Ты меня бесишь

#21. Чужой

Джек стоит у зеркала в уборной штаба Охотников. Суммарно за эти дни он проторчал так часа четыре.

Метка на месте вампирского укуса пульсирует и чёрной вязью проступает сквозь кожу.

Свои ему ответили, если опустить маты, что-то вроде: «Ральсель мастер печатей, но он тебя за это убьёт, а не поможет. Сам переспал с ней, сам и разбирайся, пока Раль не вернулся».

И Джек пытался. Он пробовал смыть метку специальным раствором. Пробовал вытравить её, выпив «лекарство». Не спал ночь, проводя какой-то мини обряд для подобных случаев. Но тех мер, которые он предпринял, оказалось недостаточно…

***

Лидия, как обычно, зависает с ноутбуком на мягком багровом ковре, наблюдая за перипетиями вампиров и оборотней в сериале для подростков. На ней розовый пеньюар и того же цвета мягкие носки с подвязками и помпончиками на них. Рядом тарелка с разноцветными шариками из сухого завтрака. На часах семь утра.

— Ладно, — зевает она, — завтра досмотрю.

В её домике чёрные стены и красный свет, перегородка есть только у туалета, впрочем, чёрная ванная преспокойно себе обходится и без неё.

Лидия подходит к центру комнаты, где на будто каменном возвышении стоит тяжёлый розовый гроб со сдвинутой крышкой.

Половина оборотней Хедрика помогали ей затаскивать эту хреновину, которая выглядит как отреставрированная мебель из чьей-то древней гробницы. Другая половина носилась за ней с осиновыми — ну или что там они нашли — колами, что не очень приятно. Никому не хочется вытаскивать из себя занозы.

Везде потухает свет, Лидия прикрывает крышку гроба и сладко засыпает.

Спать она собирается аккурат до сумерек.

Джек приходит к ней впервые. Раздосадованный, мягко говоря, с оружием, которое скрывал под курткой на тот случай, если Лидия откажется снять с его шеи свою метку.

Он практически бесшумно — только не для вампирских ушей, разумеется — обходит помещение и, закатывая глаза, подходит к её «кровати».

— Гроб. Ещё и розовый. Серьёзно? — он стучит по крышке. — Есть кто дома? Не душно там?

— Я же не дышу, дурашка, — звучит её сонный голос и вскоре отодвигается крышка. — Привет.

У неё спутанные карамельные кудряшки и на удивление блестящий взгляд желтых глаз.

— Привет, — невольно улыбается он. — Не дышишь, эм, когда спишь? Слышал, что вообще не дышать, чисто теоретически, могут только чистокровные.

— Правда? — больше она ничего не отвечает, зевая и потягиваясь. — Ты принёс… молоко?

— Нет… — отвечает растерянно, и вдруг начинает улыбаться. — Кровяная колбаса есть. В машине только. Будешь?

— Да…

Она тянет его за ворот на себя и вовлекает в горячий поцелуй.

Джек ловит себя на том, что снова теряет рассудок, и мягко отстраняется, едва касаясь её плеч, словно для того, чтобы не дать ей приблизиться снова.

— Стой-стой-стой, вообще-то, я к тебе по делу. И должен быть зол на тебя.

— Должен? Заинька, ты ничего никому не должен…

Она выбирается из «постели» и включает воду в ванной, добавляя туда шарик с пеной.

Джек закатывает глаза.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Сними это, — оттягивает ворот одежды, открывая шею, — сейчас же!

— Не волнуйся, с моей меткой ты сможешь прожить от двух недель до трех месяцев…

Она садится на край ванны и снимает носки. У неё совсем небольшие изящные ступни и выкрашенные в красный ногти.

— О да, это очень много, обнадёжила, — Джек подходит ближе и стискивает её плечо, наклоняясь к ней. — Я сказал, сними это сейчас же…

— Не надо злиться на меня! — вскидывает она обиженный взгляд и начинает снимать пеньюар.

