Вернуть Дворянство 7

Глава 8

Ма Ри На уже была беременна, это я сразу почувствовал, как только вошел в дом. На это дело у меня выработался особый слух.

— Поздравляю, — сразу же объявил я.

Пару секунд они все недоуменно переглядывались, а потом дошло, и на Ма Ри Ну обрушился шквал торжествующих воплей. Она общей радости не разделяла, сидела как подушкой пришибленная. Лишь когда Мальта пощелкала пальцами у той перед лицом и сказала: «Сделай мужчинам чаю», Ма Ри На опомнилась, и заторможенно кивнув, расцвела рассеянной улыбкой, совершенно механически сделала требуемое и уселась у окна.

Мы вышли на веранду.

— Как тебе Ма Ри На, не шалит? — спросил я.

— Нет, — улыбнулся Доджон. — Удивительно, но моя работоспособность высока как никогда. Я даже физическими нагрузками занялся и в первые в жизни увидел от них эффект.

— То ли еще будет, брат, — улыбнулся я.

А Доджон замер, вглядываясь в моё лицо.

— Ты же видел Настю Романову, что про нее скажешь?

— Эм… симпатичная, наверно. Не знаю.

— Узнаешь. Если вы, конечно, не против.

— Я не против, но с Мальтой стоит обсудить.

— А с Ма Ри Ной?

Он лишь отмахнулся.

Двойная свадьба Романовых прошла как закрытое мероприятие. Строго готический декор. А в СМИ «утекли» кадры тайной сьёмки, на которых всё случившееся напоминало мрачный ритуал. Реноме опасности Романовых нужно было не только поддерживать, но и развивать до тех пор, пока к императору уважаемые люди не придут с вопросом: «А чего это зятёк твой с этими порождениями тьмы якшается?». Вот это и будет отсечкой, на которой стоит остановиться. Значит, на самом верху поверили и укоренили у себя в умах эту мысль, значит, все остальные и подавно.

Пока четыре беременные женщины пофыркивали друг на друга, курсируя по дому и передвигая друг за другом чашки, я выполнял долг главы рода.

Неждана и Дарина рубились на «камень, ножницы, бумага» до двух побед. Счет был уже десять одиннадцать в пользу Нежданы. И вот наконец, она выбросила ножницы, а сестра бумагу.

— Поздравляю! — сказал я и потащил победительницу в спальню.

На столе лежали материалы миссии. Очень важная задача требовала тщательной подготовки. Шесть беременных женщин окружили разложенные бумаги как хищники раненое травоядное.

— Книга рода? — спросил я.

— Есть! — положила на нее руку Джи-А.

— Актуальный реестр дворян?

— Есть!

— Список российских имён?

— Есть.

— Начинаем! — объявил я. — Отсюда никто не выйдет, пока мы не определимся.

— Я уже есть хочу, — сказала Ева.

— И я.

— И я.

— И я.

— И я.

— И я.

— Тогда нам нужно поторопиться, — сказал я, уже не так уверенный в своей безопасности.

В честь дядьки, прадеда, прапрадеда и мамы назвал четверых детей. Остальных отдал на откуп матерям. Получился Клим, Добрыня, Деметриус, Мира, Ксюша, Зоряна и внезапно Соён. Такое вот самое банальное корейское женское имя. Я пытался спорить, но шесть женщин собираются в одного десептикона и ничего ты с этим не сделаешь. Как неодаренный не одолеет торнадо, что вобрало в себя шесть вихрей.

Годы полетели быстро. Детишки пошли один за одним.

Не буду скрывать, на первом глаза заблестели. Но там свет ярко светил, да и соринка попасть могла.

Более того, Минхе пришло письмо от целителя Хо Юри, с просьбой о зачатии ребенка крови Благих. Она надеялась, что её лекарские способности и наши родовые сыграют. Об этом мне сообщила Джи-А. На совете семьи решили, что такая своеобразная капсула рода на сомообеспечении не помешает. А когда ребенок ребенок вырастет и если захочет стать частью клана, то так тому и быть. Ну мне не жалко, как бы. Две недели с Хо Юри прошли замечательно. Никогда бы не подумал, что строгая и скромная лекарка на самом деле та ещё оторва в постели, ну и гибкость у нее, моё почтение.

В других сферах то же всё было хорошо. Сеть школ росла. Появился сайт. Пошли первые записи кросс-турниров.

