Ты меня бесишь

#7. В шкафу

Мак под утро пробирается в дом, надеясь ни с кем не встретиться. Кейт в это время сидит на кухне и, конечно, замечает его, но ничего не говорит, дав ему возможность спокойно переодеться в форму и забрать рюкзак.

Он обещал Сони, что придёт.

И вот уже Мак сидит на втором уроке, сонный и болезненный, всклоченный, бледный, с воспалённым безумным взглядом, и не может собраться с мыслями.

Её нигде нет. Он не может её найти. И когда раздаётся звонок, у Мака, наконец, созревает план.

Он ищет ту девчонку с косичками, с которой в прошлый раз говорила Соня, и сталкивается с ней на лестничном пролёте.

Удобно… Вокруг никого, и никто не мешает Маку преградить ей путь. А точнее, потеснить её в угол, так, чтобы не убежала.

— Где?

— Что? — она жмётся к стене.

— Не что, а кто. Соня, где? — зло вопрошает он. — Я ради неё сюда припёрся, или что?

— В каком смысле? Отойди, придурок.

Она старается прорваться через него.

Но он ради надёжности хватает её за локоть.

— Я ей обещал, что приду сегодня и поговорю с тем типом, который её достаёт, поняла? Где Соня?

— Я за ней не слежу! Её не было сегодня в школе… Она иногда пропадает. Болеет, наверное. Если не отпустишь, я закричу!

— Да плевать мне, кричи. Скажи только сначала, кто?

— Да кто? — она теперь едва ли не плачет, Мак кажется неуправляемым психом.

Ещё хорошо, если у него нет оружия. Он похож на того, кто мог бы принести в школу ружьё.

Мак, видя это, сбавляет тон и ослабевает хватку.

— Тот тип, который следил за ней, кто? Он то хоть в школе сегодня? — нехорошее предчувствие заставляет сердце биться тяжело и часто.

— Не буду я тебе говорить… Меня ещё обвинят в случае чего, ты же ненормальный.

— А если не скажешь, — бьёт кулаком в стену прямо у её головы, с раздражением сегодня справиться очень трудно, — то тебя обвинят в том, что он твою подругу где-нибудь в переулке… — Мак замолкает, оставляя многозначительную паузу. — Что выберешь?

— Да не такой он! Соня… преувеличивает.

— Да? Он при мне ей фотки слал. Знаешь, какие? — сужает глаза.

Она опускает глаза. У неё сиреневые линзы и брекеты.

— Том Хилари.

— Ага… — отпускает её и отступает на шаг. — Он в школе сегодня?

— Да. На химии.

— Ясно… Спасибо. Прости, что напугал, — и Мак спешит к нужному ему кабинету, где надеется вычислить гада.

Том сидит в дальнем ряду за последней партой, уткнувшись в толстую книгу. У него бледно-рыжие волосы, круглые очки и — наверное, у единственного в классе — синий галстук.

Мак, найдя его как раз во время короткого перерыва, не скрываясь подходит к нему прямо там и будто бы по дружески кладёт ладонь ему на плечо.

— Ну привет.

Тот не поднимает взгляда.

— Руку убери.

— А то, что? — крепче стискивает он пальцы. — Ты чего девчонку пугаешь, тварь? И, к слову, где она, не знаешь?

— Нет.

Мак рывком оттягивает его назад и отступает, так, чтобы стул перевернулся и Том упал на спину.

Том не успевает отреагировать и падает, стиснув зубы. Он ударяется головой, слетают и разбиваются очки. Вокруг них начинает подниматься шум, заходит учитель и повышает голос:

— Что здесь происходит?

Мак успевает склониться над Томом и прошипеть:

— Продолжишь хотя бы смотреть в её сторону, преследовать начнут уже тебя, — и спешно покидает класс, по пути задевая плечом учителя.

Том всё так же молча собирает вещи и уходит следом.

И очень кстати, Мак как раз думал выследить его ещё разок и вытрясти у него Сонин адрес и номер телефона. Но сейчас он медлит, собираясь на всякий случай немного за ним проследить.

Том не задерживается рядом с остановкой, а идёт дальше. Он в наушниках, не замечает ничего вокруг, никуда не заворачивает, будто просто гуляет. Но вот заканчиваются торговые центры и многоэтажки, впереди показываются высокие особняки, по которым видно, что это старый район города, бывший когда-то самым зажиточным.

Напротив белого почти что замка Том останавливается, подойдя к ограде из связки прутьев и плетущегося растения с белыми бутонами нежных цветов.

