Участковый

Глава 9

По окончанию всех мероприятий, положеных на месте преступления, мы с Семеновым отправились обратно в отдел. Пешком. Так решил Сериков.

На самом деле, думаю, Эдик просто по натуре своей является тем еще гадом, ему нравится глумиться над теми, кто не может послать его в интимно-половое путешествие.

Нет, чисто теоретически могли бы, конечно, но следак есть следак. К тому же, оказалось, товарищ капитан имеет какого-то важного родственника в Москве.

— Не связывайся. — Дернул меня за рукав Семёнов, когда я открыл рот, собираясь сказать Серикову все, что о нем думаю. — У него лапа мохнатая в столице сидит. Кум, брат, сват, не знаю. Себе дороже выйдет.

Старлей округлил глаза и сделал зверское лицо. Судя по выражению этого лица, «мохнатая лапа» принадлежала какому-нибудь члену Верховного Совета. Не меньше.

— Сучоныш… — Процедил я тихонько сквозь сжатые зубы.

Эдик как раз усаживался в УАЗик и нашего разговора с Семеновым не слышал. Предварительно он ехидным голосом велел нам со старлеем внимательно осмотреть все кусты, которые попадутся по дороге.

— Во-первых, вы упустили свидетеля. — Заявил следак с умным видом.

Семёнов опустил голову и демонстративно засопел. Но молча. Ибо это действительно был косяк. Едва он оставил Поташевского скромненько стоять возле кустиков, тот, пользуясь суетой, совершенно гадским образом смылся.

— Во-вторых…

Сериков посмотрел на меня, я — на старлея, старлей на опера Волкова, а Волков, показывая, что не замечает никого, кроме следака, уставился на Эдика. Круг замкнулся. Сериков вздохнул и покосился на понятых. Но те пожали плечами и сделали стеклянные глаза, всем своим видом давая понять, что они вообще тут ни при чем.

— Во-вторых, проверите близлежащие улицы, вдруг там, поджидая новую жертву, спрятался Дед Мороз. — Хмыкнул товарищ капитан.

Волков тут же угодливо захихикал. После этой абсолютно дурацкой, на мой взгляд шуточки, Сериков окинул нас с Семёновым саркастическим взглядом и двинулся к автомобилю.

Дебильная фраза про Деда Мороза имела предысторию. Просто я несколько раз тактично попытался намекнуть товарищу капитану, что у нас все-таки убийство, а товарищ капитан совсем не тактично обозвал меня сказочником.

— Ну какое убийство, Петров⁈ Насмотрелся фильмов, что ли? Книжек начитался? — Заявил он, — С большой долей вероятности парнишка просто замерз да и все. Ты увидел на нем следы насильственной смерти? Колотые раны, может? Огнестрел? Или следы удушения? Вообще ни одного синячка. Мы его на вскрытие сейчас отправим, посмотрим, конечно, что там обнаружится. Но уверен, смерть была естественной. Замерз он.

— В мае? — Уточнил я на всякий случай. Вдруг этот придурок за своим раздутым эго не видит, какое сейчас время года.

— Да, в мае. И что? — Вскинулся Сериков. — Вон, пару лет назад град выпал в июне с куриное яйцо. Побило все к хренам собачьим. И лежал он на земле несколько часов, не таял. Может, и тут такая история. Это уже без тебя, Петров разберутся.

На этой «радостной» ноте я предпочёл заткнуться, ибо слова на языке вертелись матерные и сплошь оскорбительные.

Придурка Эдика не смущало ничего. Ни странного цвета трава, ни изморозь на чертополохе, ни плюсовая температура, ни выражение животного ужаса на лице умершего парня.

Я вообще за то время, которое мы провели на месте преступления (а я упорно продолжал считать его именно местом преступления) каких только версий не наслушался. Начиная от погодной аномалии в виде шаровой молнии и заканчивая «да черт его знает, может парень в речку свалился, а потом вылез и умер».

Последняя версия принадлежала оперу Волкову, который во всем поддакивал следаку, лишь бы тот был доволен. И вот с этими одаренными товарищами мне предстояло работать.

Скажу честно, заткнулся я не только из-за слов Семёнова о важном родственнике Эдика. Просто взял себя в руки, включил голову, отключил обычного мента и понял, конкретно в данном случае меня устраивали все озвученные «коллегами» версии.

Я был согласен на молнию, на грозу, на град с яйцо, который выпал именно на пятачке радиусом в пять метров, лишь бы только мысли коллег не свернули в правильную сторону. А правильная сторона здесь была одна. Руку даю на отсечение, в деле замешана нечисть.

