Тоже Sapiens

VI. Человек разумнее - Три

Крики фиттера не разбудили меня: я и не спал толком. Просто несколько часов болтался между сном и явью, как болталась на границе воды и воздуха пустая бутылка, которую я пару недель назад бросил в бассейн.

Усталость, вымотанность, сошедший после драки с самкой и высушивший меня до дна стресс тянули в сон, но боль в ноге, разодранной симбионтом, не давала погрузиться туда окончательно. Так я и лежал, то задрёмывая, то просыпаясь; то думая о чём-то, то запутываясь в мыслях, которые становились все сюрреалистичнее, пока не превращались в сновидение, но очень короткое. Я лежал, и весь мир вокруг, как и все мои внутренние ощущения, сжимались до жгучей боли в ране.

А потом появился и крик фиттера.

Он кричал ещё там, в бывшей серверной, но всего пару раз. Потом, после того как первый помощник убил боцмана и кока, крики участились. Но мы не волновались за безопасность даже: двери там были с отличной звукоизоляцией, фиттера мы будили, просто чтобы не мешал спать. Да и все его ночные кошмары довольно быстро ушли.

После неудачного перемирия он не кричал, хотя я ждал этого: уж очень по нему дарила потеря интеллектуальщицы… Но нет, обошлось. Была ещё короткая вспышка после того, как мы убили самца и, чувствуя себя победителями, наконец убрали из помещений и кают трупы ребят, даже до капитана, умершей в запертой каморке, добрались тогда… Но после такого всем снились кошмары пару ночей, а ощущение победы в итоге быстро перевесило. И вот теперь снова… Он опять кричит во сне.

Я лежал, ощущая дикую грызущую боль в ноге, слушая крики фиттера, балансируя на грани сна и яви… Я хотел, чтобы он заткнулся, но не было сил встать и заставить его… да я и не смог бы встать, с такой-то ногой. Впрочем, в тот момент и без раны не смог бы: сон не выпускал, словно болото, в котором я увяз наполовину…

Инженер будила его, кажется, раза три, а может и больше — всё же моё состояние полусна вводило тут путаницу - но фиттер не просыпался толком, он вообще спал очень крепко, даже если орал во сне. Он просто замолкал, я засыпал, он вслед за мной, и снова начинал орать… А инженер опять будила его...

И я слушал всё это, и материл его про себя шёпотом, а потом вспомнил, что дверь тут без защёлки внизу. И тонкая вдобавок, с плохой звукоизоляцией. Тогда я уже собрался с силами и сказал громко инженеру, я знал, она не спит:

-Блядь, да обездвижь его уже, а?

Послышалась тихая возня, она достала парализатор. Пауза на фоне криков, а потом её голос:

-Я не могу.

-Ёб твою мать… дай тогда мне.

Она подползла и отдала мне парализатор. Я на ощупь проверил предохранитель, снял с него и выстрелил на звук.

И уже в тишине положил оружие на пол:

-А теперь спим.

***

-Давай, ты его держи, а я дёрну, - сказал фиттер инженеру.

-Нет уж, хер там, - выдохнул я. - Ты после парализатора вялый, ты нормально не сможешь. Только испортишь всё.

Он недовольно поморщился, но спорить не стал. Зашёл сзади, сел и обхватил меня со спины. Крепко обхватил. Правую ногу свою он вывернул так, чтобы более-менее зафиксировать ею мою. Инженер села спереди, подняла мою искалеченную голень. Подняла аккуратно, бережно, словно то ли очень хрупкий механизм, то ли совсем маленького ребенка. Но мне всё равно это доставило дополнительные муки. Там, где кость была перегрызена, боль усилилась и разошлась по телу дополнительной волной. Что же будет, когда она вправит перелом…

-Тихо-тихо-тихо, - прошептала инженер нежно. - Потерпи, совсем немного, сейчас мы тебя починим.

Она посмотрела за моё плечо:

-Ты готов?

-Да, - ответил фиттер.

-Тогда на «раз-два-давай» тяну. Считаю я. - Она взялась за стопу поудобнее. - Раз…

И тут же дёрнула ногу, изо всех сил, я даже успел заметить, как она отклонилась назад всем корпусом, прежде чем закрыл глаза и заорал. Такой сильной боли ещё не было. Даже когда мы убегали, и я вставал на эту ногу… каждый раз было больно, безумно больно, даже сквозь шок и страх, в накаченном гормонами стресса теле, боль казалась невыносимой.

Но сейчас… словно всю ту, растянутую на долгий побег, сжали в эту короткую секунду — вот как мне было больно.

-Прости, прости, прости, - умоляла инженер.

-Тихо, тихо, тихо, - шептал прямо в ухо фиттер.

Она бережно положила мою ногу на пол.

Он медленно отпустил меня и помог лечь головой на свёрнутый китель.

-Выпить бы тебе перед этим… Эх, надо было тебя парализатором, - сказал он. Без мстительности, совершенно искренне. По его мнению это помогло бы.

Он неспешно, я слышал это по его шагам, встал и взял с пола трубы. Подошел к инженеру. Они подняли мою ногу снова:

-Ааа…

-Тихо-тихо, ещё немного совсем осталось, - заверили они меня почти одновременно.

