Василиса Предерзкая

Остановка шестнадцатая Заячьи Хвосты

За следующие полтора дня мы с Володаром опросили всех желающих рассказать о происходящем в округе, обыскали Волчью Падь, исходили вдоль и поперек Серые Уши, несколько раз выбрались в Голодные Попрыгушки и вот теперь наведались в Заячьи Хвосты…

В общем, мы были крайне продуктивны в своей поисковой деятельности, но ни лихих разбойников, ни расшалившейся нечисти так и не обнаружили. Все, что удалось найти, – это следы, оставленные волками, чей-то дырявый сапог в канаве и отвалившуюся подкову.

То ли неизвестная тать решила сменить место грабежа и разбоя, то ли в Рогатинах имелся осведомитель, который рассказал банде о двух магах, заинтересованных в ее поимке.

Володар даже сделал круг призыва и решил обратиться к хозяину леса, дабы узнать, что за бесовщина здесь творится, но и он не откликнулся.

Дело шло ближе к вечеру, когда мы с нулевым результатом закончили осмотр Заячьих Хвостов, решили повернуть обратно в Рогатины и подстегнули коней.

Староста (видимо, все еще находился под впечатлением от едва не прилетевшего в него топора) выделил для нужд «госпожи ведьмы» одну из своих лошадок. Майка была умной, спокойной симпатичной девочкой бурой масти.

Привлекательной находила лошадку не только я, но и Бергамот, конь Володара. Он то и дело игриво покусывал неспешно идущую Майку за шею, выражая свою заинтересованность в более близком знакомстве с прелестницей. Прелестница закатывала глаза к пасмурному небу, демонстрируя все, что думает по поводу таких ухаживаний, но Бергамот не терял надежды.

В один из таких эпизодов челочка на его морде мотнулась назад, открыв моему взору черный крохотный…

– Володар, что это?!

Маг оторвался от сосредоточенного изучения местности, мельком глянул на Бергамота. Пожал плечами.

– Рог, – сказал он с интонацией «а что такого».

– Рог? – воскликнула я, подразумевая «Ты серьезно?».

Володар неожиданно усмехнулся, словно уже предвкушал хорошую шутку, напустил на себя таинственный вид и уточнил:

– Василиса, только не говори, что ты не в курсе существования единорогов.

– Но он же… черный!

– В детстве много болел? – хитро улыбнулся спутник.

– Ага, рассказывай мне сказки, – скептически поджала губы я, но к животинке присмотрелась.

Бергамот был массивным, под стать своему всаднику, но с виду конь как конь. Самый что ни на есть обычный. Только с рогом на морде.

Прокляли, что ли?

Желая проверить свою теорию, я щелкнула пальцами, открыла источник и сосредоточилась. Магия действительно плотно обвивала лошадиное тело. Я заметила на крупе легкую сеточку заклинаний. Красную линию выносливости, зеленую – защиты, синюю – возможности видеть в темноте и совершенно неизвестную серую сеточку на копытах животного…

И никакого намека на проклятье.

– Хм… – в задумчивости проговорила я и вытянула вперед руку, желая тактильно убедиться в существовании рога в неположенном ему месте.

Нет, ну мало ли. Сейчас такие качественные мороки делают…

Конь шарахнулся в сторону, озадаченно всхрапнул, словно интересовался у хозяина, чего эта ненормальная от него хочет.

– Василиса, я не шучу. Это единорог.

– Но он черный! – протестующе воскликнула я.

– Единороги разные. Серые, гнедые, рыжие, чалые… И я лично видел близ деревни Щабуду крайне агрессивную кобылку в яблоко.

Мне потребовалась целая минута, чтобы осознать и принять услышанное, а после воскликнуть:

– Да быть такого не может! – и вновь потянуться к вожделенному рогу.

– Иго! – возмущенно дернулся Бергамот и вместе со смеющимся всадником отбежал в сторону.

«Ну ничего. Вот вернемся в Рогатины… Там-то ты от меня не сбежишь», – мстительно подумала я, а вслух заметила:

– Странно, что даже волки куда-то пропали.

– Они не пропали, – ответил Володар, всматриваясь в примятую на обочине траву. – Просто ведут себя не как обычно.

