Василиса Предерзкая

Остановка восемнадцатая Конек-горбунок

Спустя десять минут, отведенных на стремительные сборы, мы уже стояли возле оседланных коней.

И если я убивалась по золотым, а Володар переживал за содержимое мешочка, то черный единорог тосковал из-за потери приглянувшейся ему Майки, которую выкрал аук. Новичку в компании он, мягко сказать, не обрадовался и теперь мрачно косил глазом на здоровенного тяжеловоза сотницы. Даже куснуть порывался, но Володар шикнул на него, и Бергамот перестал задираться.

Я топталась в сторонке, не зная к кому напроситься в седло. По всему выходило, что более крупный и массивный конь сотницы должен играючи свезти двух не сильно упитанных девушек, но Володар думал иначе.

– Поедешь со мной, – заявил он, и не успела я моргнуть, как была подхвачена, поднята и уже перекидывала ногу через спину Бергамота.

Тем временем из терема выбежал высокий и крайне упитанный дядька в переднике.

– Агриппина Игоревна, матушка, – бросился он наперерез хозяйке, – а как же поминки? Гости скоро собираться начнут, а вас и след простыл.

– Репетируйте без меня, – отмахнулась ёжка, легко вскакивая в седло своего тяжеловоза. – Приеду. Проверю!

– Будет сделано, Агриппина Игоревна! – крикнул ей вдогонку мужичок и поспешил обратно в терем. Володар наклонился, пощекотав дыханием мое ухо, взял поводья.

– Вперед! – азартно выкрикнула я, и кони дружно выбежали за ворота.

И вот зря я сомневалась в Бергамоте.

Черный единорог не только успешно вез нас с Володаром, но еще и умудрялся с ехидным ржанием обгонять тяжеловоза. Тот пыхтел. Крутил головой и ускорял шаг, чтобы не быть в отстающих.

То Володар, то сотница спохватывались и осаживали коней, но уже через пару минут между ними вновь начиналось соперничество.

За пару часов тяжеловоз и единорог покрыли расстояние дневного перегона. И если на Бергамоте такой темп вообще никак не сказался, то тяжеловоз заметно устал, но даже и не думал сдаваться.

Сдалась в итоге я.

– Ы-ы-ы-ы! – простонала, подпрыгивая на очередной кочке и больно ударяясь копчиком о седло. – Привал! Давайте остановимся на привал!

– Так еще даже не стемнело, – удивилась Агриппина Игоревна, но я скорчила такое страдальческое выражение лица, что сотница мудро передумала. – Привал так привал.

Отдыхать решили возле небольшого ручья, весело бегущего по кромке между лесом и раскинувшимися до горизонта полями. Володар занялся костром, сотница – лошадьми, а я просто лежала на заботливо расстеленном в примятой траве одеяле и старалась не стонать в голос. Обращенная к небу пятая точка болела так, словно с ней случился перелом.

Нет, можно было, конечно, воспользоваться обезболивающим заклинанием или зельем, но Володар влил в меня столько силы и гадости, чтобы спасти от дурмана аука, что никто из нас не был уверен, как поведет себя мое тело, добавь я к этому еще парочку заклинаний.

Через пару минут стенаний боль в пятой точке никуда не делась, но была вытеснена настойчивым желанием мочевого пузыря уединиться в кустиках. Пришлось вставать.

Володар и ёжка сидели на принесенном магом поленце. Сотница палочкой чертила на кусочке плешивого участка земли план по проникновению в логово разбойника.

– Соловей построил себе дом на семи дубах, в лесочке за деревней Щабуду. Вместе с ним в логове постоянно находится караул из десяти человек, но если нам сильно не повезет, то вся банда будет в сборе…

Еще секунду назад сосредоточенный на пояснениях Володар резко поднял голову и посмотрел на крадущуюся в кустики меня.

– Ты куда?

– Сейчас вернусь, – бросила я, выразительно морщась от боли при каждом шаге.