И начали накладывать мне шину, как по старому учебнику. А я лежал и думал, насколько вероятно заразиться чем-то после укуса симбионта. Есть ли на его клыках наши бактерии или только их, неопасные… или опасные… И так вот, под эти мысли, ощущая постоянную, но не такую жгучую, а теперь уже совсем слабую, фоновую боль, я заснул.

***

-...тихо-тихо-тихо-тихо-тихо-тихо-тихо-тихо-тихо…

Дуновение ветра из моего сна превратилось в эти «тихо», произносимые шёпотом, бесконечной тихой скороговоркой, заклинанием доброй ведьмы.

-...тихо-тихо-тихо-тихо-тихо-тихо…

Инженер вдыхала эти слова мне в самое ухо, встревоженная до невозможности.

-...тихо-тихо-тихо-тихо-тихо…

-Я не сплю, - так же едва слышно ответил я. - Что такое?

-Только спокойно. Она пришла. Она здесь, проверяет помещения. Слышишь?

Дверь наша была заперта не до конца, мы намеренно оставили узкую щель. Если уж ассистент не даёт закрыть её нормально, защёлок в этом сегменте нет, а самого шумного из нас мы всё равно парализуем — то логичнее оставлять дверь приоткрытой.

Инженер была права: кто-то… как кто-то - самка ходила по коридору. Вот для такого и надо оставлять вход приоткрытым…

-Ракетница. Дай мне ракетницу.

Я думал, она отползёт к фиттеру, но нет. Что-то твёрдое сразу уткнулось мне в предплечье. Я не отреагировал и инженер тихо продышала:

-Вот. Держи.

Самка была далеко. Она гремела дверями в противоположном конце. Это был почти самый длинный коридор надмодуля, длиннее только осевая хорда. Каморки, техпомещения, каюты для отдыха… Не знаю, сколько здесь было дверей, может чуть меньше шестидесяти по обе стороны. И мы в другом конце от неё. Время есть. Время есть.

Я взял ракетницу. Проверил рефлекторно предохранители и мысленно выругался: инженер их уже сняла, перед тем как дать мне. Говорить я ничего не стал, медленно, стараясь быть бесшумным, сел. Направил ракетницу на дверь.

Самка не спешила. Не прятала своего присутствия почему-то, и не спешила. Она, напротив, громко распахивала очередную дверь, потом всё стихало на какое-то время — обшаривала очередное помещение изнутри. Возможно даже, что без огня. Скорее всего, без огня — иногда до нас доносились приглушенные стуки, словно тварь натыкалась на что-то во тьме... хотя это могло уже дорисовывать воображение. Потом пауза и открывалась следующая дверь.

Я понял, что просидеть так, направив ракетницу в проём, долго не смогу и опустил её себе на бёдра. Инженер прижалась к моему плечу. Я не возражал. Мне было… нет, всё же всё равно мне не было. С ней лучше, спокойнее. Насколько это было возможно.

В темноте.

В пустом, даже уже не безжизненном, а пропитанном смертью корабле.

Слыша, как неубиваемая тварь, решительная, судя по тому, как она гремела дверями, приближается к нам. Даже грохот внутри кают, которые она прочёсывала, уже стал достаточно громким. А громыхание дверей и вовсе разбудило бы меня даже без инженера.

Можно было бы открыть нашу дверь… Приоткрыть чуть шире, чем сейчас, высунуться в коридор и выстрелить… в темноту? Нет, ракет осталось всего три. Были ещё четыре в ракетнице, которую взял с собой старший инженер, и которую возле его трупа так и не нашёл матрос. Мало, но что есть. Нам вообще повезло, что разбитый глайдер с ними стоял в незапираемом боксе. Так что, нет… Три ракеты, которые остались — это много. Много, спасибо. Но… мало.

Грохнула очередная дверь, уже совсем близко. Помещениях в восьми от нас. Я, по-моему уже даже шаги самки слышал. Хотя нет, это, скорее всего, додумывает воображение…

Надо дождаться, когда она распахнёт нашу дверь. В темноте, наверное, даже силуэта не увидим… Стрельну на звук. Сразу три ракеты, одну за другой... А если не попаду? А если все три мимо? Хотя нет, она широченная, эта тварь… Низкая, но можно стрелять чуть опустив прицел. А если она распахивает двери, прячась за стеной? Она ещё на своей ебучей планете знала, что такое лук, а тут наверняка поняла принцип действия ракетницы…

-Какая же я дура, - вдруг шепнула инженер. - Фиттер.

Я не понял. Она отстранилась от моего плеча, но не отпустила его.

-Пойдём. Пойдём к нему.

-Что? Зачем?

Очередная дверь громыхнула. Инженер застыла на несколько секунд и потом всё же сказала:

-Он же один, он наверняка уже не спит, ему страшно. Пойдем. Пойдем-пойдем.

Она наконец отпустила моё плечо и отползла к фиттеру. Я остался на месте. Хотел соврать, что отсюда лучше стрелять, что боюсь ударить трубкой шины по полу… Но без её прикосновения мне стало так страшно, пусть и было в руках оружие, что я тоже отполз к ним.

Очередная дверь грохнула. Да. Он явно уже проснулся. Даже с таким крепким сном, как у него, спать было бы просто невозможно.

Инженер держала меня за плечо сзади одной рукой, другой, видимо, держала фиттера, я не видел, как она вообще сидит там, позади меня. Да и плевать было. Я чувствовал, что не один - это главное.

