Фаворит 6. Только вперед!

Глава 10

Твое обнаженное тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнаженную душу.

Чарли Чаплин.

Поместье под Каширой

7 августа 1735 года

Наверное, я сейчас выглядел по-идиотски. Смотрел на Юлиану и улыбался. Со стороны вряд ли можно оценить качество моей улыбки, но что-то мне подсказывало, что она не излучала мудрость столетнего мужчины, а скорее похотливые намерения подростка пубертатного периода.

Но никакого желания брать себя в руки, концентрироваться, начинать отчаянно думать, как себя вести, не было. Я смотрел на Юлю и не видел в ней не то что врага, но даже человека, которому мне пришлось бы что-либо доказывать. Если я и ошибаюсь, и жена приехала капризничать, ссориться, то все равно не собираюсь напрягаться. Ну отправлю, как говориться, «в зад», да и дело с концом. «Зад», «конец»…

Нет! Все же не скандалить прибыла Юля. Стесняется, устремила свой взор в землю, стояла и мяла дорожное платье, как та девочка-первоклассница, которая волнуется, рассказывая стишок. И это было так мило… А еще и так завлекательно.

Вот тут нужно быть сдержаннее. Накинусь же вот прямо тут. Как же мой организм критично активно реагирует на Юлю. Еще утром не думал, что это возможно.

— Я рад, что вы, Юлиана, приехали. Нам есть о чём с вами поговорить. Выражаю надежду, что мы меньше будем ссориться в этот раз, — сказал я.

А хотелось подскочить к Юльке, схватить её, закружить, а потом целовать, целовать. И вот так вот сразу увезти на свою огромную кровать, которая была удобная для сна, но явно не хватало соседки под боком.

— Я не намерена, сударь, заводить с вами излишние ссоры. Не для того я здесь. И не потому преодолела столь нелегкий вояж, — так же, как и я секунду назад, явно сдерживаясь, говорила Юлиана.

Вот как так получается, что умом я-то всё понимаю. Мы оба, скорее всего, ощущаем одну и ту же неловкость, так как расставались явно не друзьями и не преданными любовниками. Но вот что мешает быть искренне? Почему люди чаще всего играют в эти игры недосказанности?

Сейчас бы взять да признаться друг другу. По крайней мере в том, что мы оба не против встречи и рады увидеться. Так нет же! Постоянное ожидание, страх, что твои эмоции не поддержат, что ты скажешь зазря слово «люблю». Уверен, что этот страх немало судеб покалечил.

Вот сейчас мы рискуем после такой внешне холодной встречи дойти до момента, когда и ссориться начнём. Ну а если я всё это понимаю? Так, может, стоит пересилить эмоции молодого организма остатками мудрости столетнего мужика? Или, напротив, поддаться организму, и «сделать по тише» разум?

Резко, решительно я подошёл к Юле. Не обращая внимания на её, с одной стороны, испуганный взгляд, с другой — наполненный надеждой, жадно впился губами в чуть приоткрытый ротик моей супруги.

Секунда, другая. Молния по голове меня не шандарахнула, ладонь жены мою щёку на прочность не проверила. А через секунд пять руки Юлианы взвились на моей шее. Но не для того, чтобы придушить: она обняла меня и стала жарко откликаться на поцелуй. Настолько жарко, что пришло время и мне слегка смутиться. Это было неловко, не умело, но с желанием и страстью.

Наверняка подобные сцены невозможно было бы себе представить в Петербурге под взорами чужих глаз. Но сейчас вся наша дворня смотрит на господ, и даже не знаю, что думают. А нам все равно. Пусть думают, что их барин с барыней — эталон семейных отношений.

Может, та девица с выдающимися молочными железами сейчас молчит, думает, что барыня не чета ей — такой пышной и мягкой. Или управляющий уже в своей голове меняет планы на сегодняшний день, полагая, что и сегодня я вряд ли поеду осматривать поместье. А вон тот мужик, который вывел двух лошадей на прогулку, быстрее закончит со своими обязанностями, и побежит к жене, да заделает для меня еще одного крепостного.

А между тем мои руки рвутся получить свободу от разума. Уже приходится концентрироваться, чтобы не начать задирать платье жены.

Насилу, борясь с собственными желаниями, я отлепился от сладких губ Юлианы. Такого поцелуя у нас с ней не было, не думал, что когда-нибудь могут быть. То, что было интимного между мной и Юлей, кроме того, чтобы назвать это «детовоспроизводственный процесс», не получалось.

