Ведьмин костёр: обожжённые любовью

Глава 19

Немного помолчали. Я не решалась расспрашивать, а Добронега не спешила продолжать разговор. Глядя в окно, думала о чем-то своем. Потом перевела на меня взгляд

– Я ведь точно знаю, что ребенок у Бажены был не от князя. Я не только того курощупа поспрашивала, что девку соблазнил, но и челядь из ее родного дома. Слуги все видят. Любила она его, надеялась вместе сбежать. Мать потому и поторопилась ее замуж выдать, чтобы эту тайную связь разорвать. А на подлость ее любовник решился, когда ему деньги большие посулили. Я сама приказала этого тартыгу утопить. Чтобы другим наука была. Так что не думай, что я руку к смерти Бажены приложила. Она просто затосковала, а поговорить ей не с кем было. Мать ее – чистая разлямзя.

– И все же, почему мне помогаете? – сейчас я верила Добронеге.

Раз призналась, что приказала утопить любовника Бажены, то не было причины молчать, если сама поспособствовала выведению на чистую воду женщины, которая пыталась обмануть князя.

– Я сон нынче ночью видела. Мокошь ко мне явилась и наказала, чтобы я имя свое вспомнила и добром перед смертью несчастной душе отплатила. Бажене уже не помочь, вот я и подумала о тебе.

– Вы знаете, что умрете?

– Давно знаю. Хворь неизлечимая меня изнутри жрет, – она опять потерла живот. – Вот и хочу успеть изобличить врага, чтобы сын мой без наследства не остался, да отец его жив–здоров был. Ему еще наших дочерей замуж выдавать.

– Вы уже знаете имя врага?

– Конечно. Как только поняла к кому Улада бегает. Только князь мне не поверит, что это брат, пьяницей прикидывающийся, на наши богатые земли метит.

– Ярослав?!

– Он. Сейчас живет на окраине Града. Прячется. Сделал вид, что к себе уехал, а сам здесь что–то караулит. Или кого–то, – княгиня выразительно посмотрела на меня. – Не думает, что хитрее его найдутся. Ничего, справлюсь. И не такую беду отводила. Как только тебя спрячу, сразу за дело возьмусь. Я бы тебя у своих родственников поселила, но больно ты приметная. На каком бы постоялом дворе не остановилась, везде тебя опознают. Когда речь идет о таких больших деньгах, как наши, враг будет щедр с доносчиками.

– Есть у меня одно место на примете, где меня точно искать не будут. Нужны лошадь и одежда потеплее.

Я вспомнила разговор с нищим, который принес мне весточку от несуществующего брата. Великая Ткачиха и здесь постаралась, обезопасила меня. Зря я думала, что Перун в игры против жены играет. Не опустился главный бог до такой подлости, чтобы Олегу сны обо мне посылать.

После мыслей о справедливости богов дышать стало легче.

– Сделаю, – кивнула Добронега. – Все для тебя сделаю. Уже совсем скоро я с Мать–Сырой Землей встречусь. Смело в глаза ей посмотрю.

Я поднялась со скамейки и, скинув шубу, в которой уже упарилась, подошла к княгине. Неловко опустившись на колени, поклонилась ей в ноги.

– Спасибо за вашу доброту, матушка.

– Богине Мокоши скажи спасибо, – Добронега материнской рукой потрепала меня по голове. – Ведет она тебя. Поэтому с чистой душой одну отпускаю.

Я взяла княгиню за руку, чтобы поцеловать, но, вздрогнув, подняла на нее глаза.

– Что? – со смешком спросила она. – Смерть мою углядела?

Я кивнула.

– Когда?

– В Масленицу, – я видела, как жгли чучело Масленицы, и на огонь смотрели все трое детей князя. В траурных одеждах, со скорбными лицами.

– Хорошо, – сложив губы трубочкой, княгиня со свистом выдохнула. – Поживу еще. Успею Ярославу хребет сломать.