Спутники проводили меня сочувствующим взглядом и вернулись к обсуждению плана, а я выбрала просвет и углубилась в лесочек. Усмирив зов природы, пошла обратно, но наткнулась на поляну с черникой и немного пособирала ягоды. В результате дала небольшого маха и вышла дальше от полянки, где был лагерь, аккурат к ручью. Подумав, что это сама судьба направила меня к источнику, я решительной перевалкой криволапой утки захромала к берегу, рассчитывая умыться прохладной водичкой.

На привале благоразумная ёжка развела коней, сделав небольшую паузу в их противостоянии. Бергамот остался по ту сторону лагеря и был скрыт деревьями, а уставший тяжеловоз сотницы пасся с этой.

– Эх, вот бы и мне коня… – завистливо вздохнула я, пройдя мимо красивого и статного коня, и тут же схватилась за пятую точку. – Желательно нормального коня!

И если у вселенной есть уши, то она явно меня услышала, так как на берег ручья выскочила красивая молодая лошадка.

***

– И-и-и-и! – чуть насмешливо заржала лошадь, словно потешаясь над моим вытянувшимся от удивления лицом.

– Какая ты… красивая!

Лошадка польщенно мотнула головой и игриво переступила копытами, явно рисуясь. Само воплощение изящества, белоснежная красавица. Ее не портила даже неаккуратная черная полоса, поднимающаяся от носа и пропадающая под челкой, словно создатель нарочно окунул кисть в чан с краской и провел по морде животного.

Стараясь не делать резких движений, я неторопливо спустилась к кобыле и нерешительно замерла, инспектируя карманы на предмет завалявшихся в них сахарка или сухарика. Лошадка с интересом следила за моими попытками найти хоть что-то съестное.

Так ничего и не обнаружив, я случайно задела браслет с пространственным карманом, одолженный Демьяном. Рука пропала в пустоте, нащупала то, чего там и в помине быть не должно, и… вытащила на свет тушку черного петуха!

«Так вот куда я его дела», – пришла мысль, а затем до меня докатилась вонь от протухшего мяса.

– Фу! – скривилась я, зажимая нос свободной рукой и отставляя другую как можно дальше.

Увы, но лошадка приняла внезапное явление смердящего трупика за долгожданную подачку. Она с шумным фырканьем принюхалась, сделала пару шагов вперед. Наклонила голову и неожиданно вцепилась в крыло петуха мощными челюстями.

– Эй, ты чего! – возмутилась я, перехватывая пернатого другой рукой. – Плюнь каку! Плюнь, она невкусная!

Лошадка думала несколько иначе. Она злобно зыркнула на меня из-под белоснежной челки, по-собачьи зарычала и дернула головой из стороны в сторону. От мощного рывка меня занесло, нога проехала по жидкой грязи мелководья, тело потеряло равновесие, и я с диким визгом села в лужу. Точнее, в ручей, но слаще мне от этого не стало.

– И-и-и-и! – заржала победительница, подкинула тушку петуха, перехватила зубами и в один прыжок вбежала на верхушку берега.

– Куда! – крикнула я, протягивая руку с зажатым в ней пуком выдранных перьев. – Отравишься!

Но лошадь не пожелала слушать глас разума и скрылась в подлеске.

Я брезгливо выбросила перья – все, что осталось на память от петуха. Посмотрела на свое отражение в водной глади и тяжело вздохнула.

Васька, ну почему ты не случаешь мудрых советов? Ведь хотела убрать золотые в пространственный карман! Так почему отмахнулась от этого, как от не очень важного, и в итоге забыла? Зачем вообще потащила деньги для ОРа?

Ведь могла оставить в доме Миродара. Могла? Могла!

Вот и вышло, что из-за глупости и невнимательности в пространственном кармане оказался стухший петух, а я сама в глубокой ж…

– Решила искупаться?