В подземном комплексе с помощью Романова был почти готов опытный образец. Правда, провидца все же пришлось там запереть, чтобы он начал выть от тоски по семье и сводимый с ума ученными и их изощренными угрозами, наконец, оформил прорыв в даре.

Сложная и дорогая конструкция заставила нас шагнуть за пределы привычных инженерных рамок. Псевдоскелет и всевдомускулы из новых полимеров позволяли достичь неведомой раньше гибкости и маневренности шагачей. Оставалась проблема с теплоотводом. Все же сокращение псевдоволокон излучало немало тепла. Тогда решили идти по двум веткам для одаренных и для неодаренных. Первым и не нужно это охлаждение, сами охладятся, особенно, если ветряной или ледяной табур. А вот неодаренные будут терпеть на себе еще несколько лет, пока не подберут новое соединение. Разработка шла дальше. Откладывать эксперементы над людьми было больше нельзя. И вот тут вставал вопрос этики.

Кто будет первыми подопытными?

Конечно, хотели сами ученные. Да и я, как человек с повышенной выживаемостью тоже горел желанием. Но нельзя. На нас ответственность.

В ход пошли приговоренные к смертной казни. В этом мире есть «прошение об искуплении». Вполне официальная форма заявления, в которой заключенный вверяет себя и свою жизнь в руки государству. Их в своё время отправляли на первые урановые разработки, медицинские открытие проложены по их телам. Так что и мы решили воспользоваться этими же людьми.

Электрическая центральная нервная система по сути являлась дубликатом с человеческой, но без своего центра, что позволяло их синхронизировать.

Первые же тесты показали несостоятельность этого подхода.

При попытке подключения человек под кодовым именем Первак схватился за голову и начал орать. Образец «Голиаф 0» стал метаться по бронированному ангару, а затем они синхронизировались, и стали биться в судорогах, умерев одновременно.

Начался перебор факторов. Было не ясно, что именно пошло не так. Женщина так же погибла. Затем все же создали центральный нервный узел, аналог мозга, наметились проблески и случился первый контакт.

Восемнадцатилетний Митяй навсегда вошел в историю. Он первый, кто после месяца коммы смог все же состыковаться с псевдоплотью шагача. Нейроинтерфейс работал. Руки и ноги у них подергивались одинаково. А когда парень перед смертью открыл совершенно пустой взгляд, меня до дрожи пробрал наполненный жизнью взгляд глазных камер «Голиафа-23».

В ночь после этого я сам баюкал детей, пытаясь выгнать из памяти эти кадры, заменить их лицами сонных малышей.

В ходе экспериментов мы уперлись в стену. Стало совершенно очевидно, что сформировавшаяся психика не способна контактировать с нейроинтерфейсом. Может, через тысячу попыток, мы бы нашли какую-то чистую душу, но чтобы к тому моменту осталось от наших душ?

Нужно было что-то менять, ведь экспериментировать над детьми я не собирался.

И тогда мы насели на Романова, который сказал, что нужно собрать совет инвесторов, но только с острова, чтобы обсудить этот вопрос, ровно через сорок три часа.

Привыкшие к его очень фрагментарному виденью, и вместе с тем верному, мы лишь пожали плечами. Я разослал приглашение тем, кто был на острове.

Сунг Кан недавно отметил свой тринадцатый день рождения. Будучи уником он с оптимизмом смотрел на будущее. Да его пластиковый табур единственный в мире. С одной стороны, сложно быть первопроходцем, общие принципы владения даром не всегда работали. С другой, чтобы он не сделал, все равно будет первым. И потенциал безграничен.

Парень уже научился неплохо прятаться благодаря своим способностям. Вокруг там много пластика, что на его фоне очень удобно затеряться, превратившись во что угодно из окружения.

— Эй, — сестра положила ему руку на макушку.

— Что, Кёнхи?

— Хватить витать в облаках. Завтракай и на тренировку.

— А ты куда?

— По делам.

— Что у тебя за дела вечно у той горы? Вы там своим советом твори какие-то чары?

— Не твое дело.

«Ох зря ты это сказал, сестричка», — внутренне оскалился Сунг.

Охрана грузила странные кейсы в багажник. Конечно, подросток не мог знать, что некоторые материалы скупают чуть ли не по граммам, чтобы не вызвать подозрений и возят в ручную, из других стран, дабы не было цепочек ведущих к какому-либо производству.

Сунг заскочил в салон. Лет на пол и принял цвет темного пластика, слившись.

Долго они ехали по холмистым дорогам то вверх то вниз, затем коптили в гору. После началась выгрузка. Когда машина опустела парень выскользнул, и пошел за группой.

