Владыка Нового Мира

Глава 4

Возможно, что будь у нас с бароном Менделем хоть какой-нибудь бэкграунд… знай я хотя бы примерно, что он за человек такой, то моё решение было бы совсем другим. Однако всё случилось так, как случилось.

Мне в руки зашёл компромат, а я, — опа! — не пристрастен. Вадим Евграфович для меня чистый лист — ни симпатии у меня к нему, ни негатива. И что же в таком случае предпринять? Как поступить с таким компроматом? Что ж… по идее, либо сделать жертве этот самого компромата очень хорошо, либо же очень плохо. Либо отдать, либо продать, либо нагнуть. В первом случае ты вроде как герой, но лопушок. Во втором — просто сволочь, а в третьем сволочь беспринципная, каких по миру ещё поискать.

Но! Каждый из вариантов всегда успеется, а сейчас я постараюсь поставить эту монетку на ребро.

— Вадим Евграфович? — барон до сих пор не произнёс ни слова и лишь моргал на скорость. — Вы здоровы?

— Я… Да… Я… Да…

Видать, от пережитого страха у Благородия слетели все аристократические доспехи. Ни манер, ни хладнокровия. Стоит и ловит ртом воздух, как растерянный рыбачок на конечной остановке, у которого из-под носа ушёл последний автобус.

— Я… Да…

Что могу сказать о нём предварительно? Молодой. Не уверен даже, что ему тридцатник есть. До физической формы не докопаться — подтянутый не в пример некоторым разжиревшим аристо. Ниже меня, но всё равно осанистый, и что-то мне подсказывает, что одарённый. Очки — круглые, пиджак — твидовый, взгляд — ошалелый. Ну а что самое примечательное — он седой. Пока ещё не совсем белоголовый, но всё к тому идёт.

— Вадим Евграфович? — повторил я. — Мы так и будем здесь стоять?

— Нет, — барон наконец-то взял себя в руки. — Кто вы такой⁈

— Всему своё время, — загадочно ответил я.

Загадочность нынче — моё всё. А потому я отвёл взгляд от Менделя и вроде как скучая принялся читать винную этикетку. Внезапно, карменер оказался родом из Словении. Ну да, бутылочку французского теперь стоит хранить либо в банковской ячейке, либо в музее. А хотя… в музее всё-таки предпочтительней. Нового-то нет и уже не будет.

— Так! — Мендель зашагал в мою сторону. — Потрудитесь объяснить, кто вы такой и почему обманным путём проникли в мой дом⁈

— Вади-и-и-им Евграфыч, — протянул я в улыбке и оторвался от вина. — Обманным? Вы серьёзно? И вообще, ну разве подобает таким тоном разговаривать с человеком, который только что отвёл вас от виселицы?

— Что⁈ — Мендель округлил глаза под стать очкам, испуганно оглянулся, а потом шёпотом переспросил: — Что? О чём это таком вы говорите?

— О посылке.

— Так документы всё-таки у вас?

— Какие документы? — спросил я, тут же заржал, мол, шутка, и похлопал ещё более сбитого с толку Благородие по плечу. — Расслабьтесь, Вадим Евграфович, я доброжелатель. Неужели мои поступки не говорят об этом за меня?

— Какие… Что вообще… Как…

— Я успел перехватить человека Градского до того, как он ворвался к вам в дом во время обыска и обрёк вас на казнь. Можете сказать «спасибо».

— Так вы не курьер⁈

— А похож? — спросил я и немного поиграл тенью у себя за спиной. Ничего такого; просто пустил по ней рябь, дабы намекнуть на то, что одарён.

— А курьер… он…

— Жив. Поверьте, с ним всё будет хорошо.

— А документы?

— В надёжном месте…

Ах-ха-ха-ха! И ведь до сих пор ни разу не соврал! Разве что про «перехватил», но это так, мелочи.

— Вадим Евграфович, — я вздохнул так, будто бы меня утомил не только этот визит, но и всё бытие в целом. — Может быть, вы уже пригласите меня куда-нибудь, где мы сможем присесть и спокойно пообщаться? Разговор грядёт нелёгкий.

