Венец безбрачия

Глава 51

Ожидание – это всегда тяжело и сложно…

С утра я сказалась больной и, отправив Эмину из комнаты, заперла дверь. У меня были продукты, запас воды, горшок, который я со вздохом опорожняла в окно, и вязание. Теоретически неделю или две можно было просуществовать и в таком режиме. И все равно это оказалось очень тяжело морально. Мне, банально, было страшно за свою жизнь.

Днём под дверью скреблась госпожа Аделаида, сладким голосом уговаривая меня открыть и обещая всяческую помощь. От ее голоса у меня мурашки ползли по коже…

Этот первый день оказался самым-самым тяжёлым. Я не знала и не представляла, что и как делается в замке. Я даже не знала, жив ли ещё капитал Лонхер. К моему удивлению несколько раз к дверям подходила Эмина и жалобным голосом просила допустить её:

- Госпожа, я ведь заразы никакой не боюсь. А только как же вы там одна и беспомощная?! Я бы вам у лекаря питье целебное заказала, и подушечку бы поправила как надо, и компресс какой на голову положила.

- Ступай, Эмина. У меня есть с собой необходимая мазь, а болезнь может оказаться заразной.

- Так ведь, госпожа графиня, вдруг вам хужее станет, как же вы там одна?!

- Ступай, Эмина…

Честно говоря, от всех этих уговоров-разговоров мне было просто жутко. Я радовалась только тому, что мальчишку деверя втянуть в это всё не смогут – он уехал до того, как проснулась госпожа Аделаида. Не представляю, что будет с Антонио, когда он узнает правду...

Вечером мне пришлось разжечь в камине несколько поленьев для того, чтобы вскипятить воды на взвар. С непривычки я чуть не обожгла руку, но все же справилась. Я как раз пила чай, когда в дверь вновь постучали: твердо, очень уверенно. И незнакомый мужской голос произнёс:

- Госпожа графиня, это кастелян Эдвин Хофман. Откройте пожалуйста.

Невозможно описать словами облегчение, которое я испытала! Значит, «братец» Харви всё же нашёл кастеляна! Когда Леон попросил капрала из войска дядюшки Бруно, того самого, что играл роль моего старшего брата, остаться в замке до его приезда, это показалось мне излишеством. Но ночью я вспоминала предусмотрительность мужа только с благодарностью: я точно знала, кого могу отправить с письмом на поиски мэтр Хофмана. Это мне ещё повезло, что кастелян нашёлся поблизости от замка. Я-то готовилась ждать его приезда несколько дней.

Я никогда в жизни не видела мэтра Хофмана, но сейчас он казался мне самым родным в мире человеком. В письме я сообщила ему далеко не все, боясь доверить отвратительную историю бумаге: мало ли кому в руки может попасть эта записка. Потому наш разговор был достаточно долог и подробен.

Кастелян замка оказался невысок ростом, сухощав и достаточно крепок. Возраст – к пятидесяти, но никакого пивного пузика и прочих примет расслабленности. Удобный дорожный костюм, собранные в коротенький хвостик наполовину седые волосы и не слишком симпатичное лицо с грубыми чертами и рытвинами от оспы. Хороши у кастеляна были только глаза: в жёсткой щёточке тёмных ресниц, с чистым белком и янтарно-карей радужкой. И взгляд – умный, внимательный…

Он выслушал всю историю, которую я ему сейчас поведала детально и, нахмурив кустистые седые брови, распорядился:

- Возьмите с собой одежду на завтра. Вам не стоит ночевать в этой комнате, юная госпожа.

К вечеру я настолько измотала себя дурными мыслями и страхами, что у меня не было сил ни возражать, не сопротивляться. Я успокаивала себя тем, что этому человеку безоговорочно верил мой муж и потому сделала так, как он потребовал.

Когда мы с кастеляном вышли из комнаты, за дверями обнаружились четверо солдат в дорожных плащах. Эти самые плащи больше всего напоминали плащ-палатки времён Великой отечественной. По приказу мэтра один из таких плащей накинули на меня, а солдат отправился в мою комнату и закрыл дверь изнутри.

