Вернуть Дворянство 7

Глава 1

— Ну ты и раскабанел, дружок, — сказал я Деяну, покачивая его на руках. Племяш одновременно жевал свой палец и пытался выдрать мне бровь.

— В восемь титек и с тебя бы богатырь вышел, — засмеялся Клим.

— Это да, — согласился я.

Мы с дядькой в кои-то веки могли поговорить. Почти наедине. Но Деян лицо доверенное, ничего никому не расскажет, хотя бы в силу того, что еще не выучил ни одного слова.

— Тебе придется вырвать мне зуб, — сказал дядька.

— Что? — уставился я на него.

— Что слышал. Это последний секрет нашей семьи.

— Какой? Что у нас по тридцать три, вместо тридцати двух зубов?

— Нет. Гляди, — он открыл рот.

— И чего? Зубы как зубы?

— Вот именно! Один из них лишь покрытый эмалью артефакт.

— И что он делает?

Клим натянул широкую улыбку.

— Позволяет избежать действие подавителя.

— Да ну нахер! — не сдержал удивления.

— Схожие артефакты есть только у глав государств, и то лишь у некоторых. Если бы мне не отсекли конечности, то я бы сбежал из тюрьмы, но их потеря сказалась слишком сильно, и я фактически был бездарен без всяких подавителей.

— А какого черта ты раньше молчал? — возмущенно насел я на родича. А малыш на руках рассмеялся.

— Да как-то повода не было, — пожал плечами Клим. — Предки… были те еще перестраховщики. Они создали этот артефакт для императорской династии, когда Ивановы ещё только сели на трон. Но с Павлом, отцом нынешнего правителя вышел конфликт, он не очень справедливо поступил во время имперского суда, и после смерти наша бабушка изъяла артефакт, вместо него поставив текущему правителю подделку на несколько использований. А вечноработающий оригинал у меня.

— Что-то не нравится мне прочитанное, — хмуро заметил император. — Морская блокада судов Моржовых. И сам клыкастый молчит о причинах. Вызови-ка ко мне Ржевского, уж не поэтому ли поводу он хотел со мной встретиться.

Безликий секретарь кивнул и вышел, а через десять минут в кабинет вошел следователь.

— С чем пожаловал? — недобро уставился на него правитель.

— Не знаю, Иван Петрович. Неспокойно мне, как в тот раз перед покушением на Еву. Хотел спросить, может, я чего не знаю, вдруг забыли о чем-то упомянуть. Переговоры какие были с Благим, например?

— Не было ничего… с благим матом только если, но поскольку твоя чуйка сигналит, дело серьезное. Вот что, пусть явится этот Арс, поговорим, — он взял бумаги со стола и бросил следователю. — Почитай вот, на что похоже?

Ржевский внимательно вчитывался в отчет разведки. Сухие факты перемежались личной оценкой приставленного к Арсу человека. Это было интересно. Следователь хмурился, качал головой, а дочитав сказал:

— Выглядит скверно.

— И ведь я сам ему эту землю на Чукотке отдал. Теперь выходит, моя рука в этом всём видна. Ладно, это уже наши с ним дела. Ловкий мелкий пакостник.

Артефакт был камешком. Маленький, не очень ровный, неизвестного вида минерал напоминал то ли стекло, то ли металл, то ли пластик. Но самым главным было его свойство. Я, конечно, верил дядьке, но все же испытал, чтобы окончательно убедиться.

Не скажу, что вживление артефакта было простой и безболезненной процедурой. Чего только одно покрытие собственной эмалью стоит.

Зато теперь, если во дворце меня попробуют убить, у задумавших это, ничего не выйдет.

Это не все мысли, что меня занимали. Из головы не выходила схватка с Волканом. Сколько человек вообще могли с ним справиться, учитывая ауру его гадкой силы, которой тот окутывал всё вокруг?

Разве что несколько уже пожилых владеющих. Из тех, что умеют чувствовать всполохи чужих стихий и делают это регулярно. Но я таких и не знаю даже.

То есть снова, как и с родичем Пашкой, как с Вотанабэ Таро, в конкретной точке времени и пространства я единственный, кто мог их одолеть.