— Да… Да, — кивнул Мендель и взглянул на лестницу, что вела на второй этаж. — У меня сегодня организован небольшой приём. Я быстренько схожу к гостям, успокою их насчёт гвардии, и сразу же вернусь к вам. Можете пока подождать меня в кабинете.

— Это где?

— Вон та дверь, — указал Мендель.

— Отлично, — я подбросил бутылку на руке. — Но карменер пойдёт со мной. На обратном пути не забудьте прихватить бокалы и штопор.

— Э-э-э… да, — кивнул Благородие и лосём побежал вверх по лестнице.

Если вернётся с кем-то и решит меня обидеть — поплатится. Во-первых, зубов не соберёт. А во-вторых, документов у меня при себе действительно нет. Я спрятал их на той самой крыше, под листом профнастила, и в любой момент могу перейти к шантажу. Короче! Если со мной попробуют по-плохому, то и я в долгу не останусь. А коли по-хорошему, то… как знать? Вдруг это начало большой и чистой дружбы?

Посвистывая себе под нос, я двинулся к той двери, на которую указал барон. Открыл. Зашёл. Богато.

Большой стол, кушетка, диван, стеллажи с книгами в кожаных переплётах, уютная полутьма. Короче, классический рабочий кабинет аристократа, но что-то мне подсказывает, что именно работу эти стены никогда не видели. Не знаю, чем зарабатывает на жизнь Его Благородие, но документооборот это «что-то» явно не подразумевает.

На столе стоял набор маленьких разноцветных баночек с акриловыми красками, стакан с кисточками и выключенная лампа с гибким штативом. Рядом — ювелирная лупа и недокрашенная фигурка сисястой анимешной дамочки с лисьими ушками и хвостом.

Ай да Евграфыч, ай да затейник. Ну… не мне судить. Кто как хочет, тот так и это-самое.

Я поставил бутылку на стол, плюхнулся на диван и стал ждать. Меж делом глянул на настенные часы: времени уже дохрена и к гоблинам я, по всей видимости, опоздаю. Пойти — пойду. Обязательно. Совсем забить нельзя, ведь нехорошо это. Старались всё-таки ребяты, алтарь мне строили, да ещё и не без успеха как оказалось.

— Спасибо что подождали, — барон явился с бокалами, как и было велено; заодно успокоился и теперь был весь из себя самообладание. — Кстати, вы ведь так и не представились.

М-м-м… да… опять что ли «Тёмный Властелин» ляпнуть?

— Харон, — я встал и подал Благородию руку. — Просто Харон, большего вам знать пока что не нужно.

Евграфыч хмыкнул, но руку пожал. А затем молча принялся открывать и разливать карменер. Но вот, мы наконец-то расположились друг напротив друга, я сделал глоток, похвалил вино и взял слово:

— Вы знаете, почему я здесь?

Как оказалось, почву из-под ног барона я выбил первым же вопросом. Бедняга опять напрягся и явно что не знал, что ему ответить. Молчал.

— Отчасти, — ухмыльнулся я, — потому что господину Градскому не стоит доверять ничего сложнее лузганья семечек, а уж тем более передачу сверхсекретных документов, от которых зависит ваша жизнь. Но это, повторюсь, лишь отчасти. А от другой части… скажи́те сами.

Ещё несколько секунд тишины и:

— Я не знал, что так будет! — прорвало Менделя. — Я ещё ничего не решил! Никому ничего не обещал и ничего такого не делал! Ху-х, — барон ослабил ворот и понизил тон обратно до нормального. — Да, Младшие действительно связывались со мной, и у нас даже случилась тайная переписка… Во всяком случае, я думаю, что это были именно они. Но я ничего не обещал! Скажите, вы их человек, да?

Младшие.

По верхам, но Харитон всё-таки кой-чего знал. Вообще, противостояние Младших и господина наместника — самое увлекательное шоу из тех, что можно было понаблюдать в этом мире, и конкретно о нём-то он слышал.