Я бы многое рассказала о нелогичности местных хозяев леса и собственной гипотезе, что никакие это не примитивные животные, а самые что ни на есть лютолаки, просто маленькие, но…

«БА-БАХ!» – прогремело сверху, заставив нас замереть и присмотреться к небу.

Гроза двигалась со стороны Гребенчатых гор, неся с собой тьму и холод. И даже отчаянному оптимисту было ясно: вернуться в Рогатины до начала дождя мы не успеем.

– Давай туда. – Маг указал на раскидистую елочку в паре метров от дороги.

Дерево, под которым мы укрылись от непогоды, негромко поскрипывало и в такт ветру качало верхушкой. Лес тонул во мраке затянувшей небо тучи. Майка неосознанно жалась ближе к деревьям, а вот Бергамот благоразумно отошел на другой край поляны. Там чудо-конь встретился с моим взглядом, возмущенно всхрапнул и развернулся задом, демонстрируя в каком месте он видел одну чересчур наглую выпускницу магической школы.

Володар собирал пока еще сухие дрова для костра и прятал под защиту ели, а я в лучших традициях лесных ведьм сердито колдовала над котелком.

Гречка зловеще булькала, больше всего напоминая жидкий кисель, чем рассыпчатую кашу в тарелке. И если пять минут назад я еще верила в то, что вода вот-вот выкипит и блюдо приобретет положенный ему вид, то, уловив отчетливый душок подгорающих снизу крупинок, окончательно пала духом.

Я мрачно поглядела в котелок. Киселеобразное нечто с крупинками разваренной гречки не менее мрачно колыхнулось в ответ.

– Володар, ужин готов, – смирилась я с тем, что лучше эта бурда уже не станет.

Маг бросил свое занятие и подсел к костру. Молча оценил масштаб кулинарной трагедии, предусмотрительно подвинул к себе самый большой кусок хлеба и выжидательно замер.

Сняв котелок с огня, я немного поколебалась, не совсем понимая, как подступиться к каше. Накладывать ложкой – неудобно, наклонить котелок и вылить в тарелки – содержимое выйдет за края. В итоге плюнула на правила подачи высокой кухни и зачерпнула получившийся «супчик» кружкой, которую и протянула спутнику.

– Приятного аппетита, – пожелала с видом матерой отравительницы.

Володар с осторожностью принял подношение, ковырнул густеющий прямо на глазах гречневый кисель ложкой. Подул, сунул в рот и на мгновение замер.

Я с тоской глянула на мученическое выражение, появившееся на его лице, и упавшим голосом спросила:

– Совсем невкусно?

– М-м-м… – невнятно промычал Володар и мужественно заработал челюстями.

Послышавшийся далее хруст оказался до того красноречивым, что я молча отставила котелок со своим кулинарным провалом в сторону и потянулась за сумкой.

– Значит бутерброды, – объявила я, извлекая четверть сырного круга, припасенного аккурат на такой случай.

Но не успел Володар украдкой сплюнуть остатки каши, а я отрезать ножом хотя бы ломтик, как со стороны Заячьих Хвостов донесся чей-то испуганный крик.

Мы с Володаром вскочили на ноги и одновременно щелкнули пальцами, формируя поисковое заклинание. Я отпустила свою черную маленькую змейку и с завистью глянула на пять гибких змеиных тел, сотворенных магом.

Так умели только самые опытные и сильные практики. Со слов Аленки, королевская травница Добронрава Светлая одним щелчком пальцев одновременно творила обезболивающее, кровоостанавливающее, успокоительное и заживляющее. Иванушка врал, что Гостомысл Приречный устроил несварение семи бестолковым недорослям. А я сама видела, как учитель Оселкович однажды создал десять атакующих заклинаний.

Мне же пока удавалось за раз сотворить только по одному заклинанию и то не всегда правильно. А потому стоим и смотрим на Володара с обожанием.

«Ряф-ряф», – донес ветер несдержанное тявканье молодняка.

«Ау-у-у…» – вывел вожак, и его подхватила вся стая.

– Туда, – безошибочно определил направление маг и первым бросился в чащу.

Я помчалась следом, то и дело запинаясь и поскальзываясь на траве, мокрой от набирающего обороты дождя.

Впереди полыхнуло, но гром ударил по ушам с большим опозданием, отчего я вздрогнула и остановилась. Стая вновь подала голос, но в этот раз слышались ликующие и нетерпеливые повизгивания хищников, настигающих добычу.