И вот теперь, когда вся оперативная группа отчалила обратно в отдел, мы со старлеем были вынуждены пешим ходом шуровать на место службы. Естественно, по дороге мы никого не обнаружили.

Поташевский, уверен, уже сидит дома, спрятавшись за закрытой дверью. Следак напугал его своими угрозами. Теперь вытащить из Володи какую-нибудь информацию будет очень сложно.

Семёнов, обычно такой разговорчивый, топал молча. Только периодически бубнил себе под нос что-то невнятное, вроде: «Ну как так-то?.. Глаза у меня, что ли, на заднице?.. Земля фиолетовая… Иней…это было. Трупа не было… »

Мне показалось, старлей чувствовал себя виноватым. Это ведь это он уговорил меня не придавать значения словам Поташевского и загадочным природным явлениям. А если бы мы остались, например, то могли бы увидеть, кто притащил мёртвого парня. Но мы не остались, потому что так решил Семенов.

Теперь на его бывшем и моем настоящем участке — труп. Да еще какой труп — загадочный, с элементами мистического бреда. Правда, насчет мистики понимал только я. Остальные упорно твердили о естественных причинах. Ну и черт с ними. По сути моя задача в том и заключается — любой потусторонней ерунде придавать обычный вид. Но чисто для себя, хотелось все же разобраться в ситуации.

В отделении царила суета, характерная для рабочего дня, который уже перевалил за обед и вот-вот мог закончится. Ну и конечно, найденный у речки труп для здешней милиции был целым событием. Поэтому сотрудники отдела активно сновали туда-сюда, обсуждая случившееся.

Сериков вообще порхал как мотылек, наслаждаясь часом своего триумфа. Он раздавал указания настолько счастливым голосом, что замерзшему парню оставалось только посочувствовать. Вряд ли здесь кого-то реально интересует причина его смерти.

Ехидное лицо следака сияло профессиональным восторгом. Наконец-то товарищу капитану представился шанс блеснуть талантами на фоне «недотеп» из участковой службы.

Недотепы, это, естественно, мы с Семёновым. Тем более, я так понял, Эдик прежде считался не особо одарённым сотрудником. Уверен, его в этот отдел определили исключительно по той причине, что в настоящей работе от Эдика не было бы толку. А тут — раз! — и он, такой молодец, сразу вычислил суть дела. Да еще какого! Избавил родной отдел от потенциального «висяка». Молодец же!

— Петров, Семёнов! — окликнул он нас, когда мы уже почти проскользнули к своему кабинету. — Завтра с утра пораньше — ко мне. Василь Кузьмич велел отрабатывать все версии. — Сериков еле заметно поморщился. Видимо, его не радовал тот факт, что начальник отдела приказал работать, как положено, а не записывать случившееся в уже раскрытые дела, — Требуется опросить всех жителей ближайших домов, от мала до велика. Ваш участок, ваша головная боль.

— Это уже не мой участок. — Мрачно буркнул Семенов. — И я уже не участковый.

— Разве? — Сериков снял очки и принялся натирать их носовым платком. Мания у него какая-то с этими очками. — А вот я приказа еще не видел. И ты, сдается мне, тоже. Так что, пока тебя в оперативный отдел не перевели, ты — участковый. Вот такой у вас блатной участок. Сразу два участковых, — Хохотнул Эдик, — Тем более, уверен, это дело надолго не затянется. Нас больше интересует вопрос личности парня. Требуется опознать его. Поднимите все заявления о пропавших за последний месяц. Нет… За два. И еще… Любопытно, почему вы и Поташевский видели труп в разное время. Вернее, Поташевский видел, а вы, как раз, нет. И да… Поташевского завтра тоже вызывай. Опросим его заново. Думаю, информация по вскрытию к утру уже будет. Ты в опера собрался, Семёнов, вот и работай. Привыкай.

— Слушаюсь, товарищ капитан, — мрачно буркнул Виктор, а затем, резко крутанувшись на месте, промаршировал по коридору в сторону кабинета.

Я последовал за ним.

Если честно, меня в данный момент сильно волновала одна единственная мысль — скорее бы добраться до папки с Договором. Интуиция подсказывала, там я могу нарыть что-нибудь интересное, связанное с «морозным» трупом. По крайней мере, сильно на это надеялся.

