Фаворит 6. Только вперед!

Глава 21

Ведь было все у нас всерьез второго сентября.

М. Шуфутинский

Петербург

3 сентября 1735 года.

— Господа, я рад и благодарен, что вы откликнулись и пришли, — приветствовал я офицеров.

В отдельном шикарном зале ресторана «Мангазея» собрались все мои боевые товарищи. И поводов, чтобы это сделать, было несколько.

— Уверен, что здесь собрались лишь достойные люди, — продолжал я свой тост.

Я пригласил не только офицеров Третьего Петербургского батальона Измайловского гвардейского полка. Были здесь и офицеры тех преображенских и семёновских рот, что сражались со мной плечом к плечу в Крыму. Тут же находились и некоторые из офицеров пехотных соединений, которые были мне переданы фельдмаршалом Минихом при обороне Перекопа.

На мой взгляд, это одни из ярчайших и лучших офицеров во всей русской армии. По крайней мере, нам удалось с ними таким образом отработать, что слава будет ещё только преследовать нас. Об этом я и говорил…

— Господа офицеры! Да, слава, что нами честно заработана в Крыму, перестанет преследовать нас только в одном случае, — я сделал паузу, наслаждаясь недоумёнными лицами товарищей. — Лишь только в том случае она перестанет преследовать, если мы покроем себя ещё большей славой. Иные скажут: сие невозможно. Но разве же есть что-то не по силам нашим?

Все дружно выдохнули. Сейчас, после того, как минуло больше месяца с момента нашего отбытия из Крыма, вот только сейчас начинаешь осознавать, насколько великие дела были сотворены.

Ведь можно подумать, что кто-то из присутствующих, тем более я, набивает себе цену, превозносит свои поступки. Но мне ли не знать, что это не так. Скорее, даже наоборот — мы преуменьшаем наши победы. Потомки и история рассудят.

— Возможно, многие из вас уже догадываются об одной из причин, почему мы здесь собрались, — я вновь обвёл всех взглядом. В бокале пузырилось шампанское.

Но это не то вино игристое, что мне приходилось пить в будущем. Тут пузырьки в нос почти и не бьют. Так, очень слабенько, как газировка, вывшая сколько-то минут незакрытая.

— Мне высочайшей милостью поручили создать новую дивизию. С новым оружием, с теми тактиками, кои мы уже с вами применяли.

Вот тут я сделал уже более продолжительную паузу. Было видно, что далеко не все знают о моём назначении. Так что нужно было дать время людям проникнуться ситуацией. Посмотреть друг на друга, переброситься фразой.

— А я говорил вам, что чин бригадира не спроста, — произнес кто-то за столом, и не рассмотрел, кто.

Конечно же, в новую дивизию я хотел собрать своих старых боевых товарищей. Мне было сказано, что я могу привлекать офицеров и подавать списки тех, кого посчитаю нужным поставить на те или иные должности. Тут и повышение чинов. Но это еще будут смотреть, наверное Бирон, но и Миниха привлекут, как пить дать. Вроде бы он собирается прибыть на днях, или уже. Не знаю.

Так что возникал очень острый вопрос, скорее, даже два вопроса: а как же будут распределяться чины, и вовсе насколько новое подразделение будет элитарным. Ведь как ни крути, но даже быть подпоручиком, но гвардейцем — куда престижнее, чем быть капитаном пехотного полка.

Гвардеец — это хранитель престола, это человек, который по большей части находится в Петербурге, в меньшей степени — в Москве. Это отличное жалование, которое никогда, или почти никогда, не задерживают, в отличие от жалования в пехотных полках. Это женщины, наконец, которые видят в любом гвардейском офицере очень неплохую для себя партию.

Да, с формированием Измайловского полка, как и с увеличением количества батальонов нового гвардейского соединения, роль гвардии несколько обесценилась. Немало было набрано иностранцев, или представителей не самых известных дворянских фамилий. Вместе с тем, гвардия — есть гвардия. Точка!

И никого насильно я не хотел гнать в свою дивизию, хотя для всех присутствующих там нашлись бы весьма неплохие должности. Сложно придется с кадрами. Даже не представляю, как решить проблему, если, к примеру, все присутствующие окажутся.

Да и с учением личного состава придется нелегко. Тут же готовые инструкторы, по большей части. Правда я забираю почти всех солдат и унтеров. Им я возможности отказа не предоставляю. Найдутся солдаты и для гвардии, когда я заберу батальон.