Я резко оборвала процесс самобичевания и вскинула голову. Володар, вероятно, привлеченный шумом, спускался к берегу.

– Ага, – меланхолично отозвалась я, все еще сидя на мелководье в мокрой одежде и полных воды сапогах. – Водичка шикарная.

– Это хорошо… – эдак многозначительно улыбнулся маг. Одним быстрым движением он скинул с себя рубаху и потянулся к ремню на штанах.

***

Я была уверена, что меня не смутить полуголым парнем. До тех пор, пока Володар с решительным видом не выдернул из штанов ремень.

– Володар… – слегка забеспокоилась я. – А ты что собрался делать?

– Топиться, – невозмутимо ответил тот, наклоняясь и подкатывая штанины до колен.

– А-а-а… – растерянно протянула я, наблюдая за тем, как он пропускает ремень через рукава рубахи, что-то неразборчиво колдует, размахивается и закидывает сию мудреную конструкцию в воду.

– Агриппина предложила сделать уху. Поедим, отдохнем, а к вечеру доедем до Щабуду и останемся там на ночевку, – пояснил маг, заходя в воду по щиколотку и останавливаясь.

Я с неподдельным любопытством следила за тем, как он поднимает руки над водой. Как напрягаются мускулы предплечий. Как едва заметно натягивается еле видимая нитка магии.

Миг, и чуткие пальцы поймали воздух. Дернули вверх. Как по команде рубашка выскочила из ручья, точно подсеченная леской, и оказалась в руках хозяина. Рыбак вытащил из импровизированной сети улов и кинул на берег.

Я задумчиво понаблюдала за тем, как бьется в траве пойманный окунь размерами с мою ладонь. Припомнила, что Володар не учился в школе, но зато умел делать много интересных штук. Например, я так и не поняла, как ему удалось разрушить грезы аука. Как он раскачал свой уровень настолько, что умел выпускать сразу несколько заклинаний. И этот его странный акцент…

– Володар, а где ты научился так круто владеть магией?

Мужчина встряхнул рубашку, обдав меня холодными брызгами. Закинув свой невод повторно, он покрутил кистями в воздухе и уточнил:

– Помнишь, как звали прошлого директора магической школы?

Знания, вызубренные перед экзаменом, еще не усели выветриться из головы, поэтому я без запинки отчеканила:

– Яснозор Грозный, магистр практической магии. Семь лет проработал в школе в качестве преподавателя по базовым заклинаниям, а после больше десяти лет занимал пост директора.

Я осеклась и прикусила нижнюю губу. Память еще хранила четыре из десяти созданных Яснозором заклинаний, но чуйка шептала, что Володара вряд ли интересует уровень моей подкованности в биографии известной личности.

– А что? – с подозрительным прищуром глянула я на рыбачившего мага.

– Он мой отец.

– Как?!

Я аж подскочила на ноги от удивления. Поскользнулась. Взвизгнула и взмахнула руками. И обязательно вновь грохнулась бы на пятую точку, но Володар ловко перехватил меня за руку и удержал.

– Погоди! – требовательно вцепилась я в сильное предплечье. – Но ведь говорили, что Яснозор… что он того… ну…

– Малость свихнулся? – подсказал Володар, видя, что я замешкалась с окончанием фразы. – С учетом того, как и сколько о нем говорят, подозрение в отъехавшем чердаке – это еще не худшее. И нет, все слухи о его невменяемости не более чем слухи. Яснозор – потрясающий отец, учитель и маг-изобретатель.

– Тогда почему о нем сочиняют чушь? – спросила я, зябко обхватывая себя за плечи.

Промокшие штаны неприятно липли к телу и холодили ноги. Вода в сапожках громогласно хлюпала при каждом движении. Хорошо бы сбегать и переодеться в запасной комплект, но любопытство держало на берегу понадежнее любого заклинания приклеивания.