— Ладно, Иван, на сегодня, считай, свободен, — тяжело вздохнул Семёнов, плюхнувшись на стул, который под весом его тела жалобно заскрипел. — Иди в общагу, отдыхай. Завтра день будет долгим. Ох, и долгим же…Я, наверное, к полковнику зайду. Уточню насчет приказа и перевода. Чтоб эта гнида очкастая мне не тыкала в глаза своим превосходством.

— А потом? В столовую или домой? Насчет полковника, кстати, хорошая мысль. Может, сразу и сходишь? — Спросил я, стараясь казаться участливым.

На самом деле, прикидывал, как бы выпихнуть Семёнова из кабинета. Его присутствие создавало небольшую проблему. А именно — мешало мне спокойненько вытащить папку с Договором.

— Пока тут посижу, подумаю, — старлей потянулся к стопке бумаг. — Надо хоть немного эти отчеты подработать. Все равно настроение — говно полное. Даже жрать не охота. Слушай… насчет Поташевского… Давай мы его еще раз опросим, по-серьезному. Но сами. Пошел этот Сериков со своим Волковым… Есть ощущение, Володя и правда что-то видел, когда мы с тобой ушли. Мне показалось, он в отказ пошёл после угроз Серикова. А на самом деле, ему что-то известно. Вдруг он и правда мог заметить, откуда снова взялся жмурик.

Семенов замолчал, уныло глядя в одну точку. Стало понятно, к начальнику отдела он пойдёт позже.

К счастью, старлей уселся за второй стол, не за мой. Пользуясь его погруженностью в мрачные мысли, я тихонечко подобрался к своему столу, быстрым движением открыл верхний ящик. Папка цвета адского заката лежала на месте, словно ждала моего возвращения. Мне даже показалось, будто ее око ехидно подмигнуло.

Я, стараясь не привлекать внимания, извлек Договор и прикрыл ящик. План был прост: взять папку под мышку и ретироваться. Однако, едва я повернулся к выходу, Семёнов поднял голову.

— Ты это зачем? — удивленно спросил он, заметив папку в моих руках.

Я замер. Нужно было придумать какое-нибудь оправдание, причём срочно.

— Да в общем-то… — изобразив смущение, пробормотал я. — Хочу дома, в спокойной обстановке Кодекс почитать. Освежить в памяти некоторые моменты. Вдруг пригодится.

Семёнов уставился на меня, словно я объявил о своем намерении лететь на Луну на самодельном дирижабле. Его усы медленно поползли вверх, выражая всю гамму чувств — от изумления до осуждения.

— Петров… Иван… — медленно произнес он. — Ты меня, конечно, извини, но… ты совсем ку-ку? Кодекс? Домой? Ты меня пугаешь. А в школе милиции тебя чему учили?

— Ну, знаешь ли… — я сделал вид, что обиделся. — Это называется ответственность. Хочу быть во всеоружии.

— Странно, конечно.– Семёнов покачал головой, а потом вдруг хлопнул себя по лбу. — Аааа, понял! Это ты из-за Серикова? Из-за того, что он при каждом удобном случае норовит докопаться? Ну, Эдик он такой, любит умничать. Не бойся, я тебя в обиду не дам.

В этот момент папка в моих руках внезапно дернулась, как будто хотела вырваться на свободу. Словно живая. Мне показалось, она весьма активно намекала, мол, нам пора идти.

Это было настолько неожиданно, что я дернулся вместе с папкой, едва удержав ее под мышкой. Потом, от греха подальше, обхватил Договор обеими руками и прижал к груди. Может, конечно, Семенову настоящий вид папки не доступен, но, думаю, прыгающий по кабинету Уголовный кодекс тоже вряд ли будет казаться естественным явлением.

Семёнов наблюдал за мной с растущим недоумением.

— Иван… Чего ты скачешь, как блоха на псине? — осторожно поинтересовался он.

— В туалет охота. Сил нет! — рявкнул я, чувствуя, что по щекам снова расползается предательский румянец. Ну, блин, Петров… Прямо как девка все время краснеет.

— А! Так что ж молчишь, терпишь. Беги! Мужику нельзя терпеть. А то потом проблемы всякие начнутся. — С абсолютно серьезным выражением лица кивнул Семёнов. — Ладно, не буду тебе мешать в твоих… э-э-э… делах. Иди уж. Только смотри, не зачитайся кодексом до белой горячки.