Понимал я и другое: присутствующие люди могли хорошо себя проявить на войне, сражаться там с самоотдачей, не щадя себя. Но такие уж времена и такие нравы, что эти же офицеры, пребывая в столице, в любой момент могли сменить свою личину.

Там — война, здесь — развлечения и женщины. А если получается так, что там война, а здесь изнурительные учения и крайне строгое отношение к службе, то далеко не каждый захочет что-либо менять в своей свободной от военных действий жизни.

А мне и не нужны офицеры, которые не готовы служить постоянно, а не набегами. Стрельбы раз в три месяца меня категорически не устраивает. Два раза в неделю, минимум. Рукопашный бой, штыковой бой, науку переходов и маневров, многие другие направления будут осваиваться в дивизии.

— Я вижу, господа, сколь сильно смутил я вас. Но ни в коей мере я не желал испортить наш вечер. Потому сегодня никаких ответов я не жду. Сегодня мы помянем наших погибших соратников. Сегодня мы вознесём кубки во славу русского оружия и за здоровье государыни-императрицы. А дела оставим на завтра. За веру! За государыню! За Отечество русское! — последние слова я выкрикивал.

— Виват! — после некоторой паузы громко закричали славные русские офицеры.

Наверное, те люди, что сейчас проводили вечер в общем зале ресторана «Мангазеи», вздрогнули от доносившихся до них криков. И пусть дрожат! А тех, кто готов головы положить за своё Отечество, кто приумножает славу русского оружия, нужно встречать с содроганием или даже с придыханием.

Раздался звон бокалов, игристое вино частично разливалось на стол. Но вряд ли кто-то сегодня будет сильно заботиться об этикете. Сегодня офицеры, добывшие не одну и даже не две славные победы, гуляют.

Я выпил вино без остатка, но напиваться сегодня не было ни желания, ни возможности. Завтра в императорском Летнем дворце состоится грандиозный приём.

Я не мог показаться перед государыней и другими вельможами хоть сколько помятым. Тем более, что предполагаю несколько очень важных встреч. Мне и с Остерманом нужно поговорить. Наверняка, с Минихом переговорю. Нам есть что обсудить. И не дышать же перегаром на этих, малопьющих, вельмож.

Ну, а что касается тех офицеров, что здесь присутствуют и также приглашены завтра на прием — это дело каждого, как себя вести, сколько пить.

Уже через полчаса наша большая компания закономерно разделилась на группы. Везде без исключения обсуждались лишь только две темы: успехи на войне и успехи с женщинами.

Не скажу, что произносились фамилии тех дам, сердца которых уже успели покорить бравые офицеры. Но намёки на некоторых весьма известных, в том числе и замужних женщин, имелись. Ну да не мне, с моей ситуацией, хоть кого-то осуждать. Кстати, а ведь все присутствующие знают, что у меня имеются некоторые отношения с Анной Леопольдовной.

И что очень важно, возможно даже с какими-то последствиями, никто не знает, что мы с ней так ещё и не были достаточно близки, чтобы считаться полноценными любовниками. А что, если кто-нибудь начнёт распускать слухи, что Анна Леопольдовна беременна от меня? Возможно?..

Ещё как! Намного интереснее будет думать, что Анна Леопольдовна забеременела от любовника, чем от собственного мужа. И это не настолько смешно, как может показаться. Вообще не смешно! Использовать ситуацию могут и враги, как иностранные, так и внутренние.

Я подумал, что нужно срочно заниматься распространением слухов, как же ужасно и горько было Анне Леопольдовне забеременеть. Вполне пикантная новость. Ведь это насилие, это самодурство государыни, о котором можно думать в негативном свете, правда высказывать только одобрение. Подобное способно перебить желание людей видеть то, чего на самом деле не было.

— Господин командир! — слегка успевший уже напиться, ко мне подошёл Данилов.

В последнее время мы с ним не особо ладили. Учитывая его психоз и далеко не всегда логичные поступки, я то и дело отстранял Данилова от командования. Или даже не так — я его не отстранял, я просто для важных дел выбирал других офицеров.

— Смею вам сказать, что не намерен более служить под вашим началом. Я остаюсь в гвардии! А не в каком-то там… — Данилов резко протрезвел, когда встретился с моим жёстким взглядом.