– Отец начал замечать, что с назначениями по обязательной отработке что-то не так. Часть перспективных выпускников уезжала в такие глухие деревни, каких и на картах не сыщешь. А не самые выдающиеся и способные внезапно получали непыльную работенку в больших и спокойных городах. Как директор, он не мог допустить, чтобы такое творилось в стенах школы. Он собрал доказательства, но совет только посмеялся, и очень скоро его сместили с должности.

Маг выловил еще две рыбешки, а я тем временем вспомнила несчастного Олешку, которого отправили работать на почту. Вспомнила собственные Большие Беды, ждущие меня вместо уникальной работенки в долине вампиров. Нахмурилась. Возмутилась.

– Этого нельзя так оставить! Надо собрать всех, пожаловаться королю и…

– Василиса, – мягко осадили всю такую раскрасневшуюся и разбушевавшуюся меня, – беги-ка ты к костру, пока окончательно не продрогла.

– Но!..

Володар стряхнул с рук заклинание и развернул меня к берегу.

– Переоденься и обсохни, а то сил нет смотреть, как ты дрожишь и клацаешь зубами.

– Я не…

– Потом. – Сильные руки мягко подтолкнули в спину. – Потом обсудим всю несправедливость этого мира. Иди скорее!

Я и сама не поняла, как взбежала на крутой берег и заметила дымок от костра, тонкой струйкой поднимающийся над лесом.

Пробежавшись до опушки, я прошмыгнула мимо занимающейся готовкой ёжки. Та подняла голову, озадаченно уставилась на мою мокрую одежду, хмыкнула и вернулась к своим кулинарным обязанностям.

Отстукивая зубами оду холоду, я вытащила из сумки полотенце, сменное белье и стыдливо скрылась за ближайшими кустами.

Обрадованные комары поспешили поприветствовать гостью голодным пищанием и радостным кусем во все оголенные места. Я ругалась, отмахивалась и воевала сперва с мокрыми штанами, которые отказывались отлипать от тела, а после с сухими, которые тоже оказались категорически против того, чтобы легко и быстро натянуться на мои влажные и порядком искусанные конечности.

– Ах ты, пакость такая-растакая, чтоб тебя леший прибрал! – громкий вопль сотницы застиг меня в момент сушки ботинок.

Стремительно натянув еще влажную обувку, я с треском выломилась из кустов, на ходу щелкая пальцами и копя силу для формирования боевого заклинания. Повышенная тревожность предположила, что нас настиг аук с волками, но реальность оказалась куда интереснее.

В этой самой реальности хорошо знакомая мне белая лошадка с энтузиазмом молодого бобра точила клыки о ближайшую березку.

– Охренеть! – вырвалось у меня.

Привлеченная звуком моего голоса всеядная зараза оставила ствол в покое, повернула голову и дружелюбно заржала.

– Ей же плохо станет, – всплеснула руками Агриппина Игоревна, глядя почему-то на меня.

– Плохо? Ей? – переспросила я, памятуя о петухе, и усмехнулась. – Ой, что-то сомневаюсь.

Лошадка фыркнула, оторвала кусок коры и захрустела им с азартом голодного дитятки, дорвавшегося до леденца, но сотницу это не успокоило.

– Кось-кось-кось, – ласково позвала она, опуская руку в карман и вытаскивая из него маленькое яблочко и горсть сухариков.

Четвероногая красавица заинтригованно вытянула морду, подошла и ткнулась мягким носом в предложенное на ладони угощение. Куснула яблоко, с задумчивым выражением на морде похрустела сухариками и с куда большим интересом подобрала парочку забракованных сотницей картофелин.

– Ты глянь, что творит! – восхитилась ёжка, когда лошадка с жадным удовольствием первооткрывателя принялась подбирать еще тлеющие угольки.

Я вспомнила источающую зловония тушку черного петуха, преподнесенную мне старостой, и хмыкнула. Если уж после такого гостинца лошадка не отбросила копыта, то уголь ей тем более не страшен. Наоборот, может, и поспособствует лучшему перевариванию той дряни, что она сожрала.