И был грохот ещё одной двери.

И ещё одной.

Я даже мог точно сказать, какой. Ещё три, две по той стороне, одна по нашей… И самка войдёт. Распахнёт нашу дверь и войдёт. И тогда… тогда я выстрелю один раз. Ракета будет светить, и я всё увижу и решу. Может, буду стрелять, может она испугается и уйдет. Главное, чтобы не было такой драки, как та, последняя, когда мы потеряли матроса и мою ногу. А она симбионта… Нет, матроса, ногу и ракету мы потеряли. А она - только симбионта.

Грохот. Самка была уже совсем-совсем близко. Ещё две двери и надо будет поднять ракетницу.. Нет, одну дверь - и готовиться. Я лучше посижу так, целясь в проём дольше обычного, чем пропущу её заход.

Крик. Громкий низкий крик самки, на весь коридор, на весь корабль. Отсюда казалось, что её ор даже в закрытые помещения проник... И сразу, наложившись на него - грохот. Грохот, грохот, грохот... Это была та же самая дверь. Я не сразу понял, что тварь открывает и закрывает с силой одну и ту же дверь. Несколько раз, мы не считали, сколько. Мы ждали, что будет дальше.

Но дальше ничего не было.

В ту ночь — ничего.

***

Идти по коридору со сломанной и кое-как зафиксированной трубками ногой оказалось ещё сложнее, чем я представлял. Даже то, что инженер с фиттером меня поддерживали, слабо помогало. Сил придавала только мысль, почерпнутая из старых книг и фильмов: там, где уже искали, больше не станут. Я надеялся, что это работает и в жизни. И в отношении инопланетной дикарки.

Мы почему-то были уверены, что если она вернётся, то только ночью, а сейчас мы в безопасности. Настолько верили в это, что даже заглянули в помещение, дверью которого самка громыхала перед уходом. Оказалось, что там были пустые стойки с полками. Мы так и не поняли, что ее выбесило, но были рады, что это случилось. Бравировали, конечно, что лучше бы она вошла и всё решилось бы ночью… но это сейчас. А тогда… тогда испытали настоящее облегчение.

-С вами ассистент разговаривал про разумность аборигенов? - вдруг вспомнил я.

-Со мной да, - с трудом ответила инженер. Помогать мне идти было нелегко.

-Тоже, - коротко ответил фиттер.

-А анекдоты их рассказывал?

-Да, один. Про «скалу мне в жопу».

Фиттер тоже чуть пыхтел, но, как мне показалось, не столько от усталости — он-то чего вдруг устанет, тут идти немного, хоть он и после парализатора — сколько от скрываемого раздражения. Ничего, пусть терпит.

-Мне нет, а что?

-Да… Он доказывал, что они разумны тем, что у них есть анекдоты, похожие на наши. Мне он такой рассказал… я его и раньше слышал, там было про охотников на Заповеднике и беговые кроссовки, но вариант дикарей тоже понравился.

Я подумал вдруг, что живя в серверной, на вылазках мы были здоровее, нас было больше, ракетницы уже были, но мы говорили только шёпотом. А сейчас… А сейчас идём, говорим спокойно. То ли привыкли, то ли после вчерашнего страха решили, что ужаснее уже не будет ничего… То ли не хотим особо жить. Ладно, не важно. Но понятно, почему я этот анекдот вдруг вспомнил.

-Короче… Идут два охотника, ищут ходячее дерево. Вдруг слышат вдалеке крик снежника. Один достаёт из сумки лёгкую обувь и переобувается. Второй спрашивает: «Ты что, думаешь, что так ты будешь быстрее снежника?» - «А мне не надо быть быстрее снежника. Достаточно быть быстрее тебя». Так что со мной вам самка не страшна.

-Дурак, - сказала инженер.

Фиттер промолчал сперва, но потом, спустя три пройденных двери, всё же ответил:

-Как доберёмся — отдам тебе ракетницу обратно. С ней ты меньше ноешь.

***

Новоселье.

Про себя я решил, что это было такое новоселье. Новосельная групповуха, почему бы и нет. Может, если бы мы начали это практиковать ещё там, в серверной… может, нас бы было сейчас больше? Я вспомнил, как первый помощник разбивал рукояткой парализатора голову боцмана… Нет, не было бы. А ещё инженер и кок, они бы не выдержали. Хотя... Три мужика на одну женщину, всё как недавно, когда самка где-то зализывала раны, а мы вчетвером…

Я посмотрел на инженера. Она лежала голая на полу, прикрывая только промежность своим же скомканным бельём. Лежала и смотрела в потолок безучастно. Раньше я переживал, а теперь… теперь думаю, что делает она так - и пусть делает. Просто лежит и о чём-то думает… Или ни о чём, не важно. Всё равно скоро она встрепенётся, встанет, оденется... неизящно, не обращая на нас никакого внимания.

Может, это… может эти разы, которые были после смерти матроса… Они вообще по согласию были? Вроде бы, да. Вроде бы, она сама выступает инициатором, но… раньше она вела себя иначе. Да и мы… раньше мы её ласкали, она даже подзадоривала, чтобы мы были пожестче, когда ей не хватало страсти. Сейчас просто берём… Иногда так грубо, что она просит притормозить. Не отказывается, не прекращает, но просит сбавить обороты.

