Ведьмин костёр: обожжённые любовью

Глава 24

Ега встретила нас блинами. Игнат принес из погреба кринку сметаны. Я сидела за столом рядом с ним и чувствовала тепло его тела. Мне было хорошо и спокойно.

«Буду думать, что мы оба живые, – решила я, чтобы утихомирить зудящие в голове мысли. – Скоро у меня появится ребеночек, похожий на Игоря. Буду дитя кормить, баюкать, смотреть в глазки, как у его отца, и тем стану счастлива».

Дни летели в домашних хлопотах. Приближался срок родов. Ворожбе меня не учили, как и не водили к источнику. Приносили иногда студеной воды, умывали под колдовскую песнь, которая сулила здоровье мне и моему сыночку.

Сначала я думала, что это колодезная вода, но меня переубедили. И правда, разве может колдовской источник выглядеть так обыденно? Ега сказала, что сначала нужно избавиться от бремени. Слишком опасна сила источника для еще не рожденного ребенка.

– Пусть дитя познакомится с его водой после рождения.

Игнат все время был рядом, помогал словом или делом, а я потихоньку к нему привыкала. Как к брату. Больше не видела наваждений, что он и есть Игорь, и я не пыталась его поцеловать. Но, наверное, этот поцелуй нужен был, чтобы Игнат понял, как я выгляжу. Его колдовское зрение работало лишь через прикосновения, а мой безумный поступок позволил Игнату рассмотреть меня всю. Он даже рассказал, какого цвета у меня глаза.

Ега часто где-то пропадала. Иногда не появлялась сутками. Поначалу я волновалась, спрашивала о ней, но Игнат успокаивал – служба Слави, Яви и Нави тяжела и ответственна. Не стоит отвлекать ведьму расспросами. Она сама, если захочет, расскажет, где бывает и что делает.

Узнав, что рядом есть холм, на котором стоят идолы наших богов, я попросилась туда, чтобы сделать подношение Великой Ткачихе, но Игнат не пустил.

– Слишком опасно. На границе до богов всего лишь шаг, и не все они дружны между собой. Как бы не привлекла к себе ненужное внимание.

Я помнила о вражде Пернуна и Велеса из–за женщины, любимой ими обоими, поэтому послушалась Игната.

Иногда я слышала ритмичный стук, идущий откуда-то из-под земли. Терем потряхивало в такт с ним, начинали волноваться животные в загоне. Но и здесь меня успокоили.

– Великая Ткачиха работает.

Я живо представила ткацкий станок, на котором Мокошь ткала полотно жизни, а ее помощницы Доля и Недоля отрезали нити – где покороче, а где подлинней. Каждому из живущих на земле они отмеряли свой срок.

Но однажды терем так тряхануло, что сорвалось с гвоздя и разбилось зеркало. Я, как была в одной нижней рубашке, кинулась в комнату к Игнату. Его дверь находилась рядом с моей. Ведьма отсутствовала уже более трех суток, поэтому бежать к ней, чтобы получить объяснение, смысла не было.

Игната тоже на месте не оказалось. Я оглядела чистенькую светлую комнату. Просто обставленную, с домотканой половицей у кровати. Уже собиралась уходить, как заметила вылезшее из–под подушки кровавое пятно. Только подойдя ближе, я поняла, что обманулась. Это был кусок красного шелка.

Я отодвинула подушку и едва не закричала. Передо мной лежало красное платье, подаренное мне Игорем при нашей последней встрече. Он увез его с собой в день нападения врага на мой родной город. Я не могла ошибиться. Это было оно. Повертев подол платья, я нашла засохшее кровавое пятно.

У двери раздался шорох, и я резко обернулась. Игнат застыл, заметив в моих руках платье.

– Что это? – спросила я. Лицо меня не слушалось. Губы кривились, сдерживая рвущийся из меня вой. Неужели Игорь жив?!

– Сам не знаю. Ведьма говорит, оно было при мне, когда меня привезли сюда.

