Тоже Sapiens

4

Идти в оранжерею, по-хорошему, надо было бы из моего с сокоординаторшей модуля: он был крайним в медотсеке. Но матрос-три предложил заглянуть сперва к нему, чтобы оставить первому капли. Так я и оказался у них.

Матрос-один был в кровати, полулежал, полусидел с мрачным видом и смотрел отсутствующим взглядом в стену. Под лёгким одеялом угадывалась регенерационная капсула, надетая на ногу, а правый рукав пижамы был наполовину пуст.

Я слышал, что его покалечили, но увидев своими глазами - растерялся, ощутил то ли неловкость, то ли вину и замер в дверях. Матрос-три этого не заметил. Он направился сразу к товарищу, на ходу говоря:

-Смотри, что навигатор нам подарил! Неразбавленные, хочешь? - При этом он поднял пузырёк над головой и слегка покачал им, зажав двумя пальцами.

Первый, услышав третьего, чуть дёрнулся и повернул голову в нашу сторону. Присмотрелся, грустно улыбнулся:

-Привет, навигатор. Спасибо, королевский подарок. Да ты проходи.

Матрос-три повернулся и, увидев, что я всё ещё в дверях, тоже поманил рукой.

-Давай-давай, проходи, чего как неродной. Мы тут сейчас чего-нибудь... - Он стал оглядываться, потом вспомнил и оживился ещё больше. - О, слушай! У нас же эти есть, которые на хлебе... Вкусные.

Он прошёл к своей койке и продолжил, понизив голос:

-Боцман с коком договорился, для нас приготовил. Прикинь, отлично готовит мужик.

-Батя, - согласился матрос-один.

-Да я не хочу, - попытался я отказаться.

-Ты не скромничай, - мягко сказал матрос-один, даже чуть поморщившись. - Ты вон какой здоровенный, тебе рубать надо за двоих.- Он чуть помолчал и закончил задумчиво. - Тело надо любить и лелеять.

Я смутился ещё сильнее и сдался:

-Ну, хорошо, давайте... Спасибо. - Третий неспешно доставал из мини-холодильника и открывал судки с едой. Чтобы не стоять, как дурак, я предложил первому. - Хочешь… капли-то?

Он молча, грустно очень, показал, что нет. Я испытал лёгкое облегчение.

А потом увидел работающую реанимационную капсулу младшего инженера. Такую же, как в нашем модуле. И меня непонятно почему потянуло к ней. Я дёрнулся было подойти, но остановился.

-Подойди-подойди, - одобрил матрос-один, заметив это.

Я почувствовал, как горят уши, и пошёл. Матрос-три как раз закончил возиться с угощением и тоже направился к капсуле. В руках у него были какие-то румяные зажаренные бутерброды. Остановившись, он первым делом вопросительно показал один товарищу. Тот поморщился в том смысле, что не хочет.

-Держи, - предложил тогда матрос-три мне.

Я взял из вежливости, но есть не стал. Я смотрел в капсулу.

Под защитным стеклом лежал голый младший инженер. Вернее, на нём не было одежды, но бёдра его как шортами были закрыты эластичным подгузником с выводящими трубками, а грудь и плечевой сустав были туго стянуты бандажами. Грудь дополнительно покрывал тонкий светло-синий каркас, видимо, из-за сломанных рёбер. Такой же каркас, только с ячейками поменьше, оплетал и его шею неестественного из-за гематомы цвета. Голова тоже была перевязана, просто чистыми бинтами. Скорее всего, ему пришлось делать трепанацию. А лицо парня накрывала маска, тоже с трубками: для подачи питания — тёмно-синяя, а кислородная гофрированная - прозрачная, почти невидимая.