На улице днём дождило, потому никого не удивило сопровождение кастеляна в плащах и с накинутыми на голову капюшонами. А если и удивило, то возразить или задать вопросы никто из встреченных слуг не осмелился.

Приезда мэтра Хофмана никто не ожидал, поэтому задуманная им уловка удалась. Эту ночь я провела в маленькой полупустой комнате, в одной из башен замка. Я даже слабо представляла, в каком месте этой громадины нахожусь.

Кровать была узкая, с жёстким соломенным тюфяком, один из солдат, оставленных за дверями, принёс мне горшок и две стареньких, штопанных, но чистых простыни, а ещё позднее – вполне приличный ужин с куском запечённого мяса. И все равно на ночь я заложила на дверях засов. Не из недоверия к кастеляну, скорее – на всякий случай. Я подозревала, что Аделаида и её доверенные люди будут искать меня.

Утром мне доставил завтрак лично мэтр Хофман и сообщил, что ночью дверь в мою комнату была взломана по требованию графини. Аделаида сослалась на то, что я нуждаюсь в помощи лекаря и сиделках. Я даже пожалела, что не могла увидеть её лицо в тот момент, когда она поняла, что меня нет в собственной спальне.

Впрочем, сожаление это было мимолётным и неважным: я все чётче понимала, в какую грязную и опасную игру вляпалась и была бесконечно благодарна мэтру Хофману за то, что он позаботился обо мне.

Днём мэтр лично сопровождал меня на прогулке в саду, и я позволила к этому променаду присоединиться Эмине, которая чуть не плакала, беспокоясь обо мне. Во время прогулки мы обсуждали мою поездку к Лебяжьему озеру, и мэтр сожалел, что Леон забрал с собой большую часть охраны:

- Ну, госпожа графиня, обойдемся тем, что бог дал. Я с собой в поездку брал восемь надёжных солдат, вот они нас и будут охранять. Вы уж меня простите, а только я с вами лично поеду. Все же богатство там не моё, а только я лично ответственность за него несу. Так что и предпочту сам убедиться, что все на месте.

- Я буду только рада вашему сопровождению мэтр Хофман.

Самое интересное, что так переживающая о моем здоровье госпожа Аделаида даже не сделала попытки увидеть меня в саду. Эмина сообщила, что после ночного происшествия вдовствующая графиня заперлась в своей комнате и с утра выходить не изволила.

Ещё одна новость была вполне ожидаема: ночью скончался капитал Рональд Лонхер, и мэтр Хофман сообщил, что вечером успел с ним поговорить за несколько часов до его смерти.

- Мэтр Бертольд считает, что если бы не попытка отравить капитана, он бы и со второй раной справился. Но я вам, госпожа графиня, так скажу: не хотел он жить… Очень уж его эта история подкосила, – кастелян перекрестился и минут пять мы ещё бродили по саду, а потом вновь начал срываться мелкий дождь.

Уже в холле замка кастелян напомнил:

- Значит, завтра с утречка, госпожа графиня, к озеру и отправимся. Карету я сам проверю и волноваться вам не о чем. А сейчас ступайте к себе, госпожа. И набирайтесь сил для поездки, – затем он повернулся к Эмине и сообщил:

- А для тебя, девонька, занятие есть. Сейчас я людей пришлю отремонтировать дверь в покои госпожи, так ты там присмотри, чтобы плотники себе чего лишнего не позволили.

Служанка торопливо закивала, обещая все в точности исполнить и робко спросила:

- Господин кастелян, я только до кухни добегу и хлеба краюшку возьму. Не завтракала с самого утра, очень уж забегалась. Вы уж дозвольте за хлебушком-то сходить.

- Хорошо, только поторопись, – равнодушно буркнул кастелян, но лично проследил, чтобы Эмина ушла раньше меня. Похоже, он совсем не доверял ей.

- Потерпите ещё немного, госпожа графиня, оно может вам и неудобно, зато целее будете, – напутствовал он меня.