Владыка Нового Мира

Глава 1

Редкая душа долетит до середины Стикса… Хмм… О чём это я? И где это я?

Я в теле. Человеческом теле. И тело это, надо сказать, ненадлежащего качества. Я не могу дышать, потому как моя глотка распорота. Я ничего не вижу, потому как кровь залила глаза. А ещё я вряд ли смогу в таком состоянии переваривать пищу, потому как брюхо мое вспорото, как у чёртовой рыбины. И смерть как будто бы уже случилась, а моё появление в этом теле всего лишь дало импульс на ещё несколько секунд существования.

Прекрасно! И стоило переселяться, чтобы сразу же умереть? Но… не дождётесь! Я точно не собираюсь так бесславно помереть в теле жалкого смертного! У меня еще планов громадьё!

Внезапно, все те скромные запасы божественной энергии, которыми обладал мрачный паромщик Харон всё ещё со мной. И что ещё более странно, я могу их использовать.

А это значит что? А это значит, что я не во власти пантеона и божественных запретов; я где-то далеко и сам по себе. Свой! Собственный!

— Кх-х-х-хь, — закряхтел новый «я».

Сливая энергию, я принялся сращивать увечную плоть. Задышал. Волшебным образом втянул внутрь всё то, что по задумке природы должно быть внутри и вернул конечностям подвижность. Остаток бросил на укрепление костей, мышц и прочей человеческой требухи, от которой смертные очень уж зависят. На всякий пожарный. Быстрее. Выше. Сильнее. Ага, всё как надо.

В конце концов я даже смог подняться на локтях и присесть. И теперь осталось лишь проморгаться, чтобы наконец понять… где я, кто я и почему этот самый «я» находился в таком плачевном состоянии?

Но пока суть да дело, я поймал себя на очень странном… как бы так объяснить? Чувстве? Что я теперь не совсем я. Как произошли эти перемены я не заметил, однако теперь в голове крутилась тысяча мыслей, о которых я раньше не думал.

Имена, лица, какие-то разрозненные и зачастую нахер ненужные факты. А-а-ай! Как же всё это мельтешит в голове!

Белое с рыбой, красное с мясом, водка без пива — деньги на ветер. Наташа, вставай! Во-о-о-осемь восемьсот! Пять-пять-пять, три-пять… Корабли лавировали-лавировали, а бутявка-то некузявая! Хоп! Хэй! Ла-ла-лэй!

— А-а-а-а-а!!! — я аж вслух заорал.

Широкую на широкую, грёбаные волки! По поля-я-я-ям! По полям! Синий трактор едет к нам! Абырвалг! Кавабанга! Духаст Вячеславыч!

— А-А-А-А!!!

Ладно, хрен с ним что у меня в голове куча дерьма и биография неизвестного мне доселе человека вкупе со всеми его знаниями. Но я ведь теперь и сам отчасти этот человек. Характером благо похожи, но вот мозги не так как раньше работают! Всё теперь через призму восприятия, а призма эта вроде бы чужая, а вроде бы и своя. Признаться, максимально странное чувство.

Но есть и приятный момент. Появилась какая-то неутолимая страсть до жизни. Более сочная, что ли? Более полнокровная? Смертная? Надо мне теперь, чтобы и весело, и грустно, и красиво, и интересно, и всё вместе, и всё сразу!

И имя у меня на редкость… удачное.

Харитон Христофорович Харламов. Три икса, блин. Но! Это вообще сказка какая-то, нарочно не придумаешь! Парень всю жизнь просил сокращать его имя до Харона. Как знал, блин, как знал…

Двадцать пять лет отроду, постоянной работы нет, подрабатываю то пешим курьером, то охотником-собирателем, то вообще кем придётся. Титулов и званий не имею, магией тоже не обладаю. Точнее не обладал до сих пор. Родная душа отлетела, а мой-то дар всегда при мне.

Так. Что ещё? Не женат, детей нет, а родился Харитон Харламов… оп-па… в другом мире? Интересно-интересно. Но об этом я поразмышляю чуть позже.