Я вдруг понял, что эти пару дней мне не давало покоя, когда я смотрел на сокоординаторшу в такой же капсуле: то же самое было и в облике младшего инженера. Они оба не выглядели мёртвыми, нет. Вполне здоровый, парадоксально для их положения, но всё же здоровый цвет лица и вообще кожи. Они не были похожи на мёртвых. Но они не были похожи и на спящих. Что-то неуловимое, совсем-совсем слабое, я сам не мог понять, что именно, но что-то отличало их кому от обычного сна. И это очень тонкое, слабо осязаемое, непривычное состояние вызывало какое-то неуловимое беспокойство, растерянность. Зависшие даже не между жизнью и смертью, но между сном и смертью…

-Голыми лапами уработал… - Тихо и задумчиво сказал матрос-три. - А ведь у них простейшие орудия есть… - И откусил смачно от своего бутерброда.

Я есть не мог. Не потому что было противно: тело младшего инженера не выглядело отталкивающе изувеченным. Но перекусывать прямо перед ним казалось кощунственным.

Я отвернулся и поискал глазами подходящий столик:

-Я… на обратном пути съем, парни.

-С непривычки, - понимающе ответил матрос-три. - Давай. - Он забрал угощение.

-Идёте куда-то? - спросил матрос-один.

-Да, в оранжерею… Хотим посмотреть на ублюдков.

-Я б тоже… посмотрел, - мрачно ответил покалеченный мужчина. - Тогда знаешь… закапай мне глаза. И дай бутерброд.

Я дождался, когда матрос-три поможет первому со всем, и мы вдвоем прошли через пустующие, тихие и тёмные модули к проходу. В переходах было тоже темно и пусто, очень пусто. Здесь, в буксируемой части, рассчитанной на сотни отдыхающих, было слишком, пугающе стерильно. Нехватка жизни, снующей, работающей или отдыхающей — не важно, ощущалась особенно остро. Помещения, которые должны были быть полны народу, но сейчас пустующие, казались признаком чего-то ужасного, трагичного. Необитаемость воспринималась как неправильность, причём жуткая, ужасающая. Я даже поёжился слегка.

Спасало немного, как ни странно, что света было мало. Если бы эти залы и переходы были ещё и хорошо освещены, неправильность ощущалась бы острее.

Эта мысль получила развитие, когда мы свернули в очередной проход и увидели-таки на другом конце оранжерею. Переделанная и полная теперь настоящих чудовищ с чужой планеты, она была буквально залита светом. В ней даже отсюда чувствовалась жизнь, но нехорошая, опасная. Агрессивная.

-Свет в конце туннеля, - сказал тихо матрос-три.

-Не боишься их, точно?

Он только беспечно и одновременно успокаивающе махнул рукой. Но всё же я заметил, что идём мы по последнему коридору чуть медленнее.

Мы вошли в слепяще-светлый опоясывающий шлюз без проблем и оказались как раз напротив основной секции, условно названной «приполярной».

Вообще, круизный надмодуль, который мы буксировали, по своим габаритам должен был иметь оранжерею только четвёртого класса. И то, лишь потому, что он был пассажирским, потенциально - продлённого полёта. Но здесь оранжерея была максимального, пятого класса. И выращивали тут, в норме, не столько сельскохозяйственные виды, сколько декоративные. А мы переделали её под транспортировку инопланетной флоры и фауны, причём специально разделили на четыре неравные секции: приполярную, две центральные - западную и восточную — флора-фауна на материке отличалась даже в зависимости от долготы - и экваториальную. Для разнообразия.

Приполярная секция была самой маленькой: её задачей было только дать питание трём высшим приматам с их симбионтами. Но именно она была нам интересна. И наиболее понятна… привычна даже в какой-то степени…

-Ассистент! - сказал я, чуть подняв голову, хоть это и было лишним. - Мы можем войти в оранжерею?

Ответ я знал, но всё же спросил.

-Сожалею, - ответил из динамиков сгенерированный женский голос. Немного похожий на голос ветеринара, кстати. - Только с разрешения зоолог-мастера.

-Он тебе всех по полным должностям называет? - спросил матрос-три.

Я не ответил, продолжил говорить с ассистентом:

-А она далеко? Можешь её позвать?

-Нет, она рядом. Уже вызвал.

Я даже поморщился. Очень глупо звучала мужская грамматика женским голосом.