– Кто привез? – выдохнула я, едва владея собой.

Он пожал плечами. И правда, неважно кто привез. Важно понять, кто стоит передо мной.

– Неужели ты меня не узнаешь? – я отбросила платье и подошла к Игнату ближе. Я обняла его лицо ладонями и, поднявшись на цыпочки, поцеловала. Он покачал головой. Я притянула его руку к своей груди и заставила сжать. – Игорь, проснись. Это я. Твоя лада. Твоя жена. А здесь, – я передвинула руку на большой живот, – наш сыночек.

Игнат опять покачал головой.

– Наваждение все это. Тот рыжий парень не мог выжить. Его повесил собственный брат. Я стоял у его могилы и читал имя единственного сына Ратибора на камне. Его любимая совсем на тебя не похожа. Ее я тоже видел. Слишком молодая, слишком веселая и беззаботная. С голубыми глазами и веснушками на носу. Пусть зовут тебя так же, но ты не она. Во снах я видел другую.

– Но ты же шептал мне: «Узнай меня!». Ты же что–то чувствовал в этот момент? Что–то заставило тебя так сказать? Я и узнала. Это я! Я – твоя любимая Ясна. И зовут тебя не Игнатом, а Игорем.

– Нет, тебе привиделось. Никогда я такого не говорил. Мы не можем быть теми счастливыми людьми, какими были эти дети – Игорь и Ясна, – он сунул пальцы в волосы, зажал их до боли в кулаке. – Мы совсем другие. Это место такое. Путает наше сознание. Водит кругами. Зачем богам менять наш облик до неузнаваемости? В чем смысл?

– Смысл есть! Не все, что задумали боги, нам ведомо. А вдруг они проверяют нас, насылая испытания? Мы твердили друг другу, что любим, беспечно верили, что нас ничто не может разлучить, что наша любовь бессмертна. А посмотри–ка на нас сейчас. Где та искра любви?

– Потухла...

– Значит, все ложь? Мы любили только облик друг друга, и совсем не знали тех, кто прячется за красивыми лицами? Я не хочу в это верить. Меня привела сюда Великая Ткачиха. Да, я изменилась, но то нужно было для сохранения жизни. Я последняя из рода Беримиров, и меня преследовали враги. Но нашлись добрые люди. Они напоили меня ведьмовскими каплями, чтобы меня не узнали. Была Ясна, а стала Ягори. Но внутри я прежняя. Прежняя, слышишь?

– А я? Где я прежний?

– Старая рома говорила, что колдовской источник меняет тех, кто живет возле него. Он и тебя изменил. Поверь мне, ты – Игорь, ты – князь Ратибор. Красное платье тому доказательство...

– Но почему я вижу жизнь Игоря будто со стороны? Почему во мне живет убеждение, что я не он?

– Потому, что ты умер, – на пороге стояла ведьма. Как долго она слушала наш разговор, гадать не приходилось. Слышала все, поэтому и вмешалась. – А рана на твоей голове – след от удара молотом. Твой брат не пожалел тебя, как не пожалел родную мать и отчима, давшего ему имя. Напал на тебя вероломно, когда ты оплакивал родителей. Ты до последнего не верил, что творимое предательство его рук дело.

– А почему я здесь? – Игнат выглядел растерянным. – Зачем?

– Богиня посчитала, что тебе не место в Нави. Скажи спасибо Ясне. Великая Ткачиха обратила на нее взор и приложила все силы, чтобы вы встретились. Не зря ей дано еще одно имя – Могущь. Она может все.

– Меня оживили? Но я помню, как умирал от боли, и как долго ты меня выхаживала, – он поднес руку к шраму и потрогал его.

– Возрождение, как и рождение, всегда идут через боль. Ничего не дается даром.

Я подошла к Игорю и взяла его за руку. Прижала большую ладонь к своему лицу. Пусть он не был таким же, каким запомнился, мне достаточно было знать, что он жив. Любовь и нежность затопили мое сердце.

