Василиса Предерзкая

Остановка семнадцатая Похороны героя

На похороны сбежались жители деревни Кривоножки, и даже соседи из ближайших селений заглянули, отчего траурная процессия растянулась на всю главную улицу.

Возглавляли это чудное действо укутанные в черное старушки. Плакальщицы шепотом обсуждали последние сплетни, изредка вспоминая о возложенных на них обязанностях, и громко, качественно, но, увы, неискренне подвывали:

– Да на кого ж ты нас оставила-а…

– Ну така молода, ей бы жить и жить…

Причем чем дальше продвигалась процессия, тем больше причитания походили на веселую частушку с лихим «у-у-ух» на конце.

Староста деревни, на правах официального представителя власти идущий во главе, безутешно грыз яблоко. Рядом бежала косматая дворняга, радостно вывалив язык и охотно подвывая на особо фальшивых нотах.

Следом шла шестерка крепких парней с массивным гробом на плечах, где на шелковых подушках лежал мой хладный труп со сложенными на груди руками. Володар, который тоже вызвался нести домину с покойницей, то и дело оборачивался и кидал прощальный взгляд, после чего гроб начинало потряхивать от его с трудом сдерживаемых «рыданий», а со стороны остальных гроботаскателей раздавалось совсем уж неприличное похрюкивание.

За гробом с венками и букетами полевых цветов брели оставшиеся жители деревеньки, а замыкали траурную процессию музыканты с дудками и одной расстроенной лютней.

– Жалостливее! – прикрикнула всадница на белом коне. – Чего вы мне тут в плясовую скатились? Так, а почему дети играют в догонялки? Тихон!

– Ась? – с готовностью подбежал к лошади бородатый мужик.

Женщина ткнула в симпатичного медвежонка, важной перевалкой бредущего рядом с группой самозабвенно скорбящих.

– Почему я вижу среди толпы медведя?

– Так это… – растерялся Тихон. – Мишка тоже решил проводить вас в последний путь.

– Ты мне зубы не заговаривай! – возмутилась всадница, разворачивая коня мордой к бородатому собеседнику. – Я же просила, чтоб без скоморохов! Просила?

– Так это… Они же всегда на праздники приезжают.

– Тихон… – простонала женщина, поднимая руку и массируя переносицу пальцами. – Ты словно издеваешься. Это похороны. Все скорбят по мне и плачут. А вы что?

– А мы что? – с готовностью переспросил Тихон.

Всадница тяжко вздохнула, толкнула пятками бока лошади и обогнала процессию сбоку.

– Спасибо всем за участие в репетиции моих похорон, – громко объявила она. – На кладбище пойдем в следующем году. На этом все.

Толпа возмущенно загудела, дворняга взвыла, музыканты выдали ноту «ля». Всадница подняла руку, призывая всех к тишине, и крикнула:

– Жду всех на поминки через час.

На это толпа ответила куда более дружным и положительным рокотом, после чего начала поспешно расходиться по избам, чтобы перевязать черные платки, прорепетировать последние слова и скорбные вздохи. Всадница выждала немного, подъехала к гробу и склонилась ко мне.

– И как вам гроб, госпожа ведьма?

– Удобненько, – честно призналась я, расслабленная и убаюканная мерным покачиванием.

К слову, последнее пристанище оказалось на диво комфортным. С высокими мягкими бортами, воздушной периной и такой замечательной подушкой под голову, каких у меня еще ни разу не было.

– В плечах не тесно?

– Не, в самый раз, – поспешила заверить я женщину. – Мастер поработал на славу. Даже вылезать не хочется.

– Замечательно, – просияла всадница. Велела нести гроб обратно в сени, после напомнила, что очень ждет нас с Володаром на поминках, окликнула Тихона и поспешила проконтролировать подготовку закусок и угощений.

– Госпожа ведьма, – позвал меня один из гроботаскателей, едва всадница скрылась за поворотом. – А может, вы ножками?

