молодой, пышущий здоровьем мужчина средних лет. Белокожий, черноволосый и завсегда гладко выбритый. Что-то, что другое, что третье среди нашего пантеона была большая редкость, но я специально сделал всё, чтобы как можно меньше походить на Зевса. Ведь мамкин пирожок-громовержец очень бесится, когда другие не заглядывают ему в рот, а я привык использовать любую возможность его выбесить…

Ладно… чего теперь после драки кулаками махать?

А насчёт «пристрою» в адрес Серёжи-Сэма я всё-таки немножечко слукавил. Специально не гадил, но и помогать не стал, — не до того мне сейчас. Кинул душу Серёжи на волю случая.

Так что где теперь и кем родится Серёжа мне неведомо, да и неинтересно.

И скажем так: даже если бы у меня была огромная паства, и я был бы заинтересован в том, чтобы прокручивать души внутри… э-э-э… комьюнити? Среди своих верующих, короче! Так вот — за душу Серёжи я бы в любом случае бороться не стал. Нихрена она и ничем не примечательна.

Но это всё сейчас неважно. Вернёмся к делам текущим.

Резонно, что уходить «в себя» по божественным делам посередь лестницы и тел гопников я не стал. Со стороны оно, должно быть, очень странно выглядит. Как будто бы я втыкаю в потолок, — с солью переборщил, ага. Так что сперва я собрал весь чай обратно в коробку, коробку сунул в сумку, сумку на спину, подхватил велосипед и рванул оттуда подальше.

Проехал несколько кварталов, затем по пожарной лестнице залез на крышу и только там спокойно выстроил переправу. Теперь же сидел в тени, свесив ноги с края крыши, приглядывал за великом и думал. А обдумать нужно было ой как много всего.

И первое по списку — это моё дворянство.

В документах чёрным по белому объяснялось с какого-такого я могу претендовать на причастность к благородному сословию. Итак: в бородатые времена жил да был род Харламовых. Живут они, кстати, и по сей день — в Твери. Я-то их всю жизнь считал просто однофамильцами, потому как… ну потому как! Сергеевы, Ивановы, Петровы — изначально фамилии скорее всего образованы от имени помещика, а потому распространены повсеместно. И по той же самой причине одни Харламовы могут быть никак не связаны с другими Харламовыми.

Ну так вот…

Жили-были тверские Харламовы. Ширили свой удел, крепчали и возвышались как могли. Сперва в дворянство пробились, а потом даже баронский титул выслужили. Но конкретно моя история начинается в те года, когда на престол восходит четырёхлетний Александр IV и его дядька-регент, которого через год отравят по причине казнокрадства, пьянства, растрат, садистских наклонностей и прочих всяческих перверсий.

Короче, ублюдок был ещё тот.

Но! В этот неполный год своего регентства он успел издать закон, по которому каждый третий по старшинству дворянский сын отправлялся на службу в его личную гвардию. Видно, товарищ собирал себе спецотряд для неведомо каких целей. Ну и предок мой, как раз третий в роду, господина регента послал в жопу, за что был сослан вместе с женою в Сибирь и лишён всех титулов.

Тем временем женат он был на дворянке и дети его, получается, самые что ни на есть настоящие дворяне. То есть никакие не бастарды, а всамделишные, благородные, в официальном браке заделанные. И один из этих детей, получается, дедушка Харитона Харламова. Ну то есть теперь уже и мой.

Такие вопросы, как: «Почему сосланный Харламов не вернулся обратно после убийства регента?», «Почему родственники сами его не нашли?» и «Почему деда Слава никогда ни о чём таком не рассказывал?» — остаются вопросами. В тех документах, что я подрезал, ответа на них нет и быть не может. Да и то, что я сейчас поведал, расписано гораздо более сухо, невыразительно и без моих личных догадок.

Так…

Почему, да почему? После Исхода ответы мне один хрен не найти. Ну вот никак не найти, ни при каких обстоятельствах, и потому копаться в прошлом не имеет совершенно никакого смысла. И потому куда полезней сосредоточиться на настоящем. А именно: как это теперь можно использовать? В идеале, с максимальной выгодой для себя.

— Хм-м-м, — я поднялся на ноги и решил прогуляться по крыше; сам ведь говорил, что на ходу лучше думается.

С одной стороны подо мной простирался лабиринт подсобных улиц, а с другой широкий красивый проспект. Погода шепчет, а потому народ выполз из домов. Толпы неспеша и бесцельно гуляли туда-сюда вдоль многочисленных развлекух и заманух: вон патлатые ребята с инструментами стоят и лабают роцк, вон кто-то с огнём танцует, а вон две девчонки с лошадками предлагают покататься у скотинки на спине. Горят витрины, входные группы распахнутых настежь ресторанов соревнуются одна с другой, а ещё… да, гвардейцы.

И много их притом.