— Охренеть, — пробубнил я, пытаясь оттереть с глаз уже почти запекшуюся кровь и: — О! — наконец проморгался.

Передо мной, широко разинув рты, стояли два гоблина. Один маленький и тощий. Второй, — прям по канону, — высокий, толстый и слишком уж какой-то пузатый. У маленького в руках были два коротких меча, все сплошь в моей крови, а большой закинул на плечо дубину. Они-то Харитона и угандошили, когда тот вылез в лес на охоту. Зачем? Ну… как? Судя по тому, что я знаю о гоблинах, исключительно затем что для них это прикольно.

— Бедолага, — наконец сказал тощий гоблин. — Воскрес.

И тут я почувствовал, что моё божественное естество всё ещё живо. Да, я истратил почти всю энергию на то, чтобы залечить несовместимые с жизнью раны, но какие-то крохи… какие-то капельки остались и более того! Мало-помалу к ним прибывало. Это они верят в меня, что ли? Настолько впечатлены тем, что ходячая расчленёнка срослась по собственному хотению?

— Воскрес, — пробасил жирный гоблин. — Бедолага.

Так… спасибо за веру, конечно, но как бы ко мне не прилипло имя Бедолага.

— Кхм-кхм, — прокашлялся я и окончательно поднялся с земли. — Меня зовут Харон, и отныне я ваш повелитель. На колени.

— Чо?

— На колени!

Так… надо бы ещё чутка подкрепить моё появление спецэффектами. Повторюсь, что мой личный дар-шарик при мне. У каждого бога есть такой на случай «выхода в люди», и даже несмотря на то, что он у меня не раскачан на полную, уже может дать фору любой магии смертных. Слишком уж сильна комбинация. Слишком много в ней слагаемых: магия смерти, тень, щиты, страх, физическое усиление…

И да, личный артефакт на этом уровне развития уже имеется. А потому я вытянул руку в сторону и мысленно обратился к веслу.

Получилось. Ну а как иначе-то? Сперва мою руку окутали язычки тёмного пламени. Затем они начали вытягиваться, — всё дальше и дальше, — до тех пор, пока не сложились в нужные очертания и магическая субстанция не затвердела.

— На колени, — повторил я и воткнул весло в землю, отчего вся растительность в радиусе полуметра сразу же пожухла и экстренно начала гнить. И добавил для надежности. — А то веслом отоварю.

Тощий гоблин явно преисполнился. Решил не переспрашивать и сразу же бахнулся на колени, а вот толстому пришлось покорячиться, но в итоге оба послушно склонились передо мной. Приятно-то как, чёрт его дери! И этого меня лишали столько лет!

— Ты бог?

Хороший вопрос. Очень, блин, хороший. И на то, чтобы его обдумать мне понадобится какое-то время.

На первый взгляд может показаться, что я угодил прямиком в какую-то задницу, но то лишь на первый. Ведь даже бегло оценив обстановку, я уже вижу неимоверную кучу возможностей. Причём как для бога Харона, так и для человека Харитона.

Вопрос лишь в том, как лучше назваться — богом во плоти или каким-нибудь апостолом? Казалось бы, те же яйца, только в профиль, но для Харитона-человека это может иметь очень разные последствия.

Хм-м-м…

— Я Тёмный Властелин, — ответил я. — Харон.

Начнём так, а дальше посмотрим.

— Тёмный Властели-и-и-и-ин, — мечтательно протянул тощий гоблин, как будто всю жизнь ждал нашей встречи, и аж челом о землю шваркнулся. — Влады-ы-ы-ы-ыка.

Перечить я ему не стал, ведь Владыка и впрямь получше звучит.

Так… на первый взгляд прекрасные ребята. Есть в них что-то такое. Мерзкое, гнусное, но по-хорошему забористое. Однако что-то мне подсказывает, что сидеть посередь леса в их компании и ждать непонятно чего — так себе затея. Как минимум нужно вернуться в город и составить хотя бы примерный план действий.

С чего вообще стоит начинать? А хотя стоп! Ну конечно же! Первый, вполне себе логичный шаг уже готов.