Может, всё же… Я встретился взглядом с мрачным фиттером, который сидел у стены. В его глазах заметил какой-то вопрос. И почему-то мне кажется, что тот же самый, что я задавал сам себе в тот момент.

***

Когда мы ели перед сном, фиттер меня напугал.

Накануне они раздобыли почти полную сумку аварийных рационов. Когда уходили за ними, я боялся, что не вернутся. Уйдут вдвоём, бросят меня с моей ногой, и будут дальше выживать сами. Мысль была такая назойливая, что пока их не было несколько часов, я просто сидел и пытался её от себя прогнать… Её и другие, очень-очень страшные мысли, мысли после которых сдаются даже те, кто неделями, месяцами боролся за жизнь… мысли, которых не должно быть никогда и ну у кого. Мысли, на которые не способны животные… к огромному счастью для них. Вот такие мысли я гнал из головы, пока ребят не было, и ругал себя за то, что послушался и отдал им ракетницу… Представлял, как теперь они будут спокойно выживать без такого балласта хромого, а я даже не смогу не то что защититься, но…

Но они вернулись и принесли еду…

И, странное дело, мы не стали, как тогда, в серверной, делить, отбирать на первое время, что повкуснее… Мы просто доставали из сумки, что придётся, когда приходило время, и принимались за завтрак, обед или ужин… Сама еда уже не имела значения, даже те фиолетовые пористые батончики, за которые мы однажды чуть не подрались. Важен был лишь факт того, что мы не пропустили ещё один приём пищи. И вот в один из таких ужинов фиттер, который тщательно пережёвывал какой-то сублимат, вдруг замер. Потом дожевал, не очень старательно, что было во рту, проглотил с трудом и сказал:

-Знаете, я вот думаю… а ей же сейчас ещё труднее, чем нам. Я не жалею, пошла она на хер. Но… нас хотя бы трое. А она одна, даже симбионты… кончились.

Мы с инженером тоже замерли. Посмотрели на него подозрительно… Но фиттер словно очнулся: улыбнулся и сказал, бодрясь:

-Охереть, да, у нас компания собралась? Калека, баба и контуженый дурак.

И продолжил есть.

***

Мне приснилась жена, которая была одновременно и самкой той твари, что охотилась на нас, и самой собой. Она не просто выглядела, как моя жена — это она и была. С теми же воспоминаниями, теми же мыслями. Той же любовью ко мне. Но при этом она была и аборигеншей, которая должна была меня прикончить, чтобы вернуться домой. И любя меня, искренне любя, и скучая по мне все эти долгие месяцы, сейчас она лишь сожалела, горько сожалела, что придётся меня убить.

А я не мог от неё убежать: ведь я тоже искренне соскучился и хотел к ней прикоснуться… И потому она стояла посреди заснеженного поля, одна, в штанах и свитере с высоким воротом, пряча ладони в рукавах, стояла и ждала, когда я добегу до неё, ждала, чтобы обнять меня, поцеловать и убить. И я знал, что она со мной сделает, но всё равно бежал к ней, хотел остановиться, развернуться, но не мог: желание обнять жену перевешивало страх смерти, не оставляя мне ни малейшего шанса… и я бежал навстречу смерти, которая была и женой моей, и самкой врага моего, бежал и заранее оплакивал свою неизбежную уже смерть среди снегов…

Видимо, я проснулся, вскрикнув со сна, потому что проснулась вместе со мной и инженер.

-Это кошмар, милый, просто кошмар. Всё хорошо, просто увидел дурной сон, - говорила она мне тихо, как говорила дома жена, и тем самым словно продолжала кошмар, который уговаривала забыть…

Но он всё равно быстро сошёл, а её успокаивающие слова и возбуждающие прикосновения не заканчивались, и потому страх как-то очень парадоксально, но плавно и естественно трансформировался в возбуждение, и я стал отвечать на её ласки, а потом она шепнула, имея ввиду мою израненную ногу:

-Лежи как обычно, мой хороший, я всё сама сделаю…

И исполнила своё обещание, хоть мы даже на шаг не отползли от парализованного мной в очередной раз фиттера…

***

Оказалось, что инженер не знала анекдота про колониста в борделе метрополии.

Фиттер тогда ушёл за водой, сам вызывался, сказал, что будет ходить, пока ещё может. Мы возражали: я вполсилы, просто чтобы не терять лица, а инженер искренне. Но фиттер всё равно пошёл, оставив нас наедине.

А у нас вдруг почему-то случился тот самый момент, когда разговор течёт сам по себе. И вот тогда я и рассказал ей анекдот про колониста. Она рассмеялась, очень искреннее, весело. Она не словно, она реально забыла на какое-то время и про восемнадцать мертвых членов экипажа, и про тварь, шарящуюся по кораблю, и про то, что мы без навигатора дрейфуем несколько месяцев в космосе в корабле со свихнувшимся псевдоинтеллектом… Забыла про всё и просто звонко смеялась. Сперва я испугался, что это веселье затянется, смех перейдёт в истеричный… Но нет. Она просто посмеялась над анекдотом, а потом сидела весёлая.

-Я всё хотел тебя спросить, - вдруг начал я, какой-то другой частью сознания думая, что не надо этого вопроса задавать. Вот точно не сейчас.

-Да? - Она отозвалась с интересом и кокетливой надеждой.