Рыскают по толпе и ищут… внезапно — меня. И Садовая улица, где проживает Мендель, отсюда буквально в двух шагах.

Так…

Так-так-так…

Надо что-то решать. На первый взгляд опций всего три: сдать барона, не сдать барона и не делать ничего. Но все они глупы и напрочь лишены выдумки; будь Харитон хотя бы чуточку в теме политических игрищ, вариантов стало бы куда больше. Но он не в теме, потому как после Исхода в местной политике чёрт ногу сломит.

Кто кого поддержал, кто кого подставил, кто кому что пообещал, и так далее и тому подобное…

— Э! — крикнул я вниз. — А ну отошёл от велосипеда!

— Экскузьмуа! — бомжара послушался; перестал ковырять замок, нашарил глазами мой силуэт на крыше и отвесил театральный поклон. — Никак не знал, что оно ваше! — а после исчез во дворах.

— Уъуъуъуъу!!! — погрозил я ему вслед кулаком.

Так.

О чём я там говорил?

Ах, да, Исход. Залог моего будущего величия, но на первых порах тот ещё геморрой. И вот о нём-то Харитон знает. О нём просто невозможно не знать.

А дело тут вот в чём: этот мир для людей не родной. Мы пришли сюда из Российской Империи через врата так называемой «Аномалии». Подмосковный портал открылся давным-давно и стал самым крупным на территории Европы. Лет сто назад это, кажется, было? Или чуть больше? Не суть!

Открылся себе и открылся. Сперва были робкие пробные вылазки. Люди ожидали увидеть здесь засилье монстров, как в других подобных «аномалиях», но вот ведь какая ирония судьбы — сами в каком-то смысле оказались монстрами для местных.

Итак, опасностей почти не было. А те, что были — играючи перемалывались военной машиной Империи. Первые поселенцы основали первый город прямо вокруг рамки портала, ну а дальше понеслась великая колонизация, — ничем не хуже североамериканской. Народ повалил целыми толпами, а инвесторы наперебой орали: «Пожалуйста, возьмите мои деньги!». Как итог — огромная Столица с собственной АЭС, целая россыпь городов вдоль по реке Нерке, охреневшее по количеству население, а к нынешнему моменту даже несколько поколений, которые родились и выросли именно здесь.

Во славу Империи, люди строили и добывали всё, что только можно добыть, а потом волокли это «что-то» в родной мир.

Ну а потом, два года тому назад, настал Исход.

Портал между мирами исчез так же внезапно, как появился, и несколько миллионов человек оказались отрезаны от Империи. Совсем. Навсегда.

Вполне логично, что проблемы начались сразу же.

Проблема номер раз — не таким уж автономным на поверку оказался мир по эту сторону. Тот же чай, например, завозился извне, и ни у кого даже в мыслях не возникало начать его здесь выращивать, потому что… ну вот зачем? Ну купим же! На кой-вообще хрен возиться с какими-то плантациями, когда можно куда более выгодно копать минералы?

Причём чай — это всё так, баловство и для примера. Самая главная проблема в технике. Новой нет и не будет, а старая имеет свойство ломаться, так что хорошие спецы-ремонтники теперь на вес золота.

Ха… Да теперь ведь ВСЁ на вес золота. Именно это я и имел ввиду, когда распинался про невиданные возможности. Так что первую проблему «проблемой» лично я не считаю.

Но есть вторая. Его Величество Иван Седьмой, — законный правитель Российской Империи и всех её колоний, — остался где-то там, в родном мире. Технически власть никому не передавалась, так что теперь не совсем понятно кто тут главный.

Мнений — куча.

Кандидатов — тоже.

Передел власти идёт полным ходом, и назвать его «бескровным» ну вот хоть убей не получается. Каждый тянет одеяло на себя, и каждый верит в собственную правоту. Вот только… увы, Харитон после Исхода был всё как-то больше занят выживанием, а потому не в курсе всех этих дрязг.

Но! Та папочка, которую я добыл — это именно чей-то хитрый политический ход. Какой? Зачем? Для чего?

— Стоп! — от муссирования неизвестности у меня аж голова заболела.

Короче. Хватит мять мягкое! Решение нужно принимать чётко, быстро, а главное — правильно. И я уже решил, как поступить…

Новый Сад

Имение барона Менделя

По традиции, в вечер пятницы молодой барон Мендель собирал в своём доме гостей. Хорошее вино, хорошая закуска и досужие разговоры о том, как прошла неделя. Сперва. Потом по обстоятельствам. Иногда всё заканчивалось ещё до десяти часов вечера, и гости чинно-благородно расходились по домам, а иногда аристократическое тусэ могло поставить под сомнение догму «аристо не гопники».

Но не об этом речь.

Речь о том, что эту традицию Вадим Евграфович сегодня не нарушил. ОСОБЕННО сегодня. Сегодня её никак нельзя было нарушать, ведь это будет уж слишком подозрительно.