— Встать! — скомандовал я и гоблины послушно встали. — Встретимся здесь. Сегодня. В полночь. А до тех пор повелеваю вам возвести алтарь в мою честь.

— Как он должен выглядеть, Владыка?

— Не знаю, — ответил я. — Но вот тебе подсказка, — и ещё раз продемонстрировал весло. — А теперь за работу! Бери своего пузатого дружка и начинайте строить!

У толстого гоблина почему-то обиженно вытянулось лицо и задрожали губы, а вот тощий боязливо стушевался.

— Простите, Владыка, — всё-таки сказал он, явно превозмогая. — Но мы не друзья. Это моя жена.

Вместо ответа я развернулся и зашагал в сторону города. Бог Харон был по-божественному спокоен, а вот человеку Харитону почему-то отчаянно хотелось ржать…

Далековато я, конечно, забрался. Точнее не я, а прошлый владелец этого тела. По лесу пешком часа три, — через самую чащу, — и прямиком на болота. Немудрено, что нарвался на гоблинов, ведь мелкие хитрые ублюдки специально живут посреди топи. Их тут никто не тронет, — даже если очень сильно захочет, — и гоблины об этом прекрасно осведомлены.

Попёрся сюда Харитон, как нетрудно догадаться, на охоту. Всю окрестную животину вокруг Нового Сада перестреляли ещё зимой, и теперь за дичью приходится гонять аж за тридевять земель.

А гонять не то, чтобы надо, но очень хочется. Дополнительный заработок ещё никому не мешал, а сейчас ведь как раз сезон лабрадуток пошёл. Птицы вернулись с зимовки на родные болота, и почему бы не пристрелить десяток-другой? Что-то на продажу, а что-то и себе на ужин побаловаться.

Лабрадутки, к слову, это утки, только… странные мальца. Во-первых, у них есть брови, что уже само по себе будоражит воображение. Во-вторых, глаза крупные и вечно навыкате. Ну а в-главных — это их язык. Длинный, розовый, вечно свисающий из клюва набок; точь-в-точь как у собаки. На кой хрен им эта слюнявая приспособа с точки зрения эволюции совершенно непонятно, но бытует мнение, что с её помощью они облизывают солончаки.

Короче! Вместо того чтобы как обычно курьерить, сегодня спозаранку Харитон взял лук, отправился на охоту и немножечко помер.

Возможно, кстати, что к счастью. Но не только лишь к моему счастью, нет! Не знаю, что за механизмы отвечают за перерождение его души, но учитывая как парень тупил по жизни, когда вокруг столько возможностей, старая-добрая реинкарнация пойдёт ему лишь на пользу.

Итак… Одетый в спортивный костюм, резиновые сапоги и чёрную панаму с нашивкой в виде герба Нового Сада, — деревце такое раскидистое, — я пробирался сквозь лес.

Плюс — у меня с собой есть всё, что нужно для покорения мира. Бутылка воды, баночка репеллента и весло. Минус — после встречи с гоблинами видок у меня, мягко говоря, жутковатый.

— Во-о-осемь восемьсот! — пропел я помимо своей воли. — Пять-пять-пять… Тьфу ты, зар-р-раза!

Привязалась, думать мешает.

А подумать есть над чем. Что делать? Как быть? С чего начать? А главное: на что я сейчас способен в качестве бога, как моё новое физическое тело влияет на процессы, и нужно ли оно мне вообще? Увы и ах, на последние вопросы можно ответить только экспериментальным путём. Дар последнего шанса покрутил на срамной оси все известные мне законы мироздания. Бог с телом! Никогда ни о чём подобном не слышал; даже близко.

За всеми этими думами, я наконец-то вышел из леса. Из опушки и прямиком на обочину Трассы. И повезло мне вылезти ровно в тот момент, когда по ней проезжал конвой из тридцати с лихой фур. На кузовах гербы Российской Империи, — чёрный двуглавый орлик на жёлтом фоне. Видать, в Столицу едут. И, видать, что-то очень ценное везут, раз первый и замыкающий грузовики и не грузовики вовсе, а броневики с платформой для охраны. Пулемётные гнёзда, турели, все дела. И столичные гвардейцы в количестве дохрена штук по сторонам глазеют, явно что подвоха ждут от Нового Сада.