Ох, не надо, координатор. Вот точно не надо.

-Ты в последнее время… После секса… так лежишь долго… Тебе… тебе вообще нравится он? Иногда я чувствую, что мы тебя насильно трахаем.

Я не понял, что изменилось. Наверное, во взгляде что-то, не знаю. Улыбка даже не стала меньше, но словно погасло что-то, что было за ней, и она сразу стала не фальшивой даже, просто ненастоящей.

-Если честно, то… Я просто не знаю сейчас другого способа отвлечься, - ответила инженер.

Потом огляделась, встала и сказала, что хочет проверить припасы.

«Идиот», - подумал я. А сказал:

-Да-да. Конечно… Надо проверить.

***

-Да потому что если бы ты, долбоёб, не поставил свою сраную бомбу на реактор, у нас была бы ещё одна пушка, и мы бы её завалили на хер, как и ее ёбыря!

-Если б, если б… если бы ты хуи не сосал — мужиком бы был, мудак университетский. Я хотя бы сделал эти пушки. А ты что? А? Засунул нас сюда?

-Как засунул, так и высунул. Боцману ты такого не предъявлял. Капитанше не предъявлял! Да я… да я первый, кто после их выхода симбионта ёбнул. И последний, - я указал на свою ногу, напоминая, в какой ситуации убил третьего симбионта. - Ракетницей, блядь. А ты всю нашу взрывчатку перевёл почти с таким же результатом.

-Нашу взрывчатку? Нашу? Твоё в штанах, и то немытое! Это я её сделал. Я, я, я, блядь! Я решётку наварил на второй вход. Я этими рукам вас вытаскивал из говна, куда ты нас нырнуть заставил.. А теперь «нашу», блядь, взрывчатку… Охуеть! Ща как пиздануть бы тебе… Да одноногого бить - себя не уважать.

-Я тебе эту ногу по колено в жопу запинаю, понял? Пиздануть он хочет… Ты встань сперва и подойди ко мне не шатаясь, мудак. Пиздить он меня собрался… Охуеть.

-Ребята! Парни! Мужики, блядь! - Инженер даже помахала руками, будто мы были далеко и могли не услышать, как она нас зовёт. - Если вы хотите выяснять, у кого длиннее хуй, вы меня спросите, ладно? Я их оба уже хорошо знаю. А если вы продолжите так орать, то скоро придёт наша подружка и нам будет не до мерянья хуями. Заткнитесь оба. Или уёбывайте подальше и там хоть поубивайтесь. Только ракетницу мне оставьте, я ещё хочу пожить.

Мы заткнулись, пристыженные. Сидели молча, зло поглядывая друг на друга, но отношений больше не выясняли до самой ночи.

А поутру уже общались нормально, словно вчера ничего и не было.

***

Все трое мы понимали, что инженер права, но соглашаться с ней не собирались ни я, ни сам фиттер.

-Посмотри, как ты ходишь. Ты сейчас из угла в угол… за сколько минут... - она выделила голосом слово «минут», - ...дойдешь?

-И член у меня уже почти не стоит, да? - Фиттер тут же сменил тон на добродушный. - Слушай, я… Да, чуть медлительнее стал, ничего страшного. Тем более, может, это какой-то накопительный эффект. Но это не страшно для организма, он быстро восстановится.

-Парализаторы долго не вводили, пока не доработали локальность эффекта, - поддержал я. - Диафрагма, сердце… ещё там что-то не затрагивается. Это очень проработанное…

Я сделал паузу, подбирая слово, но инженер и сама сказала:

-Оружие.

-Оружие, херужие… - Фиттер махнул рукой… И правда, очень слабо махнул. - Что ты предлагаешь? Ничего не делать? Тогда она придёт на крики и вырежет нас всех. Уйти? Тогда она убьёт только меня, причём очень быстро… быстрее, чем эта херня. Я мог бы сделать защёлку, но… без инструмента… А за ним я… Сил дойти мне хватит, а вот смелости… Спасибо, что ты волнуешься за меня, но давай меня парализовывать, чтобы я не орал. Всё нормально. Судьба такая.

Инженер готова была расплакаться, но возражать ей было нечего. Мне нравилось это: в отличие от многих, она не спорила по инерции, когда понимала, что неправа. Фиттер нежно ущипнул её за плечо:

-Ты чего? Расстроилась, что два мужика тебя переспорили? Не надо.

-Да иди ты, - сказала она, но плечом не повела, и сердито у неё сказать не получилось.

-Если вам будет легче, могу усыплять себя сам. Перед сном.

-Нам надо экономить заряды, - сразу сказал я.

-Конечно… Экономить заряды. Да, да, да…

***

Эта боль была пульсирующей, и сосредоточилась она не в месте перелома, а вокруг него, в мышцах, в коже. И я не мог понять, откуда она взялась. Рана начала затягиваться, перелом срастаться, как мне казалось, нога была в максимальном, насколько это возможно, покое… и все же эта боль. Для инфекции было поздновато, но кто знает? Могло быть что угодно, вплоть до мутации бактерий из пасти симбионта.

-Так интересно, - сказала вдруг тихо инженер. - Он когда спит без парализатора — то совсем другой. То есть… Когда с парализатором — другой.

-Ну так… мышцы максимально расслаблены, даже мимические.