И то, что не вышло зачать ребёнка, лишний раз доказывает, что Господь даёт дитя тогда, когда оба будущих родителя этого желают. Пусть в один момент, пусть не осознают этого, и даже впоследствии будут не рады беременности. Ну это потом. А в момент близости можно даже не подозревать, что именно к этому и лежит твоя душа. Ну и не только душа.

Юлиана стояла, покрасневшая, стыдилась, будто мы только что совершили страшнейший грех. Я же самодовольно улыбался. Приятно ощущать, что ты не принуждаешь к близости женщину, которую хочешь, что ты лишь подталкиваешь её признаться в своих желаниях.

— Пойдём? — сказал я, протягивая руку Юлиане.

— Я очень виновата перед тобой, — дрожащими губами, чуть ли не плача, сказала Юля.

— Ты изменила мне? — спросил я, невольно поддавшись назад.

— Нет, нет! — поспешила заверить меня жена в своей честности.

— Тогда иное — после. Пошли. Я соскучился, — решительно сказал я.

Не дожидаясь, когда молодая женщина вложит свою ладошку в мою лапищу, сам взял её за руку и направился в дом. Сперва медленно, желая понять, по собственной ли воле сейчас идёт Юля, или же я вновь её принуждаю. Но она покорно семенила следом.

Уже скоро мы поднялись в мою… Надеюсь, что в нашу спальню. Юлиана уже не смотрела в пол, молчала, разглядывала меня.

— Что? Нынче могу быть приписан к отряду уродцев при государыне? — спросил я, проводя по шраму на левой щеке рукой.

Юля молчала, не сводила свой взгляд с моего уродства. А шрам сейчас действительно выглядел очень нелицеприятно. Вокруг была краснота, щека припухшая. Особого дискомфорта мне это не доставляло, если только не считать того, что шрам сильно чесался. Но вид, скорее всего, у меня был не самый товарный.

Пауза затягивалась. Невольно я даже одёрнул руку Юлианы.

— Н-н-нет, нет! — сказала жена и стала в отрицании махать руками. — Ты не стал уродцем. Я молчала, потому как переживала, что ты мог погибнуть, что так близко летели от тебя пули. Нет, не я буду той, которая скажет о твоём уродстве. По мне, так и вовсе… сие знак мужества и доблести.

— А твой русский язык стал намного лучше, — сказал я, начиная любоваться своей женой.

Медленно, стараясь смотреть в глаза молодой женщине, я стал расстёгивать пуговицы, завязки, которые были на дорожном платье жены. Даже не представляю, как она в таком плотном одеянии выдерживала установившуюся в последнее время жару.

— Где нужно помыться? — наверняка прекрасно понимая, к чему всё идёт, даже с некоторым испугом сообщила мне Юля.

— А потом вместе и помоемся, — сказал я, не намереваясь откладывать то, что должно случиться, ещё хоть на какое время.

Прошло ещё с полминуты. Я уже было дело чуть не запутался в её одеждах. А потом Юля, будто бы откинув все свои страхи, разрушая преграды, стала наполняться страстью. Она раздевала себя, помогала раздеться мне. Мы касались друг друга уже не украдкой, а смело, решительно.

А потом — словно небытие. Поток страсти накрыл нас с головой, и никто уже не сдерживался. В стремлении доставить удовольствие друг другу мы вели себя сумбурно. Короткие поцелуи сыпались обоюдно на наши тела. Они были короткими: желание расцеловать всё тело, коснуться везде, было столь острым, что от наших копошений уже скоро и одеяло, и простыня слетели с кровати.

Наверняка слуги сейчас собрались под открытыми окнами нашего дома. Слушают, фантазируют. Еще не хватает криков с советами.

Теперь девицы будут желать себе такого же мужа, чтобы так же сладострастно с ним заниматься любовью. В крестьянских семьях с этим намного прагматичнее и свободнее. Там жена погибшего сына отходит к главе семьи, со всеми обстоятельствами.

Сколько времени прошло — не знаю и знать не желаю. Когда с женщиной поистине хорошо, никакую статистику не ведёшь, а просто любишь. Люблю ли я свою жену? А чёрт его знает! Наверное, стоит меньше задавать себе такие вопросы, чтобы оставалось больше времени на эмоции и чувства.

И когда кто-нибудь из мудрецов наконец придёт к пониманию, что есть такое любовь, дадут четкое понятие, откроют не только какие-то там феромоны, которые выделяются человеческим телом, но и раскроют алгоритмы души человеческой и сердца. Вот тогда я и буду говорить: люблю — не люблю.

— А поехали на озеро купаться! — сказал я, привстав в кровати на локтях и рассматривая прекрасное женское тело.