Когда случился Исход, каждый решил стать владыкой нового мира. Сперва Столица, а затем и другие города разделились на лагеря. Но наиболее легитимными кандидатами на престол по мнению общественности, — да и логики заодно, — стали два персонажа.

Первый — наместник и ставленник Его Величества, до недавних пор губернатор всего иномирья. Он управлял регионом до Исхода, и его на этот пост назначил сам Император. Приказа о снятии с должности не было, да и… не будет ведь теперь. Так что Борис Степанович Бахметьев вполне логично рассудил, что он тут власть.

Но!

Волею судеб, в этом мире застрял человечек из дома Романовых. Троюродный племянник Величества и аж сороковой в очереди к престолу, теперь он вроде как стал первым. Проскочил без очереди, ага. Извините, мне только спросить.

Ну и вот…

Николай Петрович Романов тоже решил, что править теперь ему. Но если верить слухам, то умом, сообразительностью и самостоятельностью, — что главное, — этот восемнадцатилетний звиздюшонок никогда не отличался. Поэтому его быстренько взяли в оборот. Отпрыски великих княжеских семей, которые по стечению обстоятельств застали Исход по эту сторону, собрались в кулак и всерьёз решили дерзнуть. А Романова взяли в качестве фальшивого лидера. По сути, благородной такой пешки, которой очень просто манипулировать, — и сейчас, и в случае победы, когда всё закончится.

Отсюда, к слову, их неофициальное название — Младшие Сыновья.

Вот и месятся теперь эти две фракции, как не в себя. Сманивают на свою сторону других аристократов и целые города. Но города, как правило, не сдаются просто так, потому как в большой игре участников гораздо больше. Наш князюшка, вот, например. Послал нахер всех и вся, и заявил о независимости Нового Сада.

И таких как Садовников целая куча. Но они менее интересны в плане предыстории, и потому о них Харитон ничего не знал. Про Чёрного разве что, но там человек-уникум, и история совершенно другая…

— Так вы от Младших? — переспросил Мендель, когда я слишком надолго задумался.

— Нет.

— От господина наместника⁈ — барон аж подскочил с кресла и сорвал с себя очки.

— Нет.

— Тогда…

— Вопросы пока что задаю я. Присядьте, Ваше Благородие. В ногах, как говорят в народе, правды нет. Лучше расскажите мне: как, по-вашему, чем конкретно вы так заинтересовали Младших?

Мендель последовал моему совету — присел и задумался.

— Так ведь… ну как? — улыбнулся барон. — Думаю, видят во мне своего.

— То есть?

— То есть по возрастному признаку.

Ну да, ну да. Вполне логично. Старый пердун наместник и горстка сопляков — к борьбе за власть добавляется извечный конфликт отцов и детей, в котором на «свой-чужой» делить легче лёгкого.

— И только? — хитро улыбнулся я.

Чистый блеф. Ни на что конкретное я сейчас не намекал, но вдруг?

— Я думаю… Я думаю… Да! — опять запаниковал Благородие. — Я же говорю вам, я ничего не сделал!

— Тише-тише-тише, я верю, — сказал я и пригубил вина. — Я знаю, что вы ничего не сделали. Иначе, уж поверьте, меня бы сейчас здесь не было. Но тем не менее, Ваше Благородие. Младшие отправили вам информацию. Знаете, какого именно содержания она была?

— Насколько я знаю, — ответил Мендель, — там должен был быть список с фамилиями.

— Пра-а-а-авильно. А зачем этот список нужен?

— Так ведь… как? Узнать кто из кандидатов в дворянство может быть полезен и составить рекомендации.

Ага… То есть, по сути, вербовка кадров и подготовка к восстанию. И что-то мне подсказывает, что Градский с его курьерской службой может оказаться Младшим полезен и претендует на дворянство, а вот курьер Харитон нет.

Обидно, конечно. Мне. А вообще умно: посулить пряник тем, кто хоть что-то может, и организовать себе поддержку внутри Нового Сада. Правда отдадут в конце концов этот пряник или нет — большой вопрос. Ведь если предал раз, то и второй раз предашь, верно? И на кой-чёрт держать при себе таких людей? Короче… сложно!