Мак, крадущийся за ним, каким то образом понимает, что это дом Сони.

Он просто знает, как чувствует иногда, куда идти, если надо… достать что-нибудь.

Быть может, это не везение, а некое чутьё, распространяющееся не только на дурь? Какой-нибудь дар?

Мак не очень хорошо разбирается в этом, поэтому сказать наверняка не может. Да и, быть может, он уверился в правильности своей догадки лишь потому, что думал о Сони и уже имел представления о поведении этого типа.

Мак выходит на дорогу и в открытую направляется к Тому.

— Эй, ты, что именно тебе было непонятно?

— Я живу рядом, — отвечает тот, не глядя на Мака, но со спокойствием в голосе.

— Ты в курсе, что преследовать девочек нехорошо? Ты похож на извращенца. И это ещё под беды. Я её парень. Ясно? Так что отвечай — какого чёрта? — и он толкает Тома в плечо.

Тот отходит от него на два шага.

— Это неправда.

— Что неправда, что ты шпионил за ней?

— Ты не её парень.

Мак хмыкает, изгибает бровь и с уверенностью отвечает:

— Её. Она согласилась встречаться со мной. Мне она понравилась с первого взгляда. Мы гуляли вчера очень долго и прекрасно провели время. И вот, сейчас я у её дома… И не понимаю, что делаешь здесь ты. Понял?

— Это после встречи с тобой она не выходит на связь, так что к тебе у меня вопросов больше. А, впрочем…

Он не выдаёт никаких эмоций, разве что бледнеет лицо.

— Не моё дело.

И идёт дальше, видимо, действительно домой.

— Вот именно, это не твоё дело! — выкрикивает ему в спину Мак и смотрит на Сонин дом.

Так, номер телефона он вытрясти у Тома уже не может. Иначе, как тогда докажет, что является парнем Сони? Да и сказано ведь, что она не выходит на связь.

У неё строгий отец. Мак не знает, насколько, и что могло бы случится, разозлись он на неё. Или, что если её похитил тот извращенец, и Сони вообще нет дома?

Надо проверить.

И он заходит на её участок.

Соня, едва чувствуя пол, выходит из душа в белом махровом халатике и тапочках с красноглазыми кроликами. Она закатывает рукав, чтобы лишний раз взглянуть на синяк на сгибе локтя и провести пальцем по пластырю. Голова всё ещё кружится… Ей нужно поесть.

Она спускается на первый этаж, как вдруг слышит шум со стороны улицы и будто голос. Совсем рядом.

Недолго думая, Соня достаёт пистолет из комода в коридоре, проверяет, заряжен ли он, и идёт на шум.

Мак влазит в окно как раз в тот момент, когда она появляется на пороге комнаты.

Взлохмаченный, с безумным взглядом и оцарапанными руками, он застывает, перебросив одну ногу через подоконник, и замечает оружие в руках Сони.

— Привет. Это я, всё хорошо… — улыбается он.

Она держит его на прицеле.

— Что ты здесь делаешь?

Мак медленно слазит с окна, но не подходит к ней и поднимает руки в успокаивающем жесте.

— Пришёл проверить, как ты. Мы не встретились в школе. Я нашёл Тома. Он шёл сюда. Так я нашёл тебя. Дверь дома закрыта. Вспомнил, что у тебя строгий отец, а я ведь больше ничего не знаю. Поэтому стучать и шуметь не рискнул. Подумал, вдруг ты вообще не дома. Может, тебя тот псих похитил. Или ещё что. И вот… Привет, — снова расплывается он в улыбке.

— Как видишь, я в порядке.

У неё кружится голова, и она цепляется за стену, но старается не выдавать своё состояние ничем больше.

— Спасибо за беспокойство, увидимся на… занятиях.

— Но почему ты не пришла? — он делает к ней осторожный шаг. — Хорошо выглядишь, кстати. Тебе идёт… — мнётся, смущаясь, и закусывает губу. — Тебе идут эти тапки.

— Мой отец скоро вернётся, я провожу тебя к выходу.

Соня опускает оружие.

— Он не поймёт… Вообще-то, я тоже не понимаю.

И она делает движение, будто снова хочет поднять пистолет, что, может быть, и разумно.

— Стой-стой, я ведь всё объяснил! — Мак вдруг садится на пол, бледнея, будто ему стало нехорошо, и вздыхает. — Прости меня, я просто беспокоился о тебе. Как я ещё должен был поступить?