– Ни в кое случае, – запротестовала я, не желая лишать себя удовольствия. – Мне требуется доскональное изучение сей конструкции.

Мужики заговорщически переглянулись, видимо намереваясь перевернуть гроб и вытряхнуть несговорчивый труп прямо на пыльную дорогу, но я демонстративно растопырила локти и уперлась ногами в стенки, а Володар негромко кашлянул.

В результате все покорились судьбе и потащили меня и гроб обратно.

Радостно вздохнув, я смежила веки и предалась размышлениям о полной никчемности своего существования. Помнится, еще недавно я жаловалась Миродару на то, что вместо серьезных вещей изображаю ведьму на празднике по случаю развода, спасаю оборотня от городских штрафов, нахожу корову в штольнях и вывожу кротов с огорода, а теперь…

Лучше бы меня и дальше кусали козы на пасеке, чем вот это вот все.

Правильно матушка говорила: «Не гневи небо, Васенька, радуйся тому, что есть, а то ведь и чего похуже случится». И вот, пожалуйста. Случилось. Вляпалась наша Васенька в черную полосу.

Почему я решила, что в черную?

Так давайте рассуждать логически.

Я маг-практик, которого обокрала нечистая сила, и тестирую чужой гроб на качество во время репетиции похорон.

Если ЭТО светлая полоса моей жизни, то я сдаюсь!

***

Нет ничего более полезного в хозяйстве, чем виноватый муж. Виноватый настолько, что безропотно стерпит ворчание разгневанной его вчерашним загулом женушки, принесет по ее просьбе воды, наколет дров и перекроет крышу в курятнике, хотя благополучно откладывал это дело вот уже месяц как.

Обычно раздражение уходило, и мир возвращался в семью ближе к обеду, но сегодня женка отчего-то прощать благоверного не торопилась. Михась уже и в дом лишний раз боялся сунуться: а ну как опять к чему-то важному по хозяйству припрягут, а он уже не молод, чтобы пахать от зари до зари.

Сделав ненужный круг по двору и распугав курей, Михась решил пройтись до своего приятеля, с которым вчера вместе пили, и узнать, как тот поживает. Уже и к калитке подошел, как на порог вышла подбоченившаяся женка.

– Ты куда?

– Куда-куда? Да туда куда! – Михась втянул голову в плечи и неопределенно махнул в сторону улицы.

– Опять пить собрался, алкаш проклятый, – злобно сощурила глазки женка.

– Фрося! – возмутился Михась, уже хватаясь за ручку калитки. – Да что ты вечно ахинею несешь! Какой пить, к соседу я, это…

Взгляд мужика заметался по двору, выискивая убедительный предлог для побега к соседу, и зацепился за яблоню. В прошлом году от сильного ветра одна из веток обломалась и уныло повисла вниз, того гляди упадет на грядку с морковкой. Честно говоря, Михась на то и надеялся, ленясь лезть на стремянку и отпиливать сам, но сейчас обвинительно ткнул в пострадавшее дерево пальцем.

– Вот. Ветку надо подпилить. Щас только у соседа пилу одолжу.

Но Фросю было не так легко провести.

– А наша чем тебе не угодила?

– Ой, Фрось, – скривился Михась. – Ну че ты лезешь, а? Вот не знаешь и лезешь. Наша тупая и ржавая, как я ей пилить буду.

А сам подумал, что женка превосходно пилит его без всяких инструментов. Фроська, видимо, тоже об этом подумала, потому что завела свою любимую причиталочку:

– За пилой, говоришь. Знаю я, как ты к соседу одалживаться ходишь. Небось к дружку своему, к Гришке, похмеляться побежал?! – Она сменила грозную интонацию на слезливую и ударилась в бабий вой. – Ой, говорила мне мамка, не связывайся ты с этим пропойцей. А я дура такая, все мне любовь… И где она та любовь? Одни пьянки да дружки…

Михась не выдержал и позорно сбежал со двора, напоследок так саданув калиткой, что пошатнулся забор.