Не дожидаясь новых вопросов, я попрощался и быстрым шагом, крепко прижимая к себе буйную папку, вышел из кабинета. За спиной услышал задумчивое: «Десантники… И всё-таки они все чуть-чуть того…»

Добравшись до общежития, я первым делом плюхнулся на кровать, положил рядом папку и расслабленно выдохнул. Денек выдался тот еще.

К счастью, в комнате кроме меня никто больше не жил, вторая кровать пустовала, а утренние бычки, портвейн и грязь остались после вчерашней попойки с комендантом. Сейчас соседи точно не нужны. Лишние глаза, как и лишние уши, принесут слишком много проблем.

Я посидел минут пять, потом встал, щелкнул выключателем. Под потолком заморгала лампа, издавая противный гудящий звук.

Бросил фуражку на тумбочку, уселся за стол, разложил перед собой папку. Та лежала смирно, словно и не было никаких фокусов с ее стороны.

— Ну, дружок, посмотрим, что ты за зверь такой, — проворчал я и открыл крышку.

Страницы Договора были испещрены теми самыми мерцающими иероглифами, которые я видел на свитке у Лилу. Однако стоило мне сфокусироваться на них, как буквы поплыли и сложились в понятный русский текст. И не просто текст, а текст, написанный на удивление живым, почти разговорным языком, с вкраплениями канцеляризмов и внезапными едкими комментариями.

«ДОГОВОР О НЕНАБЛЮДАЕМОСТИ МЕЖДУ МИРОМ ЯВИ И МИРОМ НАВИ»

Далее следовала преамбула, из которой я узнал потрясающие вещи.

Оказывается, несколько столетий назад между силами Света и Тьмы (в документе они деликатно именовались «Высшими Сторонами») случился грандиозный конфликт, известный как «Великая Смута». Суть его была в том, что нечисть развлекалась, пугая смертных, а инквизиторы в ответ жгли на кострах всех подряд. В итоге уморились и первые, и вторые. Нечисти надоело смертных кошмарить, а инквизиторы от бесконечной работы начали испытывать выгорание. Вот такой вот каламбур.

Было решено заключить перемирие. Но просто так разойтись не получалось — связи между мирами стали слишком прочными. И тогда какой-то гениальный (или сумасшедший) архангел, имя которого было зачеркнуто и заменено на «Инициатор А-113», предложил революционную идею: а что, если дать нечисти легальный способ посещать мир Яви? Как туристам или трудовым мигрантам.

Так и родился Договор. Согласно ему, любое существо из Нави могло получить «визу» на пребывание в мире людей. Для этого нужно было подать прошение, указать цель визита (туризм, культурный обмен, поиск себя или временное трудоустройство) и дать клятву не нарушать «принцип ненаблюдаемости».

Цель Договора — не допустить проникновения информации о существовании иных форм разумной жизни в массовое сознание смертных, дабы не спровоцировать глобальный кризис веры, науки и, как следствие, миропорядка.

Дальше шла классификация.

Нечисть делилась на высшую (демоны старших чинов, древние вампиры, оборотни) и низшую (бесы, демоны низших рангов, домовые, кикиморы, прочая мелочь).

Ведьмы и колдуны стояли особняком, для них имелась своя категория — «нерожденные». Наверное, подразумевалось, что ведьмой можно стать, а тем же вампиром — нет. Хотя с другой стороны, чисто теоретически, должно быть наоборот. Ну это — если верить кинематографу будущего столетия.

Высшая нечисть имела больше прав и могла, например, не менять свой облик, а лишь слегка его камуфлировать. Низшая была обязана выглядеть и вести себя как обычные люди.

Далее шёл список всех основных видов с кратким пояснением профнаправленности.

Бесы, например, как специалисты по искушениям, манипуляциям и мелким пакостям, часто работали в сферах, связанных с соблазнами — торговля, искусство, бюрократия.

Оборотни — физически сильные. Они способны принимать звериную форму, поэтому им рекомендовалось трудоустройство в силовых структурах, на тяжелом производстве или в спорте.

Вампиры значились как требовательные к рациону, но дисциплинированные существа. Поэтому они часто работали ночными сторожами, патологоанатомами или в ночных сменах на заводах. Однако ниже имелась пометка. Так как по природе своей эти граждане слишком высокомерны, они все время пытаются проникнуть в высшие эшелоны власти.

Ведьмы и колдуны, обладая знаниями в области нетрадиционной медицины и природоведения, рекомендовались для работы фельдшерами, травниками, агрономами.

Русалки и прочая водная нечисть, как обитатели водоёмов, в большинстве случаев выбирали работу в бассейнах, на водоканалах или в любой сфере, связанной с водной стихией.