— Я же тут, а они там, — подытожил свою мысль Благородие. — Мне пробить по фамилиям и узнать что к чему проще.

— Пра-а-а-а-авильно, — улыбнулся я с понтом дела, что и так всё знал. — Вам поручили грязную работу, Вадим Евграфович. Ценой собственной чести и жизни организовать подрывную деятельность и…

— Так значит вы от Садовникова⁈ — опять вскочил Мендель.

— Нет.

— Так от кого же вы тогда, чёрт возьми⁈

— Узнаете, — и опять эта хитрая лыба поверх блефа. — Всему своё время. Давайте пока что будем считать так: я появился здесь, чтобы уберечь вас от неправильных поступков. Ничего не прошу, ни к чему не принуждаю, а просто намекаю на то, что всё не так просто…

— Я… Я не понимаю! Прекратите говорить загадками!

— Младшие, наместник, Его Сиятельство Садовников, — невозмутимо продолжил я именно что говорить загадками, загибая пальцы. — Согласен, все эти люди на виду и кажутся очень серьёзными. Но как мы знаем, что счастье, что деньги, что настоящее могущество любят тишину.

Евграфыч отчаялся что-либо понять в этом нагромождении слов, плюхнулся обратно в кресло и залпом добил бокал. А я будто школьник, услышавший слово «многочлен», поборол в себе позыв засмеяться и продолжил:

— Не торопитесь выбирать сторону, Вадим Евграфович, — тут я чутка понизил тон, чтобы казаться ещё более загадочным. — Моя рекомендация такова: живите пока что так, как живётся, и немножечко подождите. Совсем скоро в городе появится новая сила, по сравнению с которой те люди, что набиваются вам в покровители, не более чем клоуны.

Мендель надел очки, облокотился на локоть и молча поднял на меня глаза. Мне же нужно было подвесить после себя интригу. И чем больше в ней недосказанности, тем лучше. А потому я тоже осушил свой бокал, — на ход ноги, так сказать, — и встал с дивана.

— Думаю, теперь мы с вами будем видеться гораздо чаще. Искренне надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество, Вадим Евграфович.

В дверях я задержался.

— Ах, да! — обернулся я. — Чай. Вы не против, если я возьму несколько пачек?

— Ах-ха-ха-ха!

Вот так. Пеший курьер Харламов взял себе в вассалы цельного барона, ещё и на чай бедолагу выхлопал! Не знаю, во что оно теперь выльется, но во что-то выльется обязательно. Как минимум, я смогу снова заявиться к Вадиму Евграфычу в дом и также загадочно попросить об услуге. О какой? А вот это уже по обстоятельствам, конечно же. Мало ли как оно дальше сложится?

Но то, повторюсь, минимум. Максимум — на фундамент лёг первый кирпичик в построении моей собственной… м-м-м… «фракции», назовём это так. Рано или поздно мне придётся подминать под себя город, а Мендель тут как тут. Мендель-Пендель… интересно, в школах для маленьких аристо тоже дразнятся?

А что до списка дворянства — пускай лежит, чай не похарчится. Полистаю на досуге, посмотрю чуть внимательней. Глядишь, и с ним что-нибудь путное придумаю.

Итак.

Вскочив на велосипед, я рванул в обратный путь. Но только не в контору к Градскому, а прямиком домой. Завтра заеду за расчётом, а пока что Антоша пускай идёт в жопу. Косвенно, но он сам себе эти проблемы с курьерами устроил. Из-за него, козла такого, весь город гвардией кишит. Вот пускай и расхлёбывает, значит.

А даже если он взбрыкнёт насчёт моего увольнения… даже если разжалобит меня и убедит подождать с выплатой зарплаты — мне есть чем надавить на козла. Во-первых. А во-вторых, на субботней ярмарке у меня китайскую заварку с руками оторвут. Хватит и на квартплату, и на пожить, и на побаловаться.

Ну а пока — домой. Переодеться в тёплое и бегом к гоблинам.