Меня они, впрочем, вниманием не удостоили. Кажется, не видят во мне угрозы. А зря, блин. Знали бы вы, ребята, на что способно это весло…

Вжжж! — проносилась одна фура вслед за другой: Вжжж! — и тут:

— Харон! — раздался крик позади. — Харон, ты что ли⁉

— Я, дядь Сень! — обернулся я и улыбнулся мужику. — Здарова!

Тесен мир, а город и того теснее. Это сосед мой по лестничной клетке, Арсений Михайлович Карякин. Приятный дядька чуть за пятьдесят; высокий, тощий и настолько бородатый, что мордой лица чем-то неуловимо похож на манула.

Но внешность — это не главное. Главное, что деятельный он до жути. Мало того что старшим по подъезду числится и умудряется потомственному дворянину Зуеву так мозги делать, что тот лишний раз у нас появляться боится, так у него ещё и профессий не счесть. И на карьере работает, и с рыбаками на лодках ходит, и стеклодувам чем-то там помогает, и вот ещё, получается, за лабрадутками ходит.

— Хороший улов! — крикнул я.

Через одно плечо дядь Сени был перекинут ремень от старенького ружья, а с другого свисала аж целая связка пернатых.

— А мне вот что-то не фартануло сегодня! — добавил я и развёл руками.

Вот только Арсений Михайлович не был настроен на досужий трёп. Как только рассмотрел меня получше, вытаращил глаза на манер убиенной им же самим лабрадутки, и кинулся спасать.

— Харон! — крикнул Карякин. — Ты чо⁉ Ты где⁉ Ты как⁉

— Да нормально всё, дядь Сень!

— Чо нормально⁉ Ты себя видел⁉ Что стряслось-то⁉

— Упал!

— Нихерасе ты упал!

— Да там! — тут замыкающая фура пронеслась мимо, стало потише и я сбавил тон: — Да там коряга подо мной надломилась. Чуть в болото с головой не ушёл, чудом зацепился.

— Так ты же в крови весь!

— Ах, это, — я осмотрел сам себя и сделал вид, что удивлён. — Так это грязь какая-то. Главное, что сам цел, верно? — задал я риторический вопрос и поспешил перевести тему: — Сам-то как, дядь Сень?

Ну и понеслась. Сперва немного растеряно, — до сих пор мельком посматривая на мою рваную олимпийку, — а затем всё уверенней и уверенней Карякин начал выплёскивать на меня весь свой поток сознания. Вместе мы перешли через Трассу и двинулись к городу, а дядь Сеня вещал. Что там, что сям. Кто что сделал, и кто что кому сказал. Что слышно от этих и что слышно от тех. В целом, ничего нового я для себя не узнал.

Слушал вполуха и всё как-то больше любовался видами. И не только потому, что для меня как бога после мрачной переправы всё здесь в новинку, а потому что весна. Первая зелень после долгой зимы — ну наконец-то.

— А весло-то тебе зачем? — внезапно спохватился Карякин.

— Чтобы грести.

Дядь Сеня кивнул со знанием дела, мол, ответ правильный. Переключился обратно и снова затараторил о своём, ну а я спокойно продолжил глазеть.

Слева насколько глаз хватает вспаханные поля и редкие фермерские домики, справа заводские трубы, а прямо перед нами уже появились первые дома Нового Сада. Преимущественно срубы с резными наличниками, то бишь самострой. Это предприимчивые граждане поближе к Трассе переселились — кто кафешку открыл, кто лавку, а кто гостиницу чтобы заночевать в пути. Но это ещё тогда было, когда трафик по Трассе шёл бесперебойно, — сейчас-то поди и сами не рады что из центра съехали.