— А что я должен делать? — рычит он… и отходит от неё, отворачиваясь. — Если не хочешь проблем… — бросает в её сторону взгляд, цокает и поворачивается к ней спиной. — Короче, ты поняла.

— Но ты расстроил Хедрика, — забирается она в ванную. — И потом, — добавляет с лёгкой, тёплой усмешкой, — я хотела, чтобы ты вернулся.

— Для чего? Знаешь, это звучало бы даже лестно, — тянет он, и резко повышает тон: — Если бы не одно «но»! А с Хедриком мы уж как нибудь сами разобрались бы. Я вообще просто выполнял приказ.

— Не нужно кричать на меня!

И Лидия уходит с головой под воду, оставляя Джека одного.

Хоть и чувствуя, что это провокация, он подходит к ванне и опускает руку в воду, чтобы поднять Лидию.

Но она лежит на дне глубокой ванны тяжёлым камнем.

— Да что б тебя! Я выстрелю, если не поговоришь со мной.

Едва разборчивый из-под воды доносится ответ:

— Проще забраться ко мне… Раздевайся.

— Нет.

— Ну пожалуйста.

— Я уже расплачиваюсь за то, что было, — замечает он.

И она выныривает из воды.

— Или так, или веди меня к своим людям, если сможешь.

— Смогу. Или их сюда. Но я хочу… решить всё миром. Ты… просто дура.

Она ластится к нему горячей, мокрой, гладкой кожей.

— Обещаю, больше никаких глупостей.

— Сначала докажи, — почти сдаётся он, и по ней невольно скользит его блестящий взгляд.

Она качает головой и целует его в нос.

— Проведи со мной время, на утро я тебя отпущу целым, без метки. Уберу сейчас и ты исчезнешь.

Джек прикидывает, что такой расклад его устраивает, если она, конечно, не врёт, и убивать её не хочется. А предположение её верно, Джек скорее всего просто бы ушёл…

— Ладно, я останусь до утра. Но… не наглей.

Она кивает.

— Раздевайся.

Джек вздыхает, но… с удовольствием стягивает с себя одежду и залазит в горячую воду.

— У тебя интересный дом, — будто только сейчас замечает он.

— Да, я же говорю, решила пожить скромным отшельником.

Она обнимает его со спины и целует в шею.

— У тебя очень приятная кожа.

Джек напрягается, хотя и не сказал бы, что ему не было приятно.

— Учти, я выпил кое что, моя кровь сейчас будет мерзкой…

— Это очень расстраивает, ты не принёс мне ни крови, ни молока… Ну что за человек?

Она прижимается к нему теснее и тянет пальчики ниже, горячо выдыхая в его шею.

И по коже Джека пробегают мурашки.

— Мм… Мне не по себе наслаждаться твоим обществом, когда у меня на шее…

— Ты просто нытик. Смотри, не разонравься мне.

— А то что? — разворачивается он к ней, приподнимая брови. — Да и вообще, в каком смысле? Если я стану отбивать у тебя аппетит, то это только плюс.

— Если ты не будешь мне нравится, то я как раз и буду смотреть на тебя, как еду, дурашка.

— Оу, лестно, — улыбается Джек, и подмигивает ей, — но не пугающе!

Она тихо, просяще стонет и приникает к его губам.

Джек целует её глубоко и страстно, прижимает к себе так, словно успел соскучиться, и выдыхает одно короткое, но многозначительное:

— В ванне тесно.

В это мгновение открывается входная двери и заходит Хед с сигаретой в зубах, всё ещё мрачный и взъерошенный.

—Развлекаетесь? — бросает он Джеку.

Тот вздыхает и разбрызгивает воду, делая небрежный, раздражённый жест рукой.

— Правда ты слегка не вовремя, Хед.

Лидия кладёт ноги поверх бортика ванной, расслабляясь в руках Джека и зарываясь пальчиками в его волосы.

— Трахать тварей прописано в твоём охотничьем договоре, а?