Да, прекрасное! В одних местах Юлиана слегка округлилась, в других чуть-чуть схуднула. Если бы меня спросили, чьё тело мне больше всего нравится — исключительно теперь на первом месте Юлиана. Впрочем, думать в её присутствии о других женщинах не получалось, да и не хотелось.

— Купаться в озере? — недоумённо спросила Юля. — Но это же как-то по… мужицки. А ещё если меня увидят нагую, и ты увидишь нагой.

— Так я и сейчас смотрю! Любуюсь и восхищаюсь. До чего вы хороша, госпожа Норова!

— Я должна тебе сказать, что виновата, — засмущалась, попробовала нащупать простыню или одеяло, чтобы прикрыться, но вся постель валялась скомканной на полу.

— Говори! — со вздохом разочарования сказал я.

Ну не хотелось проблем, той самой ложки дегтя в такой бассейн с медом. Я чуть посерьезнел, при этом неизменно поглаживал очаровательные упругие выпуклости своей жены. Вот уж от какого занятия отрываться не желаю.

Юлиана, насупившись, стала рассказывать. Появилась цель, задача: чтобы не прозвучало, продолжать поглаживать прекрасное женское тело, не останавливаясь.

А потом другая задача появилась. Хотелось сейчас крикнуть в окно, чтобы принесли плеть, чтобы отшлёпать эту доморощенную интриганку. Признаться, остановило лишь одно: я всегда был против явных извращений в постельных играх. А если начну воспитывать жену плетью, да в постели, да еще и голышом, то это уже явно извращением попахивает.

И настолько не хотелось потерять эту идиллию, что я был готов простить всё. И глупость с покушением на жизнь Антона Ульриха, и то, что две девчонки могли отравить русскую государыню. Я даже простил то, что Юлиана встречалась с Линаром.

Хотя последнее было сложно. Поверил, что между ними ничего не было. Я даже примерно догадываюсь, что определённую роль в этом сыграла рыжая Марта. Желание оставаться наедине с женщиной и повторить ту страсть, которая только что нас обуревала, казалось всепрощающим.

А еще, если у меня нет доказательств обратного, я верю. До поры, пока не проверю. Если я вижу раскаяние, то и ладно. Даже на пользу пойдет Анне Леопольдовне такой урок. Анна… нет, сегодня не о ней.

— А теперь накинь халат! И мы тотчас отправляемся на озеро купаться! — сказал я тоном, не терпящим возражения.

— Управляющий! — выйдя во двор, прикрывая своей спиной смущающуюся жену, обратился я к немцу. — Предупредите подпоручика Кашина, чтобы никого не допускал на версту к Белому озеру! Оцепить все. И дать дам в дорогу еды и вина!

Да, я находился в поместье не один. Со мной были три плутонга стрелков и Кашин. Я даже не знал, чем они занимаются последние дни. Одного лишь потребовал, чтобы никакого насилия над девками не было. Ну а если какая девица забеременеет от бравого русского гвардейца — так ничего, воспитаем ребеночка.

Так или иначе, я намеревался в поместье создавать целую систему образования, где было бы место и детскому саду. Так что детишки от гвардейского грехопадения могут получить судьбу намного лучшую, чем в какой-нибудь захудалой крестьянской семье.

Впрочем, были у меня мысли о том, как сделать своих крестьян чуть более счастливыми. Мои финансы позволяют это. Пусть впервые золото и серебро крымского хана послужит не для того, чтобы угнетать русских крестьян, брать их в рабство.

Пусть оно сделает жизнь чуть более сытой. Не все, конечно, но частью, пару тысяч полновесных серебряных монет, я готов вложить в улучшение качества жизни крестьян. Крышу там подлатать, баню справить хотя бы одну на несколько семей. Где корову дать, где коней хозяйственных закупить.

Не выветрился во мне всё-таки окончательно большевик-коммунист. Всё ещё хочу благоденствия крестьянам. Правда вот не уверен, что фабрики готов передавать рабочим. Да и земля — моя. Так что получается? Я уже и не большевик вовсе?

— Иди сюда! — сказал я Юле, как только мы тронулись в сторону полюбившегося мне озерца.

В карете, которая реагировала на каждую маломальскую кочку, любой камешек, конечно же, было неудобно заниматься любовью. Если бы Юля была в платье, то я бы её здесь не раздел.

Но она была в халате, распахнув который, мне явились великолепнейшие виды.

— Тут? — не осуждающе, только лишь удивлённо спросила Юля.