Приведения и полтергейсты были признаны самой проблемной группой, в силу непреодолимой тяги к хулиганству. Они часто прикреплялись к местам своего прежнего обитания и, что вполне понятно, имели медотвод от любого труда в силу физических показателей. А вернее, по причине отсутствия оных. Когда у тебя нет вообще никакого тела, работать вряд ли получится.

В общем-то, в списке было еще очень до хрена всяких разновидностей, но я их пролистнул. Потому что наткнулся на самый интересный раздел, посвященный «Службе Инквизиторов».

Раздел начинался с должностной инструкции агента.

«Инквизитор является уполномоченным представителем Высших Сторон в мире Яви. Его задача — обеспечение соблюдения Договора».

И далее, жирным шрифтом: «В случае возникновения прямой угрозы раскрытия или совершения тяжкого преступления против смертных, Инквизитор уполномочен применить крайние меры, вплоть до принудительной депортации нарушителя в Навь (п. 7.12)»

«Принудительная депортация» была мелко расшифрована ниже: «…подразумевает полное уничтожение физической оболочки и изгнание сущности в мир Нави с последующим лишением прав на въезд в мир Яви на срок, определяемый Комитетом по Этике».

Проще говоря, я имел право выпроваживать зарвавшуюся нечисть пинком под зад. Но за каждым таким случаем следовала гигантская бумажная волокита.

"Любое применение крайних мер должно быть документально обосновано. Агент обязан предоставить:

1. Рапорт о нарушении с приложением фото- или видеофиксации.

2. Объяснительную записку с подробным описанием причин применения силы.

3. Акт о «депортации» с подписями двух свидетелей (желательно, тоже агентов).

4. Отчет о расходе казенных материалов (святая вода, серебро, освященный мел и т.д.)"

На полях чьей-то рукой было карандашом приписано: «И не забудьте три копии каждого документа! С уважением, ваша Лилу. p.s. Серьезно, не забывайте».

Я с усмешкой представил себе эту картину. После напряженной схватки с вампиром, весь в крови и синяках, сижу и строчу докладную записку: «Прошу списать одну единицу серебряных пуль калибра 9 мм, как потраченную на обеспечение соблюдения п. 7.12 Договора…»

Ну… В общем-то, все как в родной милиции.

Далее шли методические рекомендации. Прежде чем применить «крайние меры», следовало сделать «предупредительный выстрел». Для каждой нечисти — свой.

Вампирам — демонстрация креста или окропление святой водой (дистиллированной, казенной!).

Оборотням — рассыпание поваренной соли, смешанной с серебряной пылью.

Бесам и демонам — заклинание на латыни (прилагался базовый разговорник) или угроза сообщить о нарушениях их непосредственному начальству в Аду.

Ведьмам — демонстрация железа или прерывание ритуала.

Приведениям — громкий окрик по истиному имени и приказ «Вернуться по месту своей прописки!».

В общем, информации было много, но среди всего этого — ни слова о синем чертополохе или замерзших людях.

Я уже собирался закрыть папку, голова шла кругом от прочитанного, как мой взгляд упал на маленький листок бумаги, вложенный между последними страницами. Он выглядел старым, пожелтевшим, с неровными краями. На нем корявым почерком было написано:

«Упырь-01, если читаешь это, значит, ты принял присягу. Добро пожаловать в нашу организацию. Для начала работы тебе понадобится арсенал. Стандартный набор припрятан в месте, где смертные бывают редко. Координаты: старое городское кладбище, центральная аллея, десятый ряд, пятое слева захоронение от дуба. Могила А. П. Кротова. Под плитой. Ключ — твое кодовое имя. Удачи. Не подведи нас. А. В. И. К. У. С.»

Я перечитал записку несколько раз. Кладбище? Ну, конечно. Где же еще прятать оружие против нечисти? Логично. Но чертовски неприятно. И кто такой этот А. В. И. К. У. С.? Еще один инквизитор?

Я посмотрел на часы. Время было около пяти вечера. Сейчас идти на погост и копаться среди старых могил — дело рискованное. Могут увидеть.

В общем, я решил отправиться за оружием, которое мне однозначно необходимо, когда стемнеет. Оттягивать нельзя. Завтра меня ждала работа с Семёновым и Сериковым, а «морозный» труп, как пить дать, являлся делом рук кого-то из «иных». Я должен быть готовым ко всему. Есть ощущение, это «ко всему» скоро начнется.