И в случайности уже не верится. Создается ощущение, что меня гонят как зверя в лесу по красным флажкам в охотничью засаду.

Сына, кстати, Строжайло не смог убить. Хотел, но не хватило сил душевных. Определил пока в тюрьму. Она у них там хардкорная, старинная, одаренный еще выживет, а вот из простых людей разве что попаданцы из прошлого, которые и осваивали остров, тогда человеков еще из гвоздей делали, не то что сейчас — слабаков из плоти лепят.

Об этом и многом другом я думал, снова возвращаясь в родную страну прямиком в любимый город.

Зря я бочку гнал на государевых людей, порой кажется, что там только Ржевский с мозгами, но нет, нашлись глазастые, иначе почему правитель сам меня вызвал. Я еще толком и не успел обдумать ход разговора, да только меня именно что на ковёр вызвали, это не предполагало никаких задержек. Гневить царя раньше времени не хотелось, один намёк и всё, что у меня и есть, замучают проверками до смерти.

Как вести диалог? Дадут ли мне вообще хоть немного им управлять? Не знаю, не знаю. Главное — сделать так, чтобы я успел всё высказать, до того, как выставят за дверь. Тогда даже если меня выпнут из дворца, император, остыв, всё обдумает, и можно будет как-то договориться.

Волнение имелось, но это не страх перед правителем, а скорее, переживания артиста перед сценой, вдруг совершу ошибку, сам вспылю или ещё чего.

От аэропорта домчал до нужной точки быстро. Глядя на кованную ограду, набрал по памяти номер и сказал Маслову:

— Начинайте. Выдохнув, вышел из машины и двинулся по широкой аллее. Из окна с чашкой в руке на меня смотрел Ржевский. Мы кивнули друг другу. Провожает, как на эшафот, блин.

Мимо пробежал, как всегда взмыленный Кухарский. Бедолага. Вот уж у кого жизнь не сахар.

Казалось, разлитое в воздухе напряжение передавалось всем, кто мне попадался. Люди были какие-то нервные, дежурно кивали, натянуто улыбались, и спешили по своим делам.

Парадный караул на дверях сегодня напоминал расстрельную команду. Может ли быть, что ради меня так расстарались? А фиг его знает. Вроде и не дорос, а с другой стороны, вдруг, это фетиш секретаря правителя, например. Ладно я, а кланлида помельче так можно и до трясучки довести.

Проходя мимо караульных, почувствовал, как начинает накатывать лихой азарт, как перед боем, захотелось им шапки на глаза опустить или брякнуть что-нибудь эдакое, типа «а айда ко мне на службу». Усмехнувшись этим мыслям, остановился у дверей. Ждал, когда тяжелые створки распахнуться, но никто не планировал мне открывать.

— Даже так, — удивился я в слух, окончательно убедившись, что у Иванова есть управитель, который и занимается всеми дворцовыми декорациями. Эдакий режиссёр встреч.

Хотел, чтобы я чувствовал себя маленьким слабым человечком, пытаясь в одиночку открыть дверь. Сколько она весит? Килограмм двести? Триста?

Я почувствовал на себе чужой взгляд. Обернулся. В парке гуляла Ева с Милой. Возлюбленная посмотрела на меня украдкой. Я улыбнулся и подмигнул ей. Тревоги сразу отпустили. Сердце забилось чаще.

«Вот именно из-за неё я по-вашему играть и не буду!» — воскликнул в мыслях.

Выплавлять дыру, конечно, не стал, а вот песчаный кулак пустил. Створа распахнулась, заставив бойцов наставить на меня винтовки с примкнутыми штык-ножами. Насколько знаю, у них и табур специальный под это дело.

Я прошел внутрь, не обратив на них внимание. Там меня встретил изрядно побледневший клерк.

— Гг-господин Благой? — уточнил он, будто не знал меня в лицо.

— Допустим, — хмуро бросил я.

— Прошу за мной! — попытался он вернуть себе уверенность.

Меня взяли в коробку бойцы дворцового гарнизона. Четыре человека второго ранга и еще четыре третьего.

Чудилось, сопровождающему было более неуютно, чем мне.

— Надеюсь, вам хотя бы платят нормально, — протянул я, видя, как караул чеканит шаг, следуя коробкой.