Я не ответил словами. Я отвечал действиями. Настоящий квест, на самом деле. Но мы справились. И когда подъезжали к озеру, наконец разлепились друг от друга.

— И не думала, что так…

Юля не договорила. Она тяжело дышала и при этом улыбалась. Но я додумал, что именно хотела сказать супруга.

— Будь через четыре часа! — приказал я кучеру Юли.

На её карете приехали. Впрочем, почему «её кучеру»? Судя по всему, у нас есть шанс стать нормальной семьёй. А у супругов всё общее. И мне не жалко. Ничего для жены. Если только вот такие же будут отношения.

Карета умчалась. Мы остались на берегу небольшого, но уютного донельзя озера. Тут были я, Юля, лебеди, утки, большая корзина с едой и вином, а ещё небольшая коробочка, которую я прихватил в самый последний момент. Ну и карасики были. Говорят, что пиявки еще… Но мало, и я решил о них даже не упоминать. А то супруга моя никак в воду не пойдет.

— Это тебе! — сказал я, открывая коробочку.

— Ох! Это же… Как красиво! — восхищалась жена.

Вскоре впилась в меня губами и стала такой активной, что невольно закрались глупые мысли: «А где такой опыт получила?» В этот раз я почти ничего и не делал. Лежал на траве, любовался прекрасной женщиной, которая искренне желала сделать мне приятно. Ну я такой… позволял ей это.

Ожерелье с огромным прозрачным бриллиантом в оправе из червонного золота, с золотой же цепью — это выглядело очень дорого. Ну и оплата оказалась достойной.

А потом мы купались. Конечно же Юлиана плавать не умела. Но это даже шло на пользу нашему времяпровождению. Она так боялась воды, что даже входила в озеро, вцепившись в меня и прижавшись телом. Учитывая, что тела наши были обнажёнными… хорошее времяпровождение.

Если сперва Юля ещё смотрела по сторонам — не подглядывает ли кто-нибудь за ней, — то скоро успокоилась. И было видно, что женщина поистине радостна, счастлива. Я не думал, что она умеет так улыбаться, настолько задорно и искренне смеяться.

В какой-то момент мне вдруг захотелось, чтобы кто-то увидел нас, пускай голышом, но порадовался за то, что мы — счастливые.

Скоро, уставшие, но неизменно счастливые, мы просто лежали на траве. Держались за руки и любовались фигурными облаками.

— А что будет дальше? — спросила Юлиана, разрушая идилию.

— И нужно тебе портить такой прекрасный день⁈ — вопросом на вопрос ответил я.

— Не хочу, но знать, что будет дальше желаю! — Юлиана присела и серьёзными глазами посмотрела на меня. — Ты же вот так, как и сейчас со мной, будешь с Анной? А если царевна Елизавета позовёт, так и с ней будешь?

Неудобные, конечно, вопросы задаёт жена. И что ей ответить? То, что здесь и сейчас я счастлив, а будущее на то оно и будущее, чтобы его не знал никто. Ну если только, кроме меня, — и то явно не своё будущее я знаю. А еще история меняется, я ее изменил.

— Благодаря тому, что в меня влюбилась Анна, мы с тобой здесь и сейчас. Ты не готова меня делить? — все же я ответил.

— Не знаю, — отвечала Юля, и глаза её взмокли — и явно не от озёрной воды.

— А я вот точно знаю, что тебя делить ни с кем не намерен, — сказал я. — Что же до того, что я могу быть с другими женщинами, то лгать тебе не стану — это может случиться.

— Любишь её? — продолжала сквозь непроизвольные сложные разговоры Юлиана.

— Я не хочу говорить о любви. Я счастлив с тобой. Но есть другие обстоятельства, пренебречь которыми я не могу. Если ты не хочешь ссоры, чтобы наша сказка ещё немного продолжалась, то давай этот разговор прервём, — сказал я, прислушался к своему организму, понял, что могу. — Иди ко мне!

Не раньше чем через четыре часа мы возвращались домой. Еда, которую по-быстрому нам собрали с собой, была съедена. Не только я, но и Юлиана демонстрировала пример отличного аппетита. Может, таким образом мы восполняли потраченную энергию. Или почти что первозданная природа влияла на желание побольше съесть. Но возвращались домой голодные.

— Никитична, мечи на стол всё лучшее! — с задором сказал я, как только вошли в дом и я увидел стряпуху.

И всё-таки, при всём уважении к местной поварихе, нужно будет обязательно отрядить в поместье какого-нибудь повара из петербургских ресторанов. Но это если получится почаще бывать тут. Или взять с собой каких девиц, чтобы подучить их готовить. Сейчас бы я и картошечки навернул. Даже в любом виде.