«Баба окаянная. Сил нет терпеть. Вот уйду от нее к… да хоть к вдовушке из Месилок, – зло подумал Михась и мстительно улыбнулся. – А что? Та хоть и не такая красивая, зато пилить не станет, остережется и второго мужика потерять… Вот тогда Фрося за мной побегает, поплачет».

Упиваясь этими мыслями, Михась и сам не заметил, как дошел до противоположного края деревни, и заглянул за забор.

– Чердак не отремонтирован, в подполе мыши, к сараю вообще страшно подойти из-за ос, а он шляется с дружками, – сердито распекала друга супруга.

– Да я чо? Я ничо! – оправдывался перед женкой помятый Гришка. – Дуняш, ты не кричи, я же все сделаю. Ну чего ты в самом деле…

Михась подумал, что все женки одинаковые, дождался, пока разгневанная Дуня скроется в доме, и помахал другу, но тот сделал торопливое движение, мол, погоди, не до тебя сейчас, поднял с земли лестницу и полез на чердак.

Сочувственно вздохнув, Михась отошел от забора приятеля и побрел по улице обратно.

«Эх, какой праздник пропускаем», – сокрушался он, притормаживая у трехэтажного дома Агриппины и вдыхая невероятный аромат запекающейся утки, доносящийся с кухни.

Агриппина Игоревна считалась местной легендой. Одна из ёжек элитного отряда женщин-воительниц, да не абы кто, а сотница с кучей наград и сабелькой в дорогих ножнах. Каждый год ёжка возвращалась в деревню на две недели, чтобы проведать стариков и справить свои поминки.

– А почему бы и нет? – говорила она, в очередной раз выбирая место на кладбище и простукивая стенки гроба. – Вот сгину на поле боя и даже не узнаю, как по мне люд добрый горевал.

Добрый люд крайне положительно смотрел на причуды сотницы, считая, что богатый стол с многочисленными угощениями и крепкой выпивкой примирит и не с таким, а со временем это превратилось в шумную забаву, которой селяне даже хвастались перед соседями. Мол, а наша-то ёжка в этом году дважды собственные похороны репетировала, а у вас что новенького?

Провинившийся мужичок и не ведал, что этим утром Агриппина Игоревна вошла в сени и обнаружила, что в ее отсутствие дубовый гроб, служивший на поминках десять лет, рассохся и дал трещину, да и чучело, что обычно лежало внутри, так сильно поистрепалось за эти годы, что вид имело самый затрапезный.

Огорченная ёжка выкинула чучело, купила новый гроб, но примерить посчитала дурной приметой. К счастью, мимо шла понурая я – похожей комплекции и с подходящим состоянием для торжественного возлежания в гробу.

Михась и сам не понял, как забрел в сени, где изволила предаваться печали выпускница магической школы. Не знаю кой леший надоумил мужика заглянуть внутрь гроба, но встреча восставшей «покойницы» и выпивохи стала эпохальной для обоих сторон. Не ожидавший от чучела подобной прыти, Михась с криками ужаса выбежал вон и навсегда зарекся пить. Я же зареклась участвовать в сомнительных авантюрах, типа примерки чужого гроба.

Нет уж! Все! Чужого мне больше не надо!

Свое бы вернуть…

Выбравшись из нагретого гроба, я хозяйственно поправила складки на подушке, вышла во двор и сразу заметила Володара, беседующего с ёжкой.

– Смотрю, ты умеешь производить на мужиков впечатление, – уважительно сказала Агриппина Игоревна, когда я приблизилась.

– Неизгладимое, – добавил с улыбкой Володар.

– Очень смешно, – не отреагировала я.

Ёжка покровительственно улыбнулась и махнула в сторону трехэтажного терема.

– Идемте. Расскажете, что за беда с вами приключилась.

***

В тереме вовсю кипела подготовка к поминкам. Сероглазая шустрая девочка бегала по трапезной, ответственно наводя порядок и маскируя беспорядок. Две ее старшие сестрицы носились между кухней и залом, накрывая на составленные буквой «П» столы. Причем девицы то забывали скатерти, то приборы, то кувшины с квасом. Не забывали красавицы только кидать в сторону Володара заинтригованные взгляды и кокетливо хлопать густо подведенными ресницами.