– Вам не страшно? – я отпустила руку княгини и кряхтя поднялась. Она помогла мне, поддержала.

– Смерти только дураки не боятся, – она тоже с трудом выбралась из кресла. Неожиданно крепко обняла меня. Зашептала на ухо. – А ведь ты, девочка, вестница смерти.

Я оглянулась на прошлое и поняла, что все мои видения, касающиеся встреченных мною людей, были о смерти. Что Горан Ратибор, болтающийся на ветке дерева, что Ярослав, едва избежавший укуса змеи, что Гожо, которого ждала смерть от удара ножом... Шофранки ли? Только князя Олега я видела живым, но то, скорее видение было обо мне самой, а не о нем. Не все сбывается – в этом я убедилась. Избежал же Ярослав ядовитого укуса, и еще неизвестно, что будет с Гожо, но в смерть Горана я свято верила. Убийца матери, приемного отца и брата должен поплатиться.

– Жаль, что Ярослава предупредила о смерти. Не было бы сейчас такой беды. Не знала, что он решится поднять руку на брата. Вам тоже нужно быть осторожными. Ваш сын идет следующим за князем.

– О том душа и болит, – согласилась Добронега. – А что ты Ярославу напророчила?

– Смерть от ядовитой змейки, подброшенной ему в кровать.

– Что ж, пророчество непременно сбудется. Боги ничего просто так не посылают, – она улыбнулась мне, и я поняла, что знаю, как умрет Ярослав.

Прощались душевно. Трижды расцеловались. Я даже успела пустить слезу.

– Ты только скажи, в какую сторону везти тебя? – Добронега поправила на мне пуховый платок. Одежду выдали всю новую. Ту, что я принесла с собой, тут же сожгли.

– Ближе к Арпатским горам. А там уж я сама.

Вывозили меня из княжеского двора так же тайно, как привезли. Укрыв кошмой и несколькими шкурами. Добронега дала мне двух сопровождающих – грозного вида воинов. Долго гнали сани, не позволяя высунуть носа. Остановились лишь раз, когда я взмолилась, что мне нужно сходить в кусты. Только тогда я увидела, что к саням привязана еще одна лошадь, а рядом со мной лежат плотно набитые седельные сумки.

Остановились затемно у дорожного трактира, но и тогда мне не разрешили покинуть повозку. Принесли несколько бутылей с горячей водой, которые подложили под шкуры – мороз крепчал. Быстро остывающую кашу я проглотила торопливо, на ходу. Согревшись, забылась до утра тревожным сном.

– Не упрела? – добродушно спросил меня дядька, сидящий на козлах, когда я выбралась на свет. Улыбнулся, видя, как я тру глаза.

– Мне бы умыться.

– К вечеру будет большой постоялый двор, умоешься. Теперь можно не таиться, далеко ушли. Остальной путь проделаем, как и положено, с ночевкой в тепле. Ты только волосы получше под платок собери и старайся головы не поднимать, чтобы люди тебя не запомнили.

Второй провожатый спал в санях, положив под голову седельную сумку и накрывшись тулупом.

– Он всю ночь сани гнал, – пояснил первый. – Лошадей только под утро поменяли, взяли свежих. Твою лошадку не трогали. Как можно? Подарок княгини.

– Вы, никак, братья? – я только сейчас разглядела, как похожи мои охранники. Оба светловолосые, голубоглазые, круглолицые.

– Ага, – охотно откликнулся парень. – Только он старший, а я младший.

В доме Добронеги оба брата казались строгими воинами. Чего только стоило их оружие. Теперь же я видела простых мужичков, что носят тулупы мехом наружу, а шапки натягивают по самые глаза. Таких полно в каждом трактире.

– А как вас звать? – я намолчалась, поэтому охотно поддержала беседу. Раз нас ждет долгий путь, надо бы познакомиться.

– Давай, девка, условимся: ты наших имен не знаешь, а мы твоего. Так спокойнее. Мы с братом сейчас не с тобой на санях катаемся, а в деревне у матушки гостим, Коляду встречаем.