А всё потому, что весточка от Младших по идее должна была дойти до него именно сегодня. Обычной курьерской посылкой, насколько мог знать Мендель. Да, с передачей информации в текстовом формате была связана куча неудобств, но другого варианта попросту не было. Пользоваться телефоном — самоубийство. Вышки Нового Сада под контролем Его Сиятельства, так что он может прослушивать любые разговоры и читать любые переписки. И не просто может! Он это делает! Сомнений — ноль.

Гость из Столицы, — пусть даже никому неизвестный простолюдин, — ещё хуже, ведь за домом наверняка установлено наблюдение. Барон уже не раз наблюдал гвардию Садовникова «в засаде» рядом со своими владениями. То они сидели в припаркованной посередь проспекта машине, то за столиком в кафе напротив, а то просто слонялись мимо.

Но вот чего Вадим Евграфович не ожидал — так это полноценного обыска. Гвардейцы Сиятельства пришли в дом в самый разгар веселья, перепугали гостей и вели себя откровенно по-хамски. Не снимая грязной уличной обуви лазали по комнатам, открывали шкафы, столы и тумбы, и даже, — вершина наглости! — попросили продемонстрировать содержимое сейфа.

А делать нечего; нужно подчиняться. Нужно вычеркнуть себя из списка подозреваемых. Пускай Мендель ещё не решил всё наверняка и его сотрудничество с Младшими оставалось под сомнением, Садовников мог отправить барона на виселицу даже за это самое сомнение.

— Всё? — спросил барон.

Скрестив руки на груди и облокотившись на стену, почти всё время обыска он простоял в холле. Как и подобает невиновному человеку, он всеми силами демонстрировал гвардейцам своё спокойствие и крайней степени неудовольствие.

— Вы наконец-то закончили?

— Да, Ваше Благородие, — ответил главный среди гвардейцев сквозь зубы. — Закончили, — а затем крикнул своим парням: — Уходим!

Зелёные мундиры спустились вниз и уже вот-вот были готовы покинуть дом Вадима Евграфовича, но по какому-то безумному стечению обстоятельств в тот же самый момент раздался стук в дверь.

— Кого-то ждёте?

— Возможно, — всё так же невозмутимо ответил барон, открыл дверь и аж побледнел.

На крыльце стоял черноволосый парень. В шортах и майке, с жёлтой курьерской сумкой и улыбкой от уха до уха. Менделя моментально прошиб холодный пот. Всё кончено. Всё пропало. Хотел он «дружить» с Младшими или не хотел, оправдаться перед Садовниковым теперь не получится.

«Уходи», — одними губами произнёс барон, пока никто из гвардейцев не сунул свой нос ему через плечо, но:

— Посылочка-посылочка! — весело пропел дебил-курьер, заржал, затем грубо отодвинул барона в сторону и вошёл в дом.

Реакция гвардейцев была моментальна. Они даже словом друг с другом не обмолвились: с парня тут же сорвали эту дурацкую сумку, а его самого поставили к стенке и принялись охлопывать по карманам.

— Эй! Вы чо творите⁈

— Заткнись!

«Бежать?» — думал Мендель, глядя на то, как один из гвардейцев уже достал из сумки деревянный ящик. И ведь технически можно. Жить лучше, чем не жить. Рвануть на проспект, смешаться с толпой, затем затеряться в лабиринте городских улиц, а затем… что? Затем врата крепостной стены захлопнутся. Центр отрежут и останется у него один путь — вплавь. Либо на ту сторону, — к оркам, — либо же сигануть с вершины ТЭЦ.

— Что у нас тут? — глядя барону прямо в глаза спросил гвардеец, отодрал от коробки крышку и заглянул внутрь. — Никак чаёвничать собираетесь?

А потом начал потрошить посылку. Сердце Вадима Евграфовича заколотилось как сумасшедшее, а тот выкидывал пачки чая вместе с наполнителем прямо на пол холла; одну за другой, одну за другой, всё глубже, глубже, глубже и наконец…

— М-м-м-м, — поджал губы командир гвардейцев. — Пусто, — поднялся во весь рост, явно не намереваясь убирать за собой учинённый бардак, сказал: — Честь имею, — что по мнению Менделя было совсем не так, и первым вышел вон из дома.

За ним потянулись остальные. Не прошло и половины минуты, как холл почти опустел. Теперь здесь остался лишь сам барон и перепуганный парнишка-курьер, который, — хлоп! — внезапно перестал быть перепуганным, как только закрылась дверь.

Черноволосый подмигнул барону и к его явному недоумению направился не на выход, а вглубь дома.

— Э-э-э…

Лёгким прогулочным шагом курьер догулял до небольшого холодильника с вином, открыл его и достал наугад бутылочку красного.

— О! — сказал парень. — Карменер! Это я уважаю! — а затем повернулся к Менделю и: — Ну что, благородие? — спросил он. — Поговорим?