— … и я ему говорю, значит, Рой, хитиновая ты паскуда, скажи как на духу, учится дочь моя или опять забросила…

Но вот, так называемый частный сектор закончился и начался каменный трёхэтажный Новый Сад. Застройка здесь плотная, потому что аристократы экономят. И низкая, потому что аристократы экономят. Но красивая настолько, насколько это вообще возможно, потому что на фасадах аристократы не экономят никогда. Предмет гордости же! Да ещё и соревновательный момент до кучи.

Мелкое дворянство — оно ведь везде и всюду мелкое дворянство. Доходные дома самая главная их кормушка; построили себе три-четыре многоквартирных домика, сдали, и можно дальше играть в аристократию. Сливать все деньги на балы, заботиться о чистоте крови и на досуге интригантствовать кто во что горазд.

И наш городок не исключение. Чтобы простолюдину в собственность квартиру в центре заиметь, это ох как постараться надо. И даже не потому, что дорого. Потому что не продадут. Иначе на что тогда дворянствовать-то? А крупных застройщиков в этот мир как не пускали никогда, так теперь уже и не пустят…

— Вон! — дядь Сеня указал куда-то наверх. — Видишь⁉

Вышагивая по мощёной серым крупным камнем улочке, мы как раз приблизились к нашему дому. Над крышами высилась крепостная стена, за которой начинался квартал знати, — буквально в пяти минутах ходьбы отсюда.

Но Карякин указывал не на неё, а именно что на наш дом. На античную статую мужика с фиговым листком на причиндалах, который типа удерживал от падения балкон одной из квартир. Справа от подъезда стоял точь-в-точь такой же гипсовый мужик, — только отзеркаленный, — а по всему остальному фасаду шли фальш колонны. Мне аж родным пантеоном повеяло. Всё-таки дали мы жару в одно время. Да так, что эхо до сих пор по мирам идёт. И что-то подобное я теперь постараюсь повторить собственноручно и в одного, без безумного параноика Зевса в качестве начальства. Мейк Харон грейт егейн, ага…

— Видишь? — уточнил дядь Сеня, всё так же указывая на статую.

— Что «видишь»?

— Да как⁉ Слепой что ли⁉ У него же носа нет!

— А-а-а, — я присмотрелся повнимательней. — И правда нет.

— Отвалился уже чёрт знает когда! — Карякин открыл подъездную дверь. — Я у Зуева спрашиваю, мол, когда за реставрацию возьмёшься? А тот всё ноет. Исход, мол, да Исход, исторические потрясения, ой-ой-ой, никогда такого не было… так!

Дядь Сеня остановился в пролёте между вторым и третьим этажами, поудобней закинул ружьё на спину и резко присел на корточки. Поднял с пола клок бурой шерсти, нахмурился и сквозь зубы прошипел:

— С-с-с-с-сука, — а затем резко поднялся и как давай орать: — Как же ты задолбал своими волосами трясти, урод! Слышишь⁉ Я ведь с Зуевым на короткой ноге, между прочим! Я ведь рано или поздно добьюсь, чтобы тебя выселили, нерусь поганая!

И его услышали.

Щёлкнул замок, дверь в противоположную от меня квартиру открылась и на пороге появился Батяня. Антропоморфный вомбат ростом где-то метр двадцать: плотненький такой, крепенький и пушистый. С чёрными глазками-бусинками и потешным мокрым носом. От мимишности крайней степени его отводила разве что полосатая тельняшка, которую он таскал на себе везде и всюду, и как будто бы вовсе никогда не снимал.

— Это я-то нерусь⁉ — Батяня упёр руки в боки и вышел на лестничную клетку. — Да я больше русский, чем вы все вместе взятые! Я кровь проливал!

— Ой, да где ты её проливал⁉

— Проливал! Да я…

Дальше начался заученный наизусть спич Батяни о том, что он верный подданный Его Величества, и всю жизнь флоту отдал, и по Баренцеву ходил, и по Чёрному ходил, и по Финскому Заливу бывало ходил, и где только не ходил, и даже Его Высочество крон-принца на борту катал, и тот якобы похвалил его за достойную службу и даже почесал за ушком.