Ишь, как придумали! Спросит кто в Граде, где были в момент побега гадалки, скажут, ничего не видели, ничего не слышали, всю Коляду квасили. А Коляда длится две недели – как раз туда и обратно. Добронега сильно надеялась, что ее люди уложатся по времени. Далековато оказались Арпатские горы. Еще нужно будет отыскать, где обитает ведьма.

Но ничего, мир слухами полнится. Найдем.

– А как мне к вам обращаться? – не успокоилась я.

– Так и называй нас – Старший и Младший, мы не обидимся.

Я растерялась, хотя понимала, что мой спутник прав. Платок нужно потуже завязать, чтобы рыжие прядки не высовывались, да в людных местах помалкивать. Услышит кто посторонний, как мы друг друга зовем, может запомнить и описать. А там и до чужих ушей слух дойдет о двух мужиках и беременной девице. Слишком многим со мной хочется встретиться. Князь Олег наверняка уже весь Град перевернул.

Пока ехали, я узнала братьев лучше. Все–таки они были разными. Младший – разговорчивый и общительный, старший – хмурый молчун. За все время и пары слов не сказал. Под вечер мы вкатились в крупное село, но остановились не в тихом месте, где могли поесть в одиночестве, а выбрали самый шумный трактир.

– Здесь приезжих полно, но кормят вкусно и в лица не успевают заглянуть, – пояснил Младший. – Еще представление скоморохи и кукольники дают, на себя внимание отвлекают. Никому не будет до нас дела.

Стоило услышать о скоморохах, как сердце сжалось. Вдруг родные обозные здесь? К ним не кинусь, боясь преследователей, но хоть издалека посмотрю.

Нам выделили одну комнату на троих. Меня представили родной сестрой, чтобы хозяин не подумал ничего плохого.

– С нас Добронега шкуры спустит, если мы за тобой не уследим. Велено день и ночь глаз не спускать, пока до места не довезем. Поэтому потерпи. Мы на полу поспим. Не помешаем.

– Вы мне и в санях не мешали, – улыбнулась я.

Поесть спустились в общую залу. Слуги с ног падали от усталости, и мы не дождались бы еды до утра, если бы попросили принести наверх. Праздник Коляда был в самом разгаре, и в трактире гуляли не только приезжие, но и местные. Нам с трудом освободили место. Хозяину пришлось согнать со скамьи сильно набравшихся мужичков. Они так и не дошли до выхода, завалились спать под соседним столом, прямо под ногами пирующих.

Кормили сытно, но просто. Похлебка, тушенная на жиру репа, пирог с зайчатиной и горячий узвар. После мороза и плотной еды я разомлела и тихо дремала, уткнувшись в плечо одного из братьев. Они беседовали о чем-то своем.

Разбудил меня женский голос. Знакомый голос. Я приподнялась, чтобы осмотреться и понять, откуда он донесся, но Младший дернул меня назад.

– Сиди. Чего высовываешься? Сейчас не время скакать.

Как нарочно, за соседним столом затянули песню, и я не смогла удостовериться, на самом ли деле слышала быстрый говор Зорьки.

– Чего ты ужом вьешься? – опять одернул меня Младший, когда я вертела головой, пытаясь рассмотреть столы поблизости.

Хотела сказать, что увидела знакомую, но вовремя прикусила язычок. Зачем врать, если я не знала наверняка, что голос был Зорькин? Еще боялась подвести братьев. Ведь они предупреждали, чтобы я не привлекала к себе внимание. А если моя дорогая подруженька находится в трактире, то, увидев меня, не усидит на месте. Кинется обниматься.

Пришлось притихнуть и ждать. Вдруг увижу если не Зорьку, то кого-то знакомого? Ведь не пришла же подружка одна? Вот еще причина, по которой не следовало лезть на рожон. Вдруг рядом с Зорькой Гожо? Как тогда быть?