— Меня ведь не было всего один день, куда вероятнее, что я заболела или неожиданно уехала куда-нибудь с отцом. В конце концов, если у тебя были худшие варианты, мог бы пойти к директору. Попросить позвонить моему отцу. Не знаю, это первое, что пришло мне в голову. Ты в порядке?

Мак качает головой, то ли соглашаясь с её словами, то ли отвечая на вопрос, и прикрывает веки.

Соня подходит к немку и касается руки:

— Эй…

Мак вздрагивает и поднимает на неё замутнённый взгляд.

— Что?

— Вставай, говорю.

— Подожди, — отмахивается он, будто с раздражением. — Так чего ты здесь?

— Где? У себя дома?

Мак кивает.

Она опускает рукав халата и поднимается.

— Месячные.

— Разве девчонки пропускают занятия из-за них?

— Это вообще-то больно.

Мак делает страшные глаза.

— Бедная, очень? — шепчет он сочувственно, и бледнеет заметнее. — Может тебе тогда лежать надо?

— Мне уже лучше.

Вообще, она назвала ему самую близкую причину к правде. Ту, где она тоже теряет кровь.

— С тобой что?

— Я не спал. И нервничал. И почти не ел, — признаётся он. — И дрался за тебя, но чуть-чуть, — добавляет для весомости.

— Я…

Соня думает взять свои слова насчёт свиданий назад, но опасается его спровоцировать.

— Понимаю. Вызвать тебе такси? Или, может быть, тебя отец заберёт?

Мак качает головой и медленно поднимается. Осматривается сонным, будто бы не понимающим, взглядом. Словно вот-вот спросит, где он вообще и почему. И хриплым голосом говорит:

— Это твоя комната?

— Нет, это первый этаж, моя на втором и третьем, — говорит Соня и сразу же хмурится: зачем?

Она встаёт в дверном проёме, чтобы побудить Мака подняться за ней.

И он с трудом выпрямляется подступает ближе. А оказавшись в коридоре, находит лестницу и бредёт к ней, чтобы подняться на второй или третий этаж.

— Куда ты собрался?

Но Мак не отвечает, сосредотачиваясь на ступеньках.

Она приподнимает брови, но не успев ничего ему сказать, вздрагивает от скрежета открывшейся входной двери.

Отец уже вернулся.

Не успев как следует обдумать ситуацию, решив, что в любом случае не хочет, чтобы Мака заметили, она стаскивает его с лестницы за шкирку и подталкивает к громоздкому шкафу в коридоре. Там лежат принадлежности для игры в гольф и запертый сундук, который при Сони ни разу не открывали. В любом случае, вряд ли именно сегодня отцу что-то понадобиться оттуда.

— Сиди тихо, пожалуйста. Нельзя, чтобы он тебя заметил.

— Ты так вкусно пахнешь, — шепчет он вдруг, непонимающе кивает, глядя на неё с тревогой, и устаивается на дне шкафа, сбросив что-то себе на голову.

Она закрывает ему рот прохладной ладонью. Затем берёт его руку и заменяет ей свою.

— Вот так и сиди. Я приду за тобой позже.

Она закрывает шкаф на торчащий из замка ключик, чтобы Мак случайно не вывалился и отходит на пару шагов.

— Ты здесь, — Маркус оглядывает её и оставляет бежевое пальто на вешалке рядом со шкафом. У него тихий со ржавыми нотками голос, светлые, но не золотистые волосы, тонкие, обычно плотно сомкнутые губы и холодный взгляд тёмно-синих глаз. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально… Шла на кухню. Поужинаешь со мной?

Маркус не отвечает, он проходит мимо неё в свой кабинет, больше не взглянув на дочь.

Мак ёрзает, стараясь при этом не шуметь, и прислоняется к дверце, пытаясь посмотреть сквозь щель, сквозь которую едва просачивается свет.

У него звонит телефон, и он едва успевает (надеется, что успевает) сбросить звонок.

Соня вздрагивает, и оборачивается на голос отца.

— Я договорился с директором, что ты пропустишь ещё день. Тебе на почту пришлют домашнее задание.

— Но я думаю, что буду чувствовать себя гораздо лучше к утру…

— Да, я знаю.

Она понимает, что скорее всего ему ещё раз понадобится её «помощь» и, опустив взгляд, идёт на кухню, чтобы заставить себя что-нибудь съесть.

А Мак со вздохом устраивается как можно удобнее и собирается немного подремать. Если, конечно, они там не станут шуметь.