Хотелось бы чаще все же бывать тут. У каждого человека должно быть место силы, куда бы он возвращался и чувствовал себя неизменно хорошо. Теперь я точно знаю, что такое место силы у меня есть — моё поместье.

— Что делать дальше будем? — уминая куриный бульон с хлебом, спросила Юлиана.

Она молодец, у неё получилось взять себя в руки, абстрагироваться от тревог и переживаний, и лишь наслаждаться моментом. В моём понимании это показывает силу характера. И такая вся… своя, родная.

— Завтра поедем смотреть наше поместье. Если хочешь, то ты можешь остаться дома. Я хотел бы предложить тебе важную для меня и для нашей семьи работу.

Жуя душистый хлеб, даже не заботясь о том, что делает это вопреки нормам этикета, Юля посмотрела на меня вопрошающе.

— У меня есть стихи и рассказы о Крымской войне, что и по ныне идет. Хочу их напечатать. Вот и спрашиваю тебя: поможешь ли в этом? — сказал я.

— Стихи? Я непременно хочу их почитать, — подхватилась Юлиана.

— Господин секунд-майор, позволите? — в столовую зашёл Иван Кашин.

Вот чего у меня нет, так хороших лакеев. Предупреждать же нужно, что кто-то пришел. Пусть это даже Иван Кашин.

— Садись, Иван, преломи с нами хлеб! — сказал я, указывая Кашину на стул.

Юлиана сперва скривилась такой вот компании, но скоро слушала нас с вниманием, забыла и как есть.

Мы ещё больше часа ели и разговаривали, вспоминали боевые подвиги. От чего-то всё сложное, кровавое, что с нами случилось, уходило на второй план. И теперь с наших с Кашиным рассказов могло показаться, что мы не воевали вовсе. Такие получались рассказы — сплошные приключения, не без юмора.

— Любовь моя, мне нужно на тренировку, нельзя пропускать. Почитай стихи, — сказал я и отправился во двор усадьбы.

Я не спрашивал, я предупреждал. И был удивлен. Никаких возражений. Не идеальная ли жена у меня? А, нет… Вон государыню чуть было не отравила.

А потренироваться нужно. Так и жиром обрастем. Кашин уже два дня оборудовал здесь площадку для тренировок. И груши висели для отработки ударов. Смастерили щиты с мишенями, насыпали песок, чтобы можно было отрабатывать броски.

Золотая истина, которую я почерпнул ещё из будущего: если хочешь быть в хорошей форме и дальше развиваться, то никогда не ленись и не ищи отговорок для того, чтобы не выйти на тренировку. Даже если в постели тебя ожидает знойная красотка, готовая показать, что такое любить.

И уже скоро мы звенели металлом. Я могу считать себя вполне сносным фехтовальщиком. По крайней мере, когда в последний раз я стоял в паре с Даниловым, с признанным мастером клинка, то неизменно выигрывал у него все поединки.

Между тем обязательно, когда буду в Петербурге, найму одного или двух учителей фехтования. Мне кажется, что уровень Кашина и любого гвардейского офицера из моего батальона я уже перерос.

— Александр Лукич, вот кто бы мне сказал, что вы так скоро освоите науку боя на шпагах, так и не поверил бы, — отвешивал мне комплименты Кашин, когда раз за разом оказывался лежащим на песке.

Сегодня я отрабатывал приёмы, чтобы завалить противника.

— Ты тоже вырос в искусстве фехтования. Вот только нужно больше внимания уделять тренировкам, — сказал я, подавая руку товарищу.

Возвращался в дом я с чувством победителя. Словно бы одолел злого монстра Кашина в сложнейшем поединке. А всё потому, что жёнушка моя наблюдала за тем, как её муженёк развлекался со шпагой в руках. Ну и я, конечно, расстарался…

Было уже достаточно поздно. День прошел необычайно хорошо. Но когда зашло солнце, я вновь оказался в объятиях своей жены. Теперь уже она выступала инициатором наших игр. И мне это, чёрт возьми, нравится!

И не хотелось ложиться спать. Хотелось еще и наговориться.

От автора:

✅ Новинка!

✅ Вышел шестой том!

✅ Матёрый опер из прошлого попадает в наше время — в тело молодого штабного лейтенанта, которого в отделе никто не воспринимает всерьёз. Но он умеет работать по старой школе. Он вернулся, чтобы снова стать опером и найти своего убийцу… который теперь превратился в местного олигарха.

✅ На 1-й том скидка: https://author.today/reader/450849