Спустя полчаса он увидел, что охрана оставила кейсы и сестру у кустов.

Но спустя десять минут ожидания зелень расступилась. В скале открылся проход. Кёнхи что-то сказала двум охранникам и прошла внутрь.

Они схватили верхний кейс и двинулись за ней. Сунг рванул контейнерам и свернувшись калачиком, представил, как его окружает такой же материал. Конечно, вряд ли вышло повторить, но получился бокс квадратный и с ручками, о чем еще может мечтать простой исполнитель.

Спустя пять минут его схватили.

— Ох!

— Этот тяжелее всех.

Оказавшись на складе, он долгое время разглядывал ряды кейсов. Потом нажал подсвеченную кнопку, на случай как раз таки, если кого забудут в помещении и вышел в осветленный коридор.

— Вау, — невольно протянул он. «Что это за место?» — пронеслась в голове мысль.

Он осторожно шел по белоснежному проходу.

— Эй! — окликнули его, и подросток весь похолодел. — Костюм или халат!

Он обернулся, видя, как мужчина в очках дергает себя за ворот.

— Ты из новеньких да? Лопатинский?

Парень отчаянно закивал головой, и как случалось уже пару раз, вдруг перестал контролировать свой язык.

— Полимерный халат, — он протянул руку за спину и вытащил только что созданный белый мягкий халат из неопределенных материалов. — Не слишком удобный. Хотел другой взять.

— И бейдж! — дернул на себе ламинированную карточку мужчина.

Парень сделал вид, что роется в карманах и вытащил такую же, удивляясь сам себе как так быстро под адреналином создал.

Мужчина уже потерял к нему интерес, и Сунг выдохнул, ведь никаких деталей на бейдже не возникло. Он потратил добрых полчаса, чтобы научиться играться с цветами пластика и изобразить нечто похожее на настоящий бедж.

«Сунг Кан. Стажер-универсал. Доступ категорий А-1.Б-1. В-1.Г-1. Д-1».

Он проходил по коридорам, здоровался с немногочисленным персоналом и сверял полученное. С первого взгляда и не отличишь, очень уж удачно вышло.

Он уже понял, что это тайная лаборатория. Но вот Сунг увидел сестру, и развернувшись впился глазами в первую попавшуюся дверь. Судорожно тыкал в кнопку, но злая система безопасности лишь мигала картоприёмником, не желая его пускать, но тут дверь раскрылась, и он хотел втиснуться туда. Явно русская женщина с большой… большими возмущенными строго на него уставилась:

— Куда⁈

— Там моя сестра, — панически зашипел парень, — Прошу дайте спрятаться. Она меня убьёт! — как на духу выдал он, не думая в этот момент вообще не о чём.

Тетушка лишь бросила взгляд на движущуюся процессию, увидела халат и бейдж с доступами.

— Через две минуты, чтобы вышел, иначе за шкирку выброшу, — пригрозила она. — Здесь подожду. Как они уйдут, постучу.

— Спасибо, спасибо, — зашептал, он, схватил женскую ладонь и обсыпал поцелуями.

— Дурак, — выдернула она руку, уже почти смеясь, а парень скрылся в ангаре.

Едва залетев туда, он замер. В свете дежурной лампы исполинское стальное чудище выглядело всего лишь спящим гигантом. Будто цельнометаллический потомок богов из мифов.

От увиденного ноги перестали слушаться, вместе с тем он шел на подгибающихся коленях и с каким-то первобытным благоговейным трепетом коснулся исполина.

Дрожь постепенно стала сходить на нет. Он понял, что это всё не сон. И тут увидел свисающую на кабеле штуковину. Коснулся её, и гигант будто бы задышал. Хотя была тишина ничего не изменилось.

Раздался стук в дверь. Сунг вертел в руках непонятный полушлем с проводами, осознав, что это надевается на голову.

Дверь открылась, когда он уже напялил её на себя.

— Замри! — только и успела крикнуть женщина, когда весь мир окрасился в яркую вспышку.

Такой разгневанной Кёнхи я еще не видел. На полном серьезе думал, что кто-то пострадает. И Доры рядом нет, чтобы успокоила её.

Погасить приступы помогла лишь смекалка.

— Госпожа Кан, — предельно официально сказал я. — В гневе вы меня заводите.

— Что? — посмотрела она на меня, и как-то разом растеряла весь боевой запал, а в следующий раз, когда гнев снова на неё накатывал, вспышка быстро прекращалась, девушка начинала немного краснеть и коситься в мою сторону.