«И-и-и!» – донесся до нас придушенный детский плач, а через двадцать шагов мы увидели и самого ребенка.

Зареванный, заикающийся от ужаса мальчик стоял под деревом, прислонившись спиной к шершавому стволу и обняв себя за худенькие плечи. Темная шапка волос, просторная рубаха, явно доставшаяся от кого-то из старших, выпачкана в грязи и прилипла к телу.

Я вышла, загородив внушительную фигуру Володара, и приветливо улыбнулась.

– Эй, с тобой все в порядке?

Мальчишка дернулся, готовый бежать куда глаза глядят, и я поспешно подняла руки:

– Все хорошо. Мы тебя не обидим.

– Тетенька! Тама чудище! Вот такое!!! – заголосил мальчишка, руками пытаясь показать исполинские размеры не то увиденной нечисти, не то собственного страха. – Сперва лошадь нашу тогось… а потом и отца моего-о-о… – Окончание фразы захлебнулось в горьком рыдании.

Мы с Володаром переглянулись.

– Отведи его в лагерь, – приказал Володар.

– Но… – было заикнулась я о своей полезности на поле битвы с неизвестным монстром.

«Ау-у-у-у!» – Тоскливый вой со стороны леса заставил мальчишку с криком подорваться, скакнуть вперед и дрожащим от страха клещом вцепиться в мою руку.

– Идем, – смирилась я с участью няньки для малолетних.

На поляне все осталось как было, только брошенный без присмотра костер успел немного потухнуть, а останки каши намертво пристать ко дну котелка.

При нашем появлении Майка встряхнулась и подняла голову, а Бергамот вдруг по-волчьи припал на передние копыта, оскалил зубы и пошел в лобовую атаку.

– Ой! – Мальчишка шарахнулся за мою спину.

– Не бойся. Это просто лошадка, – уверенно соврала я.

Но единорог отказывался быть просто лошадкой. Выставив рог вперед, он издал нечто среднее между глухим хрипом и рычанием и воинственно двигался на нас.

– Бергамот? – растерянно позвала я, мысленно листая конспекты по теме «Одержимые животные», а потом решительно тряхнула головой и взяла себя в руки.

Ну что я, в самом деле?! Какие еще одержимые кони и страдающие бешенством единороги?

Приблизилась сама, схватила Бергамота за уздечку и потянула чудо-коняшку в сторону.

– Не знаю, что на тебя нашло, дружок, но давай-ка до возвращения Володара ты постоишь вот тут и подумаешь о своем поведении.

Единорог фыркал, недовольно косил на меня черным глазом, пару раз даже попытался вырваться, но я была непреклонна.

А едва справилась с этой задачей, как с противоположной стороны от лагеря послышалось протяжное:

– Миха-ась…

– Батя! – возрадовался мальчишка.

– Стой! – успела крикнуть я, а вот сцапать сорвавшегося с места ребенка уже нет.

***

Сопровождаемая насмешливым «иго-го» от Бергамота, я оставила нашу елочку и костер далеко за спиной, пробежала по примятой траве и с разбегу влетела в мокрую стену кустов лещины. Мысленно взвыла, когда парочка особенно холодных капель юркнула за шиворот, получила смачную оплеуху от ветки, но упорно продолжила ломиться вперед на долетающие сквозь преграду голоса.

– Сынка, ты жив! – радовался неизвестный мне отец.

– Батя-а-а-а, – рыдал сорванец.

Вырвав из захвата кустов край куртки, я вывалилась на небольшую прогалину среди елочек и поняла, что детские счастливые рыдания где-то в десяти шагах от того места, где я стояла. С противоположной стороны кустарника.

– Серьезно?! – возмутилась я этакой несправедливости.

Оценила еще разок густую растительность, попыталась найти хоть какой-то просвет среди крепко сплетенных друг с другом ветвей и смирилась с мыслью, что повторно сей подвиг не потяну.

Махнув рукой на преграду, я побежала вперед, справедливо полагая, что лещина не может быть вечной. Где-то обязательно найдется или просвет, или конец. Но, обогнув препятствие и вернувшись обратно, я поняла: здесь никого нет. Ни мальчика с ожившим отцом, ни их следов, ни даже намека на то, что они вообще-то когда-то были.