– А хорошая какая, – со знанием дела протянула сотница, поглаживая девочку по шее. – Грива точно шелк. Смотри, ногами так и выплясывает. Добрая. Добрая коняшка.

Лошадка сообразила, что ее хвалят, подняла голову, приосанилась и… с тихим печальным «хрясь» за ее спиной упала обгрызенная березка.

– Иго-го! – заржал впечатленный конь сотницы.

– Ого, – не менее удивленно откликнулась его хозяйка, а я решительно подошла к всеядной и протянула руку, чтобы погладить.

Чудо-юдо-нечто-лошадь благосклонно ткнулась наглой мордой мне в грудь, позволив себя приласкать, и блаженно зажмурилась, когда я сдуру начала чесать за ухом.

От лошадки ощутимо тянуло магией. И если на черном единороге Володара эта магия была в виде небольшой цепочки усиливающих заклинаний, то стоявшее передо мной существо имело собственный источник, от которого сила разливалась по всему телу.

– Не может быть! – недоверчиво качнула я головой и позвала вернувшегося от ручья мага: – Володар, подойди, пожалуйста.

Тот кинул удивленный взгляд, отдал сотнице улов и встал рядом.

– Посмотри на ее магию, – попросила я. – Разве такое возможно?

Володар повторил сканирование и нахмурился.

– Впервые вижу, чтобы у животного был собственный источник.

Лошадка на слово «животное» оскорбилась и, грозно фыркнув, ударила копытом. Еще и куснуть Володара попыталась, но я бесстрашно перехватила ее за морду, прижала к груди и вернулась к почесыванию.

– Ну, девочка, не буянь, он не хотел тебя обидеть.

– Нет конечно, не хотел, – подтвердил маг, пристально вглядываясь в лошадиную морду. – Более того, я почти уверен, что магия сделала тебя полуразумной, как моего Бергамота, иначе ты бы не отреагировала на неприятное слово.

Лошадка возмущенно дернула головой, активно не соглашаясь на роль полуразумной, и заплясала на месте, требуя у противного мага признать ее разумной на все сто.

– Хорошо, убедила. Самая разумная и смышленая лошадка, – капитулировал Володар, на всякий случай отступая на шаг назад.

– Еще бы понять, кто ты, – вздохнула я.

Из кустов показалась недовольная морда Бергамота. Единорог заметил на поляне незнакомку, принюхался, удивленно всхрапнул и, деловито печатая копытами шаг, двинулся к нам. Лошадка в свою очередь выгнула шею, легко выпуталась из моих объятий и сделала несколько неуверенных шажочков навстречу черному жеребцу. Замерев, она затрепетала ресницами, аки неискушенная прелестница в ожидании прекрасного принца. Воодушевленный Бергамот ускорил шаг, доверчиво потянулся мордой к кроткой с виду кобылке и едва успел шарахнуться в сторону.

Строптивая лошадка звучно клацнула зубами в паре сантиметров от носа единорога, демонстрируя поганый характер, грозно фыркнула на попятившегося жеребца и повернулась ко мне. Разочарованно ткнулась в пустую ладонь, со скорбным вздохом опустила голову и принялась вынюхивать в траве еще одну забракованную сотницей картофелину.

– Володар, а помнишь, ты говорил, что единороги бывают разными? И что возле Щабуду как раз бродит одна такая крайне агрессивная особь женского пола? – Я с надеждой глянула в синие глаза мага. – Может… это она?

Володар замешкался, обдумывая такой вариант. Еще раз посмотрел на лошадь, сравнил с Бергамотом и качнул головой.

– Не думаю. Единороги не имеют внутренних магических источников. Скорее это какой-то крайне нестандартный опыт скрещивания нескольких видов… Хм. Василиса, а ты помнишь сказку про конька-горбунка?

– Сомневаюсь, что это его праправнучка, – улыбнулась я.