Удивительный случай с её братом, спровоцированный предвиденьем Романова открыл нам дорогу для новых экспериментов. Сунг сначала запаниковал, и чуть не убил себя шагачом под своим управлением, но потом всё прошло хорошо.

Дети отлично подключались к нейроинтерфейсу. Только вот не могли управлять. «Не хватало воли» — это формулировка из отчета, если что. Ментальная сила, или типа того, у них слабая. А вот подростки уже могли рулить. А это значило, что придется растить пилотов с детства, а это несколько дольше того, на что я рассчитывал.

Мне не сегодня, так завтра их в бой вести. Детей никто не отпустит. Начались поиски закономерностей и корректировка нейроинтерфейса под взрослого.

В итоге я решил испытать на себе, если почувствую, что мозги плавятся, хотя бы смогу исцелиться.

Едва напялил «шлем», ощутил укол в висок. Подключение пошло. Я буквально видел, как сознание летит по тоннелю. Казалось, это длиться вечность и миг одновременно. Полный рассинхрон восприятия.

Я на всякий случай пустил целительную волну, а потом меня накрыло вспышкой боли.

Я ощущал два тела. Мозг разрывался. Очередная вспышка исцеления прошла незаметной, словно просто световой выброс без целительных свойств.

Попытка осознать переощутить себя железных дровосеком впивалась в мозг стальными штырями. Лекари подскочили со всех сторон и начали вливать в меня свою силу.

Я захрипел от боли. Мир растворился в ощущении того, что голова разрывается.

Когда открыл глаза, картинка проецировалась в сознание с двух пар глаз. Сразу замутило.

— Закрой глаза, — раздался голос Сунга. — Сначала научись чувствовать. Раздели себя и Голиафа. Потом научишься смотреть.

— У меня получилось? — осторожно спросил я, вовсе не уверенный в том, что еще жив.

— Да. Хотя… ты помнишь, как тебя зовут?

— Конечно! Наполеон, я торт и полководец!

— А?

— Снотворного ему, — раздался голос лекаря.

— Шучу, шучу, — воскликнул я и выставил руки, услышав металлический скрежет и чей-то мат. Видимо, дернулся и шагач, хотя я этого и не ощутил.

— Арс Благой, — спокойно сказал, окончательно успокаивая людей.

— Это ничего не доказывает, — не согласился со мной подросток. — В общем, мозги твои сильно пострадали. Поэтому с тобой общаюсь я, чтобы не грузить тебя научной чепухой и не перегружать, типа. Ну и я уже был в твоей шкуре. Сначала выйди из… ну в общем, вашей научной дребедени.

— Э-э-э.

— Ваша наука тут не работает. Я пытался по такой дороге идти, и не мог управлять. Это типа выше цифр и формул. Сечешь?

— Э-э-э.

— Дай своей машине имя. С этого начнется ваше разделение.

— М-м-м. Ну допустим Бардак.

— Отлично. Отлично. Ща ты поймешь, о чем я толкую. Колу этому господину!

— Э-э-э.

— Нужна первая точка разделения, чувак. Сначала вкус. Дальше проще рассинхрон пойдет. Врубаешь?

— Угу.

И действительно. Я научился разделять, когда меня трогают, а когда бьют кувалдой в корпус шагача. Затем обучился смотреть. Это оказалось самым сложным.

Можно было либо одно из зрений делать полупрозрачным, либо переключаться на какое-то одно, либо экран на две половины. Это было непросто, но все же настройка удалась.

А потом пошло управление. Это как учиться ходить заново, только без боли в мышцах.

День за днём я осваивал машину, чтобы потом помочь в ней разобраться другим.

Мы стали брать парней и девчонок прямо с академии. Девять из десяти все же подключались к шагачам. Хотя не без последствий. Несколько человек сошло с ума. Остальные отделались смертью мозговых клеток равной карьере профессионального бойца, что при наличии лекарей и моего вмешательства гойле Благих было не слишком критично. Темп нейродегенерации были бешенными лишь поначалу. Потом, наоборот, мозги пилотов начинали походить на по структуре на мозги докторов наук, что, последних немного уязвляло.

Теперь осталось из базовой модели сделать боевую, подготовить пару десятков подразделений. Теперь я спокоен. По крайней мере, спокойнее, чем был до этого.

Ох и сюрприз же ждёт тех, кто первыми вынудит нас использовать Голиафов в бою.