Я уже знал, что он несколько меня побаивается. Вот как только я стал во всех без исключения поединках выигрывать его на шпагах, не говоря уже о подлом бое, так Данилов и стал выходить на поединки со мной заранее страшась. Человеку бы психиатра, психолог не поможет. Но быть нянькой или лечащим Данилова врачом мне некогда, да и желания нет никакого.

Хватит. Вроде бы и Данилов хороший человек, и командир не бесталанный, но нервишки ему подлечить стоило бы.

— Вы, сударь, хотели что-то сказать про то воинское подразделение, кое я волей императрицы буду создавать? — жёстко сказал я.

Нет, я не хотел дуэли, тем более с Даниловым. Как бы то ни было, но он всё ещё числился в моих друзьях. Всего лишь числился… Когда-то клялся мне в верности, в дружбе и во всём прочем, когда я спасал его жизнь.

Зависть или же страх передо мной, но отношения разладились.

— Я лишь хочу сказать, что собираюсь остаться в гвардии, — подумав и, видимо, решив не обострять обстановку, ответил Данилов.

— На то воля ваша, — спокойно сказал я.

Отошел от Данилова. Не приятный это разговор. Но не бывает же так, чтобы меня окружали сплошь нормальные и адекватные люди. Во многих компаниях, если не во всех, есть свой дурачок.

Признаться, всё-таки было несколько неприятно таким вот образом прощаться с Даниловым. Я уже несколько привык к тому, что за ним присматриваю, воспитываю. Да и если взять в расчёт лишь только боевые навыки и умения этого человека, то, конечно же, я теряю очень неплохого офицера.

Вместе с тем, я приобретаю чуть больше уверенности, что любой план, любое сражение, где мог бы играть видную роль Данилов, пройдут без выкрутасов и психоза. Помню Бахчисарай и эти почти что истерики Данилова. В условиях боевой обстановки!

Я надел на себя маску радушного хозяина и стал прохаживаться между различными группами офицеров.

— Господа, а помните… — эта фраза звучала повсеместно.

Мимо порхали на удивление вышколенные половые. Ещё больше удивляла внешность некоторых подавальщиц. Девиц было немного, всего три. И они, хоть и соблюдали этикет, и были тактичными, но такие похотливые флюиды исходили от этих дам, что невольно приходило понимание, кого именно в усиление мужчинам-половым дала Марта.

А вот и рыжая бестия! Марта стояла у входа в банкетный зал, но там больше присматривала за своими девочками. Как есть — не отнять: сутенёрша-контролёрша.

— Ты что, рыжая, удумала? С чего срамных девок в подавальщицы поставила? — спросил я, подойдя к Марте.

Но я так, чтобы поддержать разговор. Кто приходит в Мангазею, те знают, что тут можно многое. И что если есть девушки низкой социальной ответственности, то они лучшие. Не знаю, не проверял. Но убежден, что абы кого на работу Рыжая не возьмет. Интересно, а Петр Шувалов «принимает экзамен» у таких девиц?

— Будет вам, господин Норов. А то я не знаю добрую половину из этих господ, — усмехнулась Марта. — Где им еще гулять, как ни в ресторанах?

— И что, часто господа любовь покупают? — спросил я.

Марта только хмыкнула. Мол, что происходит в ресторане «Мангазея», то здесь и остаётся.

Ну да я и не питал иллюзий, что господа офицеры, придя с войны, не ударятся во все тяжкие. В конце концов, у большинства из присутствующих было более чем предостаточно денег, чтобы гульнуть на славу. А мне и нормально. Получатся, что частью деньги, взятые в Крыму, возвращаются в мой кошелек.

Потому-то и окажется сложной служба в моей дивизии, если кто из них согласится. Так кутить и гулять я им не позволю. А ещё и не будет ресторана в Гатчине. Там есть трактир. Вот только непосредственно на землях Александра Куракина, кому эта земля сейчас принадлежит, мы стоять не будем — рядом, в пяти верстах ближе к Петербургу.

— Как живёшь, любезная Марта? — спросил я, невольно бросая недвусмысленный взгляд на рыжеволосую красавицу.

— Александр Лукич, вы бы были осторожнее в своих намёках! Я женщина мужняя, — сказала Марта, всё-таки добавив в свои слова толику флирта.

Чуть было не облизнулся, как тот кот на сметану. Однако не стоит творить глупости на ровном месте. И вовсе моим похабным мыслям потворствует состояние лёгкого опьянения. Я-то уже почти прекратил винные возлияния, но до этого пришлось-таки слегка и выпить.