По-хорошему надо было бы снять повязки и тщательно осмотреть рану, но… потом перевязывать…

Инженер заметила, куда я смотрю, и спросила участливо, с лёгкой тревогой:

-Болит?

-Пройдёт.

-Миииилый… - Она придвинулась, положила одну ладонь мне на плечо, вторую на грудь. - Хочешь, пока он спит, я…

-Не надо… Я просто… я себя плохо чувствую, и… А если это сепсис, то… Не надо лучше.

Я боялся, что она обидится, расстроится, начнёт плакать. Но она только теплее прижалась и начала говорить всю эту чушь про то, что всё будет хорошо, чушь, которая мне сейчас и была нужна.

-Я бы всё-всё сделала для тебя. И сейчас, и раньше, - шептала она.

-Я знаю.

Я подумал сказать, что тогда, пока всё было нормально, отвергал её потому, что у меня есть жена, что только поэтому… Но она могла знать, что мы спасли с моей сокоординаторшей, и про врача тоже могла слышать слухи…

Инженер ждала, что я скажу что-то ещё, но я молчал. Тогда она продолжила:

-Знаешь, правду говорят, бойся своих желаний. Я так хотела, чтобы ты как-то обратил на меня внимание. Чтобы была какая-то взаимность… Только как-то странно всё получилось. Лучше бы мы просто прилетели домой, и я тебя забыла. Потому что теперь после всех этих наших... тебе, наверное, противно со мной.

-Нет, милая, нет.

Нога болела, но я повернулся немного и обнял инженера:

-Нет, не говори так. Ты что… Милая…

Я поцеловал её. Сначала она ответила, но потом отстранилась, медленно мотая головой, будто хотела чтобы я не смог поцеловать её снова:

-Не надо, всё равно это не важно уже. Без разницы. Всё равно мы умрём все…

-Нет, нет, нет, ты что… Откуда эти мысли…

Она прижалась лицом к моему грязному кителю и стала плакать. Тихо совсем: или просто такой плач получился, или боялась разбудить фиттера.

Я обнимал её. Гладил тёплое тело под тонкой тканью, шептал какую-то чушь, но не мог придумать правильных слов. А потом вспомнил, что девушкам ничего и не надо говорить, надо лишь дать выплакаться. И замолчал, продолжая обнимать так бережно, как умел.

***

Болело уже всё тело, просто рана на ноге — сильнее всего. Слабость была такая, что я весь день просидел у стены. Хорошо, что фиттер остался со мной: он долго, пару часов, собирался с силами - видимо, парализатор и правда имел накопительный эффект - но всё же вышел в коридор, и потом не быстро, очень не быстро, вернулся с полными резервуарами.

Я даже не боялся, когда его долго не было. Мне было всё равно, жив он или нет, просто хотелось воды. А если он мёртв... Мне и так не хотелось умереть раньше него, поэтому если он и лежал где-то в луже крови - то что ж. Моё желание исполнено.

Но фиттер вернулся с водой, отдал мне резервуар и лёг спать. Я приготовил парализатор, но тот не понадобился. Сил на крик даже после такой короткой вылазки у него не осталось. Он только постанывал во сне, и всё. Тревожно стонал, тяжело, но кричать уже не мог. Я подумал, что это интересный эффект. Скорее всего через пару дней к нему силы вернутся, он снова сможет кричать… Но пока что заряды мы экономим. Это хорошо.

***

-Сколько её уже нет?

-Ты спрашивал пару часов назад.

-И что ты ответил тогда?

-Почти трое суток.

-А сейчас что ответишь?

Фиттер грустно улыбнулся:

-Скоро трое суток.

-Долго.

-Долго.

Фиттер сел рядом. Было видно, что ему тяжело даются движения. Он даже взял паузу отдышаться, перед тем, как сказать:

-Всё. Прилетели. Победила эта пизда мороженая. Без инженера мы всё. Сначала ты умрешь от сепсиса. Потом я… или сердце от парализатора откажет, или кончатся заряды. Я восстановлюсь, и однажды она услышит мой крик.

-Запрись в старой серверной. Или ещё где-то, где был эффект воронки и есть защёлки.

-А зачем? Я уже не жилец. Это агония.

-У тебя, может, и агония. А мне пока рано.

-Как скажешь…

***

Она вернулась на пятые сутки.

Я даже не знаю, кто кому обрадовался больше: мы — инженеру, или инженер нам, до сих пор живым. Фиттер ещё мог кое-как вставать, и он обнимал её, целовал по-отечески. Я уже ничего не мог. Меня выжигало изнутри.

Накануне я потратил два заряда. Даже не впустую потратил, хуже того. Я снова приготовил парализатор, когда фиттер завалился спать… Он спал теперь всю ночь и ещё несколько часов днем. Но он всё же восстанавливался: стоны его становились громче, вот-вот - и снова начнёт кричать. На этот случай я клал себе на колени парализатор. И прошлым… или позапрошлым днём я вдруг увидел, что дверь распахивается. Поднял парализатор и выстрелил. Удивился, что ракета не вышла. Выстрелил ещё раз и только тогда понял, что это не ракетница. И после — что никого и за дверью не было, мне просто показалось, настолько я был плох.