-А вот, - матрос-три осторожно указал пальцем вглубь секции. - Не примат, но…

Я тоже увидел: в углу стояло ходячее дерево. Ветвистенький, как его называли некоторые. И его цвет, и изгибы тела, плавно, даже по-своему эстетично переходящего из горизонтального в вертикальное, и конечности, с почти привычными для нас пропорциями, были не так отвратительны. У нас и не такие ублюдки водятся в природе. Но вот эти ветви… длиннющие, расходящиеся в стороны… Что-то похожее было и у нас, но… нет. Этот урод был слишком чуждым.

-Тварь, - мрачно и презрительно сказал матрос-три, глядя на него.

Я вспомнил, что он видел, как такой же… а может, и этот самый, прикончил фельдшера.

-Это он фельдшера?

-Не знаю, я и наших-то животных не различаю между собой. А тут… Ветви были другой формы немного. Хотя могли отрасти… - Он помолчал и бросил. - Не знаю, пацан.

Я не выдержал и спросил. Нельзя было, конечно, напоминать о таком, но я спросил:

-Он правда ей голову проткнул ветвями?

-Неее… Ты чего. Он её затоптал. У него ж лапищи… Столбы!

-Вам что тут, зоопарк? - послышалось с левого края буферного пространства.

Мы одновременно повернули головы на голос: ветеринар шла к нам быстрым шагом, даже по походке чувствовалось, что злая.

-Как с цепи все сорвались, каждому надо прийти посмотреть. Именно сейчас. Ещё несколько месяцев лететь, насмотритесь на всю жизнь, - продолжала она. - Как ловить — так все причину находили не идти, а как… Ой… Это ты, матрос-три.

Она подошла уже сконфуженная.

-Как бок?

-Хорошо, - охотно отозвался он. - Ты прости, что мы так. Но… Мы разок, честно.

Ветеринар покачала головой недовольная. Уже не из-за того, что мы её потревожили, было видно, что она считает плохой идеей для него смотреть на приматов.

-Прям так хочется?

-Ну…

-Ладно. Раз уж пришли… оба раненные… - Она наконец повернулась ко мне. - А ты как? Отогрелся?

-Да, ещё вчера. Врач не выписывает пока, но…

-Успеешь, - поддержала она врача. - А сокоординатор-один как? Не вышла из комы?

-Да ты бы знала, наверное, уже.

-Тоже правда… - Ветеринар притихла, но потом сказала. - Не знаю, ребят. Показывать их вам после такого… Тебе особенно…

Последнее она адресовала матросу-три. Он тут же нашёлся:

-Это терапия. Психологический надлом снять.

-Это правда, - неожиданно произнёс ассистент.

Мы подняли глаза к внешнему динамику.

Матрос-три глянул на ветеринара как бы говоря: ну вот видишь. Она вздохнула и громко сказала в пустоту:

-Ассистент, подготовь клетку. Режим пассивного наблюдения в приполярной секции.

-В процессе, - отозвался он.

За стеклом оранжереи ко входу стала двигаться лёгкая клетка, куда поместилось бы четверо.

-Недолго ребят, - попросилаветеринар. - Мне ещё надо кучу всего настроить. С этими инопланетными видами… ёбнуться можно. А ещё вы меня дёргаете.

Клетка приехала к дверям. Те раскрылись, и мы вошли.

-А ты капитана попроси огласить запрет на общение с тобой, - посоветовал я.

-Идея, - искренне сказала ветеринар. - И правда, а то уже…

Когда дверь закрылась за нами, клетка стала двигаться, медленно, медленнее, чем я хожу, вглубь секции.

-Навигатор, ты как? Будешь мне помогать с экспериментами? Ну, как с курсом разберёшься…

-Да, конечно, - растеряно ответил я.

Меня отвлёк запах.

За несколько дней в медотсеке я отвык от запаха этой планеты. Да и на морозе он был совсем слабым, мало отличался от привычных. А здесь, в плюсовых температурах… здесь он был силён.