Какая-то доля правды в этом наверняка есть, но вот какая? После Исхода уже и не узнать наверняка.

Во-о-о-от…

Такие у меня соседи. А что до их спора, то… глупо отрицать, что Батяня — большой говорящий вомбат. То есть один из представителей местной расы этого мира. Но раса — это раса. Физическое явление, данность и, так сказать, постоянная переменная. А вот национальность всё же социальный конструкт, нечто эфемерное и неосязаемое; а потому спорить на её счёт лично я не вижу никакого смысла. И если пушистый искренне считает себя русским, то почему бы и нет?

— Да ты себя в зеркало видел, рожа твоя мохнатая⁉

К слову. Ещё немножечко о вомбатах. Они ведь, если разобраться, единственная родная раса этого мира. Все остальные пришлые, в том числе и люди.

— Звать-то тебя как⁉ А, русский⁉ — и опять Карякин апеллирует к имени.

И опять у Батяни начинает с этого полыхать ещё жарче. Поскольку имя у него… вроде бы созвучное «Батяне», но вот какое именно я сейчас уже не вспомню. И кстати. Кличку Батяня ему дали вовсе не потому, что он многодетный отец, а потому что вомбат Батяня, Батяня вомбат, ты сердце не прятал за спины… вомбят… гхм… ну понятно, короче. Так оно к нему и прилипло.

— Я тебе сейчас кадык выгрызу! — ощерился мохнатый.

Словесная перепалка Батяни и Карякина шла по уже проторенному за долгие годы пути — прямиком к потасовке. Сейчас они со стариком сцепятся, покатаются по подъезду до тех пор, пока не устанут, а потом пойдут, напьются и побратаются вплоть до следующего эпизода.

Проходили уже, знаем.

И потому-то я был совершенно спокоен относительно этих двоих. Поднялся наверх по ступеням, пожал орущему вомбату лапу, своим ключом открыл дверь съёмной квартиры и зашёл внутрь.

Вот она, холостяцкая берлога Харитона. Свежий ремонт и минимализм во всём, спасибо Зуеву. Без сарказма! Правда хорошо! Обои без рисунков, потолок без разводов, добротный паркет и однотонная мебель. Красота! Никакого визуального шума.

И ничего лишнего: прихожая со встроенным шкафом, маленькая уютная кухня, объединённый санузел и гостиная-спальня с раскладным диваном напротив здоровенной плазмы. Последняя, к слову, и гордость Харламова, и его же нычка на чёрный день. Обыденная в недавнем прошлом вещь, которая уже начала цениться во стократ больше, и со временем будет лишь дорожать. А всё Исход…

— Так.

Носком о пятку я стянул с себя грязные сапоги и первым же делом направился в душ, смывать с себя кровь. Штаны и панаму закинул в стирку, а вот олимпийка восстановлению не подлежит. Увы и ах, мир смертных максимально заморочен в плане проживания. Одеваться надо, есть, пить, спать. Утомительно всё это до невозможности.

Ну… что ж? Буду привыкать.

К моменту, когда я чистый и распаренный вышел из ванной, крики в подъезде уже утихли. А потому я наконец-то остался в тишине и безопасности — самое то, чтобы обстоятельно поразмышлять.

— У-у-у-уф! — внезапно, лежать на диване оказалось нереально приятно. Да ещё и после долгих часов пути туда-обратно… н-да. Давненько я не испытывал физической усталости. Совсем на переправе одичал, уже забыл каково это.

Так. Ладно.

Пора набрасывать хотя бы примерный план моего тотального превосходства над всеми подряд. Как бы это ни было прискорбно, начинать всегда приходится с малого. С работы, например, которая обеспечит текущие расходы и какое-никакое развитие. То, чем занимался Харитон «до меня» — как раз-таки покрывало текущие расходы, да и то еле-еле, так что никаким развитием тут не пахнет.