Но инженер вернулась. Она ходила в медотсек, искала лекарства, потом дважды наткнулась на самку, поняла, что та её выслеживает, и стала плутать… Вот почему вернулась только к концу пятых суток. Но вернулась с едой, с небольшим запасом, и лекарствами. Она брала разные, на всякий случай, но взяла и специальные: какой-то энергетик, или как там он называется у врачей, для фиттера, и очищающий укол — мне.

Она всё повторяла, что рада, что не опоздала, что теперь мне станет лучше. Я не стал её разочаровывать, но был уверен, что всё же опоздала. Я был удивлен, что вообще жив. Впрочем… кажется, этот препарат с ненулевой эффективностью работает с любым сепсисом, пока пациент жив. Так что, либо он ускорит смерть, либо вылечит. Скорее первое. Но… Я ничего не терял.

И я благодарил инженера, очень вяленько, но, думаю, она списала это на моё состояние, а она всё щебетала и щебетала оптимистично, а я лежал и ощущал сперва её торопливо-нежные руки, потом укол, и как по телу расходится волна зудящего тепла. Это особенно удивляло, учитывая, что я и так горел как печка из-за инфекции.

***

Снег. Снег, снег, снег.

И ночь.

Мы невовремя пришли, нам достались ночные твари. Мы должны были прилетать днём. Мы должны были забирать их днем. Днём, когда тепло, когда нет снега. Тогда они добры. Они были бы добры. А мы? Мы были добры? Мы бываем добры? У нас день и ночь по половине дня, значит, мы не добрые и не злые. Свет и тень чередуются… Да, темнота на планете — это ведь тень… А значит…

-Попей, ты давно не пил…

Вода вливается в мой рот. Я жадно глотаю. Вода это хорошо. Вода это здорово. Вода это жизнь. Нет, больше — это то, где рождается жизнь. Мы вышли из воды. Мы выходим из воды. Каждый, без исключения, в животе матери - вода. И мы из неё выходим. Как вышли мы все из океана…

А аборигены? У них нет океана. У них есть лёд. Они выходят изо льда. Внутри их матерей лёд, они выходят изо льда. У нас есть лёд, но он не внутри нас. А они все изо льда. Они вытачивают друг друга изо льда. Поэтому они крепкие. Поэтому они горячие. Лёд горячий. Приложи руку - и он горячий. Потом холодный, но он притворяется, на самом деле лёд горячий.

Рука, рука… Это инженер. Она добрая. Она самка. Самки добрые. Мне нужна самка. Самка поймет самку. Самка победит самку. Самка… а если дать ассистенту другую самку? Почему инженер жива? Ему же нужна самка. Мы дадим ему нашу самку, и он нас отпустит.

-Самку. Самку… - Я кричу так, чтобы фиттер услышал меня сквозь онемение. - Убей самку! Убей самку. Убей её. Убей. Убей. Убей.

***

Нам повезло, что самка не пришла раньше, когда я был ещё совсем слаб после нескольких часов в том горячечном бреду.

Нам не повезло, что в эту ночь пришлось парализовать фиттера.

Нам повезло, что ручка здесь была нестандартная, старая. И что было пространство для двоих.

Я держал верёвку, намотанную на мои запястья и предплечья, привязанную к дверной ручке, и тянул назад, буквально заваливался. А сзади меня тянула инженер.

Самка была сильна, но не сильнее нас двоих. Возможно она ослабла после ранений, а может мы всегда переоценивали её силу. Ещё, наверное, ей было неудобно дёргать за ручку, но дверь она распахнуть не могла.

Иногда приоткрывала, несмотря на наши общие усилия. Часто просто дёргала так, что, казалось, вырвет мне суставы и порежет верёвкой кожу под рукавом. Но дверь она пока так и не открыла. Кричала, тихо говорила что-то своей глухо мычащей скороговоркой, колотилась... И не могла распахнуть дверь достаточно, чтобы войти. Один раз сделала ошибку: просунула внутрь свою толстенную лапу, но мы почти сразу зажали её. Самка от этого кричала ещё громче, хваталась за верёвку, но сделать ничего не смогла.

При этом она выронила на пол костяной нож, которым даже воспользоваться не успела. Удача. Редка удача.

Редкая неудача была в том, что наше оружие, ракетница, тоже валялось на полу, в нескольких шагах от двери. Просто не повезло, выронил, наматывая на ходу верёвку на руки. Я мог бы поддаться, впустить её в помещение и тут же пристрелить. Но ракетница была далеко. Фиттер её принести не мог, а посылать за ней инженера было самоубийством. Одного меня самка бы пересилила, вошла бы и порвала до того, как инженер нашла бы сраную ракетницу.

И потому я был тут, с верёвкой, впивающейся не то что в кожу, а, казалось, в самые мышцы; с женскими руками, крепко обхватившими меня и тянущими назад; с дверью, которая распахивалась с каждым разом чуточку шире, и делала это чаще. И с криками самки в коридоре.

По крайней мере, мне так казалось, что мы начинаем проигрывать, потому что я ощущал, как выдыхаюсь, как руки инженера слабеют. Я чувствовал в себе какое-то растущее равнодушие: ну порвёт и порвёт, всё равно мы не сможем жить вечно.

И равнодушие такое было страшнее всего.

Но в этот раз самка отступила. Опять сдалась, чуть-чуть не дожав нас. Мы ещё какое-то время держали дверь изо всех уходящих сил, боялись, что она передохнёт и сделает ещё пару попыток. Но так не было. Она ушла.