Он был инопланетным, и потому… даже не чужим… никаким. Словно манекен вместо модницы, словно плюшевая игрушка вместо животного. Словно… Болванка. Он заполнял место обычных запахов, не вызывая никаких откликов. Мозг просто не умел его оценивать: ни приятный, ни отталкивающий… никакой. Просто есть такой - и всё. Словно в нос засунули и надули воздушный шарик… Хорошо отмытый, стерильно чистый, а от того абсолютно нейтральный.

Это было интересное ощущение… Именно ощущение. Инопланетные запахи, за редкими исключениями, даже не воспринимались как запахи, они походили больше на что-то тактильное. Была надежда, что на этой планете будет иначе, уж очень схожи внешне местная флора и фауна с нашими… Намного более схожи, чем мыслящие облака Заповедника или Самопожирающий океан Глади… Но нет. Тут запахи тоже были никакими. Инопланетная органика чужда.

Мы описывали овал по оранжерее. Смотрели по сторонам, видели… видели опостылевший за несколько месяцев местный пейзаж, только кадрированный стенками секции, лишённый снега и без моря. Видели местных животных, но вот приматов…

-А где эти-то? - сказал наконец матрос-три.

-Они наверху, - с какой-то важной деловитостью, злым удовольствием, сказала ветеринар и кивком показала сторону.

Я поднял глаза и увидел…

Только сейчас я заметил размеренный гул, которого тут не должно было быть. Это под самым потолком завис промышленный дрон, к которому крепилась сеть. Буквально сетка, в которую были завёрнуты трое приматов со своими симбионтами.

Там было тесно, очень тесно. Они перемешались, словно слипшиеся в один комок иноземной плоти шесть тел. Симбионты были такими же, какими я их видел и до того, а вот приматы… Они скинули свои верхние шкуры, самые тёплые, меховые, и постелили снизу, чтобы верёвки сети не так сильно резали, видимо… Хотя кожа у них намного грубее нашей. Намного…

-А как они?.. - матрос-три, завороженно смотрящий вверх, не договорил.

-Прямо вниз. Автоуборщик вытирает.

-Что? А нет… Это тоже, но.. жрут они как?

-Малым дроном пишу доставляю. Да это ненадолго. Это… психологическая ломка. Пусть испугаются. По сути, пришли… До религии они не доросли ещё… Пусть будут всемогущие духи, повесили их в воздухе. Дают пишу в воздухе… Пусть осознают.

-Валяются у меня в палате двое таких… всемогущих, - зло сказал матрос-три.

А мне стало интересно:

-Думаешь, сработает? - спросил я. - Инопланетная-то психология.

-Должно, - ответила ветеринар. С сомнением. - Они… они очень похожи на нас. Очень. Биохимия другая, но что из неё собрано… Они во многом как наши высшие приматы. Я почитала рекомендации по дрессуре… Должно подействовать.

-Я бы только разозлился... - сказал матрос-три. В его голосе даже какой-то злости особой к ним не было. Сожаления тем более, в конце концов, он и матроса-один и младшего инженера видел почти всё время. Но и злобы не было. - ...хотел бы на хер нас всех тут порвать, - закончил он.

Я с ним согласился. Я смотрел в эту жуткую мешанину живых, и без того чужеродных тел, лап и голов… Их мимика была нам непонятна. Огромные глаза, наверняка занимающие место, где мог бы быть мозг, практически лишённые век. Большие рты с несуразно яркими, причём неживого какого-то цвета губами, эти носы здоровенные, как клювы птиц, только мягкие, и, видимо, даже используемые для невербального общения… Всё это было самым чуждым и непонятным в приземистых, широких, но всё же прямоходящих тварях. Их мимика нам была непонятна интуитивно.А уж с такого расстояния… в таком ракурсе. Но я чувствовал их ненависть. Скорее всего, придумывал, тем более насмотревшись на искалеченных ими… Но даже понимая это, я не могизбавиться от ощущения этой ненависти… Злобы. Ярости. Пока ещё заключенной в висящей под потолком тугой сетке.

-Гроздья гнева, - вдруг сказал я всплывшее откуда-то сочетание слов.

Ветеринар и матрос-три посмотрели на сетку внимательнее. Кажется, они сбыли согласны.