— … а мы не ангелы, парень, нет, мы не ангелы, — послышалось ещё за квартал от дома. — Тёмные твари и сорваны…

Вырулив из-за угла, я увидел удивительную картину:

Дядь Сеня Карякин на вершине трясучей стремянки, прислонённой к статуе без носа, а внизу в качестве подстраховки Батяня. Вот только Батяня никого особо не страховал. Похоже, был не в курсе. Облокотившись одной рукой о стену, в другой он держал телефон; прямо рядом с ухом. Из него-то как раз и орала музыка.

Закрыв глаза, вомбат покачивал головой в такт музлу и попыхивал зажатой во рту сигаретой.

— Дядь Сень! — крикнул я.

— Ай-йопт!

От неожиданности стремянка под Карякиным затряслась ещё сильнее, и он обеими руками ухватился за гипсового мужика. Но не упал. Сдюжил.

— Харон⁈ Ты чо пугаешь-то⁈

— А ты зачем туда залез⁈

— Реставриро-варо-ваю! — тут я понял, что дядь Сеня еле ворочает языком. — От этай суки Зуева жы ни-И-даждёшься. Во! — Карякин показал мне какой-то белый катышек на ладошке. — Хлебушкиным мякишем ща заделаю! Такой шнопак ему прилеплю! У-у-У-ууу! На зависть всем другим статуям…

— Хватит орать! — крикнул женский голос из окна соседнего дома.

Ну а я… а что я? Это не моя война. Я спросил у Карякина, не против ли он чтобы велосипед одну ночь постоял в пролёте, тот по синей лавке согласился, и я пошёл дальше. Тут Батяня, ненадолго выйдя из своего экстаза, схватил меня за руку, пристально уставился в глаза и пропел:

— … мы бы взлетели! МЫ БЫ ВЗЛЕТЕЛИ!!! — а потом отпустил и затанцевал вдоль по улице, делая вид что слэмится с толпой невидимок.

Ну…

Каждый отдыхает так, как хочет, верно?

Признаюсь честно, диван-кровать поманил меня тысячей пряников, и я чуть было его не послушал. Необходимость во сне, пожалуй, один из главных недостатков бренного тела, и надо бы начать с ним мириться, ведь хороший сон — залог всего. Но! Не сегодня. Сегодня речь о моей божественной сущности, которая куда как важней.

Наверное…

Ладно! Перекинувшись из шорт в джинсы и бросив термосумку в прихожей, я накинул сверху осеннюю куртку, сунул в карман налобный фонарь и выбежал из дома. Карякин с вомбатом к этому времени уже куда-то подевались. Оставили после себя прислонённую к дому стремянку и отреставрированную античную статую явно что грузинского происхождения, а сами исчезли. Ну да ничего, найдутся. Это с ними не впервой.

Дальше — путь по городу, через бревенчатый самострой, Трассу и лес.

С ориентированием на местности проблем не возникло, — Харитон охотился на лабрадуток уже два года и знал окрестности как свои пять пальцев. И даже в темноте знакомые тропинки, ручьи, малинники и коряги оставались знакомыми. Так что дорогу я нашёл без проблем. Даже несмотря на то, что под конец чутка промахнулся и вышел на болото чуть левее чем нужно, дальше нашёлся.

Дым от костра и его зарево явно намекали на то, что рядом кто-то есть. И наверняка это гоблины греются в ожидании меня.

Ну отлично! Оглядевшись повнимательней, рисковать и прыгать по кочкам на манер жабы я не стал, и пошуршал кустами к месту встречи. Пошуршал, дошуршал, вышел к болоту и тут…

— Ух, — вырвалось у меня.

Но не только из-за того, каким оказался алтарь, — такого я точно не ожидал. Была ведь и ещё одна внезапность. К остроносому зелёному мечнику и его пузатой жене добавилось ещё несколько гоблинов. Хотя… как сказать «несколько»? Навскидку штук пятьдесят.

— Влады-ы-ы-ыка! — протянул мой недавний знакомец, указал на меня костистым пальцем и начал радостно оглядываться на сородичей. — Это Влады-ы-ы-ыка!

И что характерно, судя по рожам сородичи его оптимизма не разделяли…