Маг демонстративно ел, игнорируя все попытки привлечь его внимание. Я самозабвенно плакалась сотнице о потерянных золотых, а та задумчиво смотрела в сторону, хмурила лоб и с каждой минутой мрачнела все больше.

– Верно ли я поняла тебя, Василиса, – медленно начала она, когда мой рассказ иссяк сам собой, – где-то в этих лесах шастает аук с задуренными им волками, грабит и убивает путников?

Я коснулась виска, пострадавшего при падении. Вспомнила, как лежала на земле, то приходя в себя, то вновь ныряя в наведенную грезу. Как Володар вливал в меня силу и с отчаяньем просил не отключаться. Как долго держала его руку и боялась уснуть. Как мы вместе бежали по тропинкам-невидимкам в попытке догнать стаю и аука. И как в итоге мы вышли к воротам в Кривоножки.

– Ага, – кивнула в итоге.

Ёжка выдала глубокомысленное «кхм», встала и немного прошлась, заложив руки за спину.

– Это странно. На моей памяти нечисть из местных лесов никогда не интересовалась деньгами. Убивала. Всячески вредила. Насылала хвори али сны. Но золото… Зачем ауку золото?

Мы с Володаром переглянулись, потому что тоже посчитали такое поведение для нечисти нетипичным. И по пути сюда уже успели все обсудить, поругаться и прийти к единственной более-менее здравой мысли.

– Сейчас у учеников магической школы идет летняя практика, – заговорил Володар. – От нечисти чистят все леса неподалеку от тракта, поэтому той приходится откочевывать в глубь. И это повторяется из года в год.

– Вот мы и подумали, – перехватила я инициативу, а вместе с ней и ломтик свежего хлеба с тарелки Володара, – что если в здешних лесах есть тот, кто за небольшую, чисто символическую плату в собственную казну согласится принять нечисть на постоянное место жительства…

– Соловей?! – сказала сотница, да так возмущенно сказала, что перепугала одну из девушек, и та благополучно расколотила глиняный горшок.

Агриппина Игоревна сердито посопела, глядя куда-то в пространство, вернулась за стол и наклонилась к нам.

– Вы думаете, что Соловей решил взять к себе в банду нечисть?

– Это только предположение, – осторожно заметил Володар. – Может, подскажешь, где нынче его логово?

– Может, и подскажу, – медленно кивнула ёжка, и лицо ее стало задумчивым.

– А может, вы вообще с нами пойдете? – дерзко предложила я.

А что? Предерзкая я или просто рядом стояла?

К тому же ёжка опытный боец, всех разбойников одной левой уложит. А еще одна из немногих, кто в лицо знает самого выдающегося вора современности. В команде такой человек точно пригодится.

Девушка, собиравшая черепки от разбитого горшка, повторно уронила многострадальную посуду, а Агриппина Игоревна глянула на меня с таким удивлением, словно я предложила ей голой в речке искупаться. Даже Володар зачем-то выразительно кашлянул, но я и не подумала отступать.

– Вы только представьте, какой захватывающий отпуск вас ждет! Сколько приключений, за которые никто не заплатит. Потому что это будут приключения по зову сердца, а не по работе…

– Васили-иса, – выразительно протянул маг, настойчиво толкая меня под столом ногой.

А что Василиса? Василиса точно знала, что еще чуть-чуть, вот буквально самую капельку – и дожмет сотницу. А потому зашла с козырей:

– Ну же, Агриппина Игоревна, отправляйтесь в путь с нами. К чему вам скучать в Кривоножках, когда намечается что-то интересное? Съездите с нами, проветрите голову, навестите строго знакомого…

– А и поеду! – неожиданно решительно поднялась ёжка со своего места на лавке. – Кто меня остановит?

Желающих и впрямь не нашлось.