– Но почему богиня не оставила меня прежним? Зачем изменила?

– Это не Мокошь, это источник, – ведьма вздохнула. – Правильно казала Ясна, он меняет людей, хотим мы того или нет. Но есть и награда – тот, кто возле него живет, может не беспокоиться о своих летах. Жизнь будет длинной. Мне уже далеко не те года, какие были, когда я пришла сюда. Однако я еще жива. Никто, из знающих меня прежде, сейчас бы меня не признал. Да и не осталось никого в живых. Всех своими руками проводила в Навь.

– Вы видели каждого, кто умер на земле? – я была изумлена.

– Только тех, кто почитает старых богов. Навь – это созданное ими царство.

– Значит, вы видели моих родителей? И сестру?

– Родителей видела, а вот сестру не припомню, – ведьма нахмурила брови, перебирая в памяти людей, которых проводила в иной мир.

Я закрыла ладошкой рот. Неужели Дарина жива?!

– А как узнать, точно ли человек умер? – Игнат понял меня, положил руку на плечи, прижал к себе.

– Если только заглянуть в полотно жизни, – старуха с сомнением покачала головой.

– А где его можно увидеть? – я готова была сейчас же бежать, чтобы убедиться, что сестра жива.

– Так оно вокруг нас, – ведьма обратила глаза к окну.

– Где? – выдохнули мы с Игнатом одновременно.

– Холмы. Это и есть оно. Станок работает, ткани становится все больше, вот и складывается она в складки. А те раздвигают Арпаты. Раньше весны вам нужный кусок полотна не отыскать.

– Значит, будем ждать весну, – сказала я, воодушевившись знанием, что хоть кто–то из моих близких жив. Я не сирота.

Где же ты, милая сестренка? Почему я не встретила тебя? А ведь стояла у твоей могилы, считая, что соседи просто перепутали наши имена, когда набивали их на камень.

Когда ведьма оставила нас вдвоем, Игорь взял меня за руки.

– Я не знаю, что тебе сказать. Рад бы признаться, что люблю тебя, но... ты мне будто сестра. Я прислушиваюсь к себе и понимаю, что во мне нет ничего от Игоря. Ни памяти, ни чувств. Я – Игнат. И у меня все мертво внутри.

– Ничего, – я упрямо мотнула головой. – Я умею ждать. Я верю, что однажды ты прозреешь...

Он горестно усмехнулся.

– Не перебивай! – я накрыла пальцами его губы. – Пусть пройдут годы, но однажды ты поймешь, как сильно любишь меня. Я буду рассказывать тебе о нас, о наших чувствах, о родных местах и людях, и ты все вспомнишь. Я не позволю Игорю исчезнуть. Я не для того так долго шла к тебе, чтобы потерять. Вера, надежда, любовь – вот, что живет в моем сердце.

– Вера, надежда, любовь, – повторил обветренными губами Игнат.

Дни летели, и уже трудно было понять, чего я жду больше – прозрения Игоря, родов или весны. Ега посоветовала не трогать Игната, не докучать разговорами, отпустить, чтобы он не испытывал напора, а дошел до истины своим умом.

– Великая Ткачиха вернула его к жизни, но вернуть прежние чувства она не в силах. Может такое случиться, что он так и не станет Игорем. Поэтому живи как жила. Если суждено проснуться любви, то он полюбит тебя любую. Будь ты рома Ягори или княжна Ясна.

Я согласилась с ведьмой. Не каждому дано продолжать любить человека, который стал сам на себя не похож. Что и говорить, хоть и выглядел Игнат старше и сильнее, умнее и рукастее, но покажи мне сейчас того беззаботного юношу Игоря, и я кинулась бы к нему. В нем все мне было знакомо, каждая черточка на лице, взгляд, улыбка, голос. А к Игнату я должна была привыкнуть. Он был совсем другим.