Маркус любит порядок — даже в такие дни, как эти. До пол седьмого он будет сидеть в своём кабинете, затем уйдёт либо работать во дворе, либо на прогулку. Ему нужен свежий воздух, чтобы упорядочивать мысли.

Если ей повезёт, он не захочет копаться в саду, тем более, что в этом нет большой надобности, и уйдёт подальше от дома. Тогда она сможет выпустить Мака.

Соня елозит по жидкой овсянке с кусочками крольчатины ложкой, пьёт сладкий чай и думает, насколько глупо с её стороны было связываться с таким, как Мак.

Ему очень много чего не хватает, и это при условии, что он честен с ней и говорит то, что думает. Если нет, то его легко можно посчитать опасным.

И Соня понимает, что боится его гораздо больше, чем жуткого Тома.

Зато не так сильно, как отца.

Она приподнимает брови, когда за спиной слышатся шаги.

— Ты должна поесть и отдохнуть.

— Да, отец.

Он идёт к шкафу, заставляя Соню зажмурится и не глядеть в ту сторону. Но звука открывшейся дверцы не следует.

Она застывает в дверном проёме, глядя на то, как отец повязывает на шее серый шарф. Уходит уже?

— Всё в порядке?

— Твари разгулялись, тебе лучше не ступать за порог дома.

— Хорошо.

Мак, разлепляя сонные глаза, просыпается от их голосов и припадает к щели.

От звука шагов и голоса Сониного отца по спине пробегают мурашки. Чем-то холодным и недобрым веет от этого типа… Но рассмотреть его любопытно, и Мак осторожно поднимается на ноги, пытаясь найти нужный ракурс. Вот только ничего не выходит, а одна из вещей, задетая его головой, тихо звякает. И что-то попадает в нос, из-за чего Мак едва сдерживается, чтобы не чихнуть.

Соня закашливается, чтобы замаскировать возможные звуки.

— Тебе нельзя болеть.

Маркус погружён в свои мысли, поэтому ничего не замечает и уходит.

А Мак возится ещё решительнее, пытаясь найти щель получше, но в итоге просто утыкается в темноте в противоположную стену, окончательно переворотив все рядом стоявшие вещи.

Хорошо зная отца, Соня не открывает дверцу сразу же, вместо этого она, всё ещё пошатываясь, поднимается к себе в комнату и переодевается в джинсы и свитер. И спускается только когда окончательно убеждается, что Маркус ушёл.

— Ты в порядке? — дверцы распахиваются.

Мак вываливается из шкафа на пол, но поднимается быстро и отряхивается, хотя пыли на нём нет.

— Да. Ну и жуткий тип! Прости…

— Уходи.

Ещё чуть влажные её волосы убраны в высокий хвост, оставлены только две длинные пряди впереди, и они вьются сильнее, чем обычно.

Из-за изумрудного свитера глаза кажутся зелёными.

Мак опускает взгляд.

— Прости, я не хотел обидеть и доставить неудобств. Ты точно, — смотрит на неё виновато, чувствуя себя в этот момент побитым псом, — точно в порядке?

— О чём ты?

— Ну, месячные? — тянет неуверенно, и зачем то отступает от неё на пару шагов.

Появляется резкое, жгучее и горячее желание.

Она подходит к Маку, чтобы ударить его по лицу, но едва не падает, когда снова скрепит тяжёлая входная дверь. И слышатся голоса.

Соня хватается за него слабой рукой.

— Бежим наверх, быстро…

И он бежит, без лишних вопросов. Сам практически тянет её за собой. Но мешкает на втором этаже, не зная, где дверь её комнаты.

Соня открывает свою дверь и они попадают в светлую будто гостиную с камином, белой медвежьей шкурой на полу, диваном и креслами, огромными книжными полками и рабочим столом с ноутбуком.

— Нам лучше подняться выше.

Ей принадлежит вся башня — на втором этаже место для учёбы и отдыха, сюда иногда заходит отец. На третьем — спальня и ванная, это строго её пространство.

— Хорошо, идём, — разворачивается он, уверенный, что лестница наверх есть только там и они ещё успевают.

Она закатывает глаза и тянет его к книжным полкам, за которыми винтовая лестница выше.

— Только не упади.

И сама боится свалиться. Сейчас больше от волнения.

Мак, словно прочитав её мысли, пропускает Соню вперёд.

— Не волнуйся… Ничего не случится, даже если меня заметят. Ну не убьёт же он нас, — усмехается нервно.