– И я тоже, – остался невероятно серьезен Володар. – Но та история началась с поимки удивительной кобылицы с золотой гривой и рождения трех коней: двух красавцев и конька-горбунка. Что, если та кобылица топтала посевы где-то неподалеку?

– Ой, скажешь тоже! – рассмеялась я и посмотрела на странную лошадь.

Та прекратила поиски съестного и рухнула на землю. С веселым ржанием перекатилась на спину и, высоко задрав неподкованные копыта, принялась валяться на траве, игриво выгибаясь, точно очень большая белая кошка.

– Как думаешь, она позволит мне ее оседлать?

Володар пожал плечами, принес из своей сумки запасную узду и перекинул мне.

– Не узнаешь, пока не попробуешь.

***

Ну что я могу сказать про эту лошадь.

Зря Володар причислил ее к полуразумным видам животных. Ох и зря!

После обеда паршивка подъела все рыбьи головы, ради интереса куснула котелок и оторвала от него ручку, за что была бита по наглой морде сотницей моими же сушащимися штанами.

Обиженно всхрапнув, коняшка отошла в сторону и призывно посмотрела на меня, всем своим видом демонстрируя, что не возражает против ознакомительной прогулки с ведьмой.

– Была не была! – решительно поднялась я и под одобрительные комментарии друзей пошла к чудо-юдо-коняшке.

Ранее та охотно доказала, что хорошо знает все команды и узду и вообще ну очень послушная, поэтому я решила рискнуть и, подведя девочку к ею же поваленной березке, поднялась на пенек. Но стоило мне запрыгнуть на ее спину и легонько толкнуть пятками в бока, как коняшку словно леший подменил.

Начнем с того, что у этого чудовища с белоснежной гривой случился кратковременный провал в памяти, и она напрочь забыла, что вообще-то везет на себе всадницу!

Негодяйка оказалась глуха к моим воплям, крикам и страдальческим мольбам скакать медленнее, а лучше так вообще притормозить и подумать о своем поведении. Куда там!

После этих слов она сорвалась на такой стремительный забег, что все вокруг слилось для меня в один мелькающий размытый образ, и никакие истеричные «Сто-о-о-о-ой!» на безобразницу не подействовали.

Еще лошадка наотрез отказывалась скакать по утоптанной дороге, предпочитая с наскоку влетать в непролазные дебри, гарцевать по раздольным полям и штурмом брать неглубокие реки.

Но хуже того, у паршивки была отвратительная привычка замирать на месте, отчего инерция всякий раз знакомила мой лоб с лошадиной шеей и пыталась сбросить вниз.

Всеядная негодница утихомирилась, лишь когда моя прическа начала напоминать одно сплошное гнездо для воронья, голос охрип от воплей, а самомнение плакало и просилось на ручки. Только тогда эта белоснежная сволочь опомнилась, повернула голову и посмотрела на меня добрыми глазами, в которых свозило ехидное: «Тебе же было весело?»

– Верну обратно, – сипло пообещала я скорее самой себе, чем неукротимой кобыле, и трясущими пальцами дернула поводья.

– Пошли. Надо найти Володара и Агриппину, а то уедут без нас на штурм банды Соловья. Все веселье пропустим.

Лошадка дернула ушами, восторженно скакнула вбок, явно не желая пропускать что-то интересненькое, и побежала обратно на поляну.

При нашем триумфальном возвращении немолодая ёжка охнула и молча протянула мне гребень, а Володар – флягу с настоем из трав.

Пока я сражалась с колтунами в волосах и вытаскивала из них мелкий лесной мусор, остальные собрали вещи, затушили костер и приготовились выезжать.

Белогривая паршивка куснула единорога, игриво стрельнула глазками в приосанившегося тяжеловоза, вклинилась в середину строя и как ни в чем не бывало побежала с остальными по пыльной дороге, ведущей до деревни Щабуду.