***

Мы опять бежали из помещения, которое обнаружила самка. Плюнули на всё и вернулись в каюты круизного надмодуля. Если умирать, то в комфорте.

Мы шли два дня, с моей-то ногой, всё ещё перевязанной из-за перелома, с фиттером, который постоянно останавливался перевести дух, присесть, собраться с силами. Я всё надеялся, что он предложит оставить его, пообещает добраться потом… Но нет. Он останавливался сам и заставлял ждать его. Будь нас двое, я бы давно его бросил, но инженер фиттера не оставит. А значит, я буду в меньшинстве. А одному мне не выжить. Поэтому приходилось делать привалы с ними вместе.

Я злился. Не потому, что боялся появления самки… Даже если бы она изменила своей уже и не новой привычке и появилась бы днём — я бы выпустил в неё три ракеты, одну за другой. Просто чтобы или её убить, или лишить нас последнего шанса выжить. Самку я даже ждал, и очень разочаровался, когда мы так и не встретили её по пути. Меня злило, что нам из-за этого полудохлого мудака приходилось тащиться кучу времени, которое мы спокойно могли бы уже проводить в кроватях.

Мы дошли почти за двое суток. Переночевали в каморке, совсем тесной, но зато с защёлкой. Мы даже не стали плестись до дорогих кают, устроились во втором классе.

Вымылись по очереди, и инженер почти сразу залезла на меня. Я был не против, в целом. Завершив переход, и сам хотел… Но был фиттер. Уже настолько слабый, что он не мог инженеру ничего предложить как мужчина. Но он не ушёл, как я ожидал, он остался. Сел в кресло и смотрел на нас. Именно смотрел, внимательно, жадно. Я что-то пытался говорить, но инженер то затыкала меня поцелуями, то говорила, что и фиттеру нужно хоть немного разрядки, пусть и такой. Пассивной.

И потому он сидел и смотрел, как мы трахаемся. Без зависти, без сожаления, а как бы даже и с искренней радостью за нас. И эта радость была отвратительнее всего.

***

Я помнил код очень хорошо: четыре-три-один-ноль-восемь. Инженер — нет, и поэтому им с фиттером пришлось уединиться в туалете: там ассистент не услышит. Код мог напомнить и я, но фиттер не захотел, решил, что лучше скажет тот, кто его программировал.

Что же. Пускай.

Если б не нога, я бы пошёл сам. Правда, пошёл бы. Но, увы, теперь из нас троих может ходить только инженер. Пока что - только инженер. Потом, потом за это возьмусь я. А пока ей нужно напоминать цифры, которые я помнил наизусть. Четыре-три-один-ноль-восемь…

Была ещё одна цифра. Четвёрка на дисплее парализатора: столько зарядов осталось. Пока что фиттер был так слаб, особенно после перехода, что кричать не мог. Но он восстановится. На кровати, в душе, с запасом еды… Он точно восстановится. И тогда у нас будет только четыре заряда.

Вот о чём я думал, глядя на закрытую дверь туалета.

***

Если бы он не лёг на кровать, то ничего не было бы.

Но он лёг, как раз когда инженер ушла минимум на пару часов… И я парализовал его, хоть он даже ещё не заснул.

Достал из кителя капли. Это был последний пузырёк, полупустой. Ещё один, тоже выигранный у матроса… тогда ещё матроса-два, где-то потерялся. Поэтому - последний.

Я подошёл к кровати, сел и прислонил к стене у него в головах сделанный им же костыль.

-Прости, так нужно. Не бойся, я не изверг, постараюсь, чтобы всё было легко.

Я открутил защитную крышку и закапал раскрытые глаза фиттера, щедро, по две капли в каждый. Пусть наслаждается. Закрыл и убрал пузырёк во внутренний карман.

Мне было трудно, очень трудно, но время поджимало. Я посмотрел на фиттера: сейчас, когда парализовало даже мышцы век, глаза его казались ненастоящими, стеклянными. Как у кукол. Что же… тем проще. Я поднёс руку к его лицу, но понял, что ещё не готов, и положил ладонь ему на грудь. Похлопал по-дружески.

-Правда, прости. Ты был полезен, и без тебя будет сложно… Но, ты сам понимаешь, что стал обузой. Спасибо тебе за всё. Это была честь для меня.

Невпитавшиеся капли блестели как слёзы в его глазах.

-Есть такой парадокс, не помню, как называется. Для выживания вида отдельные особи должны утилизироваться. Ты очень поможешь нам, фиттер.

Я положил одну ладонь ему на рот, но опять передумал. Нет, неправильно, так нельзя. Убрал руку от его губ и провёл пальцами очень аккуратно по векам, закрывая их.

-Ты сам это выбрал, когда сорвал перемирие, - придумал я.

И только после этого закрыл руками его рот и нос.

Сложнее всего было понять, когда всё закончится: парализованный фиттер не двигался, не сопротивлялся, а значит, нельзя было определить, когда… всё. Поэтому я держал руки на его лице очень долго.

Потом прижался ухом к груди, внимательно послушал, не бьётся ли сердце. Оно не билось, я ничего не услышал внутри. Поэтому выпрямился и просто остался сидеть рядом с ним.

А когда через пару часов почувствовал, что фиттер остывает, окончательно успокоился: он уже не расскажет инженеру о том, что я пытался сделать…

О том, что я сделал.