Но Харитон не был одарён. Я же в свою очередь готовая машина для раздачи пи… э-э-э… нет, не так. Машина для решения вопросов силовыми методами, во. И это, как правило, открывает большинство из закрытых дверей. Не все, но…

Бзз-взз, — рядом на тумбочке завибрировал телефон. В лес Харламов его с собой специально не взял, потому как вышки Нового Сада кое-как работают даже в самом Новом Саду и едва достреливают до окраин.

Бзз-взз! — я дотянулся до мобильника и посмотрел на экран. Итак, до меня пытался дозвониться абонент «Жирный Долдон».

К слову, действительно жирный. И действительно долдон. Так ласково и за глаза величали Антона Градского, владельца курьерской конторы, в которой Харламов работает. Точнее работал! Вплоть до сегодняшнего дня. Теперь же с этим можно попрощаться.

Нажав на кнопку, чтобы выключить звук, я вернулся к своим мыслям.

О чём это я там? О силовых методах решения вопросов, кажется? Да! И да, это здорово. Это полезно. Это краеугольный камень могущества. Но! Как правильно эту самую силу применить?

Бзз-взз! — а Жирный Долдон тем временем набрал повторно.

— Эть! — и снова я выключил звук.

Так вот. Не везде же мне насилием пробиваться. Надо ведь как-то коммуницировать. Надо ведь как-то в высший свет пролезть. Завести кроме противников ещё и союзников; узнать кто, где, с кем, зачем и почему.

Знаний Харламова для этого явно маловато. Он и про внутрянку Нового Сада ни слухом, ни духом.

Так! Опять спешу! Прежде чем играть в политические игры, надо бы сперва оказаться за столом. А по пути к нему кроме союзников понадобятся ещё и соратники — разница в этих понятиях колоссальна. Соратники — они ведь не совсем про выгоду. Точнее, не только про выгоду…

Бзз-взз!

— Вот сволочь настырная! — рявкнул я, схватил телефон с явным намерением разбить его о стену, но тут понял, что звонит уже не Долдон. — Алло…

Звонил Женёк. Да, наверняка он звонил по просьбе Долдона, но всё-таки не ответить Женьке я не могу. Ведь Женька для Харламова — он, как… как… как брат, что ли?

— Здарова, дядь, — послышалось в трубке. — Разбудил?

— Не-не, нормально.

— Хорошо. Слушай, Харон, вокруг да около ходить не буду. Знаю, что ты сегодня выходной и всё такое, но пожалуйста, блин, прошу тебя и заклинаю, выйди хотя бы на пару часов в помощь. Жопа в мыле, ничего не успеваем.

Так…

К слову, о соратниках. В перспективе Женёк как раз один из них, потому как одарён. Во-первых. Во-вторых, нравится он мне чисто по-человечески. Подчёркиваю: лично мне. Игнорируя попаданчество.

Но не Женьком единым!

Следующая причина, по которой мне действительно стоит выйти на подработку — это деньги. За мыслями о вселенском могуществе я как-то совсем упустил из виду то, что их у меня нет вот прямо совсем. Лабрадутка не поймалась, а в холодильнике у Харламова тем временем пустота: кусочек сыра, на котором завелась отнюдь не благородная плесень, кочан потемневшей капусты, пара яиц и банка самопального лечо. А ещё ведь и олимпийка порвалась. И за квартиру платить скоро. Короче, разогнался я куда-то. Попроще надо быть, хотя бы по первой.

И за неимением приятного, совмещать полезное с полезным. Работа у Харламова ходячая, а на ходу прекрасно думается — вот тебе и профит.

Ну и наконец — Новый Сад. Никогда прежде парень не ходил по этому городу, вынашивая планы о его покорении. Не подмечал того, что неплохо было бы подметить и не подслушивал то, что нужно подслушать. Ведь любая мелочь и любой пустячок есть возможность. А любая случайность может потянуть за собой судьбоносную цепочку событий. А потому:

— Ладно, — как бы нехотя ответил я. — Ждите.

— Только документы с собой прихвати обязательно! — добавил Женёк. — Что-то происходит в городе, а что не пойму. Гвардейцы всех вдоль и поперёк проверяют. Кажись, случилось что-то…