— Меня — нет.

Хотя Мак просто мальчишка… Пусть в свои пятнадцать она видела слишком много жестокого и странного, не станет же отец вредить обычному человеку, даже если этот человек и…

— Придурок, — вырывается у неё, когда они добираются до спальни.

Мак вздрагивает и опять становится до невозможности виноватым. Он опускает голову и делает шаг назад.

— Прости, я идиот…

Глядя на него она чувствует укол вины, что обычно её не тревожит.

— Ничего. Я просто… не ожидала.

Он улыбается ей с благодарностью и робостью во взгляде, снимает обувь, и… забирается на кровать.

— Спасибо, Соня. Ты просто… Просто розовая зефирка, — шепчет он сонно, и закрывает глаза.

И тут же чувство вины как рукой снимает.

Она нависает над ним:

— Собрался спать в моей постели?

Мак громко сопит и с трудом приоткрывает глаза.

— На ковре? — спрашивает жалостливо, но не двигается с места.

Она садится рядом и касается его волос.

— Жёсткие…

— Просто, наверное, гряз… — Мак осекается, да и вспоминает, что был в душе не так давно. — Да, жёсткие… Сонь, а ляг рядом, мм?

Она снова не успевает ответить, как внизу слышатся голоса — и они приближаются.

— София, ты здесь? Мой друг хочет увидеть тебя.

— Здесь, — отзывается она автоматически и вцепляется в Мака.

В её шкаф здесь он вряд ли поместится.

— Лезь под кровать!

Мак сползает на пол и пролезает под кровать, где оказывается тесно и холодно, из-за чего его начинает бить озноб.

— Прости, — шепчет Соня, — но ты сам виноват.

Тем не менее, ей становится спокойнее. И она не вздрагивает, когда чужой человек открывает дверь её спальни, в которой никогда не был отец.

— Лариэн, — представляется молодой стройный мужчина со светлыми волосами, собранными в короткий низкий хвост.

У него тонкие черты лица и острый, цепкий взгляд. В длинных пальцах он сжимает трость, которая является лишь вычурным аксессуаром.

И когда он подходит ближе, взглядом впиваясь в Соню, он наконечником трости касается её подбородка, заставляя чуть приподнять голову.

— Здравствуй, милая.

Она сглатывает, хмурясь.

— Добрый вечер.

Сердце колотится в груди, она просто не хочет думать о том, что это может значить.

— Вы — друг отца?

— Можно и так сказать, — отступает он, и оглядывает комнату. — Здесь уютно… Но у меня тоже будет комфортно, даю слово. Я пришёл, чтобы лучше понять, к чему ты привыкла и в каких условиях жила.

— Для чего?

Она поднимается и на всякий случай ступает ближе к двери.

Лариэн изгибает тонкую, тёмную бровь.

— Твой отец не говорил тебе, что ты должна переехать ко мне?

— Как… Нет. И я не хочу.

— Ничего, это не важно. У нас уже давно всё решено. Что ж, — улыбается он, — до встречи. Рад был познакомиться с тобой лично.

— Нет, — внезапно для себя говорит Соня, — я хочу знать, что происходит.

Он оборачивается к ней, стоя у двери.

— Твой отец обещал тебя мне в обмен на небольшую услугу, которую я ему оказал. Думаю, тебе лучше поговорить с ним, — и он выходит из комнаты.

И она застывает на пороге.

— И зачем? Что от меня нужно?

— Пока точно не решил, — отвечает он, не оборачиваясь, и спускается вниз.

Мак вылезает из-под кровати. Коротко чихает и трёт глаза.

— Забей, Сонь.

Она ничего не отвечает. Теперь, когда ничего ужасного не может произойти прямо сейчас, ей неприятно оттого, что у этого разговора был свидетель. И что Мак подобрался к ней так близко.

— Можешь спать, пока отец не уйдёт.

— Спасибо… Сонь, ты ведь не знаешь, что это за тип. Может твой отец тебя устроил учиться в какой-нибудь пансионат или что там ещё бывает. Может это просто, эм, прозвучало так мерзко. Забей. Тем более, у тебя есть я, — ложится он на кровать и потягивается, а затем окидывает её странным, протяжным взглядом. — Ты… — произносит тихо и спокойно, — можешь на меня положиться.

Она заправляет за ухо прядь волос и переводит взгляд в окно.

А затем разворачивается и уходит к себе на второй этаж.

Делать уроки.