– Та-а-ак… – пробормотала я, уже догадываясь, почему единорог Володара так воинственно скалил зубы.

Сформировала поисковое заклинание, отправила маленькую змейку вперед и… никого не обнаружила.

– Ну ты и наглый! – то ли ругнулась, то ли восхитилась я проделке нечисти и побежала обратно к лагерю.

Все это время меня дурил аук – крайне интересный представитель нечисти, разновидность проказливого лесного духа.

Ауки обожали шутить над заплутавшими в лесу грибниками, усталыми охотниками или испуганными детьми, отзываясь на крик «Ау!» со всех сторон леса. Это именно они заводили и бросали путников в таких непролазных местах, куда леший не совался. Это они дурили голову скоту, заставляя отбиваться от стада и бежать на поиски глубокого оврага.

Вернувшись обратно на поляну, я обнаружила духа за сосредоточенным обыском моей ученической сумки.

В отсутствие на поляне зрителей аук перестал удерживать облик заплаканного мальца. Цвет кожи его сменился на светло-зеленый с бурыми пятнами, рост остался тем же, но вместо детской худобы появился плотный круглый животик, длинные руки с крепкими кулаками и короткий ежик из тонких веточек вместо волос.

Привязанный к дереву Бергамот заметил меня и заржал. Не будь он благородным единорогом, заподозрила бы, что издевался.

Я сделала несколько плавных шагов вперед и громко сказала:

– И не стыдно красть и обманывать?

Дух дернулся, проворно отскочил от сумки с моими вещами, оставляя между нами дымящий костер.

– Обманывать и красть? Что вы, госпожа тупая ведьма, мне чужого не надо… – сказал аук, доставая из вещей мой мешочек с золотом. – Но свое я возьму. Чье бы оно ни было!

Я запоздало щелкнула пальцами, но не успела сотворить атакующее заклинание, как мир вдруг закрутился, поплыл в наведенном мороке. Покачнувшись, я оступилась и почувствовала, как холодная рука нечисти дотронулась до лба.

– Спи, ведьма… Усни… – шепнул наговор мне прямо в ухо аук, обошел за спиной и подался к другому уху. – Усни… Усни навсегда…

Рухнув на колени, я завалилась вперед, но продолжала отчаянно бороться с наваждением.

Ауки были непревзойденными мастерами грез. Учитель Оселкович рассказывал, как давно, еще до ежегодной зачистки нечисти, проводимой на тракте, когда он был молодым и не самым опытным магом-практиком, ему довелось побывать в деревне Рыбное.

Он так и не выяснил, за что именно аук, не покидавший лесов, так сильно рассердился на местных, что пришел в деревню, но к тому времени, когда учитель въехал через главные ворота, во власти грез находились абсолютно все жители, собаки, скот и даже дикие птицы.

– Я вызвал других магов из школы и несколько недель пытался самостоятельно вытащить жителей, но даже с поддержкой прибывших магов у нас не получилось пробудить никого. Поэтому запоминаем: если ауку удалось навести на вас сонный наговор, сопротивляйтесь до последнего. Цепляйтесь за реальность столько, сколько сможете, пока…

Учитель не договорил, но всему классу было ясно, что последует за этим неприятным «пока».

В моем сейчас это «пока» еще не наступило, и я отчаянно боролась за возможность остаться в сознании. Аук же вернулся к нашим вещам, убранным под защиты нижних веток старенькой елки. Схватил сумку Володара и вывалил ее содержимое на землю. Ногой поворошил сменную одежду и с довольной улыбкой поднял простой холщовый мешочек.

Он держал его странно: за кончик веревочек, двумя пальцами, словно даже такое касание было для нечисти неприятным и болезненным.

Напоследок сунув любопытный нос в котелок с пригоревшей кашей, аук скривился при виде моего кулинарного провала и запрыгнул на спину покорной Майки, намереваясь украсть и ее тоже.

– Иго! – возмутился единорог, дергая привязанные поводья.

Но аук лишь издевательски громко расхохотался и подъехал к лежащей на траве мне.

– Упрямая попалась, – неодобрительно поцокал языком, склоняясь ниже.

– Предерзкая, – с трудом ворочая языком, ответила я, приподнимая голову.

Последнее, за что успело зацепиться мое угасающее сознание, – вой стаи и полный отчаянья крик Володара.