— Как, муж-то хоть не обижает? — спросил я, наполняя свои природные инстинкты размножения образами супруги.

Помогло. Правда, очень захотелось домой — к жене.

— Он меня, да чтоб обидел? А муж… любовь у нас. Равная и без обмана, — сказала Марта.

И в этих словах мне послышались даже некоторые нотки обиды. У нас и любви-то не было, и отношения равными не назовёшь.

Не верю я этой женщине. Чувствую, что не до конца она остыла. Не дай Бог, может, даже и вспоминает наши встречи. А я желал бы Марте душевного спокойствия и наслаждения семейными отношениями.

— У вас, небось, положение и вовсе незавидное. Властных женщин обихаживать не так легко, — съязвила Марта.

Ну, вот и оно — доказательство моим мыслям, что рыжеволосая прелестница не до конца смирилась с тем, что мы друзья и партнёры.

— Неужели ты хотела бы оказаться в этом списке? — усмехнулся я.

Марта со злостью на меня посмотрела. Дёрнулась было на выход, но я её остановил.

— Ну не обижайся. Сложно всё у меня. И с женой всё замечательно наладилось. И, если на Великую княжну посмотрю, так накинуться хочу. И Елизавету Петровну вспоминаю. И с ней мне было хорошо, — неожиданно для себя я разоткровенничался.

— Да знаю я многое. И другие знают, — участливо и сопереживая сказала Марта.

— О том я и хотел с тобой поговорить. Нужно, чтобы ты иные слухи про меня распускала, — сказал я.

Я собирался через Марту распространять слухи. Ей нужно будет убеждать всех и каждого, что не имею никакого отношения к ребёнку, которому, вероятно, суждено стать наследником российского престола. И, как показывал разговор с Рыжей, я несколько преувеличивал степень своей популярности. Ну да оно и к лучшему.

— Что придумала к свадьбе Авдотьи Бужениновой? — спросил я.

Марта тяжело вздохнула. Вопрос очень серьезный. Уже пора не придумывать, а искать исполнителей, готовиться к репетициям.

— Немало чего. Но чую, что этого будет недостаточно, — каким-то опустошённым и усталым голосом сказала подруга.

Она описала своё видение свадьбы. И я согласился, что нет там какого-то грандиозного масштаба или же изюминки, которая уж точно бы запомнилась. Между тем, и Марте, и Шувалову, и мне, как соучредителю ресторанов, необходимо было произвести такое впечатление на государыню и весь императорский двор, чтобы о том событии говаривали ещё не одно десятилетие.

— Есть у меня идея! — сказал я.

— Я не сомневалась, — усмехнулась Марта.

Вижу, как идет изрядно во хмели, поручик Смитов. Словно тот бульдозер, таранит стулья, толкая половых и даже господ офицеров. «Вижу цель, не вижу препятствий,» — по такому принципу, видимо действует офицер.

Вот он извлекает шпагу, заносит ее над головой, чтобы никого не задеть. Пять шагов до меня… Два шага…

— Я, моя шпага, моя… ик… шпага — ваше, господин бригадир. Распоряжайтесь мной, как заблагорассудится. Не вижу службы вне вас, — сказал Смитов и, чуть было не завалившись, положил шпагу к моим ногам.

— Встаньте! — усмехнувшись сказал я. — Я принимаю вас.

Кивнул Марте, указал головой на одну из мимо проходящих девиц.

— Кая! — позвала Марта девушку. — Проведи господина в номер по первому классу и согрей его.

Девушка изобразила книксен, лихо, со знанием дела, подхватила Смитова, отправилась на выход.

— Просим! Просим! Стихов! — сперва кто-то один выкрикнул, после все офицеры уже просили меня.

Я вышел в круг, оглядел присутствующих. Начал читать стихи:

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром, под Нарвой проиграв когда-то, пред Карлом отступали мы… — начал читать я стихотворение.

Да, я еще и переделываю творения будущего. Не знаю, насколько получается, может быть и сильно коверкаю творения великих, но людям нравится.

Все слушали, аплодировали. А я ловил себя на мысли, что все еще только начинается. Война с турками еще впереди. Скоро, думаю даже раньше, чем в иной реальности, начнут войну шведы. А там и европейские войны…

Но это ладно… Скоро остро станет вопрос: кому Россией править. Так что гуляем. Когда еще придется так⁈

ПРОДОЛЖЕНИЕ: https://author.today/reader/491186