Хед садится на гроб, потому что больше некуда.

— Ты ведь пришёл к ней, — замечает Джек, — говори, что хотел и иди.

Хедрик зевает, и наблюдает за парочкой ещё какое-то время, дымя рядом. Затем хмыкает, забирает стоящие в углу ящике и ухмыляется:

— Как понимаю, не предлагать угощать тебя пивом?

— Не мешай.

Хед ведёт плечом и уходит. Загружает ящики в машину, осматривает местность и достаёт телефон. Надо бы позвонить Кейт, от них в последнее время совсем нет вестей. Но ни мать, ни отец, ни Мак не отвечают на звонки.

— С чем он должен не мешать? — спрашивает Лидия, когда Хед уходит.

— Ну… с тем, отчего я уже вряд ли смогу удержаться.

Джек всё-таки подхватывает её на руки и вылазит из ванной.

Она смеётся и указывает ему на багровый ковёр.

— А потом пересмотрим Гарри Поттера?

— Ага… Без кровати будет жёстко, — на лице его отражается досада. — А какую часть? — опускает он Лидию на ковёр, и нависает сверху с хищной улыбкой.

Лидия хмурится:

— Туда же куда и в прошлый раз, дурень!

Он смотрит на неё с искренним недоумением, решает не переспрашивать и осторожно, будто на пробу, чтобы проверить её реакцию, целует Лидию в шею. А затем проводит по ней тонкую линию языком, щекоча кожу своим дыханием.

Она смеётся и проводит коготочками по его спине:

— Кажется, я влюбляюсь, это хорошо…

— Нет, — выдыхает ей в висок и целует, — это плохо. Не надо.

Лидия зарывается пальцами в волосы.

— Ковёр очень мягкий, правда? Не стесняйся…

— Да…

Он целует её, руки будто сами собой гладят её грудь, нежно, едва касаясь, но опаляя жаром. Джек обнимает её, прижимая к себе, и оставляет на шее и ключицах уже иные поцелуи, расцветающие красными и такими же пылающими цветами.

— До утра, значит? — шепчет он, на мгновение прерываясь.

— Если сможешь, — она усмехается, но в следующее мгновение усмешку стирает стон.

А он сможет. Ударить в грязь лицом теперь не хотелось. Но, признаться, сам Джек так не рассуждал в процессе, мыслей не было вообще.

Они освободились к утру. Но несмотря на расслабленность, растекающуюся по телу, спать не хотелось.

— Что ты там предлагала? — вспоминает он, всё ещё тяжело дыша.

Лидия сама себе представляется теперь распластанным желе. Она жмётся к Джеку, обнимает его за шею и льнёт к ней без намёка на то, чтобы укусить.

— Можно просто полежать…

Она тянется за розовым пледом и накрывает его.

— Полежать, — хмыкает он. — Будто я смогу расслабиться. С твоей меткой я, будто смертельно больной.

Лидия приподнимается, упирает в его грудь ладошки, нависая сверху и морщит носик.

— Ну какой же ты невнимательный, дурашка.

Она целует его в лоб, как покойника.

— Я давно уже всё убрала.

И тут же приподнимает брови:

— Теперь ты уйдешь?

Джек замирает, хмурясь, и вдруг улыбается ей.

— Нет. Теперь, — выделяет он, — нет, — и расслабляется. — Ложись со мной…

— Я буду звать тебя моей Тыковкой, хорошо?

Она всё же, преодолевая лень, дотягивается до ноутбука и ставит первую часть Гарри Поттера на фон.

— Мы будем вместе теперь.

Лидия прижимается к нему.

Джек невесомо поглаживает её по плечу и, будто удивляясь самому себе, шепчет Лидии в волосы:

— Будем.

***

А на пляже загорают Мак с Элизаром, обмазанные кремом и в солнцезащитных очках. Кейт подносит им коктейли со льдом. И одаривает пасынка внимательным взглядом.