Увидев нас, служащие всех мастей, персонал дворца и его гости, шарахались в стороны и норовили вжаться в стены, отведя глаза.

Сегодня мне назначили в большой приёмной зале. Там мне бывать еще не доводилось.

В комнате ожидания народу было изрядно. Причем из всех категорий, простые граждане, предприниматели, новое и старое дворянство и столбовые рода. Похоже, всем меня показать решили к клетке из охраны.

Ладно, это даже забавно.

К лавочке меня не подвели, что значило, ожидать мне предстоит стоя, и, видимо, до самого вечера, учитывая число просителей, и то, что я последний.

Я усмехнулся.

— Мужики, ноги не устанут? — спросил я восьмерку своих конвоиров. Ответом мне была тишина.

Пожал плечами и создал себе стеклянный трон. Усевшись, поигрался с конфигурацией подлокотников и откинулся на спинку. Посидим, че.

— Вы это, — сказал я. — Как представление своё закончите, актеров уберёте, разбудите, — демонстративно зевнул и прикрыл глаза, чуть изменив положение спинки трона.

Задремал немного. Когда разомкнул веки, увидел улыбающегося Рюрюкова Ольга Мечеславовича. Мы не виделись с тех пор, как я умчал из его поместья, после того, как Макаров отравил меня на дуэли.

— За что тебя так? — насмешливо спросил он.

— Не знаю, — махнул я рукой. — Кому-то что-то доказать хотят. Пущай играются. Мне не жалко.

По залу поползли шепотки.

Часов через восемь настала очередь плюгавенького мужичка, явно из какого-то ведомства. Ольг кивнул мне, мол, ты следующий.

— Откуда знаешь? — спросил я.

— Да почитай не первый год тут, — рассмеялся он. — На Пашкуне он всегда разминается перед большой поркой. Получается, я ошибся, думая, что последний. Народ пребывал потихоньку, взамен ушедших.

Из-за дверей донеслись крики, а потом треск ломаемой мебели. Не в жизнь не поверю, что артефакт тишины внезапно засбоил.

— Так себе представление заметил я. На совсем неискушенную публику рассчитано.

Пашкун буквально выскочил из-за дверей. Лысину покрыла испарина, он промокнул лоб галстуком и весь красный на подгибающихся ногах пошел, держась за стенку.

Двери громко распахнулись. В зале настала тишина и в ней особенно хорошо было слышно гулкий марш конвоиров.

Меня завели. Стража вышла, и двери захлопнулись.

На помосте возвышался серебряный трон к которому вела красная дорожка. Я же стоял у её начала. Император высился надо мной, не спешил говорить, разглядывая меня.

— Приветствую тебя, император, — сказал я, развеяв гнетущую тишину.

— Не скажу, что рад тебя видеть, — нехотя процедил он. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Много чего хочу, владыка.

— Вот как значит. Вспомнил, что я не просто дядька в кресле.

— Ну полно тебе, царь-батюшка.

— Не поясничай! — воскликнул он.

Я примирительно выставил руки.

— И в мыслях не было, — заявил совершенно искренне. — Я всё с той же просьбой к вам, ваше императорское величество. Я Благой Арсений Андреивич, прошу руки вашей дочери Ивановой Евы Петровны. Многое готов за неё дать, что никто больше в мире не предложит. Не гони, прочь изволь выслушать.

— Ты мне зубы старыми словами не заговаривай! — начал заводиться император. — Я тебе ясно в прошлый раз всё изложил.

— Так многое поменялось с тех пор, вашество, — спокойно возразил я.

— И что же?

— Раз просьбы для тебя, владыка, пустой звук. Я с ультиматумом пришел.

— Чего⁈ — император привстал с кресла.

Волна его давящий ауры опустилась на плечи. Меня гнуло к земле, но я и не подумал опускать головы. Чувствовал, как нарастает давление в позвоночнике, слышал, как хрустнуло колено. Я попытался закрыться, уплотнить доспех энергии, да только ничего не помогало. Тогда окатил себя лечением. Колено обожгло, будто током саданули в одну из связок. Стало полегче.

Давление нарастало. Император буравил меня испепеляющим взглядом. Влияние постепенно ослабло. Я смог распрямиться, так и не отведя глаз.

— Чего слышал, правитель, — сказал я твердою. — Либо ты мне дочь отдаешь, либо я буду вызывать на дуэль и убивать каждого её потенциального жениха. Не останется в империи сильных наследников, примусь за соседей. Кровосмешенцы западные уж точно мне не соперники.

— Ну-ну, — почти смеясь протянул император. — Долго ли продержишься так? Да тебя изничтожат быстрее, чем твоих предков.

— Поглядим, — пожал я плечами. — Да только это не всё. Перед тем как сдохну весь мир увидит, как я у тебя Камчатку оттяпал.

— Ах ты! — вскочил правитель.

Меня снова начало давить к полу, принуждая упасть на колени. Сдавило со всех сторон. Казалось, я видел, как гнев императора закручивается в жгуты. Будто аура власти обрела форму. Дышать стало тяжелее. Легкие не могли раскрыться на полную, сдавило со всех сторон. Теперь я отчетливо ощутил, как лопнули боковые связки на обоих коленях. Уж сколько я их латал в другой жизни, не спутаю.

— Не много на себя берешь, сопляк⁈ — орал правитель. — Куда ты лезешь??? В своём уме⁈

Давление усилилось до предела, ребра затрещали, я пытался укрыться техниками, но они развеивались не в силах сдержать воплощенную волю правителя.

— А что мне ещё остаётся, вашество? — кое как смог выдохнуть я. Давление в миг ослабло, и я вдохнул, окатывая себя целительной волной.

— Ты сам мне выбора не оставил, — сказал я, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. Воздуха отчаянно не хватало.

— Глупая будет смерть, — сел на трон император. — Ты на что вообще надеешься?

Я пожал плечами. Не нашелся с толковым ответом.

— На случай, — нагло ухмыльнулся я. Правитель сощурился. В глазах отчетливо читалась работа мысли.

— Неужели! — пораженно протянул он. — Так это правда. Ты всерьез спутался с Романовым.

Я успел сориентироваться. Лишь на миг меня будто начало перекашивать в лице, но потом я вернул себе самообладание, как бы надеясь, что собеседник не заметил вспышки слабости.

— Вот значит как! — встал он и приложил руку к подбородку стал ходить вдоль трона.

— Меня воспоют в песнях, даже не сомневайся, владыка, — начал паясничать я, словно пытаясь увести его в другую сторону. — А уж сколько пьес поставят. А как это по тебе ударит. Ух…

— По мне? — поднял брови правитель.

— А как же. Не ты ли мне плацдарм выделил? Задолго причём. Не с твоего ли бездействия я Макаровых извёл, не полученной ли там техникой в бой иду… уже, кстати. Но пока это события серых тонов, а уж какой окрас у них появится, только в твоей власти, император.

Он уселся, положил руки на подлокотники, и в зал вбежал секретарь, о чем-то пошептавшись, правитель нахмурился, и помощник исчез в задней двери.

— Так значит, — задумчиво протянул он.

— В глазах людей это будет выглядеть так, что ты решил за что-то моими руками наказать гордых жителей того края, а потом просто убрал меня с доски. Разменял как пешку. Сколько ты на этом потеряешь? Будут ли тебе доверять после такого. Поверь, информационная компания уже готова. Век не отмоешься. А те, на кого это всё не сработает, будут думать, что тебе любой молокосос может руки выкручивать. Вон как легко целый край оттяпал. В прямом смысле, кстати, есть вариация собы… есть способ отделить полуостров и уплыть как на лодке, абсолюта мне в аренду ради такого дадут. И люди подумают: «Он один был. А может и нам объединиться и попробовать чего откусить». Ну и с дочерью тебе уже в ладах не быть никогда после такого. Стоит ли оно того, вашество?

Он слушал меня в полуха, больше был погружен в себя. Похоже, тема с Романовым его всерьез зацепила. Не зря я тогда подробный доклад Ржевского на стол положил. Читал его правитель, вон как напугался. Всерьез решил, что я всё просчитал и смодерировал нужное будущее.

— Уже лет двадцать, как никто так нагло себя не вел, — покачал головой император, словно ему нравилось происходящее. Он окончательно взял себя в руки. — Допустим твоя взяла.

Я не сдержал улыбки.

— Только допустим. Что на другой чаше весов? Это твоё оружие, из-за которого Благих уничтожили?

— Нет, ваше величество. То предложение утратило силу. Каждое новое предложение хуже предыдущего, у вас учился.

— Щенок! — прорычал император.

Поток силы, едва не снес меня, чуть не выбросив в окно, только песчаные оковы на ногах и удержали. Я закрыл лицо руками, как во время бури и навалился корпусом вперед. Уже хотел создать клинок света и вонзить в пол, чтобы не улететь, как выплеск ярости прекратился.

— И что же ты мне тогда предложишь? — сдерживая гнев, процедил сквозь зубы правитель.

— Счастье вашей дочери, — улыбнулся я.

— И? — хотел встать он, но все же удержался в кресле. Пальцы подрагивали, и до меня дошло, что в подлокотниках кнопки, так он и вызвал помощника.

— Верну в строй любого калеку.

— Наслышан уже, — махнул он рукой. — Со всей страны уже перетаскал служак?

— Еще нет. Только начали. Зато вернее, чем у меня, людей не у кого не будет. Но это так бонус. Ещё смогу выдать дворянство любому, на кого укажешь.

Он лишь фырнул.

— И самое важное — я нашел один артефакт… — тут я обернулся, словно искал камеры.

— Это только между мной и тобой. У этих стен нет ушей.

— С его помощью ритуал древних позволит возвысить человека на ранг.

— Любого? — недоверчиво уточнил собеседник, подавшись вперед.

— Любого.

Он задумался. Я могу перворангового превратить в абсолюта, а это здесь что-то вроде стратегического оружия в том мире.

— Вот и думай, Петр Павлович. Минус полуостров или плюс абсолют. Слёзы горя Евы или слёзы счастья. Что выгоднее для страны? А для тебя? А чья выгода важнее?

— А ну пшел вон! — воскликнул он.

Тут же вбежала стража.

— Взять его! — скомандовал император.

Я бросил взгляд в окно, готовясь выскочить, но почувствовал, что заработал подавитель. Не стоит показывать, что он на меня не действует.

— Сколько ж вас понадобиться? — оскалился я, глядя на бойцов. — Тут во всем дворце столько нет.

Восьмерка здоровяков ринулась на меня. Первого же я встретил правым прямым, укладывая перед собой и мешая другим подобраться.

— Слабаков понабрали! — воскликнул я, играя на публику, что с выпученными глазами пялилась на происходящее из зала ожидания.

Второй охранник был умнее, попытался меня схватить, чтобы остальные навалились, да только улетел броском через плечо. Третьему досталась нога в голову, наглухо вырубая мужика.

После этого я уже сам пошел в атаку. Спустя десятка два секунд оставшаяся пятерка скрючилась на полу в разных позах.

Из двух дверей за троном выскочил еще десяток бойцов.

— Ну-ну, поглядим чего ваша охранка стоит по-старому, на кулаках! — заорал я.

Когда меня прижали к окну, на ногах была еще половина нападавших. Очередному быку, я позволил себя повалить, и просто перекинул через себя ногами прямо в окно. Там дар заработает, так что не разобьётся. Оставшихся четверых отправил в след за товарищем.

Из зрителей первым сориентировался Рюрикович. Он влетел в зал, за ним неуверенно пристроились ещё человек пять.

Ольг Мечеславыч закатал рукава. Ну да, былинного дядю мне при всем своём мастерстве не свалить. Килограмм сто двадцать в нём.

И тем не менее, мне удалось не угодить в его медвежью хватку. Хотя пару раз он меня зацепил, до убегающего из под ног пола. Но я как-то отбегал. Вырубил остальных, кто с ним вошел, а потом раздался выстрел.

Я упал, глядя как из ноги хлещет кровь. Попытался вскочить, но Рюриков прижал меня.

— Да всё уж, не дергайся, — шикнул он.

Ржевский стоял, привалившись к косяку с пистолетом в руке.

Ворвалось подкрепление стражи, меня скрутили и потащили знакомой